- Открывай! Ты спишь, что ли? - кричала за дверью Таня.
- Что делать? Что делать? - лепетал Олег. - Ты.., одевайся, одевайся скорее, - зашипел он. - Тут есть другой выход, к лесу. Давай, давай...
- Жена пришла? - усмехнулась Даша. - Мне-то какое дело? Кто я тебе, чтобы ты меня гнал? Пригласил, а теперь гонишь. Вот буду лежать, назло тебе и твоей жене! Нашел тоже дуру...
- Ну я прошу, я прошу, иди, иди, - умолял ее Олег, суя ей в лицо трусы и колготки. - Потом поговорим, сейчас не время... Давай, давай...
- Пошел ты! - крикнула Даша довольно громко. - Одеться-то я могу, но никуда я галопом не побегу. Уйду спокойно, я тебе не вокзальная шлюха...
- А кто же ты есть? - не выдержал Олег. - Приперлась, понимаешь ли, и права здесь качаешь... Давай, уебывай...
- Какая грубость! Где же твоя галантность, как ты быстро переменился, шут гороховый...
Стук тем временем становился все яростнее.
Таня отчаялась стучать в дверь и подошла к окну комнаты, где предавались любовным утехам Олег с Дашей. Окно было занавешено, и ей не удалось ничего углядеть. Она стала стучать в окно.
- Все, - обреченно пробубнил Олег. - Теперь ты не сможешь уйти лесом.
Даша громко расхохоталась:
- Я что тебе, партизан, лесами уходить? Ох, и мудак же ты, как я погляжу, смотреть тошно. Да и в постели ты полное дерьмо, скажу тебе честно.
- Заткнись! - завопил Олег, еле сдерживая себя, чтобы не ударить ее.
- Олег, - крикнула Таня. - Я знаю, что ты с бабой, открывай, все равно теперь!
Мрачный Олег надел брюки и пошел открывать.
Таня медленно вошла в комнату, отстраняя рукой дрожавшего Олега, и увидела одевающуюся Дашу.
- Паскуда! - сквозь зубы процедила она. - Подонок! В такое время... После того, что произошло...
- Танюша, - пробормотал он. - Я сейчас все тебе объясню. Понимаешь, она тут спрашивала про каких-то Борисовых, а я пригласил ее в дом, чтобы.., чтобы она здесь посидела пока... А я бы...
Я бы узнал... Вот, - выдохнул он. - А она, она стала приставать ко мне, и разделась. Сама разделась. И в это время, к счастью, пришла ты... Я не открывал, чтобы ты не подумала...
Звонкий хохот Даши прервал его жалкую речь.
Она каталась по кровати, корчась от смеха. Еле заметно усмехнулась и Таня. Она подошла к Олегу и отвесила ему звонкую пощечину. Удар был ощутимым, и Олега качнуло в сторону. Таня выпрямила его лицо ударом по другой щеке.
- Одевайтесь, девушка, и езжайте по своим делам. Нет тут никаких Борисовых. Они живут в доме три только летом. А московского адреса их я не знаю. Все. Сами понимаете, вам здесь находиться не надо.
- Конечно, конечно, я уйду, - посерьезнела Даша и стала одеваться, не стесняясь присутствия супружеской пары.
Таня и Олег сидели на стульях, изредка поглядывая на одевающуюся Дашу.
- Все, я готова! - весело прощебетала Даша. - Я пошла. Удачи вам, дорогие супруги!
Хлопнула дверь, и Таня с Олегом остались одни.
- Подбери презерватив с пола, - брезгливо сказала Таня. - Что за манера разбрасывать здесь всякую пакость?
Олег закрыл руками лицо и покачивался, как китайский болванчик.
- Пойду чаю попью, - мрачно сказала Таня. - И поеду. Не могу здесь находиться.
- Таня, прости! - крикнул Олег. - Это все такая случайность! Нелепая случайность, не более.
- Это наш брак с тобой нелепая случайность, и не более, - парировала Таня. - Я знала всегда, что ты похотливый кобель. Но застать тебя среди бела дня на бабе - такого я от тебя не ожидала.
