Доктор Сапирштейн оказался прекрасным человеком: он был высокий, загорелый, с белыми волосами и пушистыми светлыми усами (где-то она уже видела его раньше, но никак не могла вспомнить, где именно – может быть, по телевизору?). И, несмотря на то, что в его кабинете стояли старинные дорогие стулья и холодные мраморные столы, сам он был приветливым и открытым.
– Пожалуйста, не увлекайтесь никакими книгами, – попросил он. – Каждая беременность протекает по-своему, и вы будете волноваться, если начитаетесь таких пособий, где говорится, что вы должны ощущать на такой-то неделе или на таком-то месяце. Ни одна беременность не протекает так, как это описано в популярной литературе. И подруг тоже не надо слушать. То, что чувствовали они, может быть, совсем непохоже на то, что будет у вас, но на этом основании они могут начать убеждать вас, что их беременность прошла нормально, а ваша – нет.
Она спросила про таблетки с витаминами, которые посоветовал ей доктор Хилл.
– Не надо никаких таблеток, – ответил он. – У Минна Кастивет есть прекрасная оранжерея трав и миксер; я дам ей инструкции, и она будет готовить вам ежедневный напиток – более свежий, полезный и насыщенный витаминами, чем все аптечные таблетки. И еще одно: не стесняйтесь удовлетворять ваши прихоти в еде. Некоторые считают, что беременные женщины сами себе выдумывают разные причуды, потому что им так положено. Я с этим не согласен. Если вам среди ночи захочется маринованных огурчиков, пусть ваш бедный муж просыпается и достает их где угодно – как в старых анекдотах. Чего бы вам ни захотелось – ешьте, не задумываясь. Вы и сами удивитесь, как много новых вкусов появится у вас в эти месяцы. И по любому вопросу звоните мне – хоть днем, хоть ночью. Но только мне, а не своей маме или тетушке. Я здесь для этого и сижу.
Они договорились, что Розмари будет приходить каждую неделю. Конечно, это было более тщательное наблюдение, чем у доктора Хилла. К тому же Сапирштейн сказал, что место в больнице для врачей он займет сразу же в любой момент и без всякого заполнения бланков. Наконец-то все встало на свои места, и это ей понравилось. Розмари сделала себе стрижку «сэссон», подлечила зубы, проголосовала на выборах за Линдсея и поехала в Гринвич-Вилледж смотреть натуральные съемки телесериала, в котором играл Ги. Она часто садилась на корточки, болтая с маленькими ребятишками, и приветливо улыбалась беременным женщинам. «И я тоже беременна», – говорила ее улыбка.
Розмари обнаружила, что соль – даже несколько крупинок – делает для нее пищу совершенно несъедобной.
– Это вполне нормально, – успокоил доктор Сапирштейн, когда она пришла к нему во второй раз. – Как только организм потребует, все это прекратится. Ну, а, пока, значит, никакая соль вам не нужна. Доверяйте своему организму во всем. И отвращениям, и новым потребностям.
Но потребности не появлялись. Аппетит у нее пропал. На завтрак она ела всего один ломтик поджаренного хлеба и кофе, на обед хватало маленького кусочка мяса с кровью и немного овощей. Каждое утро в одиннадцать часов Минни приносила стакан с напитком фисташкового цвета. Он был холодный и кислый.
– А что туда входит? – как-то поинтересовалась Розмари.
– Кидаю, что попало, – ответила Минни и улыбнулась. – Даже винтики и пружинки – для мальчика.
– Это прекрасно! – засмеялась Розмари. – А что, если мы захотим девочку?
– Девочку?
– Ну, нам, конечно, и то и другое неплохо, но все же лучше, чтобы первым оказался мальчик.
– Пей поскорее, – приказала Минни. Закончив пить, Розмари спросила:
– Нет, а если серьезно, что входит в этот напиток?
– Сырое яйцо, желатин, травы…
– Таннисовый корень?
– Немного и его, и других трав. Каждый день Минни приносила напиток в одном и том же стакане – он был большой, с синими и зелеными полосками – и ждала, пока Розмари опорожнит его.
Как-то раз Розмари разговорилась около лифта с Фил-лис Капп, матерью маленькой Лизы, которая пригласила ее и Ги на обед в воскресенье, но Ги сумел вежливо отказаться. Он объяснил, что скорее всего в воскресенье он уедет на съемки, а если нет, то ему надо будет отдохнуть и поучить свою роль. Они вообще в последнее время стали мало встречаться с друзьями. Ги позвонил Джимми и Тайгер Хенигсен и отменил встречу, о которой они договаривались за несколько недель до этого, а потом попросил Розмари, чтобы она не ходила больше в ресторан с Хатчем. И все это из-за съемок, затянувшихся на более длительное время, чем предполагалось.
