припоминаю, это звонок Светланы на квартиру моих родственников, у которых живу. Звонила из
аэропорта. Сказала, что проводила Аркадия. И еще — что уходит из гостиницы.
— Куда?
— В одно место, как она выразилась.
— Пожалуйста: тот же адрес, который назвала и мне,— вставила Казарина, молча
слушавшая разговор,
— Ну что ж, спасибо,— сложила бумажки Булыгина.— Придется искать этого Аркадия и
знакомиться с ним. Раз он ее знает близко, может, хоть он нам какую-то броскую примету этой
Светланы назовет.
— А зачем приметы? — удивилась Борисова.— Он вам, наверное, фотографии подарит,
— Она дарила ему?
— Да нет! Как-то в той же «Юбилейной» я столкнулась с ними в вестибюле. Смотрю, у
Аркадия через плечо «Киев». Оказывается, собрались фотографироваться. Потащили меня. В
сквере у гостиницы «Большой Урал» он нас и запечатлел. Так что можете смело меня в
подельщики...
Валентину Петровну захлестнула такая радость, что она сама расхохоталась. И, конечно,
не шутке Полины. Потом сказала:
— Приметы фотографии не помешают. Но на фотографии их не всегда разглядишь.
— Конечно,— согласились юристы. Расстались как друзья.
— Я думаю, девушки, вас учить не стоит: наш разговор?..
— Могила! — хором и совсем несерьезно отозвались «девушки».
Валентина Петровна, провожая их, даже вышла на крыльцо райотдела.
— Сколько еще сдавать?
— По одному осталось. Если не завалим, позовем на банкет.
— Согласна!..
Поздно вечером начальник следственного отделения Михаил Иванович Кауров и
начальник отделения уголовного розыска Иван Иванович Усков собрали оперативное
совещание. Тот и другой не потребовали никаких докладов, не собирались давать заранее
подготовленных заданий и рекомендаций.
— Итак, товарищи,— просто начал Кауров,— после похищения денег в торгово-
кулинарном училище прошло двое суток. И хоть бегали мы по городу много, даже узнали кое-
что, очень нужное нам, но факт остается фактом: преступницы у нас в руках нет, денег — тоже.
Вчера, например, лично я был уверен, что мошенница еще не успела уехать из города и есть
надежда где-то прихватить ее. Сегодня с неменьшей уверенностью можно предполагать, что она
находится по крайней мере в соседнем часовом поясе: денег у нее вполне достаточно, чтобы с
комфортом долететь в крайнюю точку любого авиационного маршрута.— И поднажал на вывод:
— А это значит, что и нам теперь предстоит бегать за ней на дальние дистанции...
Усков и Кауров никого не обвиняли в нерадивости, Они понимали, что столкнулись с
хорошо продуманным, тщательно подготовленным и профессионально завершенным
преступлением. Сейчас им представлялось главным правильно определить расчеты
преступницы, ее тактику, чтобы противопоставить им свою.
Обкатовой нельзя было отказать ни в изобретательности, ни в дальновидности. Чужой
паспорт, по которому она устроилась на работу, изъятие собственных фотографий из документов
учреждения надежно обеспечивали ей два преимущества, взаимно усиливающих друг друга: с
одной стороны — лишали уголовный розыск свойственной ему оперативности в направляли его
по ложному пути; тем самым с другой —обеспечивали достаточный запас времени, чтобы
оказаться подальше от места преступления и найти надежное укрытие.
Оба эти расчета вполне оправдались. Сейчас розыск вышел из тупика, но это ничуть не
облегчало дальнейшей работы, как могло показаться на первый взгляд.
