Пригрозите, пожалуйста, властью! Ихнее ли это дело?
— Школьники пусть сидят, остальных спать пошлите,— посоветовал Суетин.
— Можно, значит?
— А что особенного?
— Слава богу, греха меньше...
...Когда высокий, крупный Суетин поднялся из-за стола и подошел к краю небольшой
сцены, заняв добрую половину рампы, зал, казалось, перестал дышать,
— Так вот, товарищи...— Он заложил руки за спину и на мгновение задумался.— Возле
вашего поселка убит человек... Давно убит, только нашли на днях. И мы решили с вами
посоветоваться. Искать преступника надо вместе...
Дмитрий Николаевич рассказал о том, как был обнаружен убитый, назвал его фамилию,
упомянул о хромоте. Не забыл и о пропавшем сапоге.
Зал напряженно молчал.
— Как произошло убийство?..— Дмитрий Николаевич прошелся по сцене.— Предполагать
можно все, Крупную ссору, скажем... Не исключен и несчастный случай на узкоколейке или
проселке, по которому ходят автомашины. Мы знаем примеры, когда, боясь ответственности,
виновные старались замести следы, даже прятали погибших. Но, товарищи, редкое
происшествие проходит незаметным. Человек-то убит рядом с людским жильем. И по
внешности своей он на отличку: хромой. Неужели никто не видел такого?..
Вопрос надолго повис в тишине.
— Не узнаю вас, товарищи! — вдруг встал и возбужденно заговорил Румянцев.— Просто
удивляюсь! Всех я вас знаю во как! — И он вытянул вперед ладонь.— Могу без промашки
сказать, что каждой из хозяек известно, что у другой дома к обеду сварено. А человека
пришлого, да еще хромого, не припомнить — такого быть не может!..
Ему ответили редкими смешками,
Суетин тоже улыбнулся:
— Слышите, что о вас начальник говорит?
— Хромого видели! — несмело донеслось из середины зала.
— Когда?! — ухватился Суетин. Он заметил, как Моисеенко, сидевший за столом, взялся
за карандаш и открыл блокнот. Но зал враз загудел, и Суетину пришлось крикнуть:— Говорите
громче! И смелее...
Со скамьи поднялась маленькая женщина, повязанная платком. Она смущенно
оглядывалась
— Вы не стесняйтесь,— подбадривал ее Суетин.
— Так про это все должны знать,— решилась она наконец, и зал снова утопил ее голос в
своем шуме.— Осенью приезжали в поселок машины с зерном, откуда, не спрашивала... Мы для
птицы брали зерно-то. Тогда и видела хромого...
— И вправду приезжали! — ахнула какая-то еще.
Дальше уже ничего нельзя было расслышать. Румянцев изо всех сил колотил карандашом
по графину. Суетин поднял руки, призывая к тишине. Когда поутихли, спросил:
— В прошлую осень приезжали, что ли?
— Перед самым снегом.
— И в позапрошлую — тоже! — крикнул кто-то.
— А когда видели хромого?
И шум сразу стих. Растерянно молчала и женщина, сиротливо стоящая посреди зала.
— Что же вы не говорите? — снова обратился к ней Суетин.
— Смешалась я вовсе...
И села. Но Дмитрий Николаевич поднял ее вопросом:
— Как был одет хромой?
— Не припомню. А тот, который ругался шибко и про деньги поминал, смахивал на
цыгана: лицом черный да корявый. Одет в сапоги и бушлат, как из солдат пришел...
— Который из них хромал?
— Смешалась я... Но один хромал, не вру,
— Так они возле железной дороги дрались! — вдруг радостно зазвенел мальчишеский
голос.— Петька! Петька! Помнишь, мы из школы шли, а они пластаются. Один еще бежал к
железной дороге и хромал. А мы — обратно...
— Мальчик, подойди поближе,— попросил его Суетин.
Мальчишку и его приятеля услужливо вытолкали к сцене, но больше от них ничего не
добились.
— Так они же испугались, сказывают,— заговорил мужчина из первого ряда.—Убежали, и
все. Когда им глядеть?..
— Чего ты их обсекаешь?— тотчас упрекнула его соседка по скамье, как потом
выяснилось, путеобходчица.— Я сама против того места на железной дороге кровь. видела.
Прошлой осенью. Правильно говорят ребята.
Моисеенко, не поднимая головы от блокнота, строчил карандашом. Суетин, спустившись
со сцены, пытался в ворохе отрывистых свидетельств найти какую-то нить.
