– Ну, наверное, ее не было дома… – предположил Анатолий Васильевич.
– А она всегда отвечала на ваши звонки? – быстро спросил я.
– Всегда, – ответил Веселов. – Даже когда муж был дома…
У меня по спине побежали мурашки. Так бывает, когда я читаю что-либо выдающееся или смотрю хороший умный фильм. А еще – когда меня посещает правильная мысль. То, что мысль правильная, я ощущаю именно по этим холодным мурашкам…
Я не стал говорить Веселову, что около девяти вечера, по показаниям соседки-«молодки», в квартире Крохиных работал телевизор, а сам Крохин, разругавшись с женой, ушел из квартиры и направился в бар «Восточный округ». Аида Владимировна осталась одна и вполне могла говорить с Веселовым долго и без всякой конспирации. Но она не взяла трубку…
Не слышала звонка?
Но Веселов звонил не единожды.
Не хотела ни с кем разговаривать?
Но на звонки Веселова Аида Владимировна отвечала всегда.
А может, она не отвечала, потому что была уже мертва?
Я быстро доел заказанные блюда, спешно рассчитался и поднялся из-за стола.
– Так вы найдете убийцу Аиды? – спросил он меня, когда мы уже попрощались.
– Найду, – твердо ответил я. – Можете не сомневаться.
Мою новую версию о том, что к убийству Аиды Владимировны, возможно, причастен сам Крохин, могла подтвердить или опровергнуть только судмедэксперт Стрелкова. И я поехал к ней, благо был уже вечер и рабочий день закончился. Правда, у лиц с такой специальностью, как у Варвары Вячеславовны, рабочий день был не нормирован и мог закончиться и в одиннадцать, и в половине первого, но я понадеялся на удачу. Конечно, можно было предварительно позвонить и договориться о встрече, но шансов, что Стрелкова согласится со мной разговаривать, честно говоря, немного. К тому же я по опыту знал, что отказать человеку за глаза легче, нежели сказать ему это прямо в лицо. И я решил заявиться к Варваре Вячеславовне прямо домой, как снег на голову. Фактор неожиданности может сыграть мне только на руку.
Проживала судмедэксперт Стрелкова в Кузьминках на юго-востоке Москвы, в «хрущевке» на улице Юных Ленинцев, идущей параллельно Волгоградскому проспекту. Скажем прямо, не самый элитный район. Так что, выйдя на станции «Кузьминки», я минут семь-восемь протопал пешочком до Юных Ленинцев, потом повернул налево, и стоквартирная пятиэтажка предстала передо мной во всей своей панельной «красе».
В подъезде было холодно, кроме того, пахло кошачьей мочой, щами и еще какой-то кислятиной. Я поднялся на второй этаж и позвонил.
Открыли мне не сразу, но никакого изучения меня в дверной глазок не происходило. Да и глазка как такового не имелось. Не было и никаких бдительных вопросов из-за двери вроде «кто там» или «кого еще там принесло на ночь глядя». Мне просто открыли, и все. Открыла женщина лет сорока. А может, мне так показалось из-за ее усталого лица и тусклого взгляда, а на самом деле ей было всего-то тридцать пять. Определить возраст женщины весьма непросто… И в подъезде темновато.
– Здравствуйте, – сказал я.
Она кивнула и продолжала вопросительно смотреть на меня.
– Вы – Стрелкова Варвара Вячеславовна?
– Все так, – еще раз кивнула женщина.
– Меня зовут Аристарх Русаков, – представился я. – Мне нужно с вами поговорить.
– Ага… Вы из эска? – почти без вопросительной интонации спросила Варвара Вячеславовна.
– Ну-у… – неопределенно протянул я.
– Хорошо, проходите. – Стрелкова отошла от двери, пропуская меня в крохотную прихожую.
– Кто там, Варя? – услышал я мужской голос из комнаты.
– Это пришли ко мне по работе, – ответила она и повела меня на кухню. «Повела», конечно, сказано излишне напыщенно: всего-то два неполных шага, и мы уже сидели на стареньких плетеных стульях по разные стороны небольшого столика, накрытого зеленой клеенкой.
– Чай будете? – спросила Варвара Вячеславовна.
– Не откажусь, – улыбнулся я, зная, что за чашкой чая разговорить собеседника гораздо легче…
– Спрашивайте, что вас интересует, – сказала Стрелкова, разлив чай по большим кружкам.
– Меня интересует время смерти Аиды Владимировны Крохиной, – твердо произнес я.
– А разве медицинского заключения в деле нет? – удивилась Варвара Вячеславовна.
– Есть, наверное, – ответил я.
– Вы что, не читали дело?
