Лида выпрямилась перед отцом во весь свой небольшой рост.
- Это мне нравится! - воскликнула она. - Отправляешь меня ползать по Кавказу, а сам едешь в Сибирь! Иван Ильич был ошеломлен.
- Позволь, почему же "ползать"? Не сама ли ты доказывала, что поездка по Кавказу и Крыму расширит твой кругозор?
- Верно, я так говорила... Но говорила только потому, что не думала в то время о Сибири! А теперь вот взяла и подумала. И как хочешь, папа, но одного тебя в Сибирь я не отпущу! Во-первых, там мой кругозор расширится гораздо больше, во-вторых, ты один можешь попасть в такие дебри, что погибнешь... Нет, ехать тебе одному невозможно, об этом нечего и думать! И с командировкой без помощницы ты можешь не справиться... Тебе безусловно будет нужна помощница!.. И, знаешь, папа, я очень довольна, что для такой командировки выбрали именно тебя: ты все-таки не такой бюрократ, как другие, в тебе почти совсем нет бюрократизма!.. Кроме того, буду помогать я!.. Я буду вести дневник, записывать в него все самое важное: это понадобится и тебе, и мне...
При всей своей проницательности такого оборота дела Иван Ильич не ожидал. Но он также достаточно знал свою дочь: эта двадцатичетырехлетняя особа была склонна воспламеняться молниеносно, но остывала, несмотря на свой малый рост, чрезвычайно медленно. Отговаривать ее было делом не только безнадежным, но и небезопасным. Теперь она могла уехать в Сибирь одна.
- Что ж, едем, - сказал Иван Ильич таким тоном, будто речь шла о поездке-однодневке в соседнее село.
- Ты дашь мне только три дня на подготовку: нужно узнать о Сибири все, что можно узнать.
Отсрочка в три дня, скажем прямо, дала немногое. Читать серьезную сибирскую литературу было некогда, и Лида успела проглотить лишь несколько книжек о Сибири, из числа тех, где воспеваются трудности. Не мудрено, что они возникли еще в Чернобылье.
- Понимаешь, папа, - взволнованно докладывала она. - Нам необходимы накомарники, но нигде не написано, из чего и как они шьются. Хотя бы выкройку достать!..
Как бы то ни было, к отъезду Лида приобрела массу полезных сведений, на дорогу к обеду были приготовлены пельмени.
- В энциклопедии написано, что "пельмени - излюбленное сибирское кушанье", и нам нужно к ним привыкать... Правда, их очень долго и скучно готовить, но что делать? А накомарники мы, папа, купим в Красносибирске, там, наверно, ими на каждом углу торгуют...
Так и уехали без накомарников!
2.
Большими делами Сибирь не удивишь, но то, что происходило в Красносибирске в день приезда Ивана Ильича могло быть названо историческим событием: здесь открывалось региональное совещание по развитию производительных сил области. Не одни красносибирцы готовились к этому дню. Приехали, прилетели, приплыли сюда многие именитые ученые - доктора наук, академики, руководители союзных и республиканских научно-исследовательских институтов.
Долго ждала Сибирь своего дня. И дождалась, заняла самое почетное место в великом Семилетнем плане. Такие задачи стали перед ней, какие ни одной стране не по плечу. Не мудрено, что совещание в Красносибирске началось в обстановке приподнятой, даже торжественной, подобающей народному делу.
Только в девять часов вечера добрался до своего рабочего кабинета секретарь Красносибирского областного комитета партии Андрей Андреевич Ельников. Весь день, начиная с первой минуты своего доклада, открывавшего совещание, Андрей Андреевич радовался и волновался.
Оставшись, наконец, в тишине своего большого полутемного (он зажег одну настольную лампу) кабинета, он продолжал испытывать то же радостное чувство, только смешанное с усталостью от многочасового нервного напряжения.
Его помощник - немолодая, давно знакомая, очень корректная Елена Михайловна - старалась не беспокоить его. Безмолвствовали уставшие от дневной работы телефонные аппараты.
Прошло около получаса, прежде чем Андрей Андреевич сумел сбросить часть огромного груза утомления. Короткий негромкий звонок пригласил Елену Михайловну в кабинет.
- На сегодня все кончено, уезжайте отдыхать, - сказал Андрей Андреевич и сейчас же по привычке спросил: - Нового ничего не было?
Оба прекрасно понимали друг друга: в данном случае под "новым" подразумевалось то, что не могло быть отложено на завтра.
- Ничего, - чуть-чуть кривя совестью, ответила Елена Михайловна.
- Это что за конверт?
Андрей Андреевич кивнул на письмо, прислоненное к мраморному пресс-папье.
- Личное, от председателя Тавровского облисполкома.
