И как же помочь бедной даме с гигантским «кругозором», который уже не влезал в кресло?
В книге описывается метода врача, практиковавшего в Европе и эмпирическим путем выведшего дозу укола неким гормоном, выделяемым из плаценты беременных женщин. Вот именно дочитав до этого момента, я и загрустил — совсем, так как понимал, что колоть себе такой ужас не буду ни за что. Для американцев задача тоже была непростой: этот препарат в Штатах запрещен, и автор указывал легальные схемы его покупки в Европе, объяснял, как им пользоваться и куда именно колоть, а также требовал во время лечения инъекциями соблюдать очень низкокалорийную диету — не более 500 ккал в день.
По версии автора, жир откладывается в разных местах с разными целями, а сочетание практически голодания с этими инъекциями вытаскивает жир из исторических запасников, до которых не добраться ни спортом, ни обычными диетами. Торжеством метода являлся тот факт, что несчастную женщину с фигурой кенгуру удалось привести в норму. Причем эффект оказывался долгосрочным: метаболизм пациентов исправлялся и жир больше не откладывался в «неположенных» местах.
Я насторожился, поскольку сразу несколько факторов выглядели подозрительно. Во-первых, мне не понравилась идея уколов. Во-вторых, я не очень понял, что это за лекарство и как его получают, но вовлеченность в процесс беременных женщин и то ли их плаценты, то ли мочи меня не порадовала. Зачем мне женские гормоны? Непонятно. Впрочем, прилетев во Францию, я первым делом позвонил Рите и рассказал ей обо всем прочитанном. Ее реакция была более чем сдержанной: она попросила меня по приезде Дать ей эту книжечку полистать, но самому никакими инъекциями не заниматься, так как это небезопасно.
Я внутренне с этим согласился, да и вид мужика во французской аптеке, спрашивающего какую-то фигню с бабскими гормонами, противоречил чувству мачо-мучо. Книгу я Рите прислал, когда прилетел в Москву, — как она говорила, на пару деньков. Деньки закончились месяцев через девять, но не потому, что доктор пыталась зажать бесценный источник информации, а потому что не было иного пути удержать меня от излишнего рвения и желания попробовать все на себе. А без книги я названия всей этой чепухи не запомню никогда. Тонкий психологический ход по защите здоровья пациента! К сожалению, Рита не всегда оказывалась рядом, и порой я умудрялся себе навредить, особенно когда прислушивался к советам заморских фармацевтов, которых хлебом не корми, только дай втюхать что-нибудь заезжему простофиле.
Похудение, или, как этот процесс называет доктор Королева — оздоровление, — становится навязчивой идеей, и вот здесь надо сразу заставить себя отказаться от легких путей. Например, таблеточку мочегонного принял — пару килограммов долой, или переел — харч метнул — опять худышка. Ну и, конечно, главный друг дистрофика — понос. Уж его-то вызвать несложно — теперь хитрых чаев продается сколько хочешь. Так вот, очень важно не распускать себя, думая, что если знаешь, как похудеть, то в любой момент сможешь это сделать. Мотивация не верить в эту сказочку очень проста и всегда перед глазами. Нет более знающих о потере веса людей, чем жирные тетки. Ну и как, им это сильно помогло?
Кухня большой политики
Возвращение из Америки прошло не гладко: я не учел, что одежда не усыхает вместе со мной, а по ночам магазины не работают.
Поясню: как раз когда уже пришло время загружать мое уменьшающееся в размере тело в самолет, раздался звонок моего телевизионного начальника Владимира Михайловича Кулистикова, человека очень профессионального, остроумного и по большому счету правильного.
— Владимир Рудольфович, вы должны через день прибыть в аэропорт «Внуково» для отлета в Сочи. В составе бригады журналистов запланирована дружеская встреча и обед с президентом Пугиным.
— Владимир Михайлович, я не в Москве. Может быть, я сам прилечу в Сочи, напрямую? Да, может, я и не очень нужен?
В голосе моего начальника зазвучал металл:
— «Внуково», зал VIP, 10 утра. Все могут прилететь сами, выпендриваться не надо.
