Оказалось, Екатерина еще не спит. Она читала какуюто книжку. Округлившимися от ужаса глазами она взглянула на уральского великана и все поняла. И то, что он сильно пьян. И то, что возбужден.
– Что вы позволяете?..
Она не успела договорить, как Демидов стремительно приблизился к кровати и сорвал одеяло. Его судорожно рыскающие руки поймали упругие, но совсем не каменные груди. Потом длинные и сильные пальцы Даниила впились в восхитительные, наполненные какой-то неземной сексуальной энергией бедра и ягодицы девушки.
От нахлынувших ощущений уральский богатырь совсем потерял голову. Его напрягшийся до предела детородный орган уже готов был вырваться наружу и выстрелить по назначению. Казалось, если даже перед ним возвели бы Великую Китайскую стену, это тоже не спасло бы честь очаровательной Екатерины.
– Вы полный идиот, Даниил, – все еще сопротивляясь, прохрипела женщина. – Вы все испортили! Я думала, что вы человек, а вы животное. Не желаю вас больше видеть. Никогда! Слышите, никогда!
Однако и после этой, как ей казалось, страшной угрозы натиск продолжался, даже добавил страсти поцелуям и объятиям Демидова.
– Ты сама меня завела! – закричал он. – Еще утром. Решила поглумиться над провинциалом...
Катерине на миг показалось, что его голос стал трезветь, но попытки войти в нее не прекращались.
– Хорошо. Раз ты так – бери! – Неожиданно легко женщина оттолкнула Демидова и вскочила на кровати во весь рост. – Бери, мерзавец, – резким движением она скинула ночную рубашку, – но после – прочь.
Даниил ошалело поднял голову и уставился на Екатерину. Свет от ночника не доходил до ее лица, но и без этого трезвеющий мужик понял, что женщина вне себя от ярости. Он нашел в себе силы привстать на колени. Безвольная голова уткнулась туда, где чуть ниже ее небольшого округлого животика начинался совсем другой мир. Как гимназист на курсистке, Даниил задрожал всем телом. Желание сразу пропало, а вместо привычной в такие мгновения пустоты осталась жалость к самому себе.
– Зачем ты так? – едва вымолвил он.
– А ты зачем так? Ты все испортил. Я тебя видеть не хочу! – закричала она в приступе накатившей истерики.
После того как ее всхлипывания поутихли, пристыженный и опустошенный Даниил едва нашел в себе силы добраться до двери. Катенька ему помогала. Большей частью – пинками своих красивейших ножек.
После той ночи она в упор не видела Демидова, хотя и сталкивалась с ним в доме. При этом упорно хранила молчание о пережитом кошмаре. Хотя время от времени тайно признавалась себе, что хотела бы вновь оказаться в крепких объятиях этого «пьяницы».
Праздник для всех
– Ты сегодня был неотразим, милый. – Жена порхала из комнаты в комнату по их городской квартире, будто это была не она, а белоснежный невесомый мотылек. – Я тебя еще никогда таким не видела. Ты мой герой, милый.
– Думаешь, только твой? – Сергей на мгновение отвернулся от большого – в полстены – зеркала ванной комнаты, в которой без остановки мелькал силуэт его драгоценной Наденьки.
Что и говорить, приятно слышать воркование жены, потому что он наверняка знал: уж кто-кто, а она не лукавит и искренне рада всему, что происходило минувшим вечером в Кремле на празднике Дня защитника Отечества.
О природе людского лукавства по стечению обстоятельств Сергей Васильевич Шатуков думал буквально пару минут назад, осторожно распутывая плотный итальянский узел темно-синего галстука. Точно такого, как у президента.
– А чей же ты еще, милый?
Наденька точно знала, что ее Сергей Васильевич не специалист по женским чарам. Ее супруг как безумный бредил лишь одной, кроме, разумеется, Наденьки, особой женского пола – собственной карьерой. Хотя, казалось бы, о чем еще можно мечтать? Еще недавно скромный чиновник, а ныне вице-премьер, которому поручено не абы что, а, можно сказать, самое главное из всех возможных президентских поручений – забота о благе народа и возрождающейся российской армии.
Но то-то и оно – такое поручение может быть дано лишь с одной перспективой. Если и впрямь, как толкуют в газетах да и в кремлевских кулуарах тоже, если он действительно преемник!
Как же сладко звучит это, чтобы быть правдой. Будучи от природы далеко не глупым человеком, он не имел права не задавать себе этот вопрос.
