– Ох и люблю же я подобную суету! – Че помогал Корице расставлять цветы на банкетных столах. – Крахмальные скатерти, звон хрусталя, обнаженные плечи, локоны…
– Звон шпор забыл, – в тон ему продолжила Корица, – вот только скатерти давно не крахмальные, а одноразовые.
– Но какой вид из окон! – заискивающе продолжил герр Чертополох. – Ты только взгляни! Синее море, белые корабли, набережная, полная народу.
Во время всей этой праздничной суеты Маргарита несколько раз все-таки заглянула в свой планшет. Валерка не подавал признаков жизни, и девочке начало казаться, что все, приключившееся с ней, было всего лишь долгим, странным сном. А когда начались застольные речи, она подумала, что приготовление к празднику и его ожидание куда лучше самого действа.
Но, после того как «приветственными словами» обменялись директора театров и главрежи, все дружно принялись за угощение и вскоре перешли к «капустнику». А это вовсе не пирог, как, наверное, успели подумать некоторые далекие от театра читатели. Это веселый самодеятельный концерт, который артисты готовят для самих себя.
Номера получились один смешнее другого. Маргарита не заметила, как пролетело время, и вот уже настала пора расходиться. В сгустившихся сумерках она, Корица, Че, Георгий и Александр Васильевич двинулись в направлении пансионата. «У вас завтра финальный прогон, – напомнила внучке бабушка, – смотри Егор Назаренко какой дисциплинированный, уже давно ушел». Хотела было Марго пересказать Корице эпизод с лягушкой, да передумала. Не до грустных историй, когда Южная бухта переливается огнями, а в теплом воздухе плывут запахи цветов и акации. Но разговор о преображении Севы Брандта затеял Александр Васильевич:
– Где, кстати, наш сегодняшний герой? Не ожидал, не ожидал я от него такого перерождения. Такой мощи! Вот это я понимаю – поработал над ролью.
– Кто, Сева? – с насмешкой спросила Корица. – Сколько его знаю, он никогда не был склонен к серьезным драматическим ролям и тяжелой работе.
– Меняются люди, меняются. Ответственность с годами приходит. Сегодня с половины банкета ушел, сославшись на то, что выспаться надо перед завтрашним ответственным прогоном. И Егор тоже. Маргарите, кстати, не помешало бы взять с них пример.
– Я как раз хотел предложить всем выпить чаю у Карпо, – огорченно заметил Че, – а вы все «спать, спать».
– Не до того, действительно, – остановилась у дверей номера Корица, – послезавтра у Маргариты дебют… Что это?
Она недоуменно повернула ручку и легонько толкнула дверь их с Марго номера. Та, к всеобщему изумлению, оказалась незаперта.
– Но я же точно помню, что…
– Погоди, Евгения! – Отодвинув Корицу, Че первым нырнул в темноту прихожей и только через некоторое время, когда зажегся свет, позвал остальных:
– Входите, чисто!
– А вот и нет! – с порога заявила Маргарита и, обуреваемая нехорошими предчувствиями, кинулась в тот угол, где лежала перевернутая клетка Перцовки. Она была пуста!
– Евгения! – Усугубив неразбериху, в комнату вбежал Назаренко-старший. – Что тут у вас? Егора моего нет? Он не с вами?
– Он же раньше ушел, с травести – Еленой Сергеевной, – ответил Александр Васильевич, топтавшийся у двери.
– Его нет в номере, и нигде нет, и телефон на тумбочке. О, боже! – Великан Назаренко беспомощно опустился на стул.
– Тихо! – скомандовал Че. – Всем успокоиться. Давайте по порядку.
Глава двадцать первая
беспокойная
– Какой уж тут порядок, – громко вздохнул Игнат Петрович, который ничего не умел делать тихо, – внука-то нет.
– И Перцовки, – подхватила Маргарита.
– У вас, уважаемый, – перебил девочку народный артист, – собачка была. Она след брать не обучена?