Делать нечего. Оказавшись в Москве, я с ужасом понял, что на встречу с президентом мне просто не в чем лететь. Дохуделся я до состояния, когда из застегнутых брюк любого моего костюма мог запросто выходить, а если их затягивать ремнем, то это выглядело какой-то дурацкой декорацией к роману «Отверженные». Джинсы в Америке по размеру — уже новому — я купил, и за пару дней еще не успел из них окончательно «выхудеть», но вот пиджаки и рубашки были ужасающе велики. В любом случае другого варианта у меня не было, так как совсем уж в спортивном костюме явиться на встречу я не мог — не по чину. На моей памяти таких случаев было всего два. Первый — когда погиб Ахмад-хаджи Кадыров и его сына Рамзана привезли в Кремль прямо из госпиталя, в больничном халате поверх тренировочного костюма, и второй — когда наши хоккеисты пошли на прием уже к президенту Медведеву сразу после трансатлантического перелета и Овечкин сидел в сандалиях, но тогда ребята и переодеться не успели, и золото выиграли.
Мой случай был иным. Единственное, что меня хоть как-то оправдывало, — неформальный характер встречи. Можно было рассчитывать на то, что в джинсах будут многие.
В аэропорту «Внуково» коллег было много, и они были в благодушном расположении духа. В моем возрасте быстрое похудение приводит к тому, что кожа не поспевает за потерей веса и, как следствие, лицо выглядит осунувшимся и постаревшим, что не могло не прибавить им настроения. Все-таки я уже приближался к стадии, когда перестают делать комплименты насчет стройности и начинают расспрашивать о здоровье.
В разговоры я не вступал и от своей порции еды благородно отказался — как потом выяснилось, абсолютно напрасно. Ожидание затянулось, а, напомню, диета требует каждые два с половиной — три часа принимать пищу.
В Сочи было все как обычно: контроль, жара, пот, автобус, мигалки, лица горожан без всяких признаков любви к нарушителям их спокойствия. Губернатор Ткачев — само радушие, пресс-секретарь Громов — сама дипломатичность. Долгое ожидание в большом конференц-зале «Бочарова ручья», когда уже всех позовут.
В тот момент, как, впрочем, и довольно часто до и после этого, я находился в опале у определенной части кремлевских чиновников. Тем не менее это никогда не отражалось на отношении ко мне организаторов встреч, да и по тону бесед с президентом Путиным я никакой опалы не чувствовал.
Перед самой встречей с первым лицом государства Алексей Алексеевич Громов отвел меня в сторону и сказал: «Ну, ты только не поднимай судейские вопросы, уже все кто надо все что надо увидели».
Я не стал давать никаких обещаний, так как прозвучавшее было не просьбой, а скорее дружеским советом. В то время я уже полгода воевал с существующими нарушениями в судебной системе, и мое скромное расследование указывало на ряд кремлевских чиновников как на людей, лично ответственных за деформацию правового поля. Молчать я не умел никогда, но и чужие секреты не выбалтывал. Просто всегда считал, что если я должен что-то сказать, то ничто не может меня остановить.
Состояние решительности усугублялось диким чувством голода, сжиравшим меня изнутри.
Через несколько минут нас пригласили пройти в большой зал, где стоял очень красиво сервированный стол в форме каре, и мы расселись в соответствии с табличками. Я сидел рядом с Сергеем Бриле-вым и Николаем Сванидзе. К этим людям я отношусь с глубочайшей симпатией, а маму Николая Карловича и вовсе обожаю — иногда она судит «К барьеру!». Так что компания у меня была замечательная. К сожалению, в плане был обед, и меню выглядело по-президентски роскошно. Зачем-то я решил проявить волю и мужественно от всего отказывался, что не могло не повлиять на мое настроение. Кроме меня за столом практически ничего не ел еще один человек — президент Путин, но совершенно по другой причине: он отвечал на бесконечные вопросы моих коллег и делал это в своей традиционной манере — вежливо, но иронично, очень информативно, но не проговариваясь. Алексей Алексеевич несколько раз пытался воззвать к нашей разумности и просил нас дать возможность президенту поесть, но, конечно, его усилия были тщетны. Кто же откажется от возможности пообщаться с президентом?
Разговор затянулся, но, кажется, Путину он не был в тягость, и в какой-то момент он даже предложил продолжить уже в менее формальной обстановке — на балконе. Мы все дружно потянулись за президентом.
Забавно, что изменение обстановки последовало как раз после моей реплики. Мы уже беседовали часа три и не по одному разу вступали в дискуссию, Я, конечно, не удержался и о своем, о судейском, сказал немало. Много чего там обсуждали, но основной темой всеобщих размышлений и волнений в этот момент была судьба Путина после выборов: будет ли третий срок, поменяют ли Конституцию, есть ли уже планы на преемника. Сережа Брилев меня подначивал продолжить эту тему, так как на его прямой вопрос президент ответа не дал.