Она вышла на кухню, поставила чайник, закурила Вошел Олег, стал суетиться, предлагал пообедать с ним.
- Я никогда больше не сяду с тобой за один стол, потаскун. Все, Олег. Я подаю на развод.
И никаких вариантов. Категорически.
- Таня! Мы же с тобой прожили восемнадцать лет, - взмолился Олег. - И из-за минутной слабости...
- Ты всегда был мне чужим человеком, Олег.
А теперь ты предстал передо мной во всей своей красе. Я презираю тебя. Даже чай не буду пить здесь. Все. Я поехала. Оставайся, волоки сюда еще кого-нибудь.
- Я уеду сам, - вдруг гордо проговорил Олег. - Это не моя дача.
- Свою дачу вы потеряли из-за распутства твоей мамаши, и еще много чего. Теперь из-за своего распутства ты теряешь меня. О деталях поговорим позже. Я прямо отсюда еду в суд, подаю на развод. Нет, волокита мне ни к чему, я еду к адвокату, нас разведут мигом. Как можно быстрее надо развязать этот безобразный клубок, прекратить этот фарс. Я не желаю быть посмешищем.
Пока! Я уезжаю. А ты можешь здесь находиться, если пожелаешь. Лучше бы ты не приезжал пока в Москву, нам будет трудно вместе, и с Ниночкой тем более...
Она встала и вышла из дома, громко хлопнув дверью. Обалдевший Олег чуть не забился в истерике, но вместо этого налил себе большой стакан коньяка и залпом выпил. Потом вышел в сад, долго сидел на скамейке и размышлял о будущем.
Что будет? Что будет? Ему придется теперь жить с матерью, а это ужасно! А потом менять трехкомнатную квартиру на Профсоюзной. Эта квартира принадлежит ему! Отцовскую квартиру разменяли на трехкомнатную и двухкомнатную.
В трехкомнатной прописаны Олег, Таня и Нина, двухкомнатная принадлежит матери. Но теща Ольга Федоровна после смерти мужа переехала в однокомнатную квартиру, получив солидную доплату, и эти деньги передала Тане, а значит, и Олегу. И на них они жили, покупали вещи. Так что Таня имеет полное право на его квартиру. Но он-то почему должен жить с матерью? Нет, будет размен, пусть у него будет хоть однокомнатная квартира... Но на что жить? При его зарплате?
Боже мой, чего он лишился, потеряв Таню с ее приличными заработками! Как же все это гнусно.
И эту дачу он тоже навсегда потерял! У него теперь ничего нет! Хоть вешайся... И все из-за поганой шлюхи, оказавшейся на их улице! Из-за такой случайности терять все! А дочь? Какими глазами будет смотреть на него дочь?! Он проклинал свою мамашу за то, что из-за нее лишился отцовского наследства, а сам теперь попал в такой же переплет!
Глава 17
Инспектор Гусев получил строгий выговор от начальства и был отстранен от ведения дела. Но самый строгий выговор он влепил сам себе. Как он мог не понять, что Виктор Александров, который наверняка не убивал Дорохову, именно для того и признался в убийстве, чтобы попытаться сбежать при проведении следственного эксперимента? А ведь Гусев знал, что Александров служил в десантных войсках, а значит, хорошо владел приемами рукопашного боя. И зачем он взял с собой для сопровождения арестованного этого пацана Сорокина? Александров бы справился с несколькими такими орлами.
Инспектор Гусев был мастером спорта по пулевой стрельбе и мог убить Александрова. Но когда Александров бежал к лесу, а потом прятался за деревьями, в голове у Гусева была только одна мысль: Александров не виновен, его подставили, и не то что убивать - ранить его он не имеет права. Все же он решился ранить убегавшего в ногу, но тут дрогнула рука - пуля попала в дерево.