– Ну, не она, а он, во-первых, – недовольно пробурчал пекинес, протискиваясь к тому месту, где лежала опрокинутая клетка Перцовки.
Любопытствующего народу в номер набилось уже немало, однако никто из них слов Георгия все равно не расслышал. Только слабое потявкивание. Для конспирации пекинес и вел себя как заправская собачка. Обнюхал место происшествия, покрутил носом-кнопкой и уверенно потрусил в коридор. Люди, мешая друг другу, ломанулись следом. У двери комнаты, где жил Сева Брандт, Георгий присел, озабочено завилял хвостиком и даже облизнулся, как настоящий служебный пес, рассчитывающий если не на повышение по службе, то хотя бы на маленькую награду. Дверь Севы Брандта тоже оказалась незаперта.
– Просто вечер открытых дверей какой-то, – развела руками Корица.
В комнате никого не было. Вещи в порядке, постель не смята. Мобильный телефон лежал на столе, около графина с водой. Чертополох тут же осторожно сунул его в карман.
– А я видела, – раздался тут голос вахтерши (она очень кстати оказалась среди зевак), – жилец тутошний с мальчиком часа два как ушли.
– А морской свинки с ними не было?
– Кого? Чего? – не поняла вахтерша. – Какой-то сверток или сумка вроде были.
– Давай дальше, – попросил Че пекинеса. – Товарищи, разойдитесь, не мешайте работать, не затаптывайте следы.
Вслед за Георгием все гурьбой двинулась на первый этаж, к выходу. Впрочем, далеко идти не пришлось. Едва вышли из ворот пансионата, как Георгий закрутился волчком на обочине дороги, потом присел и раздосадовано заскулил.
– Здесь, похоже, они сели в машину, – сообщил разочарованной публике Чертополох. – Не нравится мне все это. Хорошо еще, если дальше они поехали на такси. Тогда мы сможем их вычислить хоть как-то. Давайте все, кто причастен, – спустимся в кабачок Карпо, а кто не причастен – извините, шоу закончилось.
– Позвольте, уважаемый, а почему вы думаете, что случилось нечто нехорошее? – совсем расстроился Назаренко-старший. – Может, они просто… мммм – репетировать поехали?
– И Перцовку без спросу, взломав замок, прихватили? – Корица участливо взяла под руку народного артиста. – Нет, дорогой, пойдемте-ка поговорим.
Вскоре «Трюм капитана Карпо» больше напоминал штаб, чем мирное заведение общепита. На столе снова развернули карту, Карпо в уголке разговаривал по телефону.
– Будь ласков, – гудел он в трубку, – пробей, брал ли кто такси от пансионата за последние несколько часов. И куда отправились, и где пассажиры вышли. Парень молодой и мальчик, да… Опять буду твоим должником, сочтемся, етишкин кит! Ну да, беспокойная публика, творческая, актеры! Не ворчи!
– Понимаете, – втолковывал между тем Че взволнованному Игнату Петровичу, – может, и не случилось ничего. Но как-то это все, согласитесь, странно. С чего вдруг хорошо воспитанный юноша, подающий надежды артист, буквально вламывается в чужую комнату? Вытаскивает морскую свинку и на ночь глядя уезжает с чужим внуком накануне премьеры, никого не предупредив? И вообще – куда они могли поехать в этом городе?
– Может, в театр? – с надеждой поинтересовался Назаренко.
– Уже звонили, там только охрана, – отмахнулась Корица.
Тут телефон Карпо грянул победный «Марш славянки», и все с надеждой обернулись на звук.