Личные письма, поступавшие на имя секретаря обкома, часто оказывались личными только по форме. Иногда в них говорилось о чем-либо имевшем немалое общественное, а иной раз и государственное значение. Как правило, они приносили то, что подходило под категорию "нового". Увидев, что Андрей Андреевич берет письмо, Елена Михайловна пожалела, что упомянула слово "личное".
Но все обстояло благополучно. Лицо Андрея Андреевича, читавшего письмо, было озарено улыбкой, становившейся по мере чтения все веселее и ставшей под конец почти радостной.
- Вот и подарок, Елена Михайловна! - с чувством сказал он. - Мы здесь о больших делах думаем, и, оказывается, другие вместе с нами те же думы думают, нам хотят помочь!.. Здесь написано, что письмо должен был один товарищ передать, вы его видели?
- Он говорил со мной. Я объяснила, что вы на совещании и помогла ему получить номер в гостинице. Сейчас в гостиницах мест нет, а он с дочерью приехал. Я устроила ему бронь за счет не прибывших на совещание.
- Очень хорошо. В какой гостинице?
- "Россия".
- Знаете что?.. Позвоните ему... Здесь совсем близко. Пусть, если не спит и не очень устал, зайдет; очень интересно с ним поговорить...
Справедливость требует сказать, что забота Андрея Андреевича о сне и покое Ивана Ильича до старика не дошла. Дежурная по гостинице, встревоженная поздним звонком, промчалась бегом по двум длинным коридорам и, запыхавшись, сообщила.
- Товарищ приезжий, вас срочно секретарь обкома вызывает!
3.
Попробуй пойми человеческую натуру! При входе в кабинет секретаря Иван Ильич был слегка озабочен тем, что всегда и повсюду называл "мелочью жизни": небритым подбородком (он брился последний раз на стоянке в Омске), помятым воротничком и запыленными ботинками. Но по сравнению с его спокойной и скромной гордостью все это действительно выглядело мелочью...
- Вы, Елена Михайловна, уезжайте домой! - сказал Андрей Андреевич, усадив гостя. - Мы здесь немного потолкуем...
- Хорошо! - с величайшей готовностью ответила Елена Михайловна и, конечно, не уехала...
Через приоткрытую дверь кабинета ей было слышно, как сразу зашел разговор, негромкий, но очень оживленный. Из отдельных фраз она поняла, что речь шла о плодовых садах: о привое и подвое, о качестве черенков, об умелых и неумелых садоводах... Разговор закончился уже в приемной, куда вышли оба собеседника.
- После поездки обязательно зайдите ко мне, - говорил Андрей Андреевич. И не забудьте того, о чем я просил: не только фиксируйте факты, но и присматривайтесь - что нужно, что можно сделать? Не со стороны, а по-хозяйски, творчески подходите, как будто в своем саду работаете... Понимаете?.. Да, вот еще... На обратном пути советую проехать на трассу в мостоотряд. Там начальник особый секрет знает, как черенки прививать. Начальник кадров - тоже хороший садовод... Потолкуйте с ними... Желаю успешной поездки!
Спускаясь с Еленой Михайловной по лестнице, Андрей Андреевич подвел итог большому и утомительному дню.
- Хороший день сегодня!
Елена Михайловна знала, что под похвалой дню подразумевается другая мысль: "Сегодня сделано многое". Такой отзыв о своей работе Андрей Андреевич позволял
себе редко.
- Этот товарищ из Таврова - садовод? - спросила
Елена Михайловна.
- С чего вы взяли? - удивился Андрей Андреевич. - Он коммунист, старый и опытный работник по кадрам.
Иван Ильич, очень довольный беседой, еще не добравшись до номера гостиницы, решил, не теряя времени, ехать по следам непосед.
- Завтра утром берем билеты и едем с автобусом на комбинат! - решительно заявил он дочери.
Лида поморщилась. Успев за день обойти почти весь Красносибирск, она нигде не нашла ни накомарников, ни комаров. Теперь ее постигло новое разочарование: автобусный способ передвижения для Сибири по своей прозаичности представлялся почти унизительным. Она внесла контрпредложение:
- А если мы сядем на теплоход и поплывем от Красносибирска вот до сих пор?..
Перед ней лежала карта области, по которой она показала карандашом долгий и извилистый водный путь. Продемонстрировав его, она продолжала:
- Доплыв до сих пор, мы слезем, здесь сядем на машину и поедем на комбинат.
Следя за карандашом, Иван Ильич обнаружил, что она собиралась слезть с парохода в абсолютно ненаселенной местности.
- Что это за таинственные пункты "Досихпор" и "Здесь"? - осведомился он.