Вдруг громко хлопнула входная дверь, и вбежавший в зал парень заговорил от порога:
— Домой бегал за сапогом, товарищ следователь! В позапрошлую весну работал возле тех
карьеров. И ножом бульдозера зацепил! — Он поднял над головой сапог.— Совсем добрый,
только один. На всякий случай прихватил. Может, тот самый...
— Иди сюда, чего боишься,— позвал его Суетин, И, осмотрев сапог, повернулся к залу:—
Видите? Вполне возможно, что это сапог убитого.
— Ага! — захохотал какой-то пьяный верзила.— Попал Золотов! Не ты ли убил?!
— Чего? — ощетинился на обидчика парень и взглянул на Суетина.
— Не обращай внимания,— успокоил его Дмитрий Николаевич и, всмотревшись в зал,
узнал неумного шутника. Тут же приструнил его:— А тебе, Печеркин, я могу пятнадцать суток
выписать, если попросишь. Ты еще за старое не рассчитался. Понял?
— Ему надо! Давно просит,— сразу отозвалось несколько голосов.
— Ну, это мы после собрания решим...— И вернулся к разговору с Золотовым.— В
позапрошлую весну нашел, говоришь? Не перепутал?
— Нет, товарищ следователь.
— Да...— Суетин потер подбородок, а потом улыбнулся и попросил:— Подаришь нам
сапог-то, не жалко?
— Какой вопрос! Для того и принес. Куда он мне? Попеременке на обеих ногах носить, что
ли? А вам, может, сгодится.
— Проверим и обязательно сообщим вам, товарищи.
...Вышли из клуба поздно.
— А что думает оперуполномоченный сейчас? — поинтересовался Суетин.
— Хорошо, что поговорили. Здорово! — признался возбужденный Моисеенко.— Но
голова-то какая! — И, показав, какая у него голова, заразмышлял:—А сапог-то занятный...
Только давнишний больно...
— Дмитрий Николаевич! — послышался голос Румянцева.— Извините! Понимаем, что
умаяли вас, но дело неотложное есть. Обязательно надо поговорить с прокурором, по душе
решить... Сами же сказали, что после собрания решим.
— Что стряслось?
— Да все про нашего дурака, Надо как-то по-доброму кончить с этой канителью...
Повернули обратно.
— Вы же видите, какой он? — не мог удержаться от укора Суетин.— Ему бы по-умному-то
хвост прижать и одной ноздрей дышать, а он...
— Так ведь оттого и заливается горькой, проклятый, что вконец потерялся: шутка ли,
тюрьмой грозят!..
— Ладно,— махнул рукой Суетин.
Вошли к заведующему клубом н увидели в его комнатке Печеркина, притихшего и
протрезвевшего. Месяц назад Печеркин, напившись на чьих-то именинах, рассорился дома с
женой, сшиб на кухне примус. Начался пожар, едва не кончившийся бедой и для соседей. В
милицию поступило заявление, и Печеркина решили привлечь к уголовной ответственности за
хулиганство.
Однако начальник участка Румянцев и мастер, учитывая, что пожар никому не нанес
ущерба, кроме самих Печеркиных, и, принимая во внимание, что Печеркин много лет
добросовестно трудился на участке, просили прокуратуру ограничиться в отношении его
административным наказанием.
— Защищаете, значит, хулигана? — войдя в комнату, сразу ко всем обратился Суетин.
— Что вы, Дмитрий Николаевич! Дурак он, а не хулиган. Мы ему сами шкуру спустим.
Штрафуйте как хотите, на здоровье! А если посадят, дети-то?.. Их же двое. Он уж сам весь
исказнился. Виноват, конечно...
Дмитрий Николаевич да и работники милиции всегда прислушивались к Румянцеву.
Старый коммунист, требовательный к людям и непримиримый ко всякой несправедливости, он
мог просить только в том случае, когда не сомневался в правильности своей просьбы.
Суетин видел и подавленного Печеркина, его большие грубые руки, привыкшие к
каждодневной тяжелой работе, и невольно посочувствовал ему.
— Один я этого решить не могу,— ответил Румянцеву.— Порядок вы знаете. Соберите
собрание специальное, вышлите решение в прокуратуру. А я обещаю поддержать, Что с вами
делать, с такими жалостливыми!..
