Это замечание вызвало у него улыбку.
— Вряд ли я должен объяснять тебе могущество пениса — после того, как ты испытала это на себе.
Она задумчиво постучала пальцами по столу.
— Ты можешь занять комнату Стива, сына Авы. Но мне не хотелось бы использовать в качестве предлога твое пьяное поведение. Завтра мы скажем, что было уже поздно и тебе пришлось остаться — чтобы не ехать к себе на остров.
— Чудесно. Значит, мое опьянение в качестве оправдания мы прибережем на потом. Могу я спросить кое-что, что не имеет ко мне прямого отношения?
— Конечно.
— Эсси лечится от своей болезни?
— Раньше лечилась, — со вздохом ответила Фиби. — Не так-то просто было найти врача, который приходил бы на дом, поэтому в основном лечение шло по телефону. Они беседовали с врачом, и еще она принимала какие-то таблетки. Казалось даже, что ей становится лучше.
— И что?
— Однажды врачу удалось уговорить ее выйти из дома. Погулять каких-нибудь десять минут в знакомом месте. Мама решила, что это будет соседний парк. Ей просто нужно было дойти до фонтана, а потом вернуться домой. Она пришла в парк, и тут у нее начался приступ паники. Она не могла дышать, не могла найти дорогу домой. Я тоже пошла за ней в парк, но так, чтобы она меня не видела. Поэтому мне потребовалось время, чтобы добежать до нее, когда все это случилось.
Фиби до сих пор видела это как наяву. Ее мать в смятении мечется по парку, пока она бежит к ней, не разбирая дороги и приводя в замешательство случайных туристов.
— Она попыталась бежать и упала. Все это было ужасно. Люди пытались помочь ей, но напугали ее еще больше.
— Бедная Эсси.
— Я отвела ее домой. Крепко обняла ее и отвела домой. С тех пор она не выходила за пределы двора. Прошло уже четыре года. Больше она не обращалась к врачу. Сказала, что с нее довольно. Ей хорошо дома, — добавила Фиби с улыбкой. — Так почему бы нам не оставить ее в покое? Так мы, собственно, и сделали. Уж не знаю, правильно мы поступили или нет…
— Думаю, да. Просто бывает так, что ситуация меняется, и тогда приходится делать то, что правильно на данный момент.
Она еще долго думала об этом — уже после того, как показала ему свободную комнату, нашла новую зубную щетку и повесила в ванной несколько свежих полотенец.
Ситуации меняются, с этим не поспоришь. И порой бывает так, что правильные поступки заканчиваются неверным решением. Она не знала, насколько правильными были ее отношения с Дунканом, но понимала, что безнадежно влюблена в него.
Только увидев его, она сделала шаг в эту сторону. Еще глубже она увязла в тот вечер в пабе, когда они так мило болтали и наслаждались музыкой. Маленький шажок тут, потеря равновесия там — и ты уже готов забыть о доводах рассудка.
Однако пришла пора понять, что же будет для нее правильным — и не вообще, а на данный момент.
Как приятно просыпаться в доме, который держится на женщинах, подумал Дункан, попивая кофе и только что выжатый сок. Приходишь на кухню, а там тебя уже ждет свежеприготовленный завтрак. Да и вообще, давно ему не приходилось чувствовать себя окруженным такой заботой.
Ава привычно возилась у плиты. Обычная утренняя рутина, отметил Дункан. Но поскольку сегодня v них был гость, Эсси достала праздничные приборы и постелила салфетки в тон тарелкам.
Сейчас Эсси хлопотала у стола, наполняя сахарницу и молочный кувшинчик. Достав хрустальный графин, она налила туда свежевыжатый сок, затем поставила на стол вазу с цинниями. Судя по всему, эти хлопоты доставляли ей такое же удовольствие, как наблюдавшему за ней Дункану.
— Не приставай к Дункану, Карли. Дай ему спокойно допить кофе.
— Замечательный кофе, — отметил Дункан.
— А где мои хлопья? — мрачно поинтересовалась Карли.
— Ава делает на завтрак омлет. Но если хочешь, можешь есть хлопья.
— Мне все равно.
Дункан слегка пихнул Карли в бок. Невзирая на недовольную гримаску, выглядела она очень мило.
— Ну что, грядет очередной день в офисе?
— В школе. Я хожу в школу, — мрачно покосилась она на него. — И сегодня у нас будет контрольная по математике. Просто не понимаю, зачем нам все время делить и умножать. И для чего нужны эти цифры?
— Тебе не нравятся цифры? А вот я их люблю. Они делают жизнь куда интереснее.
— Мне они не нужны, — фыркнула Карли. — Когда я вырасту, то стану актрисой. Или личным стилистом какой-нибудь актрисы.