Ну а затем уже Александров проявил свои способности уходить от преследования. А у Гусева именно в этот день разнылась больная нога. Словом, все получилось из рук вон скверно. Когда Гусев и Дрыгин выскочили на дорогу, они увидели вдали иномарку, вроде бы "Вольво" темно-синего цвета. Ехала она медленно, не исключено, что Александров сел в эту машину. Но ни номера, ни даже определенно марки машины Гусев не различил. В поселок эта машина не заезжала, обратно тоже не проехала, видимо, свернула на какую-то проселочную дорогу. Да и вообще, вряд ли водитель иномарки подобрал бы на дороге подозрительного, запыхавшегося мужчину. Так что вполне возможно Александров спрятался в лесу или затаился в какой-нибудь близлежащей деревушке.
Лес прочесали, но безрезультатно. На Александрова как особо опасного преступника объявили всероссийский розыск. Предупредили его мать и брата, и на всякий случай Гусев позвонил Дорохову - стопроцентную гарантию того, что Александров не убивал Ирину Дорохову и не станет угрожать ее мужу, он не имел.
Следствие поручили вести Павлу Николаевичу Николаеву. Длинный, сухой Николаев узнал от Константина Гусева подробности дела, о чем-то долго думал.
- Так... - сказал он наконец. - Звонок с информацией о вечере их одноклассник Арбузов не делал, это факт. Но Александров мог все это придумать.
- Для чего? Ведь ясно одно - тот, кто ему это сообщил, скорее всего и есть убийца или организатор преступления. Я имею в виду версию, что его подставили.
- Ну а если его не подставили? - усмехнулся Николаев. - Узнал от кого-нибудь, да от любого из своих друзей об этом дне рождения, приперся выяснять отношения, выпил, озверел, потом переспал с Дороховой и, обезумев от страсти и ревности, застрелил ее. В припадке отчаяния швырнул пистолет под окно и сбежал. Очень все просто, и не надо ничего усложнять.
- Но я видел по глазам этой Жданьковой, что она знает его.
- Так она же сказала, что имела с ним связь месяц назад. Значит, знает.
- Интуиция мне подсказывает, Павел, что этот Александров говорит правду, а вся компания Заславского лжет. И прежде всего сам Заславский, на котором проб негде ставить. И ведь специально приехал сюда, чтобы доложить, что Александров был у него месяц назад и просил помочь убить Дорохову. Что за суета ради какого-то Александрова? Все только для того, чтобы засадить его.
- Но я видел по глазам этой Жданьковой, что она знает его.
- Так она же сказала, что имела с ним связь месяц назад. Значит, знает.
- Интуиция мне подсказывает, Павел, что этот Александров говорит правду, а вся компания Заславского лжет. И прежде всего сам Заславский, на котором проб негде ставить. И ведь специально приехал сюда, чтобы доложить, что Александров был у него месяц назад и просил помочь убить Дорохову. Что за суета ради какого-то Александрова? Все только для того, чтобы засадить его.
- Но, с другой стороны, что Заславскому неприметный охранник? Что ему от гибели этой Ирины? Что ему от того, что в убийстве обвинят Александрова?
- Вот это ты и должен разгадать, - улыбнулся Константин. - Мне не удалось.
- Уж не нарочно ли ты дал бежать ему? Больно он тебе симпатичен.
- Да нет, конечно. Но он мне действительно симпатичен. Он честен, принципиален, малоразговорчив. Жизнь у него была нелегкая - служба в Узбекистане в десантных войсках, тюрьма, любовь эта злополучная... Вот кто-то на этой роковой любви и сыграл. Кто только?
- Ладно, разберемся. Сейчас надо его искать.
Кстати, с Заславским вполне могли быть знакомы и хозяйка дачи Гриневицкая, и ее муж Лозович. Неподалеку ведь жили...
- Но какая связь может быть между интеллигентными людьми переводчицей, врачом, сыном известного писателя - и бандюгой Заславским?
- Ой, Константин, связи бывают самые необычные. Во всяком случае, все это надо тщательно проверить.
- И вот еще что - когда в дом вошел Заславский, мне показалось, что и Дорохов знает его.
Больше на его появление никто не отреагировал.