Я попросил слова и, когда на меня обратили внимание, сказал: «Владимир Владимирович, мы с коллегами уже коллекционируем варианты вашего ухода от вопроса о третьем сроке и преемнике…»
Путин улыбнулся и закончил мою фразу: «Тогда вот вам еще один: пойдемте на балкон, продолжим беседу на свежем воздухе».
По дороге, в просторном зале прямо перед выходом на воздух, я увидел стол с фруктами и сладостями, однозначно предназначавшимися нам, и, вежливо пропустив всех на балкон, стал следить глазами за перемещениями ваз. К моей радости, их почти сразу вынесли и поставили на высокие столы, размещенные на самой террасе.
Это ужасно — понимать, что твое внимание разрывается между едой и беседой, но я держал себя в руках. Мне было довольно стыдно перед самим собой за такую слабость, и назло себе я решил проявить характер. Что интересно — голод отступил, чувство злости и интерес к личности собеседника перевесили, и мне стало хорошо, в первую очередь от маленькой победы над собой.
Именно после этого переломного психологического момента и состоялась очень важная для всего моего последующего жизнеуложения беседа с президентом.
Мы ненадолго остались один на один: люди вокруг были, но держались в стороне, так что мы могли несколько минут спокойно поговорить. Я сказал Путину, что в результате расследования стало понятно, что люди из его администрации управляют судами, как своим частным бизнесом, но если сейчас, в избирательный год, мое расследование невольно может привести к негативным последствиям для стабильности государства, то я, осознавая приоритеты, могу и воздержаться.
Это был не первый раз, когда я критиковал систему, и поначалу президент меня прощупывал, выясняя, насколько точно я понимаю предмет разговора. Судя по тому, что таких проверок от встречи к встрече становилось все меньше, могу предположить, что доверие к тому, что я говорю, росло. В беседе о судах и судьях я назвал конкретные фамилии и дела, но Путин не стал уточнять. Он очень серьезно посмотрел на меня и после небольшой паузы сказал:
— Останавливаться не надо, продолжайте по полной программе.
— А кому докладывать?
— Мне и докладывайте.
— К сожалению, это не так просто сделать, все-таки регулярные контакты не часты.
— Это мы как-нибудь решим.
Могу сказать точно, что после этого встреч с президентом Путиным у меня не было, но его помощь и защиту я ощущал неоднократно. Об этом свидетельствовали и мои коллеги, в частности Андрей Колесников из «Коммерсанта», — а уж об источниках этого знания пусть он лучше расскажет сам.
Осенью 2007 года ко мне из разных источников приходила одна и та же информация — что мои влиятельные враги приходили к Путину с просьбой дать разрешение меня «порвать», «выкинуть из эфира», но каждый раз президент вступался за меня. Кстати, к похудению это имеет прямое отношение. Я научился обманывать организм в моменты наибольшего эмоционального напряжения, и когда он требовал зажрать стресс, я стал его «забегивать». Иногда это приводило к довольно смешным картинам. Я бегал по три раза в день — утром, днем и вечером. Как раз осенью, на мой день рождения, когда мне стукнули «стульчики» — то есть 44, — друзья подарили мне беговую дорожку, которую я и установил на даче на веранде. Иногда я отправлялся в забег часов в двенадцать ночи, хотя уже в шесть мне надо было вставать на эфир на «Серебряном Дожде». Сон все равно не шел, а вот ноги бежали, и с каждым разом все легче и легче.
Часть шестая
Отягчающие обстоятельства
Встреча в Сочи была в августе 2007 года, а уже в сентябре я умудрился нанести своему здоровью ощутимый удар. Незадолго до начала телевизионного сезона я оказался в Италии, где в очередной раз в поисках новой чудодейственной пилюли зашел в аптеку. Мне реально не повезло — улыбчивый фармацевт с модной бородкой, одетый в халат и почему-то в кроссовки, которые никак не вязались ни с его профессией, ни с внешним видом, посоветовал мне какую-то простую с виду коробочку с пилюлями. Он заявлял, что, по крайней мере, вот это лекарство хоть как-то работает, и он понимает характер этого воздействия: подхлестывается метаболизм через усиление работы щитовидки, потому что в этом препарате содержится что-то там йодистое.
