- Нет! Верблюды будут находиться тоже возле нас, - резко ответил Дуда. - В переметных сумах на верблюдах находятся священные предметы и все грамоты. Чужие руки не посмеют их коснуться. Мы не расстанемся с верблюдами!
- Следуйте за мной, - сказал начальник. - Я, великий визирь владыки этих гор, клянусь, что ничто не грозит безопасности вашей и всех вьюков, которые следуют за вами.
- Аджаб, аджаб! (Удивительно!) - воскликнули ассасины.
Весь маленький караван пошел к железным воротам, которые со скрипом и скрежетом отворились. Близ крайних небольших домиков, предназначенных для почетных гостей, все вьюки были сняты, перенесены внутрь одного из них: там оказалась узкая длинная приемная, пол которой был покрыт коврами вдоль стен. Посреди одной стены находилось углубление, выложенное камнем, обычный у горцев очаг, где сейчас же были зажжены пучки сухого вереска.
Проводник-курд был уведен ассасинами куда-то для допроса, а погонщик верблюдов, почти черный араб, остался возле животных, опустил их на колени и стал жалобно вопить, требуя корма для них и себя.
ПОВЕЛИТЕЛЬ ТАЙНЫХ УБИЙЦ
Почтительный слуга в овчинной остроконечной шапке, в черном чекмене, перетянутом матерчатым кушаком, и в широчайших, как пузыри, синих шароварах безмолвно вырос перед Абд ар-Рахманом. В левой руке он бережно держал тремя пальцами красный плод граната, в правой - плеть с гирькой на конце. Многозначительно поднимая и опуская брови, он доложил как что-то очень важное, что "защитник правой веры и бесчисленных карматов" готов допустить пред свои очи блистательного посла халифа багдадского, - да будет над ним величие и мир!
Слуга объяснил, что гранат дарится послу как знак благоволения великого Даыя Ала-ад-Дина к приехавшему гостю, а плеть означает, что если гость не выполнит предлагаемого, то у владыки Аламута имеются все возможности заставить гостя покориться.
Абд ар-Рахман ответил коротко:
- Пеки! (Ладно!)
И оба путника направились на прием к владыке ассасинов.
* * *
В приемную залу с нарисованными на стенах павлинами торжественно вошли двое слуг, неся на вытянутых руках подносы, покрытые расшитыми тканями. На одном стояла большая серебряная чаша, окруженная девятью маленькими серебряными стаканчиками. На другом лежал кривой кинжал дамасской узорчатой стали с резной рукоятью из дымчатого мекского камня.
За слугами торжественно выступал в парчовом халате точно окаменевший Дуда, в огромном белом тюрбане, подпоясанный серебряным поясом, на котором висели кожаный продолговатый калямчи (футляр для камышинок - калямов) и бронзовая чернильница. В руках он нес, прижимая к груди, наполовину завернутую в шелковый цветной платок священную книгу, продиктованную аллахом своему посланцу Мухаммеду. Весь Коран, в кожаном переплете с серебряным тиснением, был размером не больше ладони и написан искуснейшим багдадским каллиграфом. Последним шел Абд ар-Рахман легкой походкой джигита-охотника.
- Берикеля! (Молодец!) - раздался чей-то тихий возглас восхищения.
Низкий широкий трон на точеных ножках, обитый пестрым бархатом. На высокой спинке трона вышитое золотыми нитками изображение летящего орла. На троне, подобрав под себя ноги в шерстяных полосатых носках, страшный, лохматый старик в черной овчинной остроконечной шапке, надвинутой на брови. Седые растрепанные космы свесились на лицо. На щеках, покрытых красными пятнами, седые клочья бороды. Правая рука лежала на подлокотнике кресла, и пальцы, унизанные алмазными перстнями, быстро шевелились. Абд ар-Рахман понимал, что глава ассасинов ждет: "Поцелует ли гость его правую руку?" Но упрямая гордость вольного кочевника ему подсказывала: "Ты не поцелуешь этой, залитой кровью, орлиной лапы!"
Приблизившись, Абд ар-Рахман остановился. Слуги с подарками встали сбоку. Дуда, подойдя к трону, опустился на колени и поцеловал ковер.
Старик вдруг выпрямился, встал и взял из рук Дуды священную книгу. Громко произнеся обычную молитву, он передал Коран одному из приближенных, с огромным тюрбаном на голове (знак учености). Затем он перебрал другие подарки и спросил:
- Для чего этот нож? И что означает изображение двух соединенных рук на серебряной чаше?
Абд ар-Рахман склонился и ответил:
- Эти две соединенные руки означают, что халиф багдадский Мустансир желает иметь с тобой долгую и прочную дружбу, которая будет поддерживаться и в мире и на войне силою оружия, в знак чего посылается этот кинжал!
