Когда мы проснулись, эта огромная планета была видна уже в виде большого диска на черно-фиолетовом фоне неба. Сразу бросилось в глаза большое белое пятно на верхней части Марса вокруг его северного полюса, темные и светлые пятна разных очертаний и густоты на остальной части диска. Некоторые из них темные - тянулись узкими прямыми линиями в разных направлениях, напоминая нам о каналах, будто бы созданных разумными обитателями этой планеты, по мнению некоторых астрономов, высказанному более полувека назад. По временам эти линии застилались словно легкой дымкой, которую можно было истолковать как присутствие облаков, т.е. влаги в атмосфере, и надеяться, что на Марсе найдется также и вода. А последняя в виде моря или хотя бы порядочного озера была нам необходима для посадки. Ведь если на планете нет этих условий, нам пришлось бы только облететь вокруг нее и полюбоваться на ее лик с высоты нескольких тысяч метров - на сушу наш снаряд садиться не мог.
Марс постепенно приближался. Все яснее и разнообразнее становились контуры пятен разных оттенков - зеленого, синего, фиолетового, а граница белой площади на северном полюсе распалась на бахромчатые фестоны - это были, несомненно, края зимнего снежного покрова. Более отчетливо стали выступать и очертания светлых красноватых площадей разной густоты окраски. Выяснилось, что одни площади, светло-красные, имели ровную поверхность и, вероятно, представляли собой моря и озера, а другие, более темные, были морщинистыми и скорее всего являлись горными возвышенностями.
Еще несколько часов полета, и уже нельзя было сомневаться в том, что на Марсе имеется растительность, занимающая большие площади, самых темных цветов - от зеленого до фиолетового, встречается суша красного цвета, вероятно пустыни, и довольно много крупных и мелких площадей воды, по-видимому, неглубоких морей и озер, сквозь воду которых просвечивало их красное дно.
Высмотрев большую площадь воды, от которой под острым углом отделялись два узких канала, мы удачно опустились на поверхность моря.
- Итак, на Марсе вы обнаружили сушу и воду, а на суше растительность? воскликнул я. - Конечно, есть и воздух и, вероятно, животные?
- Немного терпения! - улыбнулся летчик. - Продолжаю по порядку. Нужно сказать, что избытком тепла Марс похвастаться не может. Диск Солнца, если его наблюдать с Марса, представляется вдвое меньшим по своему диаметру, чем с Земли. Солнце греет далеко не так сильно, как на Земле, но зато греет ровно: облачность на Марсе очень слабая.
- А воздух какой? - поинтересовался я. - Свободно ли дышалось?
- Воздух разреженный, как у нас на высоте 3000-4000 м. Но он богаче кислородом, чем на Земле, так что дыхание не затруднено. Каких-либо пахучих или вредных газов в составе атмосферы Марса нет, и кислородные маски мы сняли.
- Итак, вы сели без приключений?
- Совершенно свободно - на спокойную воду. После посадки мы подрулили к берегу, но причалить не могли - везде вдоль берегов вода мелкая. Пришлось спустить нашу маленькую складную лодку, рассчитанную на двоих, и по очереди перевезти всех. Берег был плоский, из красного песка с мелкой галькой. И почва на Марсе везде красная. Из-за этого даже издали планета кажется красной, почему ее и назвали именем бога войны.
По широкому пологому пляжу мы поднялись вверх. Ширина пляжа доказывала, что здесь бывают сильные волнения, когда вода заливает большие площади плоских берегов, т.е. указывала на наличие сильных ветров. Едва ли ширина пляжа может свидетельствовать о наличии приливов - ведь у Марса спутники очень маленькие.
- Широкий пляж можно объяснить и тем, что моря на этой планете очень неглубокие и частью усохли, - заметил я.
- Совершенно верно! Пройдя десятка три шагов по пляжу, мы встретили опять полосу воды, тянувшуюся далеко в обе стороны, - быть может, остаток последней бури. Идти вброд нам не хотелось. Самый молодой из нас решил перепрыгнуть через это препятствие, шириной метра в два или полтора. Он прыгнул и... перенесся сразу метров на десять вперед и на два вверх.
Наш астроном крикнул ему:
- Вы забыли, что притяжение на Марсе в два с половиной раза слабее, чем у нас на Земле! Поэтому всякое мускульное усилие дает здесь эффект в шесть с половиной раз больше!
Мы все, конечно, повторили этот прыжок через водную преграду и стали подвигаться вверх по пляжу большими скачками, состязаясь друг с другом в высоте и длине. Таким способом мы легко преодолевали плоские, широкие валы, которые покрывали этот пляж на протяжении нескольких сот метров.
Так мы добрались до опушки леса и остановились в изумлении. Мне показалось, что я опять очутился на Камчатке, на окраине ее знаменитых зарослей ольховника, через которые только медведи и собаки могут беспрепятственно ходить во всех направлениях. Эти заросли состояли из толстых, в руку человека, стволов, искривленных в разные стороны и на высоте в полтора-два метра переходивших в целую сеть горизонтальных ветвей и веточек с довольно широкими листьями и цветами.
