Теперь она ведет переговоры с водопроводчиком, разбивает веранды…
Его мысли были прерваны появившимся на дороге черным пикапом, который принадлежал его приятелю Мэтту Брюстеру, местному плотнику. Не прошло и тридцати секунд, как показалась еще одна машина, и Форд решил, что, пожалуй, сварит себе еще одну чашку кофе, приготовит тарелку каши и позавтракает на веранде, чтобы понаблюдать за происходящим.
Вообще-то нужно работать, напомнил себе Форд час спустя. Отпуск закончился, и сроки поджимают. Но там, за соседним забором, происходило столько интересного. К двум машинам присоединилась третья, и он тоже ее узнал. Брайан Морроу, в прошлом отличный жокей и крайний нападающий в лучшей американской футбольной команде, а также член давнего триумвирата Мэтта, Форда и Брайана, владел компанией, которая занималась ландшафтной архитектурой. Со своего наблюдательного пункта Форд видел, как Силла обходит участок вместе с Брайаном, как она размахивает руками и поминутно заглядывает в блокнот.
Он восхищался ее движениями. Наверное, все дело в ногах, думал он, — шаг быстрый, но создается впечатление, что она никуда не торопится. Какое энергичное лицо с синими льдинками глаз и фарфоровой кожей, скрывающей мускулы, необходимые для…
— Постой-ка, — Форд выпрямился, прищурил глаза и вновь вспомнил ее с кувалдой на плече. — Рукоятка покороче, — пробормотал он. — Обоюдоострое лезвие. Да, да. Похоже, я работаю…
Он вошел в дом, взял альбом для рисования, карандаши и, почувствовав прилив вдохновения, отыскал бинокль. Вернувшись на веранду, он навел бинокль на Силлу и настроил фокус, внимательно изучая ее лицо, линию подбородка, телосложение. У нее очаровательные, сексуальные губы, плавные и изогнутые в форме лука.
Приступая к первому наброску, он перебирал сюжеты, отбрасывая их почти сразу же, как только они приходили ему в голову.
Что-нибудь обязательно всплывет, думал он. Очень часто именно наброски подсказывали ему сюжет. Он представлял ее как… Диану, Мэгги, Надин. Нет, нет, нет. Касс. Просто и чуть-чуть по-мужски. Касс Мерфи. Умная, решительная, независимая, даже одинокая. Привлекательная. Он снова навел бинокль. «Да, привлекательная».
Грубая одежда не скрывала ее красивых форм, но несколько преуменьшала их. Он продолжал рисовать — во весь рост, лицо крупным планом, профиль. Затем прервался, чтобы заточить карандаш и подумать. Возможно, очки — это не только клише, условное обозначение умных людей, но и подходящая маска, скрывающая истинное «я».
Он нарисовал очки, пытаясь изобразить простую темную оправу и прямоугольные линзы.
— Вот ты какая, Касс. Или мне следует называть вас «доктор Мерфи»?
Он перевернул страницу и начал новый рисунок. Рубашка сафари, штаны цвета хаки, ботинки, широкополая шляпа. За стенами лаборатории, в полевых условиях. Скривив губы, он снова перевернул страницу и начал рисовать, перебирая, кем и какой может стать придуманная им Касс. Кожа, кираса[4] — с двумя очень симпатичными выпуклостями под ним. Серебристые ремешки на запястьях, длинные обнаженные ноги, буйная грива волос и диадема, символ знатности. Пояс с драгоценными камнями? Возможно. Древнее оружие — двусторонний молот. Сверкающий серебром, когда его сжимает рука прямого потомка богини-воительницы…
Ах да, ему нужно придумать ей имя.
Римляне? Греки? Викинги? Кельты?
Кельты. То, что нужно.
Форд поднял альбом и улыбнулся, глядя на рисунок.
— Привет, красавица. Нам с тобой предстоят большие дела.
Он посмотрел через дорогу. Машины уехали, и, хотя Силлы нигде не было видно, дверь деревенского дома оставалась открытой.
— Спасибо, соседка, — сказал Форд, вставая, и пошел в дом, чтобы позвонить своему агенту.
Этого не может быть — именно такое ощущение испытывала Силла, сидя на уютной террасе отцовского дома, аккуратного кирпичного строения в колониальном стиле, и потягивая чай со льдом, поданный хлопотливой мачехой. Эта сцена никак не совмещалась с предыдущим периодом ее жизни. В детстве ее поездки на восток были короткими и редкими. Работа была важнее — по крайней мере, так считала ее мать.
Иногда отец приезжал к ней, вспоминала Силла. Вез ее в зоопарк или в Диснейленд. Но их всегда — а особенно в разгар популярности ее сериала — преследовали папарацци или окружала толпа детей, родители которых щелкали фотоаппаратами. Работа заслоняет «волшебную страну детства», хочешь ты того или нет.
