Нюся пишет, что восстанавливается, но медленно. Две недели, скорее всего, недостаточно. Я не комментирую. Потому что слов нет.
Моя мама в сердцах бросает:
– Чтоб она провалилась!
Господь маму услышал!!! Нюся почти «провалилась». А точнее, решила не возвращаться. Любовь у нее случилась, понимаете ли. Всякое ведь в жизни бывает!
Короче, она написала Даньке, что у нее роман с турком по имени Кемаль. Турок Кемаль работает барменом в отеле. Любовь накрыла их внезапно. Они в потрясении и растерянности. У Кемаля в Кемере дом – полная чаша, беспокоиться за Нюсю не надо. Еще она просит развод. Про Илюшу ни слова. Словно его в природе не существует.
Данька пожелал Нюсе счастья в личной жизни. По-моему, он несказанно счастлив. Хорошие дела…
Вопросы есть? Вопросов нет. Вот оно – материнское сердце. То, которое вещун.
Короче, без комментариев.
Вроде бы надо радоваться такой развязке, но как-то не радуется…
Ивасюк собрался ехать в Кемер за милой дочуркой, но от переживаний его грохнул инсульт, и он в госпитале. Зоя возле него сутки напролет. Я понимаю, как они переживают. Тут и боль, и стыд, и чувство вины.
Пожалуй, им хуже всех. Мне их искренне жаль. Но помочь им я не могу, я с внуком. С работы я уволилась. Надо привыкать жить в данных обстоятельствах. А это очень непросто. В корне меняется вся наша жизнь. Моя, мужа, Даньки…
Нет, тут я не совсем права, в корне меняется только моя жизнь. Моя. И я уже отчетливо это чувствую и понимаю. Но деваться мне некуда. Я опять за всех отвечаю. Например, за своего сына. Которого я вырастила безответственным придурком.
И за своего внука. Который, кстати, ни в чем не виноват…
Еще одна жизнь – еще одна история. Виолетта Константиновна была женщиной, приятной во всех отношениях. Современной, модной, образованной и начитанной. У нее был неплохой муж Алексей Алексеевич, который обеспечивал Виолетте Константиновне не самую плохую жизнь. У них была прекрасная квартира из четырех комнат, со спальней, окнами на Нескучный сад и кухней в пятнадцать квадратов. Виолетта никогда толком не работала в полную силу и полный рабочий день. На работу – в какой-то профсоюзный комитет – ходила три раза в неделю. Как в клуб. Себя показать и на людей посмотреть. Причем, эта самая синекура давала ей вполне ощутимые блага. В виде путевок в лучшие санатории на теплых и не очень морях, в виде дешевых турпоездок, продуктовых заказов и талонов в различные распределители. Ну и, разумеется, билеты в театры в третий ряд партера и лечение в прекрасной ведомственной поликлинике. С просторными светлыми холлами, отсутствием очередей и милейшим персоналом.
Но главное богатство ее жизни составляли, конечно, дети. Сын Антон и дочка Юлечка. Красивые и умные. Абсолютно беспроблемные дети. Ну, или почти беспроблемные. В юности, конечно, всякое бывало. Но если сравнивать с другими! Вот когда Виолетта сравнивала, то отчетливо понимала, что она очень счастливый человек. Тьфу-тьфу! Даже страшновато как-то!
Детки выросли и засобирались в свободное плавание. И опять никаких проблем. Дочка Юлечка встретила неплохого парня Гришу. Из хорошей семьи хорошего достатка. Гриша закончил юридический и собирался строить карьеру адвоката. Разумеется, были приложены все усилия, чтобы Гриша попал в адвокатскую коллегию. Впрочем, давать ему рекомендации – а были подключены очень серьезные люди – можно было спокойно. За Гришу наверняка краснеть не придется.
Юлечка работать не очень стремилась. Считалось, что она – женщина, созданная для семьи. Ну, и слава богу! На кусок хлеба зять всегда заработает. А о такой домашней жене можно только мечтать. На свадьбу молодым подарили новую квартиру. И Юлечка бросилась, как в пучину, в обустройство быта.