– Не успел еще. Да меня и интересует всего один вопрос: когда убили Крохину.
– С десяти до половины двенадцатого вечера, – последовал ответ.
– А по каким признакам определяется время смерти? – спросил я, решив зайти с другой стороны.
– В основном по трупным явлениям, – ответила Варвара Вячеславовна. – Во-первых, это снижение температуры тела… Во-вторых, трупное окоченение разных групп мышц, состояние кожи и слизистых, цвет трупных пятен…
– Скажите, а с какой точностью можно определить момент смерти по этим… трупным явлениям? – поинтересовался я.
– Если прошло меньше семи-восьми часов, опытный судмедэксперт определит момент смерти с точностью до часа.
– А вы – опытный судмедэксперт? – напрямую спросил я.
– Смею надеяться, что да, – серьезно ответила Стрелкова.
– Ну, так это как раз тот самый случай, о котором вы только что говорили. Ведь вы прибыли на место преступления, когда со времени смерти потерпевшей Аиды Крохиной не прошло этих самых семи-восьми часов. Да что там семи-восьми, и пяти часов еще не прошло, ведь так? – посмотрел я на судмедэксперта.
– Все верно, – кивнула Варвара Вячеславовна.
– И вы определили время смерти…
– …с половины девятого до половины одиннадцатого, – быстро ответила Варвара Вячеславовна, не дав мне договорить. – Рана, несовместимая с жизнью, находилась в затылочной части потерпевшей, – добавила она.
Я машинально отхлебнул чай и удивленно уставился на судмедэксперта:
– Вы, наверное, хотели сказать, что время смерти Крохиной – с десяти до половины двенадцатого?
– Нет, я хотела сказать именно то, что сказала: с половины девятого до половины одиннадцатого, – выдержала мой взгляд Варвара Вячеславовна. – Это уже потом время смерти потерпевшей было подкорректировано следствием, базируясь на показаниях свидетелей.
– Понятно. Но ведь с половины девятого до половины одиннадцатого совсем не то, что с десяти до половины двенадцатого, верно? К тому же вы говорили, что время смерти можно определить с точностью до часа. А тут получается такой… люфт.
– В квартире было жарко, влажность воздуха была повышена, а все это сильно влияет на трупные изменения. Отсюда и, как вы говорите, люфт. К тому же, по показаниям ее мужа, потерпевшая в районе десяти часов была еще жива.
– Ну а если отбросить все свидетельские показания и сократить все-таки люфт до часа, то какое время вы бы назвали временем смерти Крохиной?
Варвара Вячеславовна немного подумала и ответила:
– Ее убили между половиной девятого и половиной десятого вечера. Но лучше верхнюю границу увеличить до десяти часов, дома у Крохиных действительно было очень натоплено и влажно.
– Я вас понял, – сказал я. – Вы мне очень помогли, Варвара Вячеславовна. – И задал последний вопрос: – А скажите, Крохина могла упасть сама и удариться так, чтобы умереть?
– Знаете, я не очень верю в эти самопроизвольные падения с высоты роста, которые приводят к смерти, – сказала Стрелкова. – Конечно, если бы упала старушка, дышащая на ладан, то такое вполне возможно. Но потерпевшая была женщиной здоровой, спортивной и тренированной. Скорее всего, ее ударили или сильно толкнули. И удар получился более ощутимым, нежели бы она просто повалилась на этот столик и ударилась о него головой. Так что это, несомненно, убийство.
– Спасибо, – вполне искренне поблагодарил я судмедэксперта.
– Не за что, – ответила она.
Через минуту я уже выходил из подъезда пятиэтажки. Что ж, этот день можно было назвать удачным: я узнал, что около девяти часов Аида Крохина не ответила на звонки Веселова и что настоящее время ее смерти, возможно непреднамеренной, – от половины девятого до десяти.
Полученные новости лишь подкрепляли мою новую версию, что в гибели Аиды Владимировны виноват Юрий Сергеевич Крохин, который потом смастрячил себе алиби. Только вот кто звонил ему из его квартиры в бар около десяти вечера, выдавая себя за его супругу? Может, старый дружок Альберт Киприани? Выходит, он знал об убийстве Крохиным своей жены и покрывал его, помогая убийце делать себе алиби? Да, дела-а-а…
Глава 7 Еще одно убийство, или Лекарство от сумятицы
– Привет. Я обещал держать тебя в курсе, – дозвонился я до Володьки Коробова.
– Привет. Было дело. – В голосе Коробова сквозил явный интерес.
– Так вот, докладываю тебе. Я встречался с Анатолием Веселовым.
– И что он тебе поведал?