Кроме того, у отца и Патти была своя дочь, Энжи, свой дом и своя жизнь на другом конце страны. Что, как тогда думала Силла, равносильно другому краю света.
Она никогда не была своей в этом мире.
Может, именно это и пытался объяснить ей отец? Это так далеко, и дело не столько в расстоянии, вспомнила Силла.
— Здесь очень красиво, — вслух сказала она.
— Наше любимое место, — ответила Патти с улыбкой, которая выглядела немного натянутой. — Только еще немного прохладно.
— Нет, хорошо. — Силла лихорадочно соображала, о чем говорить с этой милой, по-матерински ласковой женщиной с приятным лицом, короткими темными волосами и беспокойным взглядом. — Не сомневаюсь, что через неделю или две, когда все начнет распускаться, сад будет великолепен.
Она обвела глазами клумбу, кусты, виноград и аккуратную лужайку, которая наверняка скроется в тени, когда распустятся листья на красном клене и плакучей вишне.
— Вы вложили в сад много труда.
— Нет, я лентяйка. — Патти провела рукой по темным, коротко стриженным волосам и потрогала маленькое серебряное колечко-сережку. — Садовник в нашем доме Гэвин.
— О! — Силла перевела взгляд на отца: — Правда?
— Мне нравится возиться с землей. Наверное, это наследственное, — ответил тот.
— Его отец был фермером, — Патти улыбнулась Гэвину. — Так что это у него в крови.
Знала ли Силла об этом? По-моему, она об этом не знала.
— Здесь, в Виргинии?
— Да, — Патти удивленно посмотрела на нее, а потом перевела взгляд на Гэвина.
— Я думал, ты в курсе: твоя бабушка купила ферму моего деда.
— Я… что? Маленькую ферму? Она была твоей?
— Она никогда не была моей, милая. Дед продал ее, когда я был еще мальчиком. Я помню, как гонялся там за цыплятами и получал за это взбучку. Моему отцу ферма была не нужна, а его братья и сестры — те, кто был жив в то время, — почти все разъехались кто куда. Ну, он и продал ее. Дженет приехала сюда на натурные съемки. «Танец в амбаре».
— Эту часть истории я знаю. Она влюбилась в ферму, на которой проходили съемки, и тут же купила ее.
— Примерно так, — с улыбкой сказал Гэвин. — А дедушка купил себе фургон «Виннебаго» — клянусь! — и они с бабушкой отправились в путь. Колесили по всей стране следующие шесть или семь лет, пока бабушку не хватил удар.
— Это была земля Макгоуэнов…
— И теперь тоже, — продолжая улыбаться, Гэвин отхлебнул чай. — Ведь так?
— Интересно, как замкнулся круг, — Патти похлопала ладонью по руке Силлы. — Я помню, как дом сиял огнями, когда в нем жила Дженет Харди. А летом, проезжая мимо, можно было услышать музыку, а иногда и увидеть женщин в чудесных нарядах и самых красивых мужчин. Иногда она приезжала в город или просто каталась по округе в своем кабриолете. Это было настоящим событием.
Патти снова взяла кувшин, как будто ей нужно было чем-то занять руки.
— Однажды она остановилась у нашего дома, когда мы продавали щенков. По пять долларов. У нашей колли была интрижка со странствующим коммивояжером неизвестной породы. Дженет купила у нас щенка. Сидела прямо на земле и позволяла щенкам прыгать и карабкаться на нее. И все время смеялась. У нее был такой чудесный смех… Но, может быть, это тебе неинтересно?
— Интересно. Я об этом не знала. Я вообще мало знаю. Так это была та самая собака, которая…
— Да. Она назвала его Героем. Старый Фред Бейтс увидел его бредущим по дороге, посадил в свой пикап и привез обратно. Именно он нашел ее в то утро. Это был печальный день. Но теперь ты здесь, — Патти снова накрыла ладонью руку Силлы. — Теперь снова будет свет и музыка.
— Она купила у вас собаку, — пробормотала Силла, — а ферму у твоего деда, — она посмотрела на Гэвина. — Похоже, еще один круг. Ты не поможешь мне с садом?
— С удовольствием.
— Сегодня я наняла ландшафтного дизайнера, но мне нужно решить, что я хочу посадить. У меня есть книга по устройству садов в этой местности, но совет мне не помешает.
— Договорились. У меня есть пара книг по садоводству, которые могут подсказать тебе кое-какие идеи.
— Пара?
— Ну, может, чуть больше, чем пара, — улыбнулся Гэвин, глядя на усмехающуюся жену. — Кого ты наняла?
— Кажется, Морроу. Брайан Морроу.
