Почти все девушки носили легкие платьица, без трусиков, и когда кому-нибудь приспичит – проблем не было. А если трусики и были, то они так просвечивали, что все знали: эти трусики из Сингапура, куда заходила китобойная флотилия «Слава».
Одесситку ты можешь раздеть, снять с нее все, но если ты ей не нравишься, звучит фраза:
– А хуже тебе не будет?!
Что хуже? Почему хуже?.. Это значит – отвали!
Что в Одессе красивые девушки, знают все – и в Америке, и в Египте, и в Турции. Я не был в Бразилии, но когда гляжу на бразильский карнавал, уверен: если бы в Одессе разрешили подобное – Бразилии было бы нечего делать!
Сейчас секс перешел на сцену, в шоу-бизнес. Но что бы они ни обнажали – грудь или попу, как бы они себя ни называли – все эти группы «Кефир», «Ряженка», «Сгущенное молоко», – по сравнению с одесскими красавицами они пэтэушницы.
Зато сегодня секс стал индустрией. В Одессе есть военное училище, где учат арабов военному делу. А в свободное от военного дела время им снимают ресторан в гостинице, запускают туда три-четыре десятка девиц соответствующего пошиба, они едят, выпивают, танцуют, затем их ведут в номера – и так раз в неделю.
Многие наши девушки сделались арабскими женами – кто второй, кто четвертой… И теперь на Аравийском полуострове с тоской вспоминают Одессу, курень, Приморский бульвар, где в парке возле знаменитой Потемкинской лестницы они целовались так, что слышно было на Дерибасовской. По парку ходили милиционеры с фонариками, высвечивали голые попы и кричали: «Шайбу-шайбу!»
Самые удачливые брали палубные билеты на теплоход «Адмирал Нахимов», царство ему небесное, и ходили в Ялту и обратно. Ночь любви! Луна! Вино, музыка! «Нахимов» качался не от волн, а от секса (о котором какая-то тетенька сказала, что у нас его нет)…
Я тоже пользовался этой плавучей «хатой». У меня была швея, красивая и опытная. Мне было двадцать лет – ей пятнадцать. Она была из приличной семьи, родители врачи, и она знала все…
Те, кто был побогаче, брали каюты. Вот где не проверяли паспорта! И ты мог взять с собой кого угодно, даже жену. И семь суток – Ялта, Сочи, Сухуми, Батуми и обратно. Если сможешь… Семь суток не спали, общались, любили. Лучшего места для секса нет!
Но и на берегу, в Одессе, в кустах, на песке любили не менее страстно и темпераментно. А потом бросались в море и, лежа на спине и глядя в звездное небо, шептали: «Господи, как хорошо!»
Вот это Одесса! А вы мне про ваш секс!..
Одесский порт
Когда я жил в Одессе, в нашей коммунальной квартире был один телефон на всех соседей, и очень часто я брал трубку, а звонили соседке, соседка брала – звонили нам. Мало того, очень часто из порта (а мы жили рядом с Одесским торговым портом) звонили с криком, с матом. Я отвечал: «Вы не туда попали!» Звонили опять: «Куда сгружать вагоны?» Я снова: «Вы не туда попали!» – и так далее, и так далее. Мне это надоело, а импровизацию я любил с детства. И вот я стал на подобные звонки отвечать…
– Алло, это порт?
– Нет, вы ошиблись.
(Пауза.)
– Алло, это порт?
– Нет.
– Это 15-14-16?
– Нет, вы ошиблись.
– Но это 15-14-16?
– Да.
– Значит, порт?
– Нет, это баня!
– Я тебе пошучу! Мне нужен четвертый причал!
– Четвертый занят, иди на пятый!..
– Алло!
– Да!
– Что «да!»? Куда сгружать апельсины?
– Давай ко мне!
– Куда?
– Ласточкина, девять, квартира один, первый этаж!
– Ты, придурок, плевал я на тебя, я сгружаю!
– Давай!..
– Алло!
– Да.
– Это ты ему сказал сгружать на пятый?!
– Кто это говорит?!
– Диспетчер!
– Вы не туда попали!
– Это 15-14-16?
– Да, но вы не туда попали!
– Алло, это порт?
– Верно говоришь!