– Он поведал мне, что у него с Аидой Крохиной были близкие отношения.
– Насколько близкие?
– Максимально близкие, интимные.
– Вот даже как, – последовал задумчивый ответ.
– Но это не все.
– Что еще?
– За ним следили.
– Узнал, кто?
– Могу только предположить. Очевидно, Крохин подвиг на это дело своего приятеля и бывшего сослуживца Альберта Киприани.
– Возможно, что и так – согласился старший следователь Главного следственного управления. – Он ее ревновал?
– И очень! Но и это еще не все. В день убийства Веселов звонил Аиде дважды. Первый раз – в двенадцать дня. Они немного поговорили, условились встретиться во вторник. Причем Аида для конспирации называла Веселова Эльвирой.
– Значит, Крохин в это время был дома и они так конспирировались?
– Ага. Второй раз Веселов позвонил Аиде около девяти, но она ему не ответила…
– И что? – с иронией спросил Володька. – Может, ее дома не было.
– Была она дома, – сказал я.
– Почему ты так решил?
– Потому что в квартире телевизор был включен, так соседка Крохиных сказала. И вашему следователю Михееву, и мне.
– Может, Крохина не слышала звонка, – резонно заметил Володька. – Или ни с кем не хотела разговаривать после ссоры с мужем.
– Это вряд ли. Веселов звонил не один раз и не два. К тому же если она не постеснялась разговаривать со своим любовником при муже, то, оставшись одна, не преминула бы с ним поговорить. Я думаю, что к тому времени она была уже мертва.
– Вот как? – сказал Володька Коробов и после недолгого молчания добавил: – Тогда – обоснуй.
– Обосновываю. Помимо Веселова, я имел разговор с судмедэкспертом.
– Она с тобой все же стала разговаривать? – удивился старший следователь Главного следственного управления.
– Стала, – подтвердил я. – И сказала, что самое вероятное время убийства – с половины девятого до десяти.
– И ты сделал вывод, что это сам Крохин и порешил свою супругу, – почувствовал я усмешечку в голосе друга.
– Такой вывод напрашивался сам собой, – снова подтвердил я.
– А кто тогда звонил Крохину в бар около десяти? – не без ехидства спросил Коробов.
– Сообщник Крохина, который делал ему алиби.
– То есть тот же Альберт Киприани? – ехидная нотка в голосе Коробова уже пропала.
– Думаю, что да, – коротко подтвердил я.
– А факты? Чем ты можешь подкрепить свою версию?
– Ничем. Пока ничем.
– Гм, – раздалось в ответ, после чего наступило молчание. Очевидно, Володька переваривал то, что я ему только что поведал. – А ты знаешь, что в твоем Измайлове, вернее, около него произошло еще одно ограбление с убийством? – неожиданно снова заговорил он.
– Нет. А где?
– На шоссе Энтузиастов со стороны Перова.
– Когда? – спросил я.
– Вчера ночью по сводке узнал. И знаешь, кого убили?
– Откуда ж мне это знать? Мне сводок читать не дают.
– Макруи Патвакановну Киприани, – четко произнес Коробов. – Жену твоего частного детектива.
– Не может быть! – Я был буквально ошарашен этой вестью.
– Может, – отрезал старший следователь Коробов. – У нас и не такое встречается. Преступник убил женщину и похитил деньги и драгоценности. Это уже пятое ограбление по одной и той же схеме: преступник чисто вскрывает квартиры, очевидно, дубликатами ключей, и берет только деньги и драгоценности. После убийства Крохиной он озверел совершенно, теперь его не останавливает даже наличие в квартире хозяев. Кстати, подозреваемый Павел Афанасьевич Кочетков, что был под подпиской, исчез из поля зрения, как сквозь землю провалился. Сегодня он объявлен в розыск. Ты, случайно, не знаешь, у кого он может кантоваться?
– Не знаю, – ответил я. – Но не думаю, что это он убивает и грабит… Я же говорил с ним…
– И что? – почти заорал на том конце провода Коробов. – Он, видимо, рассказал тебе душещипательную историю про лучшего друга детства, который его предал, или про продажных ментов, которые его подставили, а потом все, амба, если катиться, так только под горку? Так они лапшу на уши вешать большие мастаки. Нет, Старый, верить им нельзя…
– А вот мне показалось, что Кочеткову можно верить, – стоял я на своем, хотя после известия об убийстве жены Альберта Киприани уже ни в чем не был уверен. – К тому же на момент убийства Аиды Крохиной у него железное алиби.
Володька какое-то время молчал, а потом произнес:
– Ты же сам говоришь, что Аиду Крохину могли убить в половине девятого.