- Прекрасно сказано, прекрасно! - сказал старик и снова взобрался на трон. - Садитесь, почтенные гости. Эй, мальчики, принесите подушки!
Слуги разложили перед троном подушки. Абд ар-Рахман и Дуда уселись на них.
Старик начал расспрашивать о здоровье халифа, о его возрасте, сколько он имеет коней и любит ли их. Спросил, как зовут почтенных гостей и куда они держат путь.
Услышав, что Абд ар-Рахман едет в недавно созданную боевую стоянку грозного татарского хана, старик фыркнул и стал почесывать пятерней свою ногу.
- Как вы решились отправиться в берлогу хищного свирепого тигра? Какая нужда могла толкнуть вас на такую опасность?
- Я обещал халифу, моему высокому покровителю, что буду сопровождать страшного, до сих пор непобедимого Бату-хана в его походе на "вечерние страны". Я обещал также халифу, что буду посылать ему с особыми гонцами донесения обо всех битвах, победах или завоеваниях городов, которые предстоят татарскому войску и о которых знает пока только аллах всеведущий.
- Говори, говори все, что ты знаешь и слышал о татарском хане. Для нас, защитников истинной веры, провозглашенной пророком Мухаммедом, - да будет над ним величие! - очень важен этот поход нечестивых язычников-монголов, потому что они идут также на еще более нечестивых наших врагов - крестоносцев. Эти шакалы давно пытаются ворваться в наши земли и перекусить горло всем мусульманам.
- Пока я знаю только, что аллах - слава ему и величие! - разгневался на своих верных сынов и послал на них страшную казнь в виде безжалостного повелителя татар, который не дает никому пощады и оставляет на своем пути угли, политые кровью и слезами.
- Нужно его перехитрить, - прошипел старик. - Нужно его убедить, что для его же славы и величия он должен объявить себя правоверным. Тогда все народы, исповедующие учение пророка Мухаммеда, - молитва над ним и привет! - объединятся с монголами, над всеми протянется монгольская рука, и тогда мы провозгласим Бату-хана имамом...
- И махди!* - добавил Дуда, скромно опустив глаза.
- Если Бату-хан действительно искренне примет веру, оставленную праведным Алием**, то, может быть, в его лице мы увидим победоносного Махдия... - тут "Старец Горы" осекся, приподнял пальцем кверху свою правую "бровь сомнения" и строго уставился на Дуду. - А ты кто такой, что так смело произносишь это священное для всех правильно верующих имя?
_______________
* М а х д и - обещанный легендами мусульманский пророк и вождь,
который должен объединить всех мусульман и принести им победу над
неверными.
** А л и й - зять пророка Мухаммеда, отколовший от "правоверных"
мусульман (суннитов) значительную секту последователей (шиитов),
которые в течение столетий, до настоящего времени, враждовали друг с
другом.
Дуда, поняв, что он сказал что-то лишнее, повернулся к Абд ар-Рахману:
- Может быть, ты, смелый потомок Альманзора, вместо меня лучше ответишь на вопрос всеведущего, прославленного и всемогущего Ала ад-Дина Хуршаха?
Абд ар-Рахман сказал:
- Это мой секретарь, кятиб, ученый советник и лекарь, отмеченный в Багдаде как источник мудрости.
- Ты лекарь? - прервал старик. - Это прекрасно! Мне очень нужен знающий, опытный лекарь. У меня столько болезней, что я не нахожу себе покоя ни днем, ни ночью. Какие болезни ты лечишь?
- Я излечиваю все болезни, о которых говорит Абу Али Ибн-Сина* в своей превосходной книге "Канун-Фиттибб", и он же указывает найденные им целебные средства, которые совершенно излечивают болезни и объясняют причины, почему возникает та или другая боль в теле.
_______________
* И б н- С и н а. известный в Европе под именем Авиценны,
знаменитый ученый родом из Бухары, составивший медицинскую
энциклопедию "Канон", в которой собрал все имевшиеся на Востоке
сведения по медицине, сохранив их тем самым для мировой культуры.
Согласно некоторым древним арапским писателям, он тоже состоял членом
секты исмаилитов (шиитов), равно как и его отец.
- Мы хорошо знаем Абу Али Ибн-Сину. Он тоже был наш, правоверный, кармат, федавий*, и брат и отец его тоже были наши карматы. А ты можешь ли разыскать нужные лекарства, которые меня вылечат и на которые указывает этот мудрец? Я тебя за это осыплю своими милостями, всеми, какие только может пожелать сын Адама.
_______________
* Ф е д а в и й - отдавший себя аллаху, "посвященный".
* Ф е д а в и й - отдавший себя аллаху, "посвященный".
- Лекарства не для чего долго искать, - ответил Дуда. - Главные из них я обычно храню и вожу с собой. И если только злоумышленники не тронут наших походных мешков, то я охотно тебе их предоставлю.