Листва создавала сплошной покров с почти ровной поверхностью, похожий на толстый ковер, раскинутый во все стороны на некоторой высоте от земли. Нагнувшись, можно было смотреть между стволами, стоявшими не густо - от полуметра до метра один от другого, - пока взгляд не упирался в решетку этих стволов. Между стволами везде видна была красная почва, поросшая мелкой и негустой травкой. Нагнувшись под сплошной листвой, человек мог ходить во всех направлениях между стволами.
Очень удивил нас цвет листвы - от темно-зеленого до синего и фиолетового. Круглые мелкозубчатые листья были темно-зеленые, крупные лапчатые фиолетовые, а мелкоигольчатые, вроде наших елок, - синие. Пройдя десятка два шагов под этим сине-зелено-лиловым сводом, мы остановились: дальше можно было заблудиться. Мрак под сводом листвы сгущался, а в окружающей нас чаще, кроме стволов и толстых ветвей, на уровне зрения ничего не было видно. Чувствовались духота и тепло, как будто исходившие из красной почвы зарослей.
Мы повернули назад, вышли на окраину этого странного леса и прошли вдоль нее на восток километра два. Пейзаж не менялся; можно было думать, что вся растительность Марса имела такой же характер ольховника камчатского типа. Нигде не видно было сколько-нибудь выдающихся над этим ковром вершин деревьев - ни остропирамидальных, ни округлокуполообразных, как в земных лесах.
Мы прошли еще дальше и неожиданно наткнулись на обитателей этих зарослей. Это были четвероногие, ростом с собаку средней величины, с довольно густой шерстью. Она была неровной окраски - с чередованием более светлых и более темных бурых вертикальных полос. Светлые полосы по цвету не отличались от стволов зарослей, и если животное стояло неподвижно, оно становилось совершенно незаметным среди стволов. Мы успели рассмотреть, что животные паслись по окраине зарослей на ковре жидкой травки, срывали ее губами и, очевидно, являлись травоядными. Ни рогов какой-либо формы, ни острых клыков в пасти у них не было видно. Но когда мы приблизились к ним, чтобы разглядеть их получше, они подняли головы, осмотрели нас, растопырив большие треугольные уши, и с хрюканьем бросились в чащу, которая великолепно укрывала их.
Немного дальше мы увидели и пернатых обитателей зарослей. Они были величиной с нашего рябчика и перепархивали по поверхности зарослей, что-то хватая большими клювами - ягоды или насекомых. Птицы были черные со спины и светлобурые снизу и, вероятно, гнездились на ветвях. А когда над зарослями появилась более крупная птица, похожая на коршуна. медленно планировавшая кругами на некоторой высоте, "рябчики", громко щебетавшие ранее, замолкли и попрятались. Очевидно, это был хищник.
Мы прошли еще минут десять вдоль окраины зарослей и по пробовали снова проникнуть в их глубину. [...]
Построившись цепочкой, чтобы не потеряться, и согнувшись немного, мы углубились в чащу и сразу почувствовали, что под сенью этой густой листвы, образующей сплошной покров, гораздо теплее, чем на открытом воздухе. Приходилось думать, что тепло на самом деле исходило из почвы. Очевидно, теплота передавалась из глубин планеты, а густой покров листьев на деревьях сберегал это тепло, не позволяя ему быстро рассеяться в прохладном воздухе атмосферы Марса. У нашего астронома имелись походные термометры, и мы определили, что в воздухе температура была 20°С, а в самой почве, на глубине нескольких сантиметров, даже 22°. Нам стало понятно, чем вызвано своеобразие марсианской растительности. Она приспособилась к слабому источнику тепла - к Солнцу и к более равномерному нагреву, исходящему из недр планеты, очевидно, хранивших еще большие запасы тепла.
Нас, конечно, заинтересовала и температура моря Марса.
Вернувшись из зарослей на берег, мы произвели измерения и убедились, что морская вода также была теплая и имела 20°, тогда как температура воздуха в тени в ясный солнечный день достигала только 10°.
Нас, конечно, заинтересовала и температура моря Марса.
Вернувшись из зарослей на берег, мы произвели измерения и убедились, что морская вода также была теплая и имела 20°, тогда как температура воздуха в тени в ясный солнечный день достигала только 10°.
С пляжа мы увидели невдалеке красные холмы и направились к ним, так как заросли камчатского типа, населенные хрюкающими четвероногими, не представляли уже большого интереса. По мере приближения к холмам заросли становились все реже и ниже. Затем начались сплошные пески. Это были барханные гряды из светло-красного мелкого песка, обращенные пологими наветренными склонами в сторону морского берега и поднимавшиеся в противоположном направлении постепенно все выше. Мы поднялись по наветренному склону барханной гряды на ее гребень и увидели впереди такие же дюны, или барханы, одну гряду за другой. Очевидно, ветры упорно дуют здесь от берега моря в глубь страны. Можно было представить себе, какие здесь бывают пыльные бури в ненастные дни зимнего полугодия.
