– Какого еще Самгина? В каких наручниках? Мне только наручников для полного счастья не хватало, – глядя расширенными глазами, с тревогой сказал Багрянский. – Саша, не своди меня с ума, мне не до шуток. Я уже старый. Меня ватой обкрадывать надо, чтоб не зашибли часом.
– А я и не думал шутить. Он друг Мацкевича, бывший подчиненный. Он тебя как бы заарестует и отконвоирует в Москву, а там уже в мой самолет и на Урал. Там тебя до поры до времени искать не станут. А может, вообще плюнут на это дело.
– Как у тебя все просто! – удрученно воскликнул Багрянский, хорошо понимая, что пути назад нет.
– Не все так просто, Левушка. Ты лучше озадачься проблемами, которые тебе придется решать на Урале. Кстати, забыл сообщить. Повезешь Демидову посылку. Ее передадут тебе уже в Москве.
– Тяжелая? А то меня радикулит замучил. Как только подниму тяжелое, тут же скручивает.
– Ничего тебе поднимать не придется. Живая посылка. А какая красивая!
При слове «красивая» Багрянский сделал стойку.
– Женщина?
«И он туда же, старый черт», – усмехнулся про себя Александр.
– Губы-то не раскатывай. Это невеста Даниила. Ждет ребенка. Но он про это пока ничего не знает.
– Вот уж обрадуется! – с гримасой все повидавшего на своем веку человека сказал Лев. – Раз такое дело, конечно, довезу. Пылинки сдувать буду.
– Саша, вернемся в дом. Мне кажется, пора.
– Не понял – куда пора?
– Пора промочить горло, староста. В Лондоне мы бы уже давно сидели в пабе...
...Спустя два дня, удобно устроившись в кожаном кресле салона самолета и приняв изрядную порцию виски, Багрянский умиротворенно клевал носом. Антон Маслов, которого он тоже позвал с собой, присоседился к пилотам и вынимал им мозги бесконечными вопросами.
Размеренный шум самолетных двигателей то убаюкивал, то будил Багрянского. В его затуманенном сознании, словно видеоклипы, то и дело всплывали картины бурных событий минувших дней. В полусне он вспомнил банкет в ресторане, заздравные тосты захмелевших олигархов. Вспомнил и то, как хамски обзывал «бумагомарателем» Самгин, когда проходили блокпост в Раздорах.
В соседнем кресле молчаливо и напряженно сидела правнучка Ордынского. Не отрываясь, она глядела в иллюминатор, будто видела там не укутанную тяжелыми облаками землю, а нечто такое, чего не мог видеть никто, кроме ее одной. Катенька была счастлива, ощущая себя женой декабриста.
Через полтора часа полета самолет должен был совершить посадку.* * *Звонок мобильного телефона застал Демидова за рулем старенькой «копейки», позаимствованной у Нестора Вавилова. Даниил был на пути в город Камышлов, где должен был пройти очередной митинг с его участием.
– Слушаю вас, доктор, здравствуйте. Как здоровье больного? – избегая упоминать имя Табачникова, откликнулся Демидов. – Легки на помине. С утра все собираюсь с вами связаться. А вы тут сами объявились. Весьма кстати. Так как больной? Получил передачу? – вновь спросил Демидов.
– Больной в порядке, – односложно ответил доктор. – Но это сейчас не самое главное. Имеется кое-что важнее. Записывайте.
– Не могу, я за рулем.
– Тогда запоминайте. Послезавтра пошлите доверенного человека встретить рейс вне расписания. Ориентировочно в четырнадцать тридцать по вашему времени. Вас ждет сюрприз. Даже не один, а сразу целых два. Только заранее прошу – не падайте в обморок.
Разговор прервался на самом интересном месте.
«Не слишком ли засекретился наш дорогой доктор? – подумал Демидов, порядком удивленным сообщением. – Но зря док не стал бы предупреждать. После такой конспирации он никак не мог доверить встречу рейса комунибудь другому». Наклеив для конспирации бородку и усы, раздобытые друзьями в реквизите местного театра, Демидов на том же стареньком «жигуленке» в точно назначенное время был в аэропорту.
Изумлению новоявленного политика не было предела, когда он увидел Багрянского, выплывшего из зала прилета. Рядом с ним шел какой-то неизвестный мужчина, в руках которого были два солидных чемодана. Поскольку в руке Льва был еще один чемодан, Даниил мгновенно решил, что Багрянский прилетел отнюдь не на день и даже не на два. Рванув что было силы навстречу, уже в следующее мгновение Демидов замер как вкопанный.
Чуть позади мужчин шла Катенька. Его Катенька! Чтобы перевести дух и хотя бы для приличия обрести спокойствие, Даниил спрятался за киоск, пропуская «посылки» вперед. Ах, так! Шутки со мной шутить вздумали? О’кей!