— Завтра же! — обрадовались все.— Спасибо! Все будет как полагается. А ему зарубку
сделаем надолго...
— Ну, все?
— Спасибо, Дмитрий Николаевич. Когда отъехали от клуба, Суетин напомнил Моисеенко:
— Занятный, говоришь, сапог-то?
— Занятный, говоришь, сапог-то?
— Его, думаю.
— Может быть, и его. Только не перепутал ли парень весну?..
Надолго замолчали.
— Хромой среди торгашей зерном, драка у дороги, кровь на узкоколейке, все — похоже...
— опять заговорил Моисеенко и подивился:— Все-то так: как уйдет время, а потом начнешь
рыться, такого наколупаешь, что обалдеть можно. И чего только среди людей не творится!..
Теперь все проверять надо. Чем черт не шутит, когда бог спит...
— Непременно надо.
— Хоть бы скорее ответы из Москвы да из этих МТС получить. Все-таки человек — не
иголка!..
— Так оно.
...Москва отозвалась: Мельника П... Афанасьевича никто нигде не терял.
Дождались писем из районов расположения Батуринских МТС. В них коротко сообщалось,
что в соответствии с известным постановлением правительства МТС ликвидированы, а
документов, по которым можно было бы установить, кем и когда выдано интересующее органы
милиции удостоверение, не сохранилось.
Что касается экспертизы, то она подтвердила, что найденный Золотовым сапог, без
сомнения, принадлежал убитому.
6
Когда совершается тяжкое преступление, особенно такое редкое, как убийство,
раскрытием его занимается не только уголовный розыск, но и все другие службы милиции. В эти
дни каждый постовой милиционер внимательнее присматривается к случайным прохожим, по-
своему обостряется зрение автоинспекторов и паспортных работников. О преступлении
уведомляются управдомы и дружинники, коменданты общежитий и председатели домовых
комитетов. В такое время любое, на первый взгляд даже невероятное, сообщение, мимоходный
разговор, оброненная фраза могут стать ключом к открытию тайны.
Незамедлительные проверки всевозможных сигналов невольно подогревают воображение
недалеких людей, и тогда на столы оперативных уполномоченных устремляется поток
обывательской фантастики.
Преодолеть информационные джунгли, не упустив ничего полезного, и в то же время не
потерять основной цели — большое искусство. Но Суетину и Моисеенко иметь с этим дело не
пришлось. После встречи в Соколовке никаких новых сведений по убийству не прибавилось.
Личность Мельника П... Афанасьевича оставалась столь же загадочной, как и в первые
дни. Пустые бумаги из Москвы и Батуринских МТС легли в дело.
Посоветовавшись, Суетин и Моисеенко снова послали письма, теперь уже в органы
милиции, с просьбой установить через местных жителей, проживал ли и работал когда-нибудь
Мельник П... Афанасьевич в Батуринских МТС. А пока с упорством обреченных принялйсь за
отработку первых версий.
На допросе в отделе милиции путеобходчица участка дороги Соколовка — Красное Анна
Федоровна Дмитриева заявила, что кровь на железнодорожном полотне обнаружила около
четырех часов дня.
— В сентябре прошлого года,— уточнила она.— Мой парень только что в школу начал
ходить.
— И никому не сообщили?
— Никому. Плохого в голову не пришло,— призналась Анна Федоровна откровенно.—
Бывает, иной раз человек споткнется, нос расшибет... Не подумала, в общем.
После допроса Моисеенко пригласил ее проехаться вместе с ним до названного места.
Дмитриева остановила машину возле участка железнодорожной кривой, метрах в ста от
леса, провела Моисеенко к железнодорожному полотну и показала, где увидела кровь.
А Моисеенко невольно смотрел на телефонный столб с подпорой, чернеющий напротив,
посредине пустыря, у старых торфяных выработок.
...Часом позднее, еще раз подробно расспросив соколовских ребятишек о драке возле
автомашины, Суетин привез их из Соколовки на то же место и попросил показать ему, где и как
все произошло.
Ребятишки увели его к опушке леса, и старший, подбадриваемый остальными, с
предельной лаконичностью объяснил:
— Мы вышли вот сюда.— Он ткнул пальцем себе под ноги.— А они дрались вон там, на
дороге, против столба-шараги. А который хромал, бежал к железной дороге туда, за ним —двое.
А мы обратно.—И он показал на проселок, уходящий в лес.
— Та-ак...—Суетин старательно вычертил на листке план и спросил:—Ничего не забыли?