— Нам больше нельзя допускать ни одного промаха,— рассуждал Иван Иванович Усков.—
Каждая ошибка, даже самая маленькая накладка в очередном оперативном мероприятии, будет
отбрасывать нас либо в сторону, либо назад. Возьмем первое: возможно, завтра кому-то из вас
предстоит встретиться со Старшиновым. Как вы затеете «игру» там, в Кустанае,— зависит
целиком от вашего оперативного умения и таланта. Но при любом варианте надо помнить, что
Старшинов и фотография Обкатовой, которая должна быть у него, нам необходимы. У него в
руках наши глаза, если хотите. И в то же время, если он поведет себя не так, как нам надо, он
неуязвим. Понимаете ли? Уголовный кодекс — не Евангелие, по которому прелюбодеяние, хоть
и по милому согласию, все одно — смертный грех. Так ведь? А вдруг он скажет, что его
оклеветали? Докажите-ка обратное. Скажете, свидетели? Казарина, Борисова? Не получится:
знакомые, приятельницы Обкатовой и тому подобное. Одним словом — шатко. А вдруг этот
Старшинов потребует Обкатову. Кого мы ему покажем? Мы ее даже по фотографии в лицо-то не
знаем... Ладно. Допустим, докажем ему это знакомство, все докажем, а он струсит. В душе
струсит. Подумает, вздохнет потяжелее и скажет: рад был помочь, ребята, да пленку завалил.
Может быть такое?.. Вполне. Так что тот, кто поедет в Кустанай, должен крепко надо всем
подумать. Второе — Кемерово. Там Обкатову нужно так обставить, чтобы осечку исключить. И
хорошо, если она уже дома. А если нет, что вероятнее всего?.. Учтите, прямым путем после
таких гастролей в родное гнездо не возвращаются. Может, она устала, переволновалась здесь, у
нас, в Свердловске, и сейчас в Ялте нервы лечит. Может быть?..
— Вполне. Я бы так и сделал на ее месте. Это подал голос старший инспектор уголовного
розыска Геннадий Захарченко.
И напряженное внимание, царившее в кабинете, ослабло от улыбок. Усков и Кауров не
были исключением.
— Ну, а теперь перейдем к некоторым деталям,— призвал к порядку после передышки
Усков.
...А в это время телетайп в комнате связи райотдела бесстрастно отстукивал буквы
вчерашней телеграммы. Только начало ее было дополнено еще одной фамилией.
«Всем, всем, всем! Разыскивается опасная преступница, называющая себя Рязанцевой
Валентиной Андреевной, она же — Обкатова Светлана Николаевна. Приметы: ...»
...Совещание закончилось около полуночи.
А на рассвете старший инспектор уголовного розыска Захарченко и его товарищ по
отделению Макаров в последний раз тряхнули друг другу руки в аэропорту Кольцово.
— Ты хоть в Кемерово-то был раньше? — спросил Захарченко.
— Нет. А ты в Кустанае? — поинтересовался Макаров,
— По карте знаю,— скромно ответил Геннадий.
3
Иногда о людях слышишь: «Она создана для музыки!», «Он прирожденный математик»,
«Инженер — по призванию...» Ни от самого Геннадия Захарченко, ни от его друзей никто не
слышал, почему он оказался в милиции. Известно, что пришел он в органы борьбы с
преступностью сознательно, закончил школу МВД в Елабуге.
Уже в первый год работы в Свердловске участвовал в раскрытии самых опасных и
запутанных преступлений, которыми занимались и город, и область. Его включали в
оперативные группы, отрабатывавшие отдельные версии. Часто такие поручения не приносили
результатов, потому что несостоятельными оказывались версии. Но Захарченко как будто не
замечал этого: «надо!» было его единственным принципом в любом деле. В остальном он
оставался добродушным, добрым парнем с весьма своеобразным — нарочито грубоватым —
юморком.
С той поры прошло много лет.
Сейчас в памяти Захарченко накопилось непостижимое количество имен, он в деталях
помнит обстоятельства всех преступлений, которые раскрывал; знает в лицо не только
преступников, но и свидетелей, проходивших по его делам. И все это дремлет до поры под
непреодолимым покровом его невозмутимости. Крупноголовый, словно отлитый, он обладает
таким спокойствием, которое в сочетании с его немногословностью и медлительностью
незнающие иногда принимают за полнейшее отсутствие эмоций. Да и в своей среде можно
услышать почти то же, но и совсем непохожее:
— Что? Захарченко взялся? Нормально: неделю помолчит и раскроет.
Наверное, есть и такие, которые считают его удачливым. Но их могут быть единицы.
Потому что уважающий себя инспектор уголовного розыска не верит в слепую удачу; потому
что живет он в состоянии непрекращающегося поединка с преступностью, с постоянными
нервными и физическими перегрузками и при всем этом не имеет права на поражение.
Короче — здесь это называется работой. Но она скорее, чем другие, сжигает человека,
неминуемо накладывает отпечаток на его характер, а часто меняет неузнаваемо.
