– Карин, да ты что? – загалдели ненавистные голоса. – На хрена она нам нужна?
Катя ускорила шаг, чтобы ничего не слышать. Карина догнала ее на лестнице и схватила за рукав свитера:
– Не беги, я каблуки сломаю! Что ты сделала нашим курицам?
– Не знаю, – Катя с трудом удержалась от улыбки. – Они меня просто заклевали. У вас всех новичков так прописывают? Прямо как на зоне!
– Вот дуры! – Карина достала из сумки сигареты, но, опомнившись, тут же спрятала пачку. – Пойдем на улицу покурим?
В закутке за школой Катя поведала новой знакомой все подробности своего дебюта и в заключение продемонстрировала жвачку в волосах. Карина пришла в бешенство и сломала зажженную сигарету в тонких смуглых пальцах:
– Сволочи! И наша классная – дрянь! Ясно же, что ты была не готова отвечать! И никто не заступился?! Ну, я им вкачу… Ничего не бойся, сидеть будешь со мной, тебя никто не тронет!
– Лучше я перейду в другую школу… – начала Катя, но ей не дали договорить. Грозно сверкая глазами, Карина запретила даже думать о позорном бегстве.
– Должна остаться, хотя бы им назло! Вот увидишь, они еще начнут тебя уважать! А уйдешь – так и будут издеваться!
– Но я же этого не услышу! – возразила Катя.
– Зато будешь знать! – пресекла ее робкие поползновения новая подруга. – И сама начнешь себя презирать!
Катя осталась в новой школе. Она ничего не рассказала родителям о кошмарном первом дне, а те, поглощенные обустройством квартиры, даже не заметили, что дочь стала иначе причесываться, пытаясь скрыть выстриженные локоны сложной системой заколок. Сама девочка вовсе не собиралась закалять психику преодолением трудностей – она скорее выбрала бы безмолвное отступление и тайные слезы в подушку. Но Катя уже подпала под влияние новой подруги, а та компромиссов не терпела. Она скомандовала занять жесткую оборону, и Катя, по натуре ведомая, послушалась.
Карина сдержала слово и с пеной у рта защищала подружку перед всем классом. Она вступала в язвительные перепалки, издевалась над противником и дразнила его, поссорилась с половиной подруг и заставила другую половину лояльно относиться к новенькой. С Катей мало-помалу стали здороваться. Никто больше не сбрасывал на пол ее книг, она больше не дрожала за сохранность своих волос и одежды в раздевалке. Правда, ей по-прежнему было тяжело, напряженная враждебность не только не уменьшилась, но стала как будто гуще, концентрированнее. Враги избегали встречаться с нею взглядами, но Катя знала – они подмечают каждую ее оплошность, каждый промах. У нее развилось нечто вроде комплекса неполноценности. Девочка задумалась о том, не заслужила ли она хотя бы частично такое массовое презрение. Может быть, она глупо себя ведет? По-идиотски выглядит? Смеется, как дура, ходит, как утка, сидит за партой сгорбившись, отвечает у доски себе под нос? Она каждый день отыскивала в себе недостатки и пыталась с ними бороться, но никто не хотел замечать ее успехов. Одна Карина поддерживала ее в этом омуте отчаяния – если бы не подруга, Катя сама начала бы считать себя ничтожеством.
– Да не старайся ты им угодить! – кричала подруга, к тому времени разругавшаяся уже почти со всем классом. – С тобой все в ажуре, это они психи недоделанные! Девки решили тебя выжить, просто так, вожжа им под хвост попала! Им, видишь, показалось, что ты свысока на них посмотрела, когда вошла в класс, а потом уселась к Сашке Перчинскому, а не к Ленке Максимовой, на заднюю парту! Значит, сразу стала к парням клеиться! Сашка – парень, я со смеху помру! Ботаник, маменькин сынок, да у него еще и диабет! Он на девчонок-то не смотрит!
– Да я к нему села, потому что с задней парты доски не вижу! – ахала Катя, в ужасе узнавая о себе такие новости. – А смотрела я вовсе не презрительно, просто щурилась, свободные места искала!
– Только не оправдывайся и не заискивай перед ними! – угрожающе сверкала глазами Карина. – Сами все предложат, и сами все дадут!
Она только что прочитала «Мастера и Маргариту» и находилась под глубоким впечатлением от романа, тем более что нашла в своей внешности несомненное сходство с главной героиней. Катя тоже считала, что из подруги получилась бы прекрасная ведьма – темперамент у Карины был как раз подходящий для полетов на метле. Когда она впадала в ярость, ее даже как будто немного приподнимало над полом. Даже Катя в такие минуты боялась своей лучшей и единственной подруги.