— Нет! — ответил ребячий хор.
...В то время, когда Суетин разговаривал с ребятишками, Моисеенко сидел уже у
диспетчера узкоколейной дороги в Красном.
— О несчастных случаях на железной дороге мы здесь отродясь не слыхали,— неспешно
рассказывал ему пожилой мужчина.—Да и откуда им быть, если наши поезда маленько быстрее
лошади ходят? К тому же нужды нет о шпалы ноги бить, когда рядом дорога ровная.
— А в дождь? На дороге грязь, а на узкоколейке сухо. Или — пьяный?.. Пьяный ведь
дорогу не выбирает.
Железнодорожник помолчал. Потом ответил убежденно:
— Нет. Я наших машинистов знаю. Пьяного различили бы и остановились.
— То есть как? А если затормозить не успели?
— Я же говорю, что у нас поезда на этом участке пешком ходят.
— Пусть! Но допустим, что задавили?.. Диспетчер не ответил.
— А труп спрятали,— высказал нетерпеливый Моисеенко свое предположение.
— Когда же им прятать? — удивился его собеседник.—У них какое ни на есть, а
расписание. Сколько же машинист должен на перегоне задержаться?
— Полчаса, скажем,— смело наступал Моисеенко,
— Нет. Вот такого-то уж не бывало!..
...Вечером, вернувшись в городской отдел, Моисеенко застал в своем кабинете Суетина.
Вместо приветствия тот подвинул ему листок бумаги:
— На, посмотри.
Такой же план у самого Моисеенко лежал в кармане. Железная дорога, проселок,
телефонный столб невдалеке от места убийства — все совпадало. Но в плане Суетина на
проселке возле опушки стоял один крестик с надписью: «Ребята», против столба другой —
«Драка». От второго крестика в железнодорожное полотно упиралась стрелка: «Сюда побежал
хромой».
Моисеенко вытащил из кармана блокнот, открыл страницу со своим планом и молча
положил на стол. В плане, в том месте, где у Моисеенко стрелка упиралась в железную дорогу,
было написано: «Кровь».
— Да, это убийство,— произнес Суетин после недолгого размышления.— В какое время,
говоришь, она обнаружила кровь?
— Около четырех дня.
— А ребятишки видели драку между часом и двумя, возвращаясь из школы. Все как по
расписанию!
— Но мы не знаем день.
— До него ли? — спросил Суетин. И сказал задумчиво:— За год-то поручиться нельзя в
нашем положении.
— Прошлый, выходит,
— Прошлый...— Суетин засобирался уходить.— Как бы то ни было, а завтра нам придется
заниматься тем же, чем сегодня: ты — на дорогу, я — по драке. Такого совпадения, с каким
столкнулись мы, случайно не бывает. За ним что-то кроется,
...Утро следующего дня Анатолий Моисеенко встретил у начальника станции Соколовка.
Железнодорожники уже знали, чем он интересуется.
— Неизвестного несчастного случая на дороге искать бесполезно,— ответили ему.—
Тайны в нашем хозяйстве не держатся. Ведь с каждым составом едет бригада, а не один
машинист. Все друг у друга на виду. Разве скроешь?
Но Анатолий Моисеенко упорно искал все новых и новых людей. Лишь поздно вечером,
после долгих однообразных и одинаково бесплодных разговоров с машинистами и
кондукторами, путевыми обходчиками и ремонтными рабочими, измотанный и злой, он
вернулся в городской отдел.
— А вас Дмитрий Николаевич по телефону раз пять спрашивал,— встретил его дежурный.
— Сказал, дождется.
Суетин сидел в своем тесном кабинетике и писал.
— Что, нашел? — спросил он, не отрываясь от бумаг.
— Гиблое дело. Кроме Дмитриевой, никто крови не видел,— досадливо сообщил
Моисеенко.— Всех, кажется, перебрал. И чувствую — осточертел людям. Пустым номером
пахнет...
— Кто ищет, тот всегда найдет! — объявил Суетин, отодвигая бумаги.— Железная дорога
отпадает. Это я вчера еще понял, но хотел убедиться окончательно. А теперь слушай...
Днем Суетин тоже побывал в Соколовке. Вместе с Золотовым он проехал на заброшенные
выработки, и тот показал, где нашел позапрошлой весной сапог.
В плане Суетина, на стрелке, показывающей направление, куда бежал хромой, появился