– Да, записываю, – Карпо нацепил на нос очки, до того болтавшиеся у него на шее на шнурке без дела, – куда-куда? Он ничего не путает? Зачем им Инкерман в такую темень? Где, говоришь, он их высадил? Опять железнодорожный переезд у Белого креста? Етишкин кит! Спасибо, дружище! Вечер перестает быть томным, товарищи! – обратился он уже к своим гостям. – Парень ваш явно не в себе. Кто с ребенком в такое время на Инкерман поедет? Да и шофер такси рассказывал, что мальчик чуть не плакал, а тот, что постарше, как-то странно себя вел, невежливо. И вообще, что вас так всех к этому Белому кресту тянет, а, Маргарита?
Девочка покраснела и, как часто бывает в такие минуты, чтобы отвлечься или отвлечь от себя внимание, начала крутить в руках планшет. Взрослые же принялись собираться в дорогу.
– Я на всякий случай опять попросил дежурный патруль выслать, – отрывисто докладывал Карпо, – спасибо старым друзьям из МЧС. Ворчат, но едут. Мы же сейчас в мой джипик – и туда. Хорошо хоть я после того, как за внучкой вашей ездили, веревки и снаряжение из багажника выложить не успел. Н-да, етишкин кит, как-то это все… нездорово!
– Едут только мужчины, – обратился тем временем Че к Корице, – то есть я, уважаемый народный артист и Георгий.
– А я что, не мужчина? – вспыхнул Александр Васильевич, отставляя в сторону свой кофе и обиженный тем, что на него не обращают внимания.
– Вы – лучше! – парировал Чертополох. – Вы – режиссер-директор. У вас завтра репетиции, и вообще – ответственность. Потом, должен же кто-то с девочками остаться, – добавил он более мягко, заметив, что предыдущая тирада Александра Васильевича не убедила.
Маргарита послушно встала со своего места. Она категорически считала, что поиски Перцовки без нее – вещь неправильная, но все же пошла за бабушкой. Планшет был у нее в руках, и вдруг – девочка даже вздрогнула – по экрану прошла синяя вспышка. Да такая яркая, что ее заметила и Корица. Обе остановились. Маргарита инстинктивно закрыла экран плечом, еще не привыкнув, что Валерка теперь не ее личный секрет. Но, пробежав глазами первое сообщение, – немедленно показала его бабушке. «Ваши здесь, спускались, где ты, я проведу…» – горели синенькие буквы.
– Вы – лучше! – парировал Чертополох. – Вы – режиссер-директор. У вас завтра репетиции, и вообще – ответственность. Потом, должен же кто-то с девочками остаться, – добавил он более мягко, заметив, что предыдущая тирада Александра Васильевича не убедила.
Маргарита послушно встала со своего места. Она категорически считала, что поиски Перцовки без нее – вещь неправильная, но все же пошла за бабушкой. Планшет был у нее в руках, и вдруг – девочка даже вздрогнула – по экрану прошла синяя вспышка. Да такая яркая, что ее заметила и Корица. Обе остановились. Маргарита инстинктивно закрыла экран плечом, еще не привыкнув, что Валерка теперь не ее личный секрет. Но, пробежав глазами первое сообщение, – немедленно показала его бабушке. «Ваши здесь, спускались, где ты, я проведу…» – горели синенькие буквы.
– Мы обе с вами, – немедленно сориентировалась Корица, – по дороге обсудим, скорее!
Назаренко, как самого крупного, разместили на переднем сиденье. Че, бабушка, внучка и Георгий втиснулись на заднее. Впрочем, они преследовали и еще одну цель: тихонько посовещаться, не смущая «непосвященных» (как шепотом осторожно выразилась Корица).
– Уж больно чуднó это все, – задумчиво начал Че, вертя в руках планшет Маргариты, – он ведь даже не включен.
– Валерке неважно, он всегда так на связь выходит, – ответила девочка, пристально глядя на прибор.
– Все-таки надо было вас оставить дома, – недовольно пробурчал Че.
– Что-то мне подсказывает, что без Марго мы не найдем люк для спуска, – урезонила его Корица.
Тут синенькие буковки опять побежали внизу экрана. «Иди той же дорогой, – сообщал Валерка, – я встречу…»
«Егор в безопасности?» – быстро, дрожащими пальчиками набрала девочка. «Пока да, но поспешите…» Буквы исчезли.