Но оказалось, что они очень вовремя отменили свои визиты к друзьям, потому что у Розмари неожиданно начались боли в животе, и это ее очень встревожило. Она позвонила доктору Сапирштейну и договорилась о встрече. После обследования он заверил ее, что волноваться не следует: боли происходят из-за того, что началось расширение тазовых костей. И они обязательно пройдут через день или два, а пока можно принимать простой аспирин.
Розмари облегченно вздохнула.
– А я-то подумала, что у меня может быть неправильное размещение плода.
– Что? – переспросил доктор Сапирштейн и укоризненно посмотрел на нее. Розмари покраснела.
– А я-то подумал, что вы не будете читать всякую чепуху, – улыбнулся он.
– Но эта книжка так и смотрела на меня в магазине, – попыталась оправдаться Розмари.
– И только взволновала вас понапрасну. Когда придете домой, выкиньте ее, пожалуйста.
– Обязательно. Я вам обещаю.
– Боль пройдет через пару дней, – убеждал доктор. – Неправильное размещение плода, надо же!.. – и покачал головой.
Но через два дня боль не прошла, а, наоборот, усилилась; как будто внутри нее что-то медленно стягивалось проволокой и уже готово было вот-вот разорваться. Боль продолжалась по несколько часов, затем на какое-то время наступало затишье, после которого приступ возобновлялся с новой силой. Аспирин помогал плохо, и, кроме того, Розмари боялась, что он может повредить ребенку. Когда сон одолевал ее, то начинали сниться кошмары: сражения с огромными пауками, которые загоняли ее в ванну, или же тщетные попытки вырваться из объятий маленького черного куста, выросшего прямо из ковра в гостиной. Розмари просыпалась измученная, и снова начинались боли.
– Иногда это встречается, – говорил ей доктор Сапирштейн. – Но теперь это может пройти в любую минуту. А вы не обманули меня насчет своего возраста? Обычно такое бывает у женщин постарше – у них кости таза не такие подвижные.
Минни, принося напиток, старалась успокоить ее:
– Бедняжка моя! Не волнуйся, у моей племянницы в Толедо были точно такие же боли, и еще у двух моих знакомых. А зато роды – легкие, и дети выросли здоровые.
– Спасибо, – отвечала Розмари. Минни начинала сердиться.
– Что ты хочешь этим сказать? Это же чистейшая правда! Клянусь Богом!
Лицо у Розмари стало бледным, изнуренным, под глазами залегли глубокие тени. Выглядела она ужасно. Но Ги с этим не соглашался.
– О чем ты говоришь, – негодовал он. – Если хочешь правду, то ты испортила свой вид этой прической, а все остальное прекрасно. Эта стрижка – твоя самая большая ошибка за всю жизнь.
Боль надежно обосновалась в ее теле, не давая больше никаких передышек. Постепенно Розмари свыклась с ней, спала всего несколько часов в сутки и принимала по одной таблетке аспирина, хотя доктор Сапирштейн разрешил ей по две. Теперь она уже не встречалась с Джоан и Элизой, перестала ходить на занятия и по магазинам. Продукты заказывала по телефону, а сама оставалась все время в квартире, шила занавески для детской и наконец начала читать «Крушение Римской империи». Иногда к ней заходили Минни с Романом, чтобы просто поговорить или спросить, не надо ли купить чего-нибудь. Один раз пришла Лаура-Луиза и принесла поднос с пряниками. Она еще не знала о том, что Розмари беременна.
– Как мне нравится твоя стрижка, Розмари! – сказала она. – Ты с ней очень симпатичная и современная. – Она очень удивилась, когда узнала, что Розмари плохо себя чувствует.
Наконец съемки закончились, и Ги большую часть времени стал проводить дома. Он перестал заниматься с Домиником вокалом и не ходил больше на просмотры и прослушивания. Ему предложили сняться в двух рекламах – для «Пэлл Мэлл» и «Тексако», а репетиции пьесы «Мы с вами раньше не встречались?» теперь уже совершенно точно откладывались до середины января. Он помогал Розмари убирать квартиру, и они часто играли на время в скрэббл по доллару за партию. Ги сам подходил к телефону и, если спрашивали Розмари, придумывал правдоподобные отговорки.
Какое-то время она собиралась устроить в честь Дня Благодарения обед для друзей, у которых семьи были далеко, как и у них с Ги, но из-за сильной боли и волнений за Эндрю-или-Мелинду, решила все отложить, и они просто пошли в гости к Минни и Роману.
Глава 2
Однажды декабрьским днем, когда Ги был на съемках рекламы сигарет «Пэлл Мэлл», позвонил Хатч.
Какое-то время она собиралась устроить в честь Дня Благодарения обед для друзей, у которых семьи были далеко, как и у них с Ги, но из-за сильной боли и волнений за Эндрю-или-Мелинду, решила все отложить, и они просто пошли в гости к Минни и Роману.
