Аптекари слушали молча, в напряженных позах. Они понимали, что дело оборачивается не в их пользу. Над ними смеялись даже члены парламента. Патен говорил уже больше полутора часов, но никто не замечал времени, все требовали продолжения.
- Тысячу семьсот лет назад достойнейший Асклепиад призвал "лечить полностью, быстро, приятно". Нынешние поборники арабской кухни не умеют действовать приятно, зато они полностью и быстро отправляют пациентов на тот свет своими ядовитыми как понтийская утка средствами. Поэтому я и говорю, что если у вас возникнет болезнь, то не нужно пожирать столько пилюль, лизать столько сиропов и опустошать лавки аптекарей, чтобы уменьшить вес мерзкой влаги, являющейся генератором болезней, не надо прибегать к чемерице, дьявольскому уроду антимонию и другим пагубным медикаментам, которые сами нуждаются в очистке, прежде чем смогут безболезненно очищать наши тела. Вместо этого выпустите лишнюю кровь, нежным промывательным очистите желудок - и, с божьей помощью, вы будете здоровы. Провались к черту весь ворох лекарств, таких, как рвотное вино, идол дураков - безоар, роскошный состав - териак, митридат - смесь зловонных трав, другие вонючие отбросы, которые не больше благоприятствуют выздоровлению, чем известь или пепел, и являются обычными нелепостями, сфабрикованными незнающими мошенниками, стервятниками, прокравшимися в святой храм медицины!..
Процесс был выигран.
Когда адвокат аптекарей попытался подняться на трибьуну, его встретили свистом, улюлюканьем и таким градом моченых в уксусе груш, пареной репы и другой снеди, захваченной из дому предусмотрительными парижанами, что ему пришлось спасаться бегством. Речь не была произнесена. Аптекари поспешно отправились по домам и заперли лавки.
Вечером разошедшаяся толпа разгромила одну из аптек и воздвигла на площади перед домом Патена пышный монумент, сооруженный из майоликовых сосудов для териака, распотрошенного чучела крокодила и целой кучи клистирных трубок.
Но это было потом, а пока Патен выслушивал хвалебную речь президента Талона, принимал поздравления коллег и товарищей и никак не мог привыкнуть к такой потрясающей, великолепной победе. Голова у него кружилась, и он не сразу понял, что говорит ему очередной подошедший. Только потом до него дошло, что рядом стоит нянька того больного мальчика, у которого он был утром.
- Доктор, - повторила она, - Жано умер. Открыл глазки, посмотрел на меня, прошептал: "Ах, как хорошо!" - и умер.
На секунду Патеном овладела растерянность. В который уже раз у него умирают больные скарлатиной. Кажется, если не лечить их вовсе, то выздоровлений будет больше. Неужели он сам чем-то напоминает отравителей-аптекарей? Патен представил насмешливый взгляд Поля Куртуа известного противника кровопусканий, услышал его голос, произносящий: "Больной скончался при всех признаках глубокого обескровливания". Этого Патен не мог вынести. Он резко выпрямился, сердито глянул на женщину:
- Лечение проводилось правильно. Видимо, вы давали ему слишком мало питья!
Он чувствовал, что надо добавить еще краткий афоризм, но никак не мог отыскать подходящей к случаю фразы. "Полностью, быстро, приятно", "Не повреди", "Врачу - исцелися сам!" Нет, в данном случае все это неверно. Если больные предпочитают умирать при правильном лечении, то тем хуже для больных...
- Скарлатина, - медленно произнес доктор Патен, - хочешь или не хочешь, но я приучу тебя к кровопусканиям!
Кормилицу оттеснили в сторону. Патен стоял посреди зала, по которому уже успела разнестись молва о новом словечке доктора. Он улыбался, с важностью кивал, и никто на свете не мог бы догадаться, что славный доктор изо всех сил старается задушить в себе невероятную, еретическую мысль: а что, если в следующий раз, прежде чем пускать кровь, испробовать все-таки другие средства?