— Если ты станешь актрисой, то как же ты сможешь сосчитать свой гонорар?
На этот раз в обращенном к нему взгляде читалось некоторое уважение.
— Это может сделать кто-нибудь другой.
— Ты должна будешь высчитать свой доход — чтобы понять, например, сможешь ли ты купить чудесный дом в Малибу. А для этого нужно знать, сколько у тебя останется после того, как ты заплатишь своему агенту, ну и, конечно, телохранителям, которые будут отгонять от тебя назойливых папарацци. Я уже не говорю о личном стилисте, которому тоже придется платить за работу.
Карли призадумалась.
— Пожалуй, я сама стану стилистом. Тогда мне не придется думать ни о чем, кроме одежды. А уж в одежде-то я разбираюсь.
— А как насчет комиссионных?
На этот раз в ее взгляде читалось откровенное недоумение.
— Я не знаю, что это такое.
— Это значит, как много ты получишь, когда продашь Дженнифер Энистон чудесное платье от Шанель. Тебе причитается часть его стоимости. Допустим, платье стоит пять тысяч долларов, а ты получаешь за свою работу десять процентов. А еще ей потребуются туфли, сумочка и так далее. Ну что, каким будет твой доход?
Теперь она смотрела на него не отрываясь:
— Я что, получаю деньги всякий раз, когда они что-нибудь покупают?
— Именно так.
Теперь уже на ее лице не было ни капли скуки.
— Я не умею считать проценты.
— Зато я умею. Дай-ка листок бумаги.
Войдя на кухню, Фиби обнаружила, что вся ее семья сгрудилась вокруг стола. Здесь же стояли тарелки с омлетом, ломтиками бекона и хрустящими тостами.
Левой рукой Дункан запихивал в рот еду, а правой что-то быстро писал на листке бумаги. Карли, вплотную придвинув к нему стул, внимательно следила за его вычислениями.
— Еще ей нужны серьги! Как же без серег?
— Прекрасно. Сколько же стоят серьги?
— Миллион долларов!
— Вот это да! Ладно, пусть будет миллион. — Он поднял голову и улыбнулся. — Доброе утро.
— Мама! Мы считаем проценты, так что я смогу узнать, сколько буду зарабатывать, когда стану личным стилистом. Я уже получила шесть тысяч долларов комиссионных.
— Дженнифер Энистон собирается на церемонию «Оскара», — объяснила Ава. — Ей нужен соответствующий наряд.
— Ясное дело.
— Да и вообще ей нужно приодеться для выходов в свет.
Фиби подошла к Дункану и заглянула через его плечо.
— Да уж, Джен придется раскошелиться.
— Числа — это интересно.
Фиби в изумлении уставилась на дочь:
— Такое чувство, будто я попала в параллельную вселенную, где числа — это интересно, а по будним дням подают на завтрак омлет.
— Давай-ка садись, — сказала Эсси. — Мы оставили твою порцию в духовке, она еще теплая.
Фиби взглянула на часы.
— Что ж, у меня есть еще несколько минут, чтобы проглотить пару кусков. Значит, числа — это интересно, — повторила она, усаживаясь напротив дочери. — Почему же они так и не стали интересными, когда я превращала их в кроликов и котят, чтобы объяснить тебе принципы сложения?
— Числа куда интереснее, когда они обозначают деньги.
На это Фиби лишь покачала головой:
— Смотри, Дункан. Ты имеешь дело с настоящей вымогательницей.
— Это она сможет содержать меня, если ей удастся заполучить еще парочку таких клиентов, как Джен. Но до чего ж вы все симпатичные по утрам — даже симпатичнее, чем этот омлет, а уж он-то удался Аве на славу. Пожалуй, ни один мужчина в Саванне не может похвастаться столь же приятным зрелищем.
Брови Фиби поползли вверх.
— Ава, что ты положила в его омлет?
— Что бы там ни было, я и впредь намерена придерживаться этого же рецепта.
Он вяло ел холодную кашу, запивая ее черным кофе. Этим утром он не брился. И не принимал душ. Он и сам понимал, что стоит на краю самой настоящей депрессии.
Хорошо бы снова почувствовать гнев. Гнев и решимость. Что будет, если они окончательно утонут в трясине депрессии? Такое ведь уже случалось.
Можно было, конечно, потратиться на лекарства, купив их в аптеке. Однако он предпочитал кое-что посерьезнее — таблетки, которые доставал ему приятель его приятеля. Но на них тоже нельзя было полностью положиться — уж слишком беспечным становился он после их приема. Склонным к неоправданному риску.