– Ускоряемся! – попросил Чертополох Карпо.
Корица сочувственно похлопала старшего Назаренко по спине. Тот громко сопел, ерзал и поминутно вытирал пот со лба.
Капитан выжимал по трассе до двухсот километров в час. Но Марго все равно казалось, что они движутся слишком медленно. Девочка с сожалением вспоминала побитую «девятку» Крапивы с Сильвестром, способную, несмотря на свою «убитость», спокойно подниматься в воздух. Наконец смутно забелел впереди гребень Шампан. Съехав с шоссе, Карпо припарковался, ругнулся на неспешность патруля, который все еще не показывался, достал рюкзак со снаряжением, большой ручной фонарь. И все двинулись следом за Маргаритой.
– Хорошо еще брючный костюм сегодня на открытие сезона надела и замшевые туфли без высоких каблуков, – проворчала Корица, – а то с корабля прямо на бал.
– В любом случае, с костюмами попрощайтесь, – не оборачиваясь, предупредил Карпо. – Там такая пылища – мама не горюй!
Впереди в зарослях блеснул синий огонек. Сердце Маргариты екнуло, она даже не поняла – от радости или от испуга. Скорее, от странного коктейля из того и другого. В начале тропинки, где прошлый раз она начала охоту на ящерицу с карбидной лампой в руках, прячась за колючими кустами, их ждал Валерка.
Он почему-то совсем не удивился тому, что девочка пришла не одна. Приветственно кивнул и сказал: «Быстрее!»
– Стоп! – отреагировал Карпо и повернулся к народному артисту: – Уважаемый, как вас по отчеству?
– Игнат Петрович, – подсказала Корица.
– Игнат Петрович, вы останетесь здесь – и встретите МЧС. Лучше выйдите на шоссе. Евгения Дмитриевна, не составите ему компанию?
Но бабушка только отрицательно мотнула головой и крепко прижала к себе внучку.
– Понял, – согласился Карпо, и все последовали за Валеркой.
Крышка от люка в сарае по-прежнему валялась в стороне. И по-прежнему на ней синим светом горела эмблема цветка с надписью. Георгий встревоженно принюхался. Карпо собирался было взять песика под мышку при спуске по скобяному трапу, но тот обиженно фыркнул и легко прыгнул в темноту, мягко планируя, точно белка-летяга. «Началось», – мысленно улыбнулась Маргарита, припомнив, как в первые дни их знакомства пекинес демонстрировал свои неординарные способности. Чертополох спустился последним.
Как и в прошлый раз, Валерка двигался быстро. И хотя предыдущий свой поход по штольням Шампан Марго помнила не очень отчетливо, она вскоре поняла – нынче таинственный проводник ведет их не туда. Под ногами все чаще попадались странные предметы. Поначалу никто и не заметил в темноте, как пол тоннеля под ногами превратился в странный настил из каких-то длинных трубок.
– Черт! – выругался Карпо. – Это же снаряды! Мы идем по снарядам!
– Не волнуйтесь, – успокоил его Валерка, – они не взорвутся.
– В этот раз, – съязвил Че.
Страшный настил кончился. Через какое-то время проход начал расширяться и превратился в довольно просторный тоннель. Его своды и бетонированные стены напомнили Маргарите коридоры из игры «Бастион Берхтесгаден». Хотя в компьютерном варианте они выглядели куда более чистенькими и красивыми. Здесь же сильно чувствовалось запустение. Кованых решеток и факелов по стенам тоже не наблюдалось.
Валерка резко сбавил темп и, наконец, остановился. Остальные собрались вокруг него. Вблизи загадочный проводник казался совсем обычным, только очень худым мальчишкой. Девочку так и подмывало пощупать край его рубашки. Но она сдержалась, зато заметила, как внимательно рассматривают Валерку все остальные.