Следя за карандашом, Иван Ильич обнаружил, что она собиралась слезть с парохода в абсолютно ненаселенной местности.
- Что это за таинственные пункты "Досихпор" и "Здесь"? - осведомился он.
- Здесь прокладывается трасса железной дороги и строится большой мост через реку. Трасса идет отсюда до сих пор. Посмотри, это почти рядом со станцией Буран.
- Но ведь Буран не на реке?
- Но близко от реки: всего восемьдесят или сто километров... Зато от переправы через реку до комбината рукой подать - не больше трехсот пятидесяти километров.
- Длинная у тебя рука!.. Сколько плыть по реке?
- Не больше семисот километров.
- Семьсот плюс сто, плюс триста пятьдесят... Тысяча сто пятьдесят километров, а автобусом пятьсот пятьдесят!
- Что ж из этого? Зато, проплыв по реке, ты приедешь бодрый, посмотришь берега и...
- Это можно сделать на обратном пути, если останется время.
- Папа, поверь, самое лучшее - плыть на теплоходе!
- И все-таки мы поедем на автобусе, я не могу терять трех суток!
- Твой автобус где-нибудь застрянет. Может даже случиться авария...
- Автобус застрять может, но семьсот километров петлять не будет! Нужно ехать на автобусе.
- Нет, нужно плыть па теплоходе!
- По крайней мере, я поеду автотранспортом!
- А я водным!
Последовал оживленный обмен мнениями, но стороны к соглашению не пришли.
На другой день за завтраком спор возобновился, но и на этот раз полная договоренность достигнута не была. К восьми часам остановились на компромиссе: экспедиция Касаткиных делилась на две части. Основная, в лице Ивана Ильича, следовала на комбинат скорым, но рискованным автотранспортом. Вторая - по более медлительному, но надежному водному пути.
- Пиши и телеграфируй мне: п. о. поселок Строителей Н-ского металлургического комбината! - сказал отец.
- Мой адрес: станция Буран, до востребования! - ответила дочь.
4.
Работать на одном предприятии - не миновать встречи. На третий день работы, выходя из столовой, Зоя лицом к лицу столкнулась с Сашей. Увидев ее в комбинезоне, он так опешил, что сразу не узнал: она или нет? Стал столбом и ей вслед смотрит.
"Пусть поломает голову!" - решила Зоя, но не выдержала и оглянулась.
- Зоя!
- Она самая...
- Ты!.. Как ты к нам попала?
- С работы в ресторане прогнали.
По лукавым глазам сразу понял, что неправда.
- Где работаешь?
- В штукатурной бригаде.
- Как так?
- Да вот так!
- Ничего не понимаю...
- Значит, непонятливый.
- Послушай, Зоя!..
- Некогда вашего брата слушать!
- Давай поговорим...
- О чем?
- О...
Бежит к столовой какой-то паренек, на ходу рукой машет, шумит:
- Сашка! Некачайголова!.. Обед отставить!!! Второй трос сорвался!..
Сорвавшийся трос коварной змеей проскользнул между Зоей и Сашей. То Саша о чем-то говорить собирался, а то, слова не сказав, без оглядки кинулся к крану.
Хотела Зоя рассердиться, но не успела: раздалась сирена, возвещавшая конец обеденного перерыва. Пришлось бежать и Зое.
Бежит она, карманы штукатурные гвозди оттягивают. Один подкладку проколол и впился в бедро. Зоя даже не остановилась. Если человек поставил перед собой задачу как можно скорее получить рабочий разряд, на мелочи внимания обращать не приходится.
Зоины подруги довольны ее первыми успехами, но ей не терпится освоить мастерство. Силы и ловкости у нее достаточно, но нет сноровки. А сноровка для штукатура - первое дело.
Если уж говорить по совести, Зое повезло. Широко развернутое скоростное строительство не требует от нее высокой квалификации: внутренние стены небольших жилых домов не ждут сложной и кропотливой декоративной отделки. В ходу простой глиняный раствор с песком, иногда с известью: было бы прочно и гладко!
Штукатурка кладется по деревянным поверхностям, и первое, чему учится Зоя, - обивка стен и потолков драночными щитами и штучной дранью. С вертикальными поверхностями справляться сравнительно нетрудно, но с горизонтальными мука!.. При обивке потолков у Зои то и дело падают гвозди, а каждый упавший гвоздь - две-три секунды задержки. Наверстывая время, Зоя начинает торопиться, но и гвозди от этого падают чаще... Зоя сердится, девчата смеются. Хорошо им смеяться, у них из рук ничего не сыплется!.. По их совету, Зоя решает не торопиться. На три минуты это удается, но потом руки (это происходит вопреки Зоиной воле) начинают двигаться все быстрее и... очередной гвоздь выскальзывает из пальцев...