– Какой причал?!
– Седьмой!
– Это ты, Ваня?!
– Нет.
– А кто сгрузил апельсины на пятый?
– А что?
– Они все гнилые!
– Тем более, перегружай на четвертый!
– Алло! Седьмой?
– Третий!
– Фу ты!..
– Алло, диспетчерская?!
– Вы куда звоните?
– Куда сгружать каучук?
– Давай на четвертый!
– Там же апельсины!
– Они все равно гнилые… Сбрасывай на них каучук.
– Он же прыгает!
– Кто?
– Каучук!
– Ничего, апельсины самортизируют!
– Ты что, дурной?
– Нет, вы ошиблись номером!..
– Алло! Это Петр Васильевич?
– Нет.
– Алло! Это Петр Васильевич?
– Да.
– Диспетчерская?
– Нет его.
– Кого?
– Меня.
– Я могу слышать Петра Васильевича?
– А кто его спрашивает?
– Капитан «Дербента». Куда сливать мазут?
– А куда вы звоните?
– Это порт?
– Нет, вы ошиблись!
– Алло! Порт? 15-14-16!
– Это прачечная!.. Пи-пи-пи…
– Ты, пидор! Еще раз поднимешь трубку – я приеду к тебе на Ласточкина и сгружу тебя с первого этажа на апельсины, ударю каучуком и залью мазутом. Повесь трубку, придурок!
– Кто это говорит со мной?
– Диспетчер! Петр Васильевич!
– Слава богу, я давно хотел с вами познакомиться и поговорить, но когда вы будете выезжать на разговор, предварительно мне позвоните!
– О чем, придурок, тебе позвонить?
– Что вы выезжаете на разговор!
– Так я уже выезжаю!
– Это вы предварительно звоните?!
– А мы еще на вы?..
– Так… Кто это меня тревожит в такую рань!
– Алло, это Клайпеда! Вызывает вас!
– Кого? Кого вызывает?!
– Это порт? 15-14-16?
– Нет.
– Рома, привет! Это Миша!
– Какой Миша?
– Жванецкий!
– Какой Жванецкий? А? Напомни мне о себе!
– Я механик по портальным кранам!
– И что ты там делаешь?
– Пишу!
– Кому?
– Тебе!
– Раки на пятом большие, маленькие – на третьем?
– Кто же этого не помнит?
– Я не помню.
– Ты что, сдурел?
– Вы ошиблись номером! Когда будете набирать номер, вставляйте палец точнее!
– Рома, я сейчас приеду и вставлю палец точнее! Это ты сказал сгружать апельсины на пятый?
– Нет! Вы ошиблись номером! Все, катер «Бендиченко» отходит в Аркадию, провожающим покинуть лайнер! У-у-у-у… Отдать концы!
– Все! Тебе конец, я еду!.. Ты где?
– На твоем юбилее, чтоб ты был здоров! Целую, твой…
Приснился мне Чаплин…
Он мне приснился – с тросточкой, в котелке и с рыжими усами.
– Как вы сюда попали?
Он показал тростью в сторону порта. Там стоял огромный теплоход.
– Круиз!.. Ну, – сказал он, – что слышно у вас в Одессе?
Мы остановились. Он отдыхал, мы поднимались по Потемкинской лестнице.
– Помните «Броненосец „Потемкин”»? Только они шли вниз.
Присели. Молчим.
– А что, скумбрия исчезла? – спросил Чаплин.
– Да, эмигрировала, – пошутил я. – В Турцию.
– А камбала, тюлька, барабулька, бычки?
– Пока есть, но дорого.
Мы подошли к памятнику Дюку де Ришелье.
– Не снесли? – пошутил Чаплин.
– Нет, снесли матросов, поставили памятник Екатерине.
– Кто это? – спросил комик.
– Царица легкого поведения, – пошутил теперь я. – Но казаки не хотят, она их не любила. Кстати, Одесса – город юмора, вас здесь уважают. Каждый год проходит Юморина, приезжают знаменитые юмористы – Сердючка, Кролики, Новые русские бабки!
– Почему новые, а где старые?
– Старые были не все русские.
– А как Винокур? – спросил Чаплин озабоченно.
– Он воюет с папарацци.