— Хороший выбор. Он знает свое дело, и он надежен. В старших классах был звездой футбола и никогда не утруждал себя, чтобы выбиться из середнячков. Но создал хороший бизнес и заработал себе репутацию.
— Договорились. У меня есть пара книг по садоводству, которые могут подсказать тебе кое-какие идеи.
— Пара?
— Ну, может, чуть больше, чем пара, — улыбнулся Гэвин, глядя на усмехающуюся жену. — Кого ты наняла?
— Кажется, Морроу. Брайан Морроу.
— Хороший выбор. Он знает свое дело, и он надежен. В старших классах был звездой футбола и никогда не утруждал себя, чтобы выбиться из середнячков. Но создал хороший бизнес и заработал себе репутацию.
— Мне тоже так говорили. Сегодня я встретила еще одного твоего ученика. Форд Сойер, помнишь?
— Конечно! — воскликнула Патти. — Он живет через дорогу.
— Умный мальчик, и всегда был умным, — кивнул Гэвин, не отрываясь от чая. — Любил помечтать, но, если сумеешь его заинтересовать, он включал мозги. Тоже преуспел.
— Да? И как?
— Он сочиняет комиксы. И иллюстрирует их сам, что довольно необычно, как мне говорили. «Сыщик», слышала? Это его. Интересная работа.
— «Сыщик»? Что-то вроде супермена, борца с преступностью?
— Примерно так. История про невезучего частного сыщика, который сталкивается с безумцем, задумавшим уничтожить величайшие произведения мирового искусства при помощи молекулярного скремблера,[5] который сделает их невидимыми. Попытка сыщика остановить преступников — а также заработать славу и деньги — приводит к смерти его девушки. Его самого приняли за мертвого, но он просто подвергся воздействию скремблера.
— И сам стал невидимым, — закончила Силла. — Я об этом слышала. Несколько парней из съемочной группы, которая работала над моими фильмами, увлекались комиксами. И Стив тоже, — она имела в виду бывшего мужа. — Они полдня спорили о достоинствах «Сыщика», «Темного рыцаря» или «Людей X», сравнивая их с «Фантастической четверкой». Когда я пыталась что-то сказать по поводу взрослых мужчин и комиксов, то в ответ получала косые взгляды.
— А Гэвин обожает комиксы. Особенно Форда.
— Правда? — Силла удивилась, представив добродушного учителя средних классов, увлеченно разглядывающего комиксы. — Потому что он твой бывший ученик?
— И это тоже. Но парень рассказывает интересную, содержательную историю со сложным главным героем, который хочет искупить свою вину, борясь со злом. Он попытался сделать доброе дело, но мотивы его были неверными. Он хотел остановить безумца, но ради личной выгоды. И этот поступок стоил жизни женщине, которая его любила, а он не принимал ее всерьез. Его способность быть невидимым становится метафорой — он превращается в героя, но его никто никогда не увидит. Интересная работа.
— Он не женат, — добавила Патти, и Гэвин засмеялся. — Я только хочу сказать, что он живет через дорогу, а Силла собирается поселиться на ферме. Иногда ей может понадобиться компания.
Ну уж нет, подумала Силла.
— Вообще-то днем я собираюсь заниматься ремонтом, а вечерами буду планировать работу на завтра. Какое-то время я буду очень занята, и мне будет не до компании. Кстати, мне пора возвращаться. На завтра у меня запланирована куча дел.
— Разве ты не останешься на обед? — запротестовала Патти. — Попробуй домашней еды, прежде чем уходить. У меня уже готова лазанья — осталось только поставить в духовку. Это быстро.
— Звучит заманчиво, — Силла вдруг поняла, что голодна. — Я с удовольствием останусь на обед, — добавила она с улыбкой.
— Тогда посиди пока здесь и выпей еще чаю с отцом.
Патти вскочила, торопливо пересекла веранду и скрылась в доме.
— Может, ей нужно помочь?
— Она любит возиться с едой, — ответил Гэвин. — Это для нее отдых — как для меня ковыряться в саду. Лучше посиди здесь и не мешай ей.
— Но я причиняю ей беспокойство.
— Немного. Это пройдет. Знаешь, она бы очень расстроилась, если бы ты отказалась от обеда. Лазанья — это конек Патти. Каждое лето она делает соус из помидоров, которые вырастают на моем огороде, и закатывает его в банки.
— Ты шутишь.
Ее искреннее удивление вызвало у него легкую улыбку.
— Это другой мир, милая.
— Это уж точно.
В этом мире, размышляла Силла, люди едят домашнюю лазанью, пьют яблочный коблер[6] и воспринимают ужин как еду, а не как спектакль. А гостю или члену семьи — она полагала, что находится где-то посередине, — дают с собой тарелку, накрытую фольгой, чтобы он мог поесть дома. А если гость или родственник за рулем, то за обедом ему наливают всего один бокал вина, а затем подают кофе.