Он и так уже совершил серьезную глупость. Ну хорошо, подстрелил он этого идиотского кролика, но зачем же было спешить? Пусть бы тот полежал несколько дней в холодильнике, чтобы потом можно было спокойно подбросить его к дому Фиби — ночью, без свидетелей.
Он и так уже совершил серьезную глупость. Ну хорошо, подстрелил он этого идиотского кролика, но зачем же было спешить? Пусть бы тот полежал несколько дней в холодильнике, чтобы потом можно было спокойно подбросить его к дому Фиби — ночью, без свидетелей.
А он поспешил и чуть не попался. Но он был здорово разгневан.
Она так и не получила свое за Джонсона. Ни от департамента полиции, ни от прессы, ни от населения. И все потому, что мать убитого мальчишки сделала ее своей лучшей подругой. Ее жалостливое выступление на пороге дома раз за разом показывали по всем каналам.
Благодаря ему эта честолюбивая сучка стала выглядеть настоящей Матерью Терезой, а вовсе не бездушной стервой, какой она была на самом деле.
Он позволил гневу взять над собой верх — в этом и была его ошибка. Именно ярость побудила его приехать к дому Фиби, подбросить туда кролика. Он надеялся, что мертвый зверек упадет на веранду, но эмоции были так сильны, что рука дрогнула и он промахнулся.
Тогда он решил забрать зверька и даже отправился за ним, как вдруг распахнулась дверь в доме по соседству. Яркий сноп света упал на дорожку.
Он едва не застонал от стыда при воспоминании о том, как прятался в кустах, пока эта чокнутая старуха проходила мимо со своей уродливой псиной.
А ведь он знал, что она выводит свою собаку с наступлением темноты — каждый божий вечер. Знал но не воспользовался этим знанием. Пошел на поводу у своего гнева.
А вдруг бы эта чокнутая заметила его? Что тогда?
Хорошо бы было убить их обоих — старуху и пса. Сломать им шеи и оставить затем на ступеньках у Фиби.
Нет, пока что не время.
У него был план. Была конкретная цель.
Но сейчас, когда гнев покинул его, цель тоже стала какой-то неясной — затуманилась от бесчисленных неудач. Зря он потратил время на этого недоделанного гангстера. Зря потратил на него патроны.
Он окинул взглядом свою мастерскую и едва не заплакал от отчаяния. Все, что он сделал, не имело ни малейшего значения. Он потерял все, а она не потеряла ничего.
И вот теперь ему оставалось лишь подбрасывать мертвых зверьков ей на ступени.
«Надо бы убить эту чокнутую и ее пса, — подумал он. — Надо бы… Хорошо бы… Нет, нужен решительный шаг».
Он достал маленькую черную таблетку и стал внимательно изучать ее. Только одну, сказал он себе. Всего одну — чтобы вернуть себя в привычное расположение духа.
Итак, пришло время сделать тот самый решительный шаг.
Смерть Джонсона так и не стала для нее уроком. Значит, станет кое-что другое.
— Двадцать второй калибр, — криминалист, тощий парень по имени Оттис, внимательно рассматривал пулю. — Неплохой выстрел, скажу тебе.
— Пуля одна?
— Да. — Оттис вопросительно взглянул на Фиби. — Хочешь, чтобы я отдал ее на баллистическую экспертизу?
— Да, очень тебя прошу. Даже если это чья-то шутка, мне совсем не смешно. Но я думаю, что за этим кроется что-то еще. Поэтому буду признательна тебе за все, что ты сможешь сообщить мне о кролике или о пуле.
— Конечно. Как только появится информация, сразу позвоню тебе.
Вернувшись к себе в кабинет, Фиби написала официальный отчет о происшествии. Копию отчета она отнесла Сайксу.
— Хотите, чтобы я побеседовал с Арни?
— Нет, пока еще рано. Сначала я бы хотела кое-что выяснить. Постарайся разузнать, как ему работается на новом месте. Проверь его привычный распорядок. Арни любит поболтать, — добавила Фиби. — Если это он решил таким образом поразвлечься, то вполне мог похвастаться кому-нибудь из знакомых — в баре или на работе.
— Постараюсь выяснить.
— Спасибо тебе.
Пожалуй, это лучшее, что она могла сейчас сделать. Впрочем, она не собиралась этим ограничиваться.
Вернувшись в кабинет, Фиби заполнила журнал: перечислила все инциденты, связанные, по ее мнению, друг с другом, а также скрупулезно отметила время и дату каждого события. Здесь же она изложила кое-какие свои соображения.
Крыса — символ: лицемер, предатель, всегда бежит с тонущего корабля.
Змея — символ: зло, коварство, существо, разрушившее Рай.
Кролик — символ: трусость, бегство от ответственности.
Не исключено, что она слишком уж вдается в психологию, но лучше перестраховаться, чем упустить что-то важное.