Сергей Васильевич наконец расправился с галстуком стоимостью пятьсот евро и облегченно вздохнул. Он еще раз внимательно заглянул в зеркало, словно спрашивая его: «Свет мой зеркальце, скажи да всю правду расскажи...» Но его взгляд растворился в софитах парадного зала Кремля, будто таким способом зеркало отвечало на вопрос стоящего по стойке смирно человека. Для такого случая можно было бы и мундир надеть, подумал он, всматриваясь в себя.
Сергей снова вспомнил, а слух добавил к увиденному, как сегодня гуляла чиновничья элита, с особым удовольствием отмечая праздник. Свободы и раскованности в поглощении водки и закусок добавляло отсутствие президента, который неожиданно для всех укатил в отпуск. В такую-то пору? Фи. Ни одна жена не обрадуется. Если, конечно, супруг не лыжник.
Особенно льстило новоявленному вице-премьеру то обстоятельство, что в отсутствии президента, а также премьера, который умудрился где-то подхватить грипп, он играл на приеме партию первой скрипки. Примерял на себя, можно сказать, роль главного лица в российском государстве. Не про эту ли неотразимость намекала Наденька?
...Друг друга сменяли министры, директора федеральных агентств. Кто-то нашептывал ему на ухо. Кто-то провозглашал тост, от которого могло стошнить, как от ненавистного салата с горошком. Молодящиеся дамы с явным вызовом подолгу задерживали на нем томные взгляды. Немудрено, что именно это заметила жена. Но весьма умно все списала на жанр тусовки. А что? Разве правительственный прием – не особый жанр развлечения? Только на сей раз никто из присутствующих даже не догадывался об истинной причине столь пышного, хлебосольного протокольного мероприятия в честь далеко не самого популярного из праздников.
Правда, случился один любопытный момент.
Сергей Васильевич по естественной нужде на несколько минут покинул зал Большого Кремлевского дворца, как в туалете его подловил главный «культурист» страны Сытой.
В присущей только ему вкрадчиво-интригующей манере любезный Ефим Семенович застрекотал:
– Вы не находите, что сегодня как-то все необычно? – И не дав Шатунову ответить, продолжил, словно ответ вице-премьера его не интересовал вовсе: – Что-то сегодня нет традиционного парада наших олигархов, наших уважаемых толстосумов. Согласитесь, Сергей Васильевич, это правильно. Не секрет, что наши жены пока еще не могут тягаться со спутницами олигархов, ну, хотя бы в блеске нарядов и украшений?
Удивленно вскинув брови, вице-премьер уставился на министра-шоумена. Куда он клонит?
– Просто наши жены скромнее. Но у них немало и других достоинств, – осторожно заметил он, явно не понимая, почему зеленое с золотой кружевной оторочкой платье, специально заказанное Наденькой у самого Ковалли, априори хуже, чем у жены какого-то банкира или популярной артисточки из сериала.
– Тысячу раз согласен, уважаемый Сергей Васильевич. Только бог с ними, женами. Своими, чужими... Другое дело их мужья. Они что, бойкотируют наш всенародный праздник? Или вас? Если президент в отпуске, то можно и сачкануть?
Этот министр имел удивительную манеру говорить гадости в какой-то неофициально шутливой манере.
Шатунов сделал вид, что не заметил колкого выпада в свой адрес. Он резко покинул туалет, оставив Сытого наедине со своей естественной нуждой.
– А говорят, у нас тут олигархов нет! – Вице-премьер искренне улыбнулся идущему навстречу главному сельскому банкиру Грушину. – Разве вы, господин Грушин, часом, не на Рублевке обитаете?
– Да нет, там нам не по карману, – ответил тот.
– Ну-ну. – Словно размышляя над чем-то отвлеченным, Шатунов двинулся дальше.
А что, действительно торжество смазано, когда нет настоящей элиты? Шатунов задал себе этот вопрос, подразумевая непривычное отсутствие в зале большей части той самой бизнес-элиты, к которой уже стала привыкать вся страна.
Странно, но он даже не рассматривал в такой плоскости сегодняшний праздник. Но с другой стороны, с этой публикой все равно надо рано или поздно разбираться. Президент сделал лишь первый шаг, отдав лишь часть олигархической команды на растерзание следователям и прокурорам. Но кто-то же должен сделать второй, третий шаг... И если вдруг все-таки он окажется преемником, значит, он и должен сделать этот шаг.
Краем глаза Шатунов заметил, как к директору ФСБ Любимову и его бывшему заместителю Кушакову, недавно назначенному руководить Службой национальной безопасности, поспешил слегка полноватый мужчина с остатками былой военной выправки и принялся что-то горячо нашептывать обоим. Никто из гостей приема, кроме вицепремьера, даже не обратил на этот эпизод практически никакого внимания. Но Сергей Васильевич все понял: то, что должно было произойти этой ночью, уже случилось.