Растительность на барханах отсутствовала, только вдали кое-где виднелись отдельные пучки трав и мелкие колючие кустики. Так как день клонился уже к вечеру, мы повернули назад.
Вернувшись к месту высадки, мы переправились по воде к ракете, поужинали, обменялись впечатлениями, записали их, каждый со своими комментариями, и легли спать.
Сутки на Марсе - на полчаса длиннее земных. За ночь мы успели хорошо отдохнуть. А с утра, подкрепившись, стали готовиться к дальнейшему путешествию.
Мы поплыли в ракете по морю. Пейзаж сначала имел тот же характер - вдоль берега тянулись заросли камчатского типа. Мы изучали их из окон нашего снаряда, который плыл вдоль берега на некотором отдалении, там, где была достаточная глубина.
Но вот в зарослях появился разрыв; отсюда на север тянулся широкий канал, окаймленный с обеих сторон теми же деревьями.
Мы повернули и медленно поплыли по каналу, следя за глубиной воды, чтобы не наткнуться на отмель. В воде видны были рыбы разной величины и окраски, небольшие черепахи, а по поверхности плавали черные птицы. Последние при нашем приближении торопливо взлетали, но наш зоолог успел определить, что они более похожи на птеродактилей, т.е. летающих пресмыкающихся мелового периода. Бросались в глаза их большие головы, зубастые клювы и тяжелый порхающий полет, как у летучих мышей; тело их было покрыто скорее мелкой чешуей, чем перьями. Они быстро плавали и, ныряя в погоне за рыбой, уходили почти совсем под воду. Но накануне мы видели в зарослях настоящих птиц, так что можно было заключить, что на Марсе орнитофауна разнообразна.
Канал то сильно сужался и мелел, то расширялся и углублялся. Мы не заметили следов, которые говорили бы об искусственном его происхождении. Предположение о том, что каналы на Марсе созданы разумными существами, пока не подтвердилось. Оба берега канала были покрыты зарослями, листва которых спускалась к поверхности воды. В бинокль мы рассмотрели, что эти кустарники покрыты крупными ягодами.
Канал вскоре так сузился и обмелел, что было слишком рискованно двигаться дальше. Мы повернули назад и выплыли снова на простор моря. Здесь мы поплыли по старому направлению. Час или полтора спустя заросли на берегу стали редеть. Среди них появились красные песчаные холмы, а затем начались сплошные пески, подобные виденным накануне, с барханными грядами. Эти безжизненные гряды все более повышались с удалением от морского берега. Мы плыли вдоль берега этой пустыни часа два и, не видя признаков перемены ландшафта, решили закончить этим нашу рекогносцировку поверхности планеты.
Можно было заключить, что на Марсе встречаются только три ландшафта: неглубокие моря, населенные рыбами, черепахами и птеродактилями; заросли деревьев камчатского типа, населенные четвероногими нескольких видов и птицами; наконец, совершенно пустынные сыпучие холмистые пески. Возле обоих полюсов можно было предполагать еще снеговые поля, почти исчезающие летом.
Крупных неровностей рельефа в виде горных цепей и нагорий мы не встретили. При облете планеты они также не попадались нам на глаза. Можно думать, что поверхность Марса давно уже выровнена процессами эрозии. Единственные неровности - это барханные гряды песков, наметенные ветрами.
Нужно заметить, что вода в морях Марса повсюду, где мы ее пробовали, была почти пресная, так что ее свободно можно было пить; в канале она была совершенно пресная. Каналы, вероятно, получают воду с тающих полярных снеговых полей. В зарослях же собирается влага, которая конденсируется в барханных площадях из воздуха благодаря резкому понижению температуры ночью даже в летнее время. Это понижение мы ощутили в течение ночи, проведенной на море. Была середина лета, а после захода солнца температура воздуха упала до 2-4°.
Приходится думать, что жизнь на планете, представленная мало разнообразными формами животных и растений, ограничена площадями зарослей, согреваемыми поднимающимся из глубин подземным жаром, который распространяется также на прилежащие мелкие моря. Охладившиеся же участки поверхности планеты превращены процессами выветривания в бесплодные песчаные пустыни. Сильные колебания температуры на этих площадях способствовали этим процессам.
Упомяну еще, что из двух спутников Марса - Фобоса и Деймоса, очень маленьких и близких к планете, мы видели только одного - в виде довольно яркой небольшой луны, которая быстро перемещалась по небу и восходила на западе. Наш астроном сообщил нам, что плотность Марса всего 3,8, т.е. меньше земной (5,5), и поэтому можно думать, что металлического сплошного ядра эта планету совсем не имеет или же оно очень маленькое. Огромное развитие песчаных площадей соответствует этим особенностям внутреннего строения планеты.
Вечером второго дня, видя нашу Землю перед собой на небосклоне, мы поднялись в обратный перелет, который закончился вполне благополучно.