– Девушка, вам такси не нужно? – подкравшись сзади и мягко взяв Катеньку под руку, спросил Даниил.
– Спасибо, обойдусь, – машинально ответила она и отдернула руку.
– Катенька, это же я, – шепотом сказал Демидов и подхватил ее дорожную сумку. – Только никаких эмоций. Тут кругом за мной слежка.
Услышав позади непонятное движение, Багрянский обернулся, но, увидев ничем не выдающего себя Демидова, даже не удивился.
– Это такси, – успела опередить его вопрос Екатерина.
Не успел «жигуленок» отъехать от аэропорта на маломальски приличное расстояние, как Даниил затормозил у обочины.
– Простите, Лев Владимирович, – невнятно пробормотал он и сорвал с себя театральную маскировку.
– Данька! Теперь мы будем вам помогать, – мимоходом объяснил свой приезд Багрянский. – Каждый в своем роде и по своим возможностям. – Более двусмысленной фразы трудно было придумать.
...Ночью, когда в тесном домике Вавилова все заснули, влюбленные наконец остались наедине. Страстно целуя и лаская могучую грудь Демидова, Катенька медленно сползала все ниже и ниже, приближаясь губами к заветному месту на теле любимого. Наконец ее влажные, разгоряченные уста слегка коснулись упругой мужской плоти, от чего у девушки закружилась голова, и она застонала от неведомого до того сладостного возбуждения.
– Катенька, ты опять сходишь с ума! Что ты делаешь? – Даниил резко присел в постели.
– Что с тобой, Данька? Я ведь люблю тебя и хочу испытать с тобой все радости любви. Во всем мире это норма. Или у вас на Урале на это наложено табу? Я думала, тебе это будет приятно, – с виноватой улыбкой промолвила Катенька и тоже присела на краешек никелированной кровати.
– Не знаю, как там во Франции, но я не хочу это делать. Ты же моя невеста!
– Ну и дурак! – неожиданно взвилась Катенька. – Дикарь ты все-таки, Демидов!
– Не злись, Катенька, – пытаясь смягчить ситуацию, произнес Даниил. Он схватил возлюбленную за талию и резко привлек к себе.
Через несколько мгновений тело женщины сначала обмякло, а потом вновь ожило и затрепетало от страстного желания. Губы молодых людей слились в жгучем поцелуе, и влюбленная пара, позабыв обо всем на свете, снова рухнула на скрипучую кровать.
Проснувшись под утро, Катенька испытывала сладостную истому, какую обычно испытывает счастливая и удовлетворенная женщина после бурной ночи. Лучик раннего уральского солнца, ослепив ее, упал на лицо спящего рядом сном праведника Демидова. Екатерина поспешила задернуть шторы, но поздно.
– С добрым утром, дорогая, – открыв сонные глаза и улыбаясь до ушей, произнес Даниил. – Что ты так рано проснулась?
Катенька ничего не ответила, лишь молча склонилась над Демидовым и нежно поцеловала в лоб. Это был поцелуй, каким обычно мать одаривает любимое чадо.
– Что это с тобой, Катенька? Вроде как провожаешь меня в последний путь? – смеясь, спросил он и снова крепко обхватил своими лапищами хрупкий обнаженный стан девушки.
– Нет, ты определенно дурак, Демидов. Хуже того – ты дуб стоеросовый! У вас здесь, на Урале, дубы растут?
– Дубы растут повсюду, но почему-то только в России это удивительное, сильное дерево ассоциируют с людской тупостью и глупостью. Странно даже...
Демидов, между тем натянув спортивные брюки, выскочил за дверь. Когда через пятнадцать минут он вернулся, Катенька расчесывала свои роскошные каштановые волосы. Опустившись на колени, ее мужчина положил к ногам охапку дубовых веток, перетянутых в букет ремнем из-под брюк. Такого букета Екатерина не получала еще никогда.
* * *– Что, черт возьми, происходит? – вкрадчиво спросил Крутов, собрав в приватном местечке своих приятелей-силовиков и избранных политтехнологов. Отсутствовал только Иван Гудин, который обещал «подтянуться». – Вот ты, Николай, – обратился он к директору ФСБ Любимову. – Да и вы, товарищ Карелов. Куда вы смотрите? У нас на глазах какой-то провинциальный самозванец занимается противоправной деятельностью, а наши органы сидят сложа руки. Нет, вы не пожимайте плечами. Читайте, читайте... – С этими словами Крутов швырнул на стол несколько газет и журналов. – Трубят о каком-то Демидове, преступным путем сбежавшем из карантинной зоны на Рублево-Успенском шоссе и подавшемся в борцы за демократию...