- Слава аллаху, который привел тебя ко мне! - воскликнул старик. Отныне я назначаю тебя моим придворным лекарем, и ты навсегда останешься здесь. А твой молодой спутник может свободно поехать дальше один.
- Я сделаю все, что могу, - возразил Дуда, - но не из-за тех милостей, которыми ты хочешь меня осчастливить, а по долгу человеколюбия. Остаться же здесь, у тебя, я не имею права. Я обязан выполнить приказание халифа.
- Не шути со мной! Ты, вероятно, и не подозреваешь, какие беды обрушатся на тебя, если ты осмелишься не выполнить моей воли.
- Что промолвил наш владыка, то свято! - сказал один из приближенных. - И ты не пожалеешь, что остался.
- Ты не пожалеешь! - воскликнули хором карматы, сидевшие полукругом по сторонам трона. - Ты увидишь ночи восторгов, сладость безумного опьянения, полет в райские сады! Никто до сих пор не пожалел, что остался с нами, и ты, посвященный в звание федавия, испытаешь высшее блаженство на земле.
- Когда ты начнешь лечить меня? - спросил строго владыка ассасинов. Я не могу ждать, страдания мучают меня беспрерывно.
- Сегодня я разотру мази, приготовлю лекарство и завтра явлюсь к тебе.
- Тогда я разрешаю вам сейчас меня покинуть!
Выказав все принятые обычаем знаки почтения, Дуда и Абд ар-Рахман покинули приемную "Старца Горы" и, предшествуемые двумя слугами, прошли в отведенный для них домик.
МИЛОСТЬ ИЛИ ЗАПАДНЯ?
Когда оба арабских путника отошли от дворца владыки ассасинов и часовые остались позади, сопровождавший их мрачный слуга в черном чекмене приблизился и тихо сказал:
- Наш повелитель приказал вам передать, что он очень доволен беседой с вашей милостью и приглашает вас обоих прийти сегодня вечером в запретный для всех непосвященных сад наслаждений.
- Какой сад? - удивился Абд ар-Рахман. - Где здесь, между голыми скалами, может вырасти сад?
- Есть райский сад, и я вас туда проведу после захода солнца, когда тени покроют вас своим плащом от всех любопытных с жадными глазами.
Безмолвный слуга снова зашагал впереди и довел их до предназначенного для гостей дома.
Оставшись наконец одни, оба скитальца принялись обсуждать, как им быть. Не отказаться ли? Не приготовлены ли там крученые веревки, чтобы облегчить путь в тот райский сад, откуда нет возврата?
- Это западня! - говорил Дуда. - Они хотят нас провести подальше от "любопытных с жадными глазами", чтобы мы бесследно и неведомо ни для кого исчезли из этого скорбного мира.
- А что же мы можем сделать?
- Бежать! - говорил Дуда и трясся мелкой дрожью. - Бежать, не теряя времени, побросав и верблюдов, и подарки халифа. Пробраться пешком, перелезая через скалы, в сторону моря к городу Трапезунду, где спасут византийские греки.
- В первый же день нас выследят дикие курды, схватят, вытряхнут нас из наших одежд и сбросят в ущелье, - отвечал спокойно Абд ар-Рахман. Чего ты боишься, Дуда Праведный? Пропой семью семь молитв скороприходящему Хызру и безропотно ожидай решения своей судьбы. А я, наоборот, хочу пойти в сад наслаждений. Может быть, мы и в самом деле увидим дивные рощи рая Мухаммеда, полные прекрасных сказочных гурий, где мы испытаем какое-нибудь новое, неизвестное до сих пор наслаждение?
Помолчав, Абд ар-Рахман добавил:
- Почему мы должны этого избегать? Я думаю, что кровавый, огненный Иблис или Джебраил* ждут нас уже давно для пыток и казней в своем царстве последнего Страшного суда. Так будем радоваться, пока мы еще можем двигаться, петь и смеяться. Не ты ли сам меня всегда учил: "Иди с тем, кто тебя зовет!" Почему же ты сегодня не хочешь отозваться на приглашение "Старца Горы"? Кто другой сможет потом рассказывать своим внукам: "Я вместе с ужасным "Старцем Горы" Ала ад-Дином увидел то, что обыкновенным смертным увидеть не удается".
_______________
* И б л и с - дух зла в мусульманских поверьях; Д ж е б р а и л
- добрый и светлый архангел Гавриил.
Когда с заходом солнца длинные тени проползли по дворцовой площадке, молчаливый слуга уже стоял возле двери почетного домика. Абд ар-Рахман и ученый, но робкий Дуда выждали еще немного, пока солнце окончательно не погрузилось за горы и в темных ущельях стали плавать голубоватые клочья тумана.