– Да, могли, – не понимая, куда клонит Коробов, ответил я. – И это не я говорю, а опытный судмедэксперт.
– Вот именно. А в «Закусочную» он когда пришел? – задал новый вопрос Коробов.
– Ты имеешь в виду Павла Кочеткова?
– Конечно, его, кого же еще?
– Официантка сказала, что в девять часов, может, в начале десятого.
– Ну, вот, – буркнул Володька. – Все сходится! «Закусочная» находится на Измайловском бульваре, от дома Крохиных это пять-семь минут ходьбы. Вполне возможно, что Кочет следил за домом Крохина и, когда тот, разругавшись с женой, ушел, поднялся в квартиру, убил его супругу, схватил драгоценности и деньги, какие нашел, и быстренько смотался из квартиры. После чего подался со своим дружком, что стоял на стреме, в пивнушку обмывать прибыльное дельце и заодно алиби получать. Так что насчет железного алиби у Кочета – это ты, друг мой, поторопился…
– Ты думаешь, что Кочетков убил женщину и после этого пошел пить пиво с подельником? – спросил я Володьку.
– Я не думаю, я уверен! – рявкнул на том конце провода Коробов.
– Ну, не зна-а-аю… – протянул я в большом замешательстве и замолчал, не зная, что и сказать.
– Зато я знаю! – отрезал Володька. – Надо искать этого Кочеткова, брать его и колоть по полной.
– Значит, в версию о том, что в убийстве Аиды Крохиной замешаны ее муж и частный сыщик Киприани, ты не веришь?
– Это всего лишь одна из версий. Красивая, но фактами не подтвержденная.
– А то, что Павел Кочетков – убийца, что, уже подтверждено фактами? – с большой долей сарказма спросил я.
– Пока еще нет, – признал Володька. – Скажу тебе яснее, прямых улик, что Кочет убийца, не имеется. Вот поэтому сейчас и нужно взять Кочета, чтобы убедиться, имеются такие факты или нет. И Михеев с ребятами его возьмут. Он у нас как бульдог: если вцепится, то уже не отпустит, пока душу не выпотрошит…
– Я понял. Спасибо за информацию.
– Не за что, – уже мягче произнес Володька. – Но ты все равно продолжай держать меня в курсе. Дело интересное. Знаешь, я даже жалею, что оно мне не досталось.
– Хорошо, буду держать в курсе, – пообещал я.
– Ну что, пока?
– Пока, – сказал я и нажал на «отбой».
Такой сумятицы в голове, что была у меня сейчас, я, кажется, и не припомню. Попадать в тупиковые ситуации, конечно же, приходилось, но выход из них так или иначе всегда находился. Но как быть теперь? Неужели это все же работа Кочета и я просто купился на его развесистую «клюкву»? А он хорош! Умеет лепить горбатого!
Интересно, есть ли у Кочета алиби на вчерашнюю ночь? Должно быть, есть. Наверное, оно такое же шаткое, как и на вечер шестого декабря, когда была убита Аида Крохина. Так или иначе, но мне с Павлом Кочетковым необходимо встретиться и поговорить. Ибо лучшее лекарство от сумятицы в голове – это поочередное разрешение возникших вопросов. Разумеется, не всех сразу, что внесет еще большую сумятицу, а одного за другим…
– Марья Афанасьевна, здравствуйте. Это Русаков…
– Здравствуйте, Аристарх Африканыч. Есть успехи?
Я пропустил мимо ушей этот вопрос. Да и что мне говорить? Врать? Что-то не хочется, кураж пропал. А говорить Маше все как есть – тоже ни к чему… Зачем расстраивать бедную женщину.
– Мне нужно еще раз встретиться с Павлом.
– Я не знаю, где он, – ответила Маша. – Так я и полицейским сказала, что сегодня приходили…
Ей явно есть что мне сказать. Но она не может говорить, потому что знает, что телефон прослушивается. И это ей сказал Паша. Значит, связь с ним у нее имеется. Или, во всяком случае, была до недавнего времени.
– Вы знаете, что случилось вчера ночью? – спросил я.
– Вы про убийство в доме на шоссе Энтузиастов? Да, я про это слышала. Сейчас все об этом говорят… Но Паша тут ни при чем.
– Поэтому мне и нужно с ним поговорить, – продолжал я настаивать, хотя понимал, что Маша мне ничего не скажет. Оставалось только вежливо откланяться. – Ладно, – произнес я. – Простите за столь поздний звонок.
– Ну что вы, я ложусь поздно, – раздалось в трубке.
Она явно ждала от меня каких-то слов. А эта Маша не так проста, как кажется. Или хочет казаться…