С утра они садились с мамой в машину и объезжали магазины. Строительных материалов, хозяйственные, мебельные, бытовой техники и те, где все для интерьеров.
Мотались они до самого вечера – с перерывом на обед, разумеется, и пару раз на кофе.
Вечером валились с ног. Юлечка показывала мужу образцы тканей на шторы, плитки в ванную комнату, каталоги итальянской мебели и светильников. Гриша смотрел невнимательно. И даже немного раздражался. Он устал и хотел есть. Юлечка обижалась и говорила, что она тоже без дела не сидела. И все это – будь здоров, какая работа. И она тоже, между прочим, без сил. И когда ей, кстати, было готовить?
Она уходила в комнату с надутыми губами и звонила маме. Пожаловаться. На черствость и непонимание.
Виолетта Константиновна, как мы уже говорили, была женщиной отнюдь не глупой. Дочь она с юмором успокаивала и против зятя не настраивала. Наоборот, советовала привести себя в порядок, надеть красивое платье, поправить макияж, улыбнуться и предложить Грише поужинать в ресторане.
Юлечка успокаивалась. Подводила припухшие глазки, надевала новое платье и улыбку и выходила к мужу.
Гриша дремал на диване, и перед ним на тарелке лежал кусок подсохшего сыра и подвядший огурец.
Юлечка присаживалась на край дивана и кокетливо теребила мужа за плечо.
Она опять надувала губки и говорила:
– Ну коть!
«Коть» испуганно вздрагивал. Молодая жена предлагала помириться. Гриша жалобно попросил чего-нибудь пожевать.
Юлечка ответила предложением пойти в ресторан. В тот, что недалеко от дома.
Гриша опять пугался. Но понимал, что его отказ повлечет за собой крупные неприятности. Он тяжело вздыхал, шел в ванную, умывался холодной водой и надевал ботинки.
Юлечка радостно крутилась у зеркала. Гриша смотрел на нее и улыбался. Раздражение проходило. Он искренне любовался красавицей женой и думал, что совсем несложно доставить ей удовольствие. Ведь не вагоны же она ему разгружать предлагала! А посидеть в приятном и уютном месте и к тому же вкусно поужинать.
«Молодая еще! – думал Гриша. – Всему научится. Когда срок подойдет».
Он вспомнил свою маму и опять вздохнул. Мама всегда встречала отца горячим ужином. Все, как он любил – картошечка с укропом, пышные сочные говяжьи котлеты и салат из редиски, зеленого лука и отварного яйца. Со сметаной, разумеется. А как вкусно она готовила мясо с черносливом, жареного карпа с картофельным пюре, оладушки из печени с кольцами лука, борщ с фасолью, кислые щи с грибами, гороховый суп с ребрышками.
«Охо-хо! – думал Гриша, глотал слюну и опять расстраивался. – Да нет, Юлька и вправду устала. Помотайся по пробкам по всем этим магазинам! Слава богу, еще меня за собой не тянет, с тещей мотается». Магазины Гриша ненавидел.
И они шли в ресторан, ели вкусную еду и выпивали бутылочку красного вина под мясо. На десерт Юлька, жуткая сластена, брала кусок торта. Гриша пил черный кофе без сахара, потому что немного склонен к полноте. А Юльке нравились худые и поджарые мужчины.
Дома Юлька его крепко обнимала и говорила, что она – самая счастливая.
Что еще нужно человеку? Он целовал Юльку в шею под волосами – самое заветное и любимое место. Юлькина кожа пахла жасмином и лимоном. Ему очень нравились Юлькины духи. И он тоже думал, что он совершенно счастливый человек. У него потрясающая жена. Замечательные родители. Вполне вменяемая теща и разумный тесть. Перспективная работа. Новая квартира и чудесная машина. Они молоды и здоровы. Вся жизнь – впереди! Сколько еще будет прекрасного и необыкновенного!