– О, папарацци, они меня тоже достали! Я не всегда был один…
В это время нас догнала одесситка, улыбнулась, поздоровалась.
– А как вы меня узнали со спины? – спросил Чаплин.
– А вы со всех сторон одинаковый!
Чаплин улыбнулся и послал ей воздушный поцелуй.
Женщина вернулась и попросила автограф. У меня.
– Вас все знают? Вы артист?
– Да! Юмор!
– О! – оживился Чаплин. – Ну расскажите что-нибудь смешное!
Я начал соображать, что ему рассказать. Вспомнил одну нашу убойную блицминиатюру. Выходит Витя Ильченко. «Марья Ивановна, позовите ко мне Сидорова!» Я выходил. «Товарищ Сидоров?» – «Да!» – «Вон отсюда!»
Великий комик помолчал.
– Ну-ну… дальше что?
Я сказал:
– Все!
– Я просил что-нибудь смешное!
– У нас смеялись…
– Так он что, – спросил Чаплин, – его уволил?
– Ну да!
– За что?
– Ну, он, наверное, плохо работал, прогуливал.
– А в чем юмор?
– В неожиданности. Он не ожидал, что его так быстро уволят!
– А профсоюз? – спросил Чаплин.
– Я лучше расскажу вам одесский анекдот. Встречаются две женщины, одна спрашивает: «Где вы были вчера?» – «У Гриши». – «Что вы делали?» – «Ой, я три часа играла им на рояле!» – «Да! Я тоже не люблю эту семью!..»
С Чаплином случилась истерика, он хохотал, вытирая слезы.
Я сказал:
– Мне очень приятно, что вам понравился одесский юмор. Знаете, Одесса вообще необычный город, второго такого в мире нет. Я здесь жил напротив театра оперы и балета. Кстати, вон моя квартира, там сейчас японский ресторан. Хотите суши?
– А что это?
– А что это?
– Сырая рыба.
– У них что, нет времени сварить? – неудачно сострил он.
– А вот наша гордость – театр оперы и балета, лучший в мире. Есть еще в Вене, тех же архитекторов, но у них там не получилось… Хотите, пойдем на «Паяцы»?
Мы вошли в кассу. В окошке, как в амбразуре, за решеткой сидело лицо в очках, диоптрий двенадцать, и не моргая смотрело на меня.
– Ты думаешь, я тебя не узнала? Думаешь, ты так состарился?.. А это кто?
– Это со мной, Чаплин.
– Не знаю. Так что тебе?
– Я бы хотел показать ему театр, послушать «Паяцы».
– Сколько билетов?
– Два.
– Два? А три? А сто? А двести?.. Никто в оперу не ходит. Смейся, паяц!
– Она меня не узнала! – обиделся великий клоун.
Он надолго задумался.
– Чем опечалены, гений? – спросил я.
– Марсель Марсо умер, великий и неповторимый…
Он остановился у витрины, где стоял клоун, похожий на него.
– Боже, это я? Почему я такой длинный?
– Видимо, из уважения! – польстил я.
Тут ко мне подошел незнакомый пожилой одессит.
– Привет! Ну как ты?
– Спасибо, нормально.
– Ты такой же, Роман! Совсем не изменился!
– Наверное, раз вы меня узнали.
– Как здоровье?
– Ничего, держусь!
– Чувствуешь себя хорошо?
– Да.
– Ну слава богу!
Отошел, вернулся.
– А это кто?
– Чаплин.
– С Молдаванки?
– Нет, с Голливуда!
– А он как себя чувствует?
– Тебя Роман зовут? Ты еврей? – спросил Чарли.
– Да! – заплакал я и проснулся.
Было три часа ночи. Я стал вспоминать его фильмы, многие я видел за границей. Подумал: боже, какой он гениальный режиссер, композитор, сценарист, комик, трагик, лирик! Ох, уже четыре часа… Я принял снотворное и уснул.
– Где ты был? – спросил Чаплин. – А сколько сейчас времени?
– Еще рано, а что?
– У меня часы остановились, лет пятьдесят тому назад. Это часы моего деда, и никто не может их починить.
– Вы поспите, а потом мы что-нибудь придумаем.
– Да ну… Я был во многих странах, и никто не берется их чинить.