Что касается Захарченко, то он остался таким, каким был. Видно, его невозмутимость
помогла ему сохранить добродушие, уберегла от излишней подозрительности, поддерживала
чувство юмора в любых обстоятельствах.
...И вот Захарченко летел в Кустанай.
Прибыл в шесть утра. До девяти оставалось много времени, и Геннадий отправился гулять
по городу, любуясь чистотой и обилием зелени.
В девять он представился начальнику уголовного розыска области. Понадобилось всего
несколько минут, чтобы установить место работы Аркадия Старшинова. Должность он занимал
довольно высокую: заместитель директора по общим вопросам в одной из межобластных
проектных организаций.
Здесь же, у начальника уголовного розыска, собрали короткое и очень узкое совещание.
— Какая помощь вам требуется, Геннадий Николаевич?
— Постоянно — никакой, спасибо,— поблагодарил Захарченко.
— А не постоянно?
— Может быть, срочная: машина, человек в помощь...
Начальник записал на листке для заметок несколько цифр. Протянул.
— Вот наш коммутатор. Просите гараж, называйте свою фамилию. Ночью есть дежурная
машина. Я дам указания. А в отношении человека... Звоните дежурному по управлению. Он
тоже будет в курсе. Нас в свои планы посвятите?
— У меня пока нет плана.
— Вам виднее. Если возникнут затруднения — звоните. С гостиницей устроились?
— Нет еще.
— Возьмите это на себя,— сказал кому-то из присутствующих начальник. И к Захарченко:
— Вы можете проехать в гостиницу, там уже будут знать о вас,— поднялся и протянул руку.
...Через полчаса Захарченко вышел из гостиницы. Обстоятельно уточнив транспортные
маршруты, скоро добрался до учреждения, в котором работал Старшинов. Внимательно изучив
название, золотыми буквами означенное на массивном темном стекле, отметил, что главк
находится в столице Казахстана. На втором этаже нашел приоткрытую дверь с табличкой, на
которой под должностью обитателя кабинета красовалось: «Старшинов А. В.».
«Солидно»,— отметил про себя, наблюдая, как за столиком у окна тучная женщина с
пудовой прической на голове выбивает на машинке пулеметные очереди.
В обеденный перерыв, когда коридоры стали оживленнее, увидел Старшинова. Заочницы-
юристки оказались правы: подтянут, безукоризненно одет, любезен, а здесь — еще и деловит.
Пообедав, сразу же вернулся в кабинет.
В конце рабочего дня Захарченко позвонил в управление и попросил машину,
предупредив:
— Только мне надо в «гражданской одежде».
— Будет «Волга».— Ему назвали номер и спросили: — Куда?
— Пусть ждет у гастронома. Это в полусотне шагов отсюда.
Через пятнадцать минут он увидел, как серая «Волга» заняла указанное место. К
старшиновскому проектному тоже стали подходить машины. Вскоре из дверей вереницей
потянулись служащие.
Наконец появился и Старшинов. Неторопливо пошел к ожидавшему его «Москвичу».
«Держись за ним», — сказал шоферу Захарченко, уже сидевший в машине.
Поездка оказалась неинтересной. Старшиновский «Москвич» подкатил к подъезду
длинного пятиэтажного дома в новом жилом районе, высадил своего пассажира и тотчас
торопливо умчался. По адресу, имевшемуся у него, Захарченко понял, что Старшинов приехал
домой.
Геннадий наведался в управление. С начальником отдела договорился о том, чтобы тот
выделил сотрудника и машину для наблюдения за Старшиновым. «Понимаешь, надо его
поводить. Вдруг он в переписке с ней и на почту наведывается. Не исключено, что птичка
попытается здесь найти убежище».
— А если она на учреждение напишет?
— Не проходит. У него — секретарша-старуха. А мужик — женатый. Дети... должность...
Вечером второго дня Геннадий устроился за столиком в углу гостиничного ресторана
обдумать положение. Старшинов нравился ему, потому что вел себя, как подобает солидному
работнику: занимался делами без всякого постороннего беспокойства. После работы уезжал
домой, и на этом все кончалось. Утром его забирал тот же «Москвич». Как и ожидал Геннадий,
Светлана Обкатова, видимо, обрела в сердце привлекательного кустанайца всего лишь
временную прописку.