- И это очень интересно. Обязательно надо проверить, не пересекались ли где судьбы Заславского и Дорохова. Один занимался бизнесом, другой занимается рэкетом, одно с другим всегда связано. Может быть, именно Дорохов решил избавиться от своей неверной жены с помощью Заславского. А подставить решили Александрова, который был всю жизнь влюблен в Ирину, убил из-за нее человека и сидел в одном лагере с Заславским. Отличный, между прочим, вариант.
И ведь видел же этот свидетель Мухин какого-то человека в саду. Возможно, именно этот человек и застрелил Дорохову. Кстати, я вызвал этого Мухина. Он скоро должен прийти.
- Работай, Павел, я от дела отстранен, у меня полно всего другого.
- А зря тебя отстранили. Ты бы мне очень помог.
- Не нам решать. Все, я поехал, у меня разбойное нападение на магазин. С убийством охранника. Пока.
- Пока.
Зазвонил местный телефон.
- Алло, Николаев. Кто? Мухин по делу Дороховой? Давайте сюда Мухина.
Вскоре в кабинет вошел мрачный Мухин.
- Здравствуйте, Петр Петрович. Я теперь буду вести это дело. Меня зовут Павел Николаевич Николаев. Вы говорили моему предшественнику в этом деле, что видели в саду ночью человека небольшого роста в куртке с капюшоном. Вот здесь так написано. Вы сможете подтвердить это на суде?
- Нет, - глядя в сторону, сказал Петя. - Я точно не уверен. Я был сильно пьян и ночью не протрезвел. Может быть, мне показалось.
- Но вы уверяли инспектора Гусева, что вы точно видели его.
- Нет, я не уверен в своих показаниях.
- Вы можете быть обвинены в лжесвидетельстве, Мухин.
- Могу. Обвиняйте. Я наплел ему что-то про свои ночные галлюцинации. Теперь я уверен, что этого не было. Так и запишите. Это же я скажу и на суде. Никого в саду не было.
- Понятно, - задумался Николаев, записав его слова в протокол допроса. - А скажите мне вот что, Мухин: вы кому-нибудь рассказывали об этом человеке в саду? Кроме инспектора Гусева, разумеется.
- Я-то? Рассказывал... Руслану Бекназарову рассказывал, Гришке Брагину, Таньке Гриневицкой. А что такого? - простодушно спросил Мухин.
- Да так, ничего... Подпишите здесь и можете быть свободны. Учтите только, Мухин, что от ваших показаний может зависеть судьба человека, вашего одноклассника: быть ему на свободе или загреметь лет на десять-пятнадцать за решетку.
Как вы думаете, приятно сидеть столько лет за решеткой или нет?
Мухин молчал.
- Вам что, угрожал кто-то? - спросил Николаев.
- Никто мне не угрожал, и никого я не боюсь.
И никого я не видел. На этом и стою.
- Стойте, стойте. Все. Счастливо вам...
"Врет, - твердо понял Николаев. - Человека в саду он видел. Но после его показаний Гусеву кто-то сильно его припугнул. Надо было как следует прощупать этих троих плюс мужа Гриневицкой Лозовича. И ни в коем случае не упускать из виду Дорохова. Это вполне реальная версия.
Назавтра Николаев вызвал к себе Бекназарова, Брагина и Гриневицкую.
Глава 18
- К вам нотариус Леклерк, месье, - провозгласил Жан-Пьер, когда Дорохов пробудился от послеобеденного сна.
- Что? Леклерк? Ну, так давай одеваться. Он мне позарез нужен.
- Он ждет вас уже полчаса, месье Жорж.
- Какого же черта не разбудил меня? Я же говорил...
- Я не осмелился, месье.
- Ладно, давай одеваться.
Жан-Пьер помог старику надеть его широченные велюровые брюки, мягкую рубашку и велюровый пиджак. Повязал шейный платок.
Вертлявый, с узеньким бледный лицом Леклерк сидел в гостиной и терпеливо ждал.
- Мое почтение, месье Дорохов, - встал он с места, приветствуя входящего своей грузной походкой старика.
- Здравствуйте, Леклерк. Ну как, вы узнали, о чем я вас просил?