И мы опять пошли гулять по городу, и я зашел в первую попавшуюся часовую мастерскую. Человек пять выскочили навстречу. Ну, думаю, узнали!
– Роман! Здравствуйте! Как вы сюда попали?
– Да вот, шел с другом, у него часы не ходят.
– Сейчас не только ходить – бегать будут! Славик!
Вышел Славик.
– О-о, кого я вижу! Чему мы обязаны?..
– Да вот, у друга часы никто не может починить.
Славик зашел в будочку, вынул лупу, вскрыл часы, клизмочкой сдул пыль – и ахнул.
– Это ваши часы?
– Он не говорит по-русски. Это часы его деда.
– Боже мой! Я впервые вижу такие часы, их в мире штук пятьдесят! Здесь написано: «Чаплину от Джорджа Вашингтона»…
Он долго ахал, охал, потом сказал:
– Зайдите завтра.
– Завтра он уплывает.
– Хорошо. Зайдите в пять!
Мы пришли в четыре.
Он сказал:
– Я же сказал – в пять!
Мы зашли в пять. На пятачке в мастерской был накрыт стол! Тюлечка, картошечка! Водочка! Зелень! Скумбрия!
– О! – сказал Чаплин. – Где вы достали скумбрию?
– Турки прислали. Прошу к столу!
Вышли еще человек пять, красивые девушки. У них там был комбинатик – часы, обувная мастерская, портняжная.
– Давайте выпьем за нашего земляка! Мы вас, Роман, очень рады видеть! И за вашего друга! Кстати, вот ваши часы. Ходят как часы! И не только ваши дети, но и внуки будут сверять время по этим часам…
– У вас действительно смешной город. – Мы опять шли по Одессе. – Смотрите, объявления: «Ремонт позвоночника», «Обмен валюты оптом»… А вот: «Продается квартира, 5 комнат, мрамор из Бразилии, евроремонт, цветущий сад, и никаких сволочей»!.. Мое судно будет стоять еще два дня, – сообщил Чаплин. – Я решил снять номер.
Мы вошли в гостиницу.
– Будь ласка, – сказал Чаплин по-украински, – прошу люкс на нич та чогось поисты.
– Фамилия?
– Чаплин.
– Только без шуток! Я серьезно спрашиваю!
– Чаплин.
– А чего усы рыжие? И один ус отклеился? Рома, где ты его нашел? Чаплин давно умер! На, приклей ему ус… А на люкс у вас не хватит денег!
В другой гостинице был только одноместный, без окна, с мертвой мышкой в ванной, туалет в коридоре.
Я позвонил администратору:
– Девушка! Что это?! Мертвая мышь в ванной!
– Да? Слава богу! Она сдохла!.. Пусть лежит! Не трогайте пока! Мы их травим.
– Девушка! Он комик знаменитый! Американец.
– Вот пусть там и смешит! Чмурик!
– Я проголодался, – простонал Чарльз Спенсер.
– Здесь нет ресторана. Пойдем к маме.
Только во сне можно приготовить за двадцать минут фаршированную рыбу, холодец, селедку под шубой, чернослив с орехами внутри – сверху сметана, синенькие трех видов, фаршированные перцы, борщ, вареники с вишней.
Он ел молча, задумчиво, потом сказал:
– Помните, как я в фильме облизывал гвозди и ел подметку вилкой и ножом?.. Спасибо!
У дверей мама протянула ему авоську с едой:
– Покушаете на пароходе.
– Сенк ю!
Чаплин развернулся, крутанул тросточку, приподнял котелок и пошел своей знаменитой походкой, подтягивая штаны.
Папа и мама рассмеялись, они не знали, кого я привел! Они знали Раджа Капура и Кадочникова.
Я привел его в номер, он сразу уснул.
А я проснулся – было шесть утра. Спать не хотелось. Я подумал: «Господи, если его уже не помнят, так же могут забыть и „Аншлаг”!»
Мои размышления прервал телефонный звонок:
– Это гостиница «Свежая рыба», Роман. Где твой Чаплин? Он не заплатил за телефонные разговоры! И свистнул пепельницу!