Силла посмотрела на часы и улыбнулась. К восьми она успеет попасть домой.
Устроив две тарелки в своем старом любимом холодильнике, Силла подбоченилась и огляделась. Голые электрические лампочки отбрасывали резкий свет, отчего тени были черными, и еще заметнее становились трещины на штукатурке и ободранные доски пола. Бедная старушка, подумала Силла. Тебе срочно требуется подтяжка лица.
Она включила фонарик, погасила верхний свет и двинулась к лестнице, освещая себе дорогу.
Выглянув в окно, она увидела огни в окнах домов, разбросанных по холмам и полям. Люди закончили ужинать, думала она, и отправились смотреть телевизор и читать газеты. Детей, наверное, укладывают в постель или заставляют сесть за письменный стол и закончить домашнее задание.
Она сомневалась, что кто-то из них просматривает изменения в сценарии для завтрашних съемок или, зевая, еще раз повторяет текст роли. Глупо завидовать им, подумала Силла, только потому, что у них есть то, чего она была лишена.
Стоя у окна, Силла отыскала окна дома Форда.
Интересно, что он сейчас делает — сочиняет очередное приключение «Сыщика»? Или жует разогретую в духовке замороженную пиццу — ей казалось, что именно так должна выглядеть домашняя еда холостяка. Чем может заниматься сочинитель комиксов, живущий в Виргинии, в отреставрированном доме Викторианской эпохи?
Неженатый автор комиксов, с усмешкой вспомнила она, с бесспорно сексуальной привычкой южанина растягивать слова и с ленивой, почти развязной походкой. И странной маленькой собакой.
Непонятно почему, но ей было приятно видеть свет в окнах через дорогу. Близко, но не слишком. Успокоенная, она отвернулась от окна и пошла наверх, где собиралась забраться в спальный мешок и заняться составлением планов на завтра.
Звонок мобильного телефона вырвал ее из глубокого сна; она открыла глаза и тут же зажмурилась от яркого света, который она забыла выключить, перед тем как заснуть. Чертыхнувшись, Силла вновь приоткрыла один глаз и протянула руку, нащупывая на полу телефон.
Интересно, который час?
Сердце ее учащенно забилось, когда она увидела на дисплее телефона время — 3:28 утра — и номер матери.
— Черт, — Силла раскрыла телефон. — Что случилось?
— Ты так отвечаешь на все звонки? Даже не здороваешься?
— Привет, мама. Что случилось?
— Ты меня расстраиваешь…
Старая песня, подумала Силла. А ты пьяна или под кайфом. Все это уже было.
— Мне жаль это слышать, особенно в половине четвертого утра по местному времени. Ты помнишь, где я?
— Я знаю, где ты, — голос Беделии зазвучал резче. — Прекрасно знаю. Ты в доме моей матери, который ты обманом выманила у меня. Я хочу его вернуть.
— Это дом моей бабушки, который ты мне продала. И ты не можешь его вернуть. Где Марио? — спросила она, имея в виду теперешнего мужа матери.
— Это не имеет отношения к Марио. Только ты и я. Это все, что после нее осталось! Ты прекрасно знаешь, что застала меня врасплох. Воспользовалась моей беззащитностью. Я хочу, чтобы ты немедленно вернулась и порвала документы на передачу собственности, или как они там называются.
— А ты порвешь чек, на котором указана покупная цена?
Последовало долгое молчание, во время которого Силла успела снова лечь в постель и зевнуть.
— Ты бесчувственная и неблагодарная.
В голосе матери зазвучали слезы, но интонация была тщательно рассчитанной, чтобы вызвать отклик, — Силла привыкла к этому.
— Да.
— И это после всего, что я для тебя сделала, после всех моих жертв, которые ты забыла! И теперь, вместо того чтобы отблагодарить меня за все те годы, когда я ставила твои интересы выше своих, ты тыкаешь мне в лицо деньгами.
— Думай что хочешь. Я не отдам ферму. И, пожалуйста, не трать мое и свое время, пытаясь убедить кого-то из нас, что это место что-то для тебя значит. Я здесь, и я вижу, как ты о нем заботилась.
— Она моя мать!
— А ты моя. Это крест, который каждая из нас вынуждена нести.
Силла услышала звон и представила, как стакан с водкой «Кетел» и льдом — по ночам мать предпочитала этот напиток — разбивается о ближайшую стену. Затем в трубке послышались всхлипывания:
— Как ты можешь говорить мне такие ужасные вещи!
Лежа на спине, Силла устало провела рукой по глазам и стала ждать, пока иссякнет поток напыщенных фраз и рыданий.