И, крепко обнявшись, они засыпали. Жизнь и вправду была прекрасна.
Утром Гриша чмокал спящую Юльку, варил себе кофе, делал бутерброд с подсохшим сыром и убегал на работу.
Юля вставала к одиннадцати. Тоже варила кофе и набирала мамин номер. Она докладывала маме, как замечательно прошел вчерашний вечер. Виолетта мудро и снисходительно посмеивалась. Юля благодарила мамулю за прекрасные – как всегда – советы. Виолетта опять посмеивалась. Потом они обсуждали планы на день. Юля красилась, одевалась и ехала за мамой. Какое счастье, что они с мамулей такие подруги! Никакие приятельницы не нужны. От них – либо зависть, либо фальшь.
Или сплетни.
А с мамуськой – сплошное удовольствие. Сплошной комфорт. И Юлечка прибавила газу. Из машины она позвонила Грише. Сказала, что очень его любит и уже соскучилась. И немного поныла, что сегодня опять куча планов. В смысле – тяжелый день.
День выдался и вправду насыщенный. Сначала искали картинки в коридор. Юлечке хотелось какие-нибудь пейзажи, что-нибудь «на воде». А мама советовала цветы. Купили пионы в темных рамах – белые и розовые. Потом искали постельное белье, шелковое и одноцветное. Стильное, короче говоря. Дальше проголодались и пообедали в итальянском ресторанчике. Мама обожала лазанью, а Юлечка паннакотту. Угощала, разумеется, мамуля. Потом искали босоножки Виолетте Константиновне. Итальянская обувь ей была узка и неудобна, а немецкая удобна, но совсем не элегантна. Так и не подобрали. Потом Юлечка вспомнила, что Грише нужен яркий галстук. На лето, под бежевый льняной костюм. Тоже проблема. Гриша не любил полоску, а Юля горох. Мама посоветовала клетку – бежевую с голубым. Очень здорово.
День выдался и вправду насыщенный. Сначала искали картинки в коридор. Юлечке хотелось какие-нибудь пейзажи, что-нибудь «на воде». А мама советовала цветы. Купили пионы в темных рамах – белые и розовые. Потом искали постельное белье, шелковое и одноцветное. Стильное, короче говоря. Дальше проголодались и пообедали в итальянском ресторанчике. Мама обожала лазанью, а Юлечка паннакотту. Угощала, разумеется, мамуля. Потом искали босоножки Виолетте Константиновне. Итальянская обувь ей была узка и неудобна, а немецкая удобна, но совсем не элегантна. Так и не подобрали. Потом Юлечка вспомнила, что Грише нужен яркий галстук. На лето, под бежевый льняной костюм. Тоже проблема. Гриша не любил полоску, а Юля горох. Мама посоветовала клетку – бежевую с голубым. Очень здорово.
Потом пили кофе с маковым рулетом. Зашли в ювелирный, Юлечка захотела крупные серьги на лето. Что-нибудь с яркими прозрачными камнями. Но ничего не понравилось ни ей, ни маме. Потом у мамули разболелась голова, и она засобиралась домой. Расставаться не хотелось. Приехали к маме. Выпили чаю и легли отдыхать. Проснулись и опять выпили чаю. Потом пришел папа, немного поболтали. Мама посмотрела на часы и велела позвонить Грише. Гриша сказал, что будет дома через полчаса. Юлечка заторопилась домой. Хотя у родителей было, честно говоря, очень хорошо и душевно. Впрочем, как всегда.
В дверях мама строго спросила, есть ли у дочери ужин. Юлечка возмутилась:
– А когда?
В смысле, когда ей было готовить?
Виолетта Константиновна неодобрительно покачала головой и мягко дочь осудила. Сказала, что это не дело. Ужин должен быть всегда! Как «Отче наш»!
– Тебе хорошо! – заканючила Юлечка. – У тебя домработница!