Я вспомнил, что сплю, закрыл глаза и увидел Чаплина на Привозе. Он разгуливал с гламурной блондинкой. Я присмотрелся – Собчачка!
– Познакомься! – сказал Чаплин.
– Чарли! Где пепельница?
Он покраснел:
– Это сувенир, вот написано «Одесса». А это Привоз. Смотри! Бычки в томате! Дунайская хамса! Бьютифул! Живая камбала! Май гад!
– Господа! Берите свежую камбалу! Сэр!
– Хау мач? – спросил Чаплин.
– Твенти долларз! – ответила без акцента продавщица.
– О! Но я не довезу ее до Голливуда, она испортится!
– Ой, довезете! Я вам выньму кишки!
Тут я во сне начал хохотать, подскочил, ударился о плафон и опять уснул.
За нами ходила по Привозу толпа.
– Кто это? Что-то знакомое… Чем он торгует?
– Это Чаплин.
– Боже ж мой! «Огни большого города»! «Диктатор»! – загудел Привоз. – Чаплин!.. Чаплин!.. Чаплин!..
И вдруг все исчезло. Он летел в сторону порта.
…В следующую ночь он мне приснился только под утро. Я стоял в порту у причала, огромный теплоход медленно отходил от пирса. Чаплин стоял на корме, махал котелком. И уплыл!
Больше он мне не снился. Пока…
Полет в Одессу
Как-то мы с Витей Ильченко приехали на гастроли в узбекский город Мары. Зверская жара. Только распаковали вещи – стук в дверь.
На пороге человек шесть. У одного в руках бутылка коньяка, у другого – кисть винограда килограмма на три. Цветы, арбузы, закуска…
Все это выкладывают на стол – и:
– Здравствуйте! Мы из Одессы!
Познакомились. Предлагают назавтра посмотреть на восьмое чудо света.
Мы, понятно, отнеслись к этому скептически: здесь, в Марах?..
Они обещают заехать за нами утром: мол, полетим на вертолете в пустыню Кара-Кум.
Я стал клевать виноград, а Витя, как обычно, задумался.
– В пустыню… вертолетом… – говорит. – Интересно…
Вертолет, самолет, дирижабль – это для него были магические слова.
В театре нас тогда было десять человек. Они сказали: всех берем! Только наденьте чего не жалко…
В восемь утра у гостиницы стояли две машины, и нас повезли в аэропорт. Это была, по сути, скромная вертолетная площадка. Взлетели. Летим час, полтора, – внизу пустыня, барханы. Я уже нервничаю, Витя, наоборот, наслаждается:
– Смотри, Рома, караван, верблюды гуськом!..
Летчик кричит:
– Это они за границу идут, к своим родственникам!..
– А пограничники? – спрашиваю.
Смеется.
И тут мы стали снижаться. Прямо в песок и сели. Пыль столбом!
И вдруг из-за барханов выходят двое, и в руках у них арбузы. Холо-о-одные! В сорокаградусную жару!
Разрезали мы арбузы и с жадностью уплели. И полетели дальше.
Примерно час еще летели, совсем уже очумели, и внезапно – о боже, действительно чудо! – под нами огромный завод, из алюминия, что ли, прямо сверкает на солнце. Снизу нам машут. Мы сели. Сразу подбежали люди с цветами. Здрасьте, говорят, мы из Одессы. Все? Почти… Есть из Николаева, Херсона, Ташкента… И повели нас на завод.
Он и впрямь оказался восьмым чудом света: посреди пустыни, громадный, полностью автоматизированный. Здесь перерабатывали нефть для оборонки.
Нас накормили. Потом мы полетели на базу, откуда возят рабочих на вахту. А потом главный инженер, казах, позвал нас зайти в юрту, где живет его семья. На полу и на стенах ковры, стульев нет, все сидят на ковре в позе лотоса. К нашему приезду хозяева зарезали барашка, и, конечно, фрукты, арбузы, вино. Уже минут через двадцать мы начали ерзать – с непривычки затекли ноги, заболела спина. А тут из другой комнаты высовывается рука с подносом, а на нем – печень барашка, почки, яйца… Все свежезажаренное, прямо шипит, и аромат!.. Ели мы уже и лежа, и стоя, – а хозяева посмеивались, сидя в привычной позе…