В приемную Старшинова Захарченко зашел в половине десятого. Деловитый, с портфелем
немного усталый.
Внимательно рассмотрев его, прическа проронила:
— Аркадий Васильевич на совещании у директора.— И, несколько оробев перед
несвойственным рядовым посетителям спокойствием, спросила довольно вежливо:
— А вы по какому делу?
— Из Алма-Аты,— ответил он.
— Будете ждать?
Вопрос прозвучал как приглашение.
— Когда появится? — последовало в ответ.
— Через час-полтора.
В кафетерии гастронома, возле которого ставил машину, Геннадий выпил пару стаканов
кофе. Посидел на скамейке в сквере. Притушив последнюю сигарету из пачки, пошел к
Старшинову снова.
Едеа увидев его, секретарь открыла настежь тамбур начальственного кабинета, известив:
— Аркадий Васильевич! Товарищ пришел.
Старшинов пожал гостю руку на середине ковровой дорожки. А тот, подождав, пока
закроются двери, улыбнулся ему и признался:
— Неудобно при посторонних. Я не из главка, я — из свердловской милиции: старший
лейтенант Захарченко. Здравствуйте.
— Откуда? — спросил хозяин. И сразу как-то полинял.
— Да, да, оттуда,— подтвердил Захарченко, сел в кресло возле приставного столика и
пригласил:—Присаживайтесь, пожалуйста... Я по поводу Светланы.
— Не понимаю...
— Я приехал поговорить, с вами о Светлане Обкатовой, с которой вы познакомились в
Свердловске.
— Ах, вот что! Понимаю...— Старшинов не мог усидеть, поднялся прошелся по кабинету.
— Все ясно. Но очень бы хотел попросить вас... У меня семья.
— Понимаю,— улыбнулся Захарченко,— У меня тоже есть. Слушаю.
Джентльменский разговор начался. Старшинов помнил все.
— В тот вечер я зашел к ребятам: уговорить на пульку. Но их в номере не оказалось. Это
еще в «Олимпии» было. Заглянул в кафе: там тоже нет. Возле буфета приметил двух блондинок с
парнем лет тридцати. Приятные женщины... Ушел. Через полчаса снова заглянул к ребятам. И
опять их нет. И вдруг в коридоре увидел одну из тех, что стояли у буфета, Она шла, видимо, из
умывальника, потому что в руках у нее был только что вымытый стакан. Я посмотрел на нее и
говорю:
— Все пьете?
Она остановилась. Разговорились. Я сказал, что из Кустаная. Она ответила, что из Кургана:
сдает экзамены в юридический институт. Я кое-что в этом деле понимаю, помню даже, что задал
ей какой-то вопрос, но она уклонилась от ответа... Потом сказала, что вместе с ней сдают
экзамены и кустанайцы, назвав Полину Борисову. А ту я знал еще девчонкой, когда работал в
одном совхозе в Тарановском районе... Так за разговором зашли в их номер. Там я увидел и
другую блондинку с парнем...
— Давайте поближе к Светлане,— посоветовал Захарченко.
— Понимаете... в тот день вечером я пригласил ее пройтись по городу. Мне нужно было
переходить в «Юбилейную». Пришли. Оказывается, броня уже была на месте. Я получил номер.
На этаже взял ключи. Вместе посмотрели. Понравилось... Решили поужинать. Спустились вниз,
а в ресторан не пускают: полно народа. В ближайшем кафе та же история. Ну... решили закупить
кое-что и пойти ко мне. Пока ходили, Светлана созналась, что насчет Кургана она загнула, на
самом деле живет в Кемерово и работает там экономистом, а в Свердловске сдает экзамены не в
юридический, а в институт народного хозяйства. Дома есть муж, который работает энергетиком
на заводе, инженер. Детей нет. В общем, в ту ночь она осталась у меня...
Старшинов смолк.
Захарченко довольно долго ждал продолжения рассказа. Вынужден был подбодрить.
— Пока все понятно. Продолжайте.
— Да, конечно... Потом, много позднее, встретил Полину Борисову. Мы как раз шли
фотографироваться... Позвал и ее. Сфотографировались несколько раз возле оперного театра.
Там каменные львы естъ... Кстати, пленка еще не проявлена...