Виолетта Константиновна опять дочь не одобрила. Доживи, дескать, до моих!
Потом дала напутствие – купить в супермаркете что-нибудь из кулинарии. Сейчас, кстати, в дорогих магазинах очень приличные отделы кулинарии.
Например, котлеты или плов. Или жареного цыпленка. Быстро сварить картошку и разогреть готовое!
– А вообще, на будущее! О муже надо заботиться! – И она недовольно покачала головой.
– Ну, мам! – заныла Юлечка. – Мне еще к плите вставать!
Мать строго сказала:
– Да, представь себе.
Юлечка наморщила хорошенький носик.
Виолетта Константиновна чмокнула ее в этот самый носик и сказала, что договорится со своей домработницей Люсей, чтобы та приходила и к Юлечке. На уборку. Два раза в неделю. Оплачивать, разумеется, будут они с отцом, и она тяжело вздохнула.
– И гладит пусть! – сообразила повеселевшая Юлечка и расцеловала любимую умницу мамулю.
Виолетта Константиновна шлепнула дочку по круглой попке и наказала вечером созвониться.
Еще бы! И не один раз! Можно подумать, что Юлечке надо об этом напоминать! Может быть, она не самая лучшая жена, но дочка точно самая образцовая! И без всякого напряга, кстати!
Юлечка заехала в магазин. Купила килограмм плова с бараниной, селедку «под шубой», салатик из свежей капусты с морковкой и набор для окрошки. Гриша окрошку обожал. Взяла бутылку кваса, сметану, сыр, свежий хлеб и творожки на завтрак.
Пулей влетела домой. Положила плов в казанок. «Шубу» на блюдо, салатик в миску, квас сунула в холодильник. Нарезала хлеб и поставила сметану. Через пятнадцать минут нарисовался Гриша, усталый и ни на что особенно не рассчитывающий – это было написано у него на лице. Юлечка повисела у него на шее, почмокала и строго приказала мыть руки.
Когда Гриша зашел на кухню, на столе стояла тарелка с окрошкой и селедочная «шуба». Черный бородинский хлеб. В казане разогревался плов. По кухне плыл сладкий запах баранины и чеснока. Гриша закрыл глаза и застонал от удовольствия.
– Господи, Юлька! – промычал он. – Чудо мое расчудесное!
Юлечка скромно повела плечом, подумаешь, делов-то!
Села напротив и скромно положила себе витаминного салата. Вспомнила слова премудрой мамули, что мужчинам не очень-то нравится, когда женщины много едят. К тому же она была совсем не голодна.
Гриша съел две тарелки окрошки. Селедку. Полную плошку плова. Откинулся на стуле и потянулся за телефонной трубкой. Набрал номер своей мамы и с гордостью подробно докладывал, что его любимая жена приготовила ему на ужин. Мама счастливо посмеивалась и просила передать «Юлечке огромный привет».
Потом Юлечка достала купленный галстук, и Гриша совсем растрогался, до слез, искренних и счастливых.
Дальше он завалился на диван, включил телевизор и сытно икнул. Юлечка рассмеялась, а он страшно смутился и долго извинялся.
Юля пошла в спальню и позвонила, разумеется, маме. Шепотом доложила ей обстановку. С подробностями. Они посмеялись, и Виолетта Константиновна ее все-таки слегка пожурила и сказала, что это – не выход. Так, на крайний случай. Готовить надо все же самой. Ну или, в конце концов, просить Люсю. И еще посоветовала дочке проверить, выкинула ли она чек из отдела кулинарии. Юлечка бросилась на кухню проверять. Чек лежал в пакете. Юлечка порвала его на мелкие кусочки и спустила в унитаз.
Плова хватило еще на два дня. Через два дня пришла Люся и сварила грибной суп из шампиньонов, потушила курицу с овощами. Ели два дня с удовольствием. Гриша был уверен, что и суп, и курицу приготовила его жена. Юлечка справедливо посчитала, что разочаровывать мужа не стоит. И правду знать ему тоже ни к чему.