- Я все выяснил, месье. Андрей Дорохов, тридцать седьмого года рождения, проживает в Москве в микрорайоне Митино, дом.., квартира...
Преподает в училище. До недавнего времени занимался бизнесом, имел строительную фирму, но разорился. Недавно у него была убита жена Ирина. Детей нет.
- Но он еще так молод, ему всего шестьдесят один год, - сказал девяностовосьмилетний старик, тяжело откашливаясь. - Но надо же, убита жена... Как же трагичны судьбы у нас, Дороховых...
- В России постоянно кого-то убивают, месье. Там криминальная революция.
- Как же, однако, вы быстро все узнали, Леклерк. Удивляюсь вашей расторопности.
- Это очень просто при современной технике, месье, я не заслуживаю вашей похвалы.
- Хорошо, все равно вы молодец. А теперь к делу, Леклерк. Пойдемте ко мне в комнату, чтобы никто не услышал нас, здесь ходит много народу.
А дело у нас с вами будет секретное. - Он подмигнул Леклерку своим отекшим подслеповатым глазом. - Жан-Пьер, помоги мне дойти до моей комнаты, нет, не до спальни, черт побери, до нижнего кабинета! Идите за нами, Леклерк!
Они прошли в небольшой уютный кабинет в левой части дома. Там стоял круглый старинный стол и два мягких кресла рядом с ним. По двум стенам комнаты стояли симметрично два шкафа карельской березы. Старинные фолианты с золочеными переплетами украшали эти шкафы. По двум другим стенам висели золоченые бра в виде свечей.
- Все, Жан-Пьер, идя, и никого ко мне не пускай. Я очень занят. Садитесь, месье Леклерк.
Леклерк юркнул в огромное кресло, на другое тяжело опустился Дорохов.
- Итак, Леклерк, составляем завещание. Пишите черновик. Так... Я, Жорж Дорохов, в случае своей смерти завещаю дом в Париже и единовременную выплату в размере ста тысяч франков Жан-Пьеру Жерве. Так.., написали?.. Все остальное имущество, как-то: этот загородный особняк, виллу в Калифорнии, дом в Испании и квартиру в Лондоне завещаю своему племяннику Андрею Дорохову, проживающему в Москве. Кроме того, я завещаю ему все свои предприятия: фабрику, три магазина в Париже и два в Лондоне, а также свои банковские вклады в банках Парижа и Женевы на сумму.., забыл, надо уточнить, ну что-то около десяти миллионов долларов, и ценные бумаги примерно на ту же сумму. Все. Теперь оформите это надлежащим образом, и я подпишу завещание.
- Вы желаете информировать племянника о вашем решении, месье Дорохов? угодливо спросил Леклерк.
- Нет, пока не надо. Я еще хочу пожить, а как помру, узнает... Держать это завещание в строгом секрете, вы поняли меня?
- Месье, это моя работа! - обиделся Леклерк. - Как вы можете напоминать мне об этом?
- Пошутил, - проворчал старик. - Знаю я вас, крючкотворов. Не сердитесь на меня, сами знаете, что тут творится. Мне самому надо еще входить в наследство сына. Я ведь его единственный наследник, как это ни ужасно, добавил он, откашливаясь.
- Все это будет оформлено в кратчайшие сроки и для вас совершенно не обременительно.
- Для меня сейчас все обременительно, Леклерк. Каждое движение. Доживите до моих лет, узнаете.
- Куда мне до вас, месье Дорохов? Я в свои пятьдесят три имею десятки болезней. А вы имеете шанс попасть в Книгу рекордов Гиннесса как долгожитель.
- Страсть как мне это нужно... А вообще-то интересно было бы отметить столетний юбилей.
Но до него без малого два года, я не дотяну, Леклерк... Я чувствую все...
- Боже мой! Кому бы жаловаться, месье? Вы сами ходите, вы все видите, слышите. У вас железное здоровье, не дай бог сглазить. Моя теща лет на пятнадцать моложе вас, так она не встает с постели и абсолютно ничего не слышит.