В конечном счете Карина оказалась права. Вражда класса исчезла внезапно и беспричинно – так же, как возникла. Катя ушла на летние каникулы после учебного года презренным изгоем, неприкасаемой прокаженной, человеком-невидимкой – всем сразу в одном лице. Первого сентября, явившись в свой проклятый 9 «В» с заранее испорченным настроением и букетом чахлых хризантем, она была потрясена. К ней чуть не на шею бросилась главная врагиня, та самая девчонка, сесть рядом с которой Катя не догадалась полгода назад.
– Ух, как ты загорела! На море была? – Ленка Максимова звонко расцеловала остолбеневшую Катю в обе щеки. – А я с предками на Алтай ездила, чуть со скуки не подохла, представляешь, пол-лета в палатке, без телика, с комарами…
Катя едва заставила себя ответить, у нее попросту отнялся язык. Именно Максимова испортила ей волосы жвачками, именно от нее исходила большая часть оскорблений. Теперь героиня ее ночных кошмаров сияла, будто увидела родную сестру после долгой разлуки.
Остальные девчонки также встретили Катю необыкновенно тепло. Ее спрашивали о том, как она провела лето, нашлась куча желающих выслушать ее незамысловатый рассказ о санатории в Сочи, где она отдыхала с родителями. Мальчишки тоже относились к ней совершенно иначе, чем прежде – они кивали, бросали небрежное «привет!», даже во взглядах, которые случайно ловила на себе Катя, она не видела больше этого огненного клейма: «Чужая!» Когда начался урок и Катя оказалась за одной партой с Кариной, она шепотом призналась, что у нее голова идет кругом.
– За что они вдруг меня полюбили?!
– Просто поняли, что ты не сдашься, испугались, – торжествующе ответила Карина. – Ты показала, что тебе на них наплевать!
– Они ко мне лезут, а я не хочу с ними разговаривать.
– И не надо! – одобрила Карина. – Много чести! Я им говорила: «Вы еще будете за Катькой бегать!»
– Смотри! – Катя нашла взглядом двух новеньких. – Что с этими будет? Неужели то же самое?
Но «того же самого» с новыми одноклассницами не случилось. Их приняли просто и буднично, словно давно знали. Уже через несколько дней девочки держались так, словно учились в этой школе с первого класса. Кате пришлось признать, что ее случай был исключением. Карина тоже разводила руками и не могла припомнить подобной травли:
– Тебе дико не повезло!
Сама Катя по прошествии времени стала считать, что в этом невезении была доля удачи. За эти кошмарные полгода она повзрослела и научилась с достоинством встречать удары судьбы. Кроме того, у нее появился верный друг, готовый ради нее – Катя знала это по опыту – на ссору с целой армией недоброжелателей.
Они с Кариной стали неразлучны на многие годы. В их отношениях четко прослеживалась раз и навсегда установившаяся закономерность. Карина была вожаком, Катя с готовностью покорялась этой властолюбивой натуре. Карина тщательно опекала свою нерешительную и мнительную подругу, та платила ей восхищением и преданностью. У них были разные склонности и вкусы, девушки поступили в разные ВУЗы, у них по-разному складывались отношения с поклонниками, но одно оставалось неизменным – Карина властвовала, Катя подчинялась. Давно исчезла житейская ситуация, вызвавшая необходимость такого распределения ролей, а подруги все еще жили по этому старому принципу.
И вот он рухнул, похоронив под своими обломками четырнадцать лет самой преданной дружбы. Катя впервые поняла, какими глазами смотрит на нее подруга, и ее ужаснуло, как она могла столько лет не замечать очевидного. «Карина думает, что я безвольное ничтожество, ни капли меня не уважает! Почему я не видела этого? Почему разрешала собой помыкать? Сегодня она смешала меня с грязью… И даже не поняла, что натворила! Со мной все можно! Я – неполноценный человек! У меня ни мнения своего нет, ни воли, я – не личность! Может, мне потому и не везло все эти годы, что я слушала ее?!»
Давно наступила ночь, а Катя не могла уговорить себя лечь в постель. Она кружила по маленькой квартире, прокручивая в голове все подробности последних лет своей жизни. Теперь девушка ясно видела, что многие решения, даже самые важные, она приняла под давлением подруги. Ее глазами она пыталась смотреть на мужчин. С ее точки зрения судила себя саму. Это Карина указывала ей на недостатки и давала полезные советы, которые Катя никак не могла применить к своей жизни. Недовольство собой