Гриша докладывал любимой маме про кулинарные изыски любимой жены. Мама думала, что от избалованной невестки она этого не ожидала. Хотя девочка, конечно, неплохая. И еще и умелица, как оказалось! Приятный сюрприз. Впрочем, разве ее сынуля этого не заслуживает?
Когда Люся не успевала сготовить, выручала кулинария. Впрочем, и рестораны не отменялись.
Гриша же нормальный и продвинутый мужчина. Не домашний же тиран. Он прекрасно понимал, что молодой и современной женщине можно иногда и отдохнуть от плиты.
Тем более такой внимательной и старательной. Заслужила!
Ну а через полтора года надумал жениться сын Антон. Выбирал, надо сказать, долго и тщательно. И вполне имел на это право! Парень он был видный, успешный и образованный. Хорошая должность в престижном банке, дорогая машина и квартира на Пироговке – бабушкино наследство. Девицы у него были как на подбор – длинноногие красотки. И совсем не дуры, кстати. Все мечтали выйти за него замуж. Но он не спешил. Ждал любви. И дождался.
Девочку, как и сестру, звали Юлей. Она была красива яркой, средиземноморской красотой. Черные волосы, голубые глаза. Грудь без силикона, ноги и талия – все как положено. Юля была из Питера. Собственно, и познакомились они в дороге. В «Сапсане», в вагоне бизнес-класса.
Антон потерял голову. На выходные мотался в Питер. Бросал к ногам любимой корзины цветов. Даже зимой – сирень и ландыши. Потому что Юля любила сирень и ландыши. Поехали на Мальдивы. И там Антон сделал ей предложение. Очень изысканно и романтично. На берегу бирюзового моря, на белом песке, преклонил колено и надел на палец кольцо с бриллиантом в два карата.
Юля расплакалась и дала согласие. А кто бы устоял? У них была самая прекрасная ночь их любви – в полотняном гамаке на берегу. Оранжевое солнце уползло за горизонт. Официант принес шампанское и бокалы, а три музыканта в отдалении играли «Бесаме мучо» на семиструнных гитарах.
Вернулись в Москву и стали готовиться к свадьбе. Приехали Юлины родители. Папа – врач частной клиники и мама – домохозяйка, бывшая учительница музыки. Словом, вполне приличная семья. Даже очень.
Виолетта Константиновна приняла невестку не то чтобы прохладно, но спокойно. С достоинством, так сказать. Ненавязчиво всем своим видом показывая, как Юленьке крупно повезло. И с женихом, и с достатком. И с семьей жениха. Можно подумать, что Юленьку взяли со свинофермы из глубокого села!
Юлечка-сестра отнеслась к золовке тоже сдержанно. И немного ревниво. Нет, не в том смысле, что она ревновала ее к брату. А в смысле ревности женской. Ведь обе они были молоды, красивы и небедны. Почему-то она, совсем не злая и не вредная, с удовольствием подмечала у тезки подтекший макияж, мятую юбку и узковатую в груди блузку.
Но питерская Юленька подколок не замечала. Или у нее хватало ума на них не реагировать. Она была не только красавица, но и умница. И поэтому к сестре мужа и к свекрови относилась не как к стихийному бедствию, а как к неизбежности. К тому же она была очень счастлива. А счастливые люди, как правило, миролюбивы. К дружбе с родственницей она не стремилась. Достаточно просто хороших отношений. Она была гостеприимна, доброжелательна и терпима.
Та Юлечка, которая сестра, немного нервно среагировала на свадебный подарок брата своей невесте. В смысле кольца с бриллиантом в два карата. Припомнила, что Гриша ей подарил жемчужное ожерелье.
Виолетта Константиновна на свадьбу подарила невестке золотой браслет. Из магазина. А дочке отдала бабушкины серьги с изумрудами. На всякий случай. Ну, чтобы без обид.