– О чем речь? Это ж пустышка. И к тому же всего несколько жидких публикаций. Стоит ли, Илья Ильич, уделять детсаду наше общее внимание? – Скептическая реплика принадлежала одному из директоров PR-центров Желтовскому.
– О чем речь? Это ж пустышка. И к тому же всего несколько жидких публикаций. Стоит ли, Илья Ильич, уделять детсаду наше общее внимание? – Скептическая реплика принадлежала одному из директоров PR-центров Желтовскому.
– А я, признаться, полагал, что это не наш уровень, – пробормотал министр. – В областях всегда какая-то ересь.
– Извините, не знаю уж, какой ваш уровень, но если вы уж заговорили, то извольте знать, что именно ваш тамошний подчиненный в порядке лизоблюдства губернатора постарался, чтобы сейчас заварилась вся каша. Только не говорите, что не слышали, как он повел ОМОН отнимать какую-то жалкую собственность у этого самого Демидова. А он на волне протеста и заделался политиком!
– Слышал, – откровенно сказал министр, – что я могу сказать? Произвол. – Но про себя подумал еще и о том, почему этот Демидов не вправе был защищать свою собственность, если она даже «жалкая».
– Простите, но я не понял, мы что же, теперь с каждым местным политическим клоуном намерены воевать? – настаивал на ответе Желтовский.
Крутов еле сдержался, подумав – не каждому дано, как он, видеть наперед.
– Я бы, уважаемый, не советовал вам так узко смотреть на события. У каждого из подобных выскочек сегодня одни планы, завтра другие. Один наглядный пример уже много лет мы все созерцаем в Думе. Сегодня статьи в многотиражках, а завтра в центральной прессе. Сегодня плакатик с портретом на заборе, а завтра – над головами демонстрантов. Сегодня у него нет за душой ни копейки, а завтра – поддержат олигархи... Неужели так трудно при ваших возможностях убрать его с дороги? – непонятно к кому конкретно обратился Крутов.
– Убирать надо было раньше, – почему-то ответил Любимов, – а теперь он фигура публичная.
– И ко всему он опасный свидетель, – подхватил Кушаков. – У него на глазах на одном из рублевских блокпостов застрелили некоего Братеева, который, насколько нам известно, был приятелем Демидова. Сейчас Демидов об этом не очень распространяется, а завтра где-нибудь да брякнет.
– Пожалуйста, вот вам еще одна причина, – тихо усмехнулся Любимов.
– Вы это о чем? Не понял, – спросил директор АНБ.
– О своем, о девичьем, – отшутился один генерал другому.
Илья Ильич не слыл бы умным и прозорливым закулисным политиком, если бы в этой возникшей буквально из ниоткуда истории с дерзким побегом Демидова не увидел нечто большее, чем увидели все. Они здесь преемников ищут, а ведь кандидаты в президенты как грибы на самых разных полянах поднимаются, рассуждал он, как только ему доложили, что беглец чуть ли не сразу после приезда на Урал подался в политику.
Будь за ним только довольно глупая драма с потерей этой «Медной горы», он бы вообще не придал значения этой истории. Но у Демидова была позади Рублевка... Тесный союз с олигархами... Даже какая-то идиотская должность заместителя старосты земской управы... И смех и грех, одним словом.
– Так, ладно, – скрипя зубами сказал серый кардинал. – Свяжитесь с Миттелем, пусть он активнее подключится. В конце концов, это в его интересах.
– Так он давно уже подключен. Даже чересчур. Но безрезультатно. Нам даже не удалось внедрить в его окружение своих людей, – проинформировал министр правопорядка. – Так что пока остается одно: разгонять митинги в поддержку Демидова как несанкционированные.
– Ну, знаете! Позор! Представляете, чем это пахнет?! Где гарантия, что завтра, когда начнется президентская гонка, этот выскочка – уральский бычок не выставит свою кандидатуру в президенты?! Глядишь, еще обгонит наш локомотив! – От неожиданно пришедшей ему в голову столь крамольной мысли Крутов даже вскочил. – И немудрено. Уже сейчас за Уралом народ достаточно отзывчиво реагирует на его «справедливую» борьбу за свою собственность. Может, это и правильно? Почему бы и нет? Свой. Не столичная штучка. Не чей-то преемник. Сам себя слепил. Работяга. К тому же такие исторические корни – из тех самых Демидовых!
– Ты так расписываешь, что невольно хочется за него голосовать, – засмеялся Любимов.
– Представляешь, я тоже поймал себя на этой мысли, что в других обстоятельствах мог бы такой «яркий кадр» подержать, – согласился Илья Ильич.
– Собственно, из-за чего такой сыр-бор? – напомнил о своем присутствии Квадратов. – Если юноша пойдет на большие выборы, мы все поможем Гудину подбросить угольку в топку его паровоза. Чай, угольку-то у него хватает. По имеющимся у меня сведениям...
– Держите эти сведения при себе, – мгновенно напал на родственничка Крутов. – Лучше присмотрите за своей капустой, пока не прокисла. И вообще, что за грязные намеки?!
Советник побледнел как полотно.
– Я просто констатирую... – поникшим голосом промямлил Квадратов. – И потом, можно договориться в Центризбиркоме и просто найти причину, чтобы не зарегистрировать кандидатом этого Демидова...
– Опять двадцать пять. Это мы уже проходили. В очередной раз подобный номер не пройдет. В Центризбиркоме нас вообще не поймут. Из-за какого-то очередного провинциального сумасшедшего идти на подлог? Они просто над нами лишний раз посмеются.
Конец фразы Крутов произнес сникшим голосом, незаметно для постороннего глаза массируя область сердца.
– И будут правы, – поддакнул известный кремлевский политтехнолог Соколовский.
Слушая всю эту галиматью о каком-то мифическом кандидате в президенты, а на самом деле, похоже, ловком мужике, который, чтобы вернуть себе собственность, заделался политиком, он не переставал удивляться нынешним кремлевским кукловодам. Как все мелко и скучно.
Хотя тот же Соколовский, впрочем, как и другие из присутствующих, каким-то внутренним чутьем понимал, что подобная нервозность и раздражительность руководителя такого ранга имела какую-то другую, более вескую подоплеку.
Так и оказалось.
– Теперь еще одна существенная информация, – нарушив тягостное молчание, траурным тоном произнес Илья Ильич. – Вчера вечером президент категорически потребовал снять карантин на Рублевке и привести там все в порядок.
На самом деле эта команда дошла до Крутова окольным путем. Накануне президент на все лады распекал «инициативу» Шатунова и именно ему дал команду покончить с этой занозой. Дальше испуганный Шатунов озвучил ее Кушакову, а тот прямым ходом прибежал к Крутову. Будто тот мог воспротивиться и помешать.
– ...Значит, так. По Демидову. Завтра предложения на стол. Вы, – обратился он персонально к Карелову, – и вы, господа политтехнологи. Надеюсь на вашу творческую мысль. А заодно проконсультируйтесь с нашим главным специалистом господином Умновым. Можете прямо сейчас. Если не забыли, он в южном крыле. Сошлитесь на меня. – Он резко вскочил с места и нервно зашагал взад-вперед по ковровому покрытию, прерывисто дыша и уже не отпуская руку у сердца. – Все свободны, господа. Прошу остаться Кушакову и Любимову. – В общем, так. – Крутов остановился у торца стола, когда они остались втроем. – Постарайтесь, чтобы снятие карантина с Успенского поселения затянулось хотя бы на неделю. Это во-первых. А во-вторых, вы же понимаете, новый закон не получится просто так отменить. Тут потребуется соблюдение процедур. Наконец, в-третьих, процессу , по моему убеждению, дан необратимый ход! И здесь мы как раз на коне! Потому что в корне президент с ним согласен.
– Что-то не то... – прошептал Любимов на ухо своему бывшему заместителю. Но тот не успел отреагировать.
– С меня довольно! Наслушался я вашей ахинеи! – неожиданно в кабинете раздался густой бас Ивана Гудина. Его более чем внушительная фигура возникла на пороге двери, ведущей из комнаты отдыха Ильи Крутова.
– О, вот и наш Иван Грозный, – невольно вырвалось у Кушакова. – Так ты все слушал?
– Так точно, господа генералы. – Гудин решительно занял кресло за столом, затем спокойным и уверенным тоном произнес: – Ты уж извини, Илья Ильич, но состряпанный вами закон о временной передаче в госуправление активов наших уважаемых толстосумов действует только до момента снятия карантина. Так что и здесь неувязочка. Но это не столь важно. Важно, на мой взгляд, другое. Подчиниться указанию президента непременно надо, но преподнести это народу как результат моей настоятельной просьбы. Вот так вот... И конечно, не знаю, зачем уж тебе, Илья Ильич, всякие там предложения по Демидову. Пусть он там барахтается – конкурирует с этим Миттелем. Мы его все равно снимем рано или поздно. Пусть даже Карелов поможет этому парню. – Гудин уже ощущал себя если не президентом, то по меньшей мере его новым преемником. – Вы что, не шурупите, господа, что это именно вы делаете из Демидова борца и тем самым множите ряды его сторонников? В России испокон веков особо любили гонимых. А что касается моего «локомотива», как здесь выразились, то никакому «уральскому бычку» его не обогнать.
Неизвестно, чем закончилась бы вся эта дискуссия, если в этот момент сначала не послышались какие-то хрипы и стоны, а затем раздался глухой звук падающего тела. На красочном персидском ковре, лихорадочно глотая воздух широко раскрытым ртом, лежал Илья Ильич Крутов.