Глава 2
Однажды декабрьским днем, когда Ги был на съемках рекламы сигарет «Пэлл Мэлл», позвонил Хатч.
– Я здесь рядом – в Сити-Сентр, пытаюсь достать билеты на Марселя Марсо. Вы с Ги не сможете пообедать со мной в пятницу?
– Вряд ли, Хатч, – ответила Розмари. – Я в последнее время неважно себя чувствую. А у Ги две съемки на этой неделе.
– Что с тобой случилось? – встревожился Хатч.
– Ничего страшного. Наверное, погода действует.
– Тогда можно, я зайду к тебе на пару минут? – Конечно, я очень хочу повидаться.
Она быстро нарядилась в джерсовую кофту и брюки, подкрасила губы и причесалась. На какой-то момент боль усилилась – Розмари закрыла глаза и стиснула зубы, – а потом опять стихла до обычного уровня. Она облегченно вздохнула и закончила приводить себя в порядок.
Увидев ее, Хатч изумился.
– Боже мой!
– Это все из-за прически.
– Да нет, я не имею в виду твою прическу, что с тобой такое?
– Неужели я так плохо выгляжу? – попыталась улыбнуться Розмари, вешая в шкаф его пальто.
– Просто ужасно! Ты похудела Бог знает на сколько, а под глазами такие круги, что даже бамбуковый медведь позавидует. Ты случайно не сидишь на какой-нибудь дзен-буддмстской диете?
– Нет.
– Тогда в чем же дело? Ты была у врача?
– Наверное надо все рассказать: я беременна. И пошел уже третий месяц.
Хатч удивленно поднял брови.
– Странно, – сказал он наконец. – Обычно беременные женщины набирают вес, а не худеют. И выглядят здоровыми, а не…
– У меня небольшие осложнения, – пояснила Розмари, провожая его в гостиную. – Суставы не очень подвижные, а от этого начались боли, и я плохо сплю по ночам. Вернее, это одна сплошная боль, и она не прекращается ни на минуту. Хотя это не опасно. Боль может кончиться в любую минуту.
– Впервые слышу, чтобы из-за суставов начинались какие-то осложнения.
– Неподвижные кости таза. Это обычное явление. Хатч опустился в кресло Ги.
– Ну, поздравляю тебя, – не очень-то весело сказал он. – Ты, наверное, счастлива?
– Конечно, мы оба счастливы.
– А кто твой врач?
– Его зовут Авраам Сапирштейн. Он…
– Я знаю его, – перебил Хатч. – Не лично, правда. Он наблюдал Дорис.
(Дорис была старшей дочерью Хатча.) – Это один из лучших врачей в городе, – сообщила Розмари.
– Когда ты была у него последний раз?
– Позавчера. И он опять повторил то же самое – что это бывает и может пройти в любую минуту. Правда, он давно уже так говорит…
– И на сколько же ты похудела?
– Всего на три фунта. Хотя с виду кажется…
– Ерунда! Наверняка ты сбросила не меньше десяти. Розмари улыбнулась.
– Вы такой же противный, как наши весы. Ги их в конце концов выбросил, потому что они меня очень расстраивали. Нет, я похудела только на три фунта, и это вполне нормально – терять вес в начале беременности. Потом я начну поправляться.
– Я очень на это надеюсь, – сказал Хатч. – Но все равно ты выглядишь так, будто тебя высасывает вампир. Ты смотрела, на шее дырочек нет?
Розмари засмеялась.
– Ну, – продолжал Хатч, откинувшись на спинку кресла, – будем считать, что доктор Сапирштейн знает, что говорит. Я представляю, сколько вы ему платите! Наверное, Ги сейчас неплохо зарабатывает…
– Да, – ответила Розмари. – Но мы ему платим, как обычному врачу. Наши соседи Кастиветы – его хорошие друзья, это вы меня рекомендовали, и он не берет с нас дополнительной платы, хоть мы и не члены его профсоюза.
– Значит, Дорис и Аксель тоже входят в медицинский профсоюз! Надо будет их обрадовать.
Неожиданно в дверь позвонили. Хатч хотел было пойти открыть, но Розмари ему не дала.
– У меня боль утихает, когда я двигаюсь, – объяснила она, выходя из комнаты и вспоминая, не заказывала ли она что-то такое, что должны были доставить на дом.
Это оказался Роман, и выглядел он немного взбудораженным.
– А я о вас только что вспоминала, – улыбнулась Розмари.
– Я надеюсь, не плохими словами? Тебе ничего не нужно купить? Минни как раз отправляется по магазинам, а внутренний телефон испортился.
– Нет, спасибо. Я утром все заказал. Роман заглянул в квартиру через ее плечо и спросил, дома ли Ги.