Кто-то прятался за всеми этими символами. Кто-то, насвистывающий одну и ту же мелодию. Что там было в этой песне? Не покидай меня. Кого должны были покинуть? И кто был этот покинувший?
Ровно в полдень. Один-единственный человек, противостоящий трусости и коррупции (кролик как символ трусости?). Крыса — воплощение предательства совершенного горожанами. Змея — олицетворение коррупции. Купер в роли шерифа (кажется, это был он? Пересмотреть чертов фильм).
Интересно, все дело в фильме или только в песне из фильма? Скачав из Интернета текст, она распечатала его, а затем добавила к остальным документам.
Для героев фильма полдень стал крайним сроком. Успей к этому времени или заплати за все.
Если бы ей решил досадить Арни Микс, он не стал бы тратить время на символы и скрытые послания. Это было явно не в его стиле.
И все же она завела новое дело. А по дороге домой купила диск с фильмом «Ровно в полдень».
Завершающая фаза
21
Ничто не могло испортить Дункану хорошего настроения — ни кричащие ребятишки, ни стремительные перепады настроения у маленьких девочек. Фиби и представить не могла, насколько легко он будет чувствовать себя в этом ребяческом мире.
Все это время он играл с увлечением маньяка. Будь то мини-гольф или видеоаркада, он с головой погружался в игру. Фиби и сама любила подобные развлечения — видит бог, она отдала им должное и на этот раз. Но для нее посещение подобного центра неизменно заканчивалось легкой мигренью, тяжестью в желудке и тянущей болью в ногах.
Вот и сейчас, не в силах больше играть, она присела на скамью и стала наблюдать за Дунканом, который с увлечением преодолевал все трудности мини-гольфа.
Карли была наверху блаженства, да и остальные ребятишки с увлечением сновали вокруг Дункана. «Интересно, — думала Фиби, — каким это образом гонки виртуальных машин или попытка пробить красный мяч сквозь вращающиеся лопасти ветряной мельницы должны помочь ему с его проектом? Неужели именно так он решает, стоит ли ему вкладывать деньги в подобные развлечения или нет?»
Рядом на скамейку устало присела Лу.
— Теперь мне придется заново делать маникюр. Бог ты мой, до чего же я устаю в таких местах… и я ведь знала, что этот человек все-таки уговорит меня прийти сюда.
— Фин тоже выглядит уставшим.
— Я не про Фина. Уж его-то уловки я знаю наизусть. Я про Дункана. Его уловки мне тоже известны и все равно я каждый раз попадаюсь…
Фиби внимательно наблюдала за Дунканом. Попав на постановку школьной «Золушки», он наблюдал за спектаклем с искренним интересом, какого трудно было ожидать от взрослого человека. А по завершении представления настоял на том, чтобы рыжеволосой сестрице Золушки купили в награду мороженое.
Стоит ли удивляться, что Карли прониклась к нему искренним восхищением.
И вот теперь он с таким же искренним удовольствием играл в мини-гольф со стайкой маленьких девочек.
— А Дункан, судя по всему, ничуть не устал, — заметила Фиби.
— Дай ему волю, он бы вообще переселился сюда. — Лиз тоже вытянула гудящие от утомления ноги. — Только взгляни на него: сидит на этом зеленом ковре и целится в лунку, как истинный чемпион по гольфу. А дети следят за каждым его движением, словно он мороженое с сиропом, — кстати говоря, именно оно грозит нам по завершении игры.
Фиби с тоской прижала руку к животу:
— Только этого не хватало.
— А вот настоящий гольф ему не нравится. Фин брал его с собой пару раз — можно сказать, затаскивал силой. Так Дункан только и сыпал вопросами вроде: «А где ветряная мельница?», «Когда мы попадем на мост тролля?» — Лиз довольно хохотнула. — Это он нарочно, чтобы пощекотать самолюбие Фина.
Фиби тоже улыбнулась:
— Выходит, он просто хотел прийти сюда и поиграть. Предполагаемый проект — просто предлог.
— Нет-нет, все это серьезно. Наверняка он обдумывает сейчас все «за» и «против».
Фиби внимательно присмотрелась к Дункану, который в это время спорил с Фином из-за счета.
— Пожалуй, ты права.
— Даже не сомневайся, — Лу слегка подтолкнула ее бок. — Он намерен выяснить, сколько детишек и взрослых пройдет сегодня через этот турникет и в каких залах они будут останавливаться чаще всего. По ходу дела он расспросит ребят — и наших, и посторонних, — что им нравится здесь больше всего. И к тому моменту, когда нас уже будет тошнить от мороженого, у него сложится ясное представление о том, что должен представлять собой настоящий развлекательный центр.