Тогда они вышли из дома, и слуга повел их к горному перевалу. Откуда-то из темноты вынырнули тени сторожевых ассасинов. Они бесшумно подошли, подняв копья.
- Назад, или увидишь смерть!
Слуга позвонил крохотным бубенцом и тихо произнес условленный пропуск. Стражники отступили на шаг назад.
- Проходите!
С вершины перевала открылся вид на небольшую долину, с трех сторон окруженную скалами, а с четвертой была пропасть, наполненная до краев, как чаша молоком, белым туманом. Взошла луна, в ее бледном свете можно было рассмотреть густой сад с правильными рядами деревьев. Посреди сада над прудом взлетала струя фонтана. Впереди показалось продолговатое белое здание, перед которым горели огоньки плошек, обычно зажигаемых в честь почетных гостей. На крыше дома тоже засветилась цепочка веселых огоньков.
- Какой заманчивый приют устроил для себя суровый владыка тайных убийц! - тихо сказал Абд ар-Рахман. - А мне здесь нравится! Пока ничто не предвещает нашей близкой кончины!
- Это хитрая западня! Ловушка для доверчивых! - ворчал Дуда. - Хызр скороприходящий! Охрани нас своей благостной помощью!
Послышались нежный голос и тихий перебор струн лютни. Перед входом в здание на ковре сидела певица в белом, как лунный свет, легком платье. Она тихо пела персидскую песню. Рядом с ней крохотный уродец-карлик с очень большой головой и страшным лицом выбивал быструю глухую дробь на небольшом барабане.
Приблизившись, Дуда прошептал:
- Покажи щедрость!
Абд ар-Рахман достал из матерчатого скрученного пояса замшевый кошелек и бросил музыкантам по серебряной монете.
Открылась входная дверь, откуда выскользнули четыре девушки, миловидные, с сильно накрашенными лицами, в узорчатых одеждах и бархатных шапочках, обшитых серебряными бляшками, которые позванивали при каждом движении. С почтительными поклонами, прикладывая руки к груди, они приглашали войти внутрь.
- Почтенные, долгожданные гости! Придите в этот сказочный приют радости, забвения и блаженства!
Дуда и его ученик обменялись взглядами и пожали плечами, как бы говоря: "Ну что же, пойдем! Испытаем нашу участь!"
Внутри оказалась небольшая прихожая, сонный слуга и множество туфель, стоявших парами.
"Значит, гости уже собрались, - подумал Абд ар-Рахман. - Нас будут показывать, как заморских зверей, как диковину". - И он смело шагнул за цветную занавеску.
Большая продолговатая зала. Вдоль стен разложены узкие коврики и камышовые циновки. На каждой цветная ковровая или шелковая подушка.
В глубине, в задней стене, большая ниша. В ней посредине низкое широкое кресло. На его спинке изображение, подобное уже виденному, золотого летящего орла.
По обе стороны ниши с потолка спускались узкие длинные полосы ткани; на них изречения из Корана и загадочные наставления. Два из них поразили Абд ар-Рахмана: "Торопись насладиться сегодняшним днем" и "Мудрый ничему не удивляется!"
Оглянувшись, Абд ар-Рахман заметил, что в зале уже находится много людей. Одни лежали неподвижные, равнодушные ко всему, подложив подушку под голову. Некоторые сидели, перебирая четки, и тихо шептали молитву. Одна из девушек прошла вперед и близ ниши указала два коврика, пригласив расположиться на них.
Откуда-то донеслись нежные звуки: как будто переливы флейты и свирели и равномерные удары в бубен.
Абд ар-Рахман растянулся на коврике и вдруг услышал сдержанный стон. С удивлением он увидел, как лежащий Дуда, закрыв лицо руками, вздрагивает.
Абд ар-Рахман сел возле Дуды. По лицу его наставника текли слезы, и большие капли скатывались по рыжей бороде.
- Что с тобой, дорогой мой учитель? Что огорчило тебя?
- Не расспрашивай меня! Налетели старые воспоминания. Мир полон соблазнов, и мы должны бежать от них, а куда убежишь из этой ловушки коварного Иблиса? - И Дуда снова стал всхлипывать.
- Если нам суждено погибнуть, - ответил Абд ар-Рахман, - так, по крайней мере, последний день мы проведем с достоинством и, наверное, увидим что-либо удивительное. Я не согласен с этим правилом: "Ничему не удивляйся!" Напротив, я люблю удивляться, я хочу бродить по свету, чтобы видеть необычайное, а особенно таких людей, которые своей мудростью или смелостью вызовут мой восторг!
- Ты еще не испытал горьких разочарований, какие пришлось пережить мне за мою долгую скорбную жизнь. Поэтому ты и говоришь как беспечный юноша.
- А я бы хотел до глубокой старости прожить беспечным юношей!