– Нет, он вернется самое раннее в шесть часов, – ответила Розмари и, видя на его бледном лице вопрос, добавила: – Ко мне пришел наш приятель. Я вас сейчас познакомлю.
– С удовольствием, если я не помешаю.
– Конечно, нет. – Розмари проводила его в гостиную.
На Романе был белый с черным клетчатый пиджак, голубая рубашка и широкий узорчатый галстук. Проходя через дверь, он на секунду оказался совсем близко к Розмари, и она с удивлением заметила, что у него проколоты уши. Во всяком случае, левое.
Розмари прошла вслед за ним в комнату.
– Это Эдвард Хатчинс. – Хатч встал и улыбнулся. – А это Роман Кастивет, наш сосед, о котором я только что вам говорила.
Она пояснила Роману:
– Я только что рассказывала Хатчу, что это вы с Минни направили меня к доктору Сапирштейну.
Мужчины пожали друг другу руки, и Хатч сказал:
– Одна из моих дочерей тоже наблюдалась у доктора Сапирштейна. Даже два раза.
– Он очень способный врач, – ответил Роман. – Мы с женой познакомились с ним меньше года назад, но он уже стал одним из лучших наших друзей.
– Садитесь, пожалуйста, – предложила Розмари и сама села в кресло рядом с Хатчем.
– Так Розмари уже сообщила вам приятные новости, да? – спросил Роман.
– Да, – подтвердил Хатч.
– Мы теперь следим, чтобы она побольше отдыхала, – продолжал Роман, – и совсем не волновалась.
– Так будет только в раю, – с улыбкой заметила Розмари.
– Меня немного встревожил ее вид, – сказал Хатч, озабоченно поглядывая на Розмари. Он достал трубку и полосатый репсовый кисет с табаком.
– Почему? – с недоумением спросил Роман.
– Она сильно сбавила в весе, – ответил Хатч. – Но теперь я знаю, что за ней наблюдает доктор Сапирштейн, и поэтому я спокоен.
– Что вы! Она похудела всего на два или три фунта, – убежденно заявил Роман. – Правда, Розмари?
– Правда, – согласилась она.
– А это вполне возможно в первые месяцы беременности. Потом она обязательно наберет вес и, может быть, даже лишний.
– Будем надеяться, – кивнул Хатч и начал набивать трубку.
– Миссис Кастивет каждый день готовит мне витаминный напиток из сырого яйца, молока и трав, которые она сама выращивает, – объяснила Розмари Хатчу.
– Конечно, в соответствии с рекомендациями доктора Сапирштейна, – поспешил добавить Роман. – Он не очень-то доверяет промышленным таблеткам.
– Правда? – удивился Хатч, убирая кисет в карман. – А по-моему, нет ничего безопаснее того, что производится под тщательным наблюдением и контролем. – Он чиркнул сразу двумя спичками и втянул пламя в трубку, выпуская клубы ароматного дыма. Розмари поставила рядом с ним пепельницу.
– Это так, – согласился Роман, – но таблетки месяцами лежат на полках складов и аптек, и за это время теряют силу.
– Об этом я как-то не подумал. Наверное, вы правы, – сухо ответил Хатч.
Вдруг в разговор вмешалась Розмари:
– Мне тоже нравится принимать все свежее и натуральное. Я думаю, что давным-давно, когда никто еще не слышал о витаминах, беременные женщины только и делали, что жевали кусочки таннисового корня.
– Таннисового корня? – переспросил Хатч.
– Это одна из трав, которые входят в мой напиток, – Объяснила Розмари. – А может, это и не трава вовсе? – Она вопросительно посмотрела на Романа. – Корни считаются травой?
Но Роман не сводил глаз с Хатча и, казалось, не слушал ее.
– Таннисовый? – задумался Хатч. – Никогда о таком не слышал. Ты уверена? Может быть, анисовый?
– Таннисовый, – подтвердил Роман.
– Вот, – сказала Розмари и вынула свой талисман. – Считается, что он приносит счастье. Только не пугайтесь: к его запаху еще надо привыкнуть. – Она поднесла шарик поближе к Хатчу, Тот понюхал его, сморщился и отпрянул.
– Да уж, действительно!..
Затем он взял шарик в руки и стал внимательно рассматривать его, немного прищурившись.
– Да он совсем и не похож на корень. Скорее тут плесень какая-то или грибок. – Хатч вопросительно посмотрел на Романа. – А у него есть другое название?
– Если и есть, то мне оно неизвестно, – отозвался тот.
– Я посмотрю в энциклопедии и все о нем разузнаю. Таннис. Какой симпатичный сувенир! Или амулет, или как там его называют… Откуда он у тебя?
Розмари улыбнулась.
– Кастиветы мне подарили. – Она убрала талисман под кофту.
Хатч заметил:
– По-моему, вы заботитесь о Розмари даже больше, чем ее собственные родители.