Именно в этот момент мне бы вспомнить, как выглядел несчастный парень по имени Феликс, которого черные химики довели до жуткого состояния, в частности, какими-то йодсодержащими таблетками! Но я решил, что несчастья — это то, что происходит со всеми, кроме нас. Этакое чувство автомобилиста, который все прекрасно понимает умом, но в глубине души убежден, что вот уж с ним-то все будет в порядке. Мы всегда воспринимаем себя зрителями у телевизора, и какие бы ужасы там ни показывали, нас они все равно коснуться не могут. К сожалению, мы осознаем, что мы не зрители, а участники, слишком поздно, так что я проявил непозволительную неосмотрительность и купил эти таблетки.
Инструкция была только на итальянском — даже это меня не насторожило, как и тот факт, что более ни в одной аптеке я не встречал этого лекарства и фармацевты даже не знали о его существовании. Хитрый итальянец прочитал мне инструкцию и сказал, что сначала надо принимать по одной пилюле, а если все будет нормально, то можно перейти на двухкратный прием — одну утром и одну вечером.
Первую пилюлю я проглотил прямо в аптеке.
Никакого магического воздействия не произошло, и я решил, что мой организм прекрасно справляется и ему можно ставить новые задачи. В этот момент я уже принял решение изучать итальянский, но еще его не осуществил. Тем не менее благодаря своим друзьям я удосужился разобраться с инструкцией. Должен сказать, что фармацевты честно писали: лекарство нельзя принимать дольше трех месяцев, необходимо строго следить за потерей веса, и если она превысит один килограмм в месяц, то надо заканчивать.
Ничего, кроме улыбки, эти предостережения у меня не вызвали. Посудите сами, ну кто из наших красавцев способен отследить колебание веса в килограмм? Да нам разок в туалет сходить — уже больше потеряем, а если перед контрольным взвешиванием лишний раз к столу не подошел — еще два килограмма долой. Я уже и не заикаюсь про тренировки, когда минус два-три килограмма — это норма.
Вот на что я не обратил никакого внимания, так это на побочные последствия и предостережение, что если имеются проблемы со щитовидкой, то эти таблетки даже в руки брать опасно. Ни о каких проблемах со щитовидкой у себя я осведомлен не был, более того, считал, что обмен у меня работает скорее плоховато, так как моя жена способна съесть раза в два больше, чем я, не заморачиваясь Маргарити-ными ограничениями, и спокойно поглощает всякие вкусности, о которых я и думать давно забыл, без какого-либо ущерба для фигуры. Так что идея разогнать щитовидку показалась мне привлекательной.
В Италии худеть довольно легко: очень здоровая пища, хорошие овощи, рыба, мясо, а главное — между положенными приемами пищи работающего ресторана не найдешь. Так что, нравится это вам или нет, но обед с двенадцати до двух, потом только полдник с кофейком. И если итальянцы привыкли к такому перерыву в приемах пищи и спокойно доживают до позднего ужина, то мой организм требовал еды чем раньше, тем лучше, так что я нарисовывался у дверей ресторана к моменту открытия, и зачастую мы с женой ужинали в гордом одиночестве до наплыва местных жителей.
Я фанат спорта. Всю свою жизнь я тренируюсь, при этом ни иллюзий, ни каких-то особых достижений у меня нет — обычный советский ребенок. Но старания сбросить вес — идея фикс на протяжении всей моей жизни, практически с того момента, когда в экспериментальном детском саду меня летом накормили дрожжами, и моя бабушка пришла в ужас, даже не узнав поначалу в этом колобке своего внука, — кое-чему меня научили. В частности — горькому осознанию того, что только на спорте не похудеешь, хотя кое-каких результатов добиться можно. При этом я понял, что эффект многократно возрастает, если тренироваться два раза в день.
Именно этот принцип я и решил осуществить, когда в Италии, несмотря на все ограничения в питании и новые чудодейственные таблетки, мне показалось, что вес встал, а желаемого результата я еще не достиг. В тот момент мой вес колебался вокруг отметки 90 килограммов, на дворе был сентябрь, и я уже два месяца как худел по Ритиной методе.
Таким образом, можно было сказать с уверенностью, что, несмотря на перелеты и разные страны, результат был — и значительный.
Почему я упоминаю перелеты? Дело в том, что многие используют отъезд как оправдание сбоя в режиме питания, а особенно — неумеренного возлияния спиртных напитков. Как правило, худеют дома, а набирают вес в отъезде, когда нет врачебного контроля.
Я для себя вопрос контроля решил очень просто — весы. Как я уже говорил, теперь практически в любом отеле мира в номере есть весы, а если нет, то их можно попросить. Таким образом, голос совести ничем не заглушить. Кроме того, я свято соблюдаю разгрузочные понедельники, что, бесспорно, помогает нормализовать вес.