К неудовольствию жены он дал ей понять, что пора откланяться. Наденька стояла в окружении жен ближнего круга коллег и друзей вице-премьера, о чем-то весело сплетничала, но не ослушалась мужа. Только вернувшись в редко посещаемую ими городскую квартиру, она позволила себе удивиться столь скорому уходу из Кремля.
– В кои веки выбралась с тобой отдохнуть, а ты взял и утащил меня в такую рань.
– Помилуй, дорогая, уже полночь. Мне надо рано на работу. Ты же сама знаешь, президента нет, а дел невпроворот.
Всю дорогу он названивал директору СНБ Кушакову, но телефон, как назло, молчал. Только во втором часу, когда Наденька была под душем, Кушаков на какое-то мгновение ответил. Настолько коротко, что Шатунов даже пожалел, что столь долго унижался, вызванивая генерала.
– Утром буду у вас. Пока все неоднозначно.
Телефон отключился, оставив вице-премьера в тревогах и сомнениях.
* * *В восьмом часу он уже ехал в Дом правительства, хотя будь он не при чинах, с удовольствием прошелся бы пешком, благо квартира, которую ему выделили хозяйственники управделами президентской администрации, была рядом с Белым домом.
В новом кабинете, большом и неуютном в сравнении с тем, который он занимал совсем недавно в Кремле, Сергей Васильевич никак не мог пообвыкнуть. И нынешнее утро не оказалось исключением. В ожидании звонка он уже, наверное, полсотни раз прошагал маршрут от дальнего окна к столу и обратно.
Телефонные аппараты АТС-1 с государственным гербом на диске упорно молчали.
Интересно, их кто-нибудь подслушивает? Шатунов слышал, что разговоры по ВЧ практически невозможно подслушать. Может, так оно и было раньше, но чтобы сейчас?! Свежо предание, да верится с трудом.
Наконец! Сподобился. Звонит.
– Здравствуйте Сергей Васильевич, – послышался в трубке глуховатый голос Кушакова.
– Приветствую вас, Петр Семенович! – сдержанно ответил вице-премьер, стараясь придать голосу спокойствие и уверенность.
– Выспались? – вежливо-нейтрально спросил гэбэшник. – Мне доложили, что разъезд гостей был поздним.
– Только не для меня. В начале первого мы с женой уже были дома.
– Где был я, напоминать, надеюсь, не надо. Но ночь, должен заметить, в смысле тарарама удалась.
О том, что происходило в получасе езды от Кремля, ни радио, ни ящик еще не сообщали. Поэтому Кушаков по привычке говорил втемную.
– Вы меня понимаете?
– Конечно, понимаю.
«Молодец, однако, этот Кушаков! – подумал Шатунов. – Чувствуется школа. Профессионал. И человек, судя по всему, порядочный. Раньше времени никого светить не хочет. Мало ли что? Хотя именно такие вот профессионалы могут быть опасны в будущем».
– Может быть, заглянете ко мне? Прямо сейчас. А то в праздничной кутерьме даже нормально не поговорили.
– С удовольствием. Буду минут через двадцать, – коротко ответил Кушаков. – Может, прихватить коллег?
– Да нет, не думаю. Просто не вижу необходимости. Пока, по крайней мере. К тому же меньше знаешь – лучше спишь! Не так ли, Петр Семенович? – Шатунов про себя усмехнулся шутке.
Как и обещал, директор АНБ появился в его кабинете ровно через двадцать минут. Шатунов вышел из-за огромного дубового стола, очевидно, сохранившегося в Белом доме еще с советских времен.
Ни директор АНБ, ни новоиспеченный кандидат в преемники никогда особо не были близки. Сказывалась разница в возрасте. Кушаков был лет на пятнадцать старше, да и деловые биографии в прошлом не пересекались.
Шатунов краем уха слышал, что бывший заместитель Любимова своими излишне прямолинейными действиями чуть не завалил некую операцию «Меморандум» и недовольный директор ФСБ упросил президента избавить себя от совместной работы с Кушаковым.
Если бы Петр Семенович не был личным другом всесильного президентского советника Крутова, его бы без излишних церемоний отправили на пенсию. Но хитроумный советник сумел представить историю с меморандумом так, что чуть ли не Кушаков своими активными действиями способствовал благополучному разрешению серьезного политического конфликта. После чего генерал Кушаков возглавил новую спецслужбу – АНБ, весьма закрытую, чтоб о ней иметь суждение.
Позже Сергей Васильевич даже прочитал об этой истории в романе «Заложник», появившемся в печати следом за событиями. Но особой доблести, если верить все-таки книге, в действиях Кушакова не нашел.
...Они обменялись рукопожатием и устроились за традиционным для подобных кабинетов журнальным столиком, который в окружении цветов и кресел стоял ближе к огромным окнам.