Успех приходит исподволь, тайком от самой Зои. К концу третьего дня она замечает, что гвозди почему-то перестали падать. Мало того, каждый гвоздь точно попадает в самую середину дранки и прочно пришивает ее к дереву.
"Вот какие славные гвозди попались!" - удивляется Зоя, увлеченная спорой работой, и неожиданно слышит около себя голос соседки.
- Девчата, посмотрите, как Зойка управляется!.. Чего доброго, нас загонит!
Зоя с недоумением рассматривает гвозди: они точно такие же, какими были третьего дня. А вот руки уже не прежние, поумнели.
С непривычки к концу дня Зоя устает больше других, но ее выручают молодость и здоровье. Достаточно скинуть комбинезон, постоять пяток минут под душем и можно бежать на волейбольную площадку. Здесь, в искусстве "гасить свечи", Зоя превосходит всех.
С девушками у Зои отношения прекрасные. Со всеми, кроме Веры Музыченко из третьей комнаты. Зоя никак не возьмет в толк, чего задается эта кривляка. Еще в самом начале, когда Зоя просилась в бригаду, она, одна из всех, заявила:
- Все равно она не сумеет, ведь мы разрядницы, специальное училище кончили и аттестат имеем...
Только положение ученицы заставляет Зою сдерживаться. А сдерживаться, ох как трудно! Достаточно сделать Зое какой-нибудь промах - противная Верка тут как тут. И нет, чтобы совет дать, а подковырнуть норовит:
- Напрасно ты бросила торговлю пирожками! Дались ей эти пирожки!
- По-твоему, торговать пирожками стыдно? - спрашивает ее Зоя.
Вера с ужимкой поводит плечами.
- Очень благородная работа. Пальцы всегда наманикюрены и выручка в кармане застревает.
У Зои выручка никогда не застревала в карманах, но спорить с Верой бессмысленно и противно. За Зою заступаются другие девушки.
Вера щурит глаза и отвечает:
- Еще вы меня учить будете! Я с вами вовсе не собираюсь разговаривать...
Знала бы Вера Зоин характер, поостереглась бы, придержала бы язык за зубами...
В шестой комнате девчата подобрались боевые и на редкость дружные. То, что они сибирячки, а Зоя "российская", дружбе не мешает. С ними можно разговаривать откровенно.
- Знаете, что я вам, девушки, скажу?.. Только по секрету... Давайте отберем у третьей комнаты дорожку!
Легко сказать, трудно сделать! Три месяца подряд держит третья комната переходящий приз "за чистоту и культуру" и в этом месяце все время получает красные квадратики. Правда, последнее время и шестая комната не отстает.
- Как же мы отберем?
- На законном основании!
- Разве они уступят?..
У Зои в глазах хитрые бесенята пляшут.
- Мы их заставим уступить!.. Садитесь, девушки, поближе, я расскажу, что нужно делать... Только следует все держать в полном секрете.
Тайна заговора обеспечена: кроме котят и Василия Теркина, в комнате никого нет. Котята - глупые, ничего не понимают, а Теркин - парень надежный, ему что угодно доверить можно.
И автор умолкает. Предварять события не в его обычае.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Иван Ильич коллекционирует. Потрясающее письмо из Бурана. Бокс остается в одиночестве. Дело кончается "Крокодилом"!
1.
Несмотря на основательную дорожную тряску, Иван Ильич приехал в поселок строителей комбината цел и здрав, о чем сейчас же, не без злорадства, телеграфировал в Буран, до востребования. Однако, переночевав в "комнатах для приезжающих", встал не в духе.
- Вы бы клопов вывели! - посоветовал он заведующей местом своего пристанища.
Кто бы предвидел, что такое невинное пожелание могло кого-либо обидеть!
Заведующая подбоченилась и оглядела Ивана Ильича с ног до головы презрительным и гневным взглядом.
- Вы, гражданин, не на курорт и не в какой-нибудь центр областного значения приехали, а на строительство! - отчеканила она. - Можно только удивляться вашему неуместному замечанию!.. У нас академики и профессора останавливались, но таких необоснованных претензий не предъявляли, потому что они люди с понятием и к нам с собственным пиретрумом ездят.
В управлении строительства Ивана Ильича встретили прохладновато, с тем вежливым пренебрежением, от которого становится горше, нежели от откровенной грубости. Разговоры с ним передоверили второстепенным работникам, никогда не интересовавшимся условиями труда и быта. Лишь в партийном комитете встретил он понимание. Однако оказалось, что секретарь на строительстве человек новый и с его порядками и беспорядками ознакомиться не успел. Тем охотнее согласился он предоставить Ивану Ильичу возможность посетить все многочисленные объекты.