– Дальше, за углом, будет большой зал, – сказал он, – ваши там.
– Ты первый, – Карпо передал Чертополоху фонарь и поднял с пола кусок заржавленной арматуры, – я замыкаю. А провожатый, – он недоверчиво смерил взглядом Валерку, – где-то между нами, етишкин кит.
В таком порядке и двинулись. У самого входа Карпо дал сигнал остальной группе остановиться и подождать, а они с пекинесом скрылись за углом. Минут через пять Че, оставшийся с женщинами и Валеркой, разрешил всем пройти вперед.
«Теперь точно как в „Возвращении“», – подумала Маргарита, когда из-за спины бабушки разглядела часть очень просторного подземного зала. В его центре ярко горели два факела (во что их воткнули, Марго пока не поняла). Карпо, как заправский компьютерный персонаж, какой-нибудь спецагент Блажкович из «Wolfenstein», стягивал руки веревкой поваленному на пол и перепачканному пылью Севе Брандту. Корица кинулась к плачущему рядом Егору Назаренко. Марго даже стало немножко неудобно за мальчишку.
Но кто знает – одернула она сама себя – что ему довелось испытать. К тому же ее больше волновал другой вопрос, а именно – где Перцовка?
Маргарита судорожно обшаривала взглядом пространство и, наконец, обнаружила свою любимицу. Свинка лежала в центре зала, распятая на деревянном ящике, брюшком кверху, подмяв под себя крылышки. Лапки ее были крепко пристегнуты к доскам кожаными ремешками. Около, в пыли, валялся раскрытый перочинный нож. Марго схватила его и, обламывая ноготки, начала вспарывать ремни, освобождая Перцовку. Та испуганно (хотя девочке казалось, что благодарно) пищала и часто-часто моргала голубыми глазками.
В суматохе все как-то забыли про Валерку. И тут раздался звук, похожий на грохот обвала. Вздрогнул пол, вздрогнули стены, заклубилась в пляшущем свете факелов белесая пыль.
Глава двадцать вторая
в которой происходит подземное сражение
Нашим героям очень повезло, что подземный зал был просторным, – когда обрушился вход, они стояли в самом центре.
– Маргарита, ты цела? – Корица первым делом кинулась к внучке. Удостоверившись, что Марго невредима, принялась оглядываться по сторонам. – Все в порядке?
– Все, – отплевываясь от пыли, ответил Че, – вот только проводника нашего не вижу…
– Валерка! – позвала Маргарит. Но ответа не услышала. – Просто очень темно, один факел погас, – не сдавалась девочка. – Может, он где-то здесь.
– Что-то я не уверен, – пробурчал Чертополох. – Карпо, дорогой, пригляди за всей компанией, а мы с Георгием, пока фонарь не потух, разберемся с обстановкой.
И они направились осматривать самые дальние, скрытые в темноте уголки зала.
Карпо достал из рюкзака факелы на длинных ножках, очень похожие на те, что устанавливают летом на дачах. Тем временем Корица, неодобрительно косясь в сторону Севы Брандта, отряхивала и оглаживала перепуганного Егора Назаренко. Сева, потупив тяжелый взгляд и свесив голову на грудь, словно бы дремал в стороне от всех. Маргариту в очередной раз поразило, как изменилась его внешность. Брандт отяжелел, лицо его огрубело, веки набрякли. Даже исчезли ямочки на щеках, которые казались теперь обвисшими складками резины на дурацкой маске – из тех, что надеваются на голову, целиком скрывая и ее, и лицо.
Вдруг Сева вскинулся, попытался приподнять стянутые веревкой руки и отрывисто выкрикнул: «Хайль Гитлер!» На его указательном пальце блеснуло синим камушком кольцо. В ответ Егор Назаренко, не удержавшись, заревел в голос, а только что освобожденная Перцовка сильнее прижалась к Маргарите и нервно затрепетала крылышками.