Директор АНБ по-деловому раскрыл кожаную папку.
– Тут полный отчет. Документы секретные...
– Что же вы предлагаете? – поинтересовался Шатунов, не имеющий опыта общения с такими специфическими документами. А то, что это именно такие документы, Сергей Васильевич ни на секунду не сомневался. – После прочтения я должен съесть эти бумажки?
– В отчете все подробно описано и объяснено. Информация, как вы понимаете, не для чужих глаз и ушей. Главное в ней, что «объект» полностью изолирован. Естественно, налицо изрядная паника. Есть первые локальные столкновения с представителями власти. Прежде всего, как мы и ожидали, у карантинных постов. Но иначе и быть не могло... Впрочем, СМИ уже получили четкую и выверенную информацию о событии.
– Да-да, понимаю, Петр Семенович. А что за столкновения, о которых вы коротко упомянули? Надеюсь...
Он не успел договорить, как Кушаков замахал руками:
– Ни боже мой. Обычное неповиновение, которое пресекается на корню. Как вы могли подумать про плохое?
Прозвучало это как-то по-одесски. Но Шатунов понял правильно. Тем не менее он задал еще один скользкий вопрос:
– Меня интересует вопрос в целом. Вы уверены, что все закончится именно так, как запланировано?
Кушаков прекрасно понял, о чем спрашивает вицепремьер. Но с ответом не спешил. Он кашлянул, задумчиво почесал подбородок и только потом тихо произнес:
– Видите ли, Сергей Васильевич, по моему мнению, все завершится в соответствии с нашими планами. Но не буду скрывать от вас и оборотной стороны медали. По нашим пока еще скромным агентурным данным, изолированная от общества Рублевка с ее непростыми обитателями может доставить хлопот. Вы же знаете многих из них. Можно сказать, ваши соседи.
– И все они там? – с тревогой в голосе уточнил Шатунов.
– А какое это имеет значение? Что там? Что здесь? Ключевое здесь слово: нейтрализованы. Но не по прихоти, упаси боже, Кремля. А в связи с экологической катастрофой. Карантином... – Немного подумав, он добавил: – Если вы, Сергей Васильевич, цените мое мнение, то некоторые детали моей докладной не обязательно доводить до сведения президента. Пусть себе отдыхает.
– Пожалуй, вы правы, но... – Шатунову показалось, что его гость чего-то недоговаривает. – Послушайте, Петр Семенович, сколько времени может длиться этот карантин?
– Сколько потребуется, – уверенно ответил директор АНБ. Потом взял со стола вице-премьера карандаш и чистый лист бумаги. Быстрым движением руки он написал всего два слова.
Прочитав их, Сергей Васильевич воскликнул:
– Только не надо подробностей! Меньше знаешь – лучше спишь, – повторил он уже сказанную несколько минут назад фразу.
– Думаю, что надо созвать экстренное заседание правительства. Не каждый же день на Москву падают метеориты, – предложил, улыбаясь, Кушаков. – Пора официально ввести в курс дела членов кабинета министров.
– Да-да, конечно. Я назначу заседание на двадцать часов, – согласился заместитель премьера.
– Тогда исчезаю. Сейчас беру нашего главного спасателя и на Рублевку. Хочу на месте изучить обстановку. Так что не прощаюсь. Кстати, вы не в курсе, почему объявлять о карантине с Оржаком отправился Любимов?
– Это я попросил. Во-первых, его на сегодняшний день лучше знают. Особенно рублевский контингент. А во-вторых, нет смысла вас лишний раз светить в такой неординарной ситуации...
* * *
Экстренное заседание правительства прошло довольно оперативно. Вел его Шатунов. Не мог же премьер столь энергично оправиться от гриппа, внезапно напавшего на него перед торжественным приемом.
То, что случилось вчера в районе Рублево-Успенского шоссе, уже ни для кого из присутствующих большим секретом не являлось. Практически у каждого там был загородный дом. А если и не было собственного имения, то непременно жил кто-то из членов семьи, остались друзья, любовницы, плательщики, наконец.
Остались-то остались, только толком никто так ничего и не понимал. В этом смысле рублевский старожил Акимыч знал о нагрянувшей беде более любого чиновника, явившегося на вечернее заседание кабинета министров. Шатунову ничего не оставалось, как проинформировать о создавшемся на Рублевке чрезвычайном положении.
– С минуты на минуту оттуда вернутся наши товарищи. Наверняка они привезут новую информацию. Они и введут нас в подробности. А пока мною приглашен академик Георгий Алтуфьев. Он готов выступить прямо сейчас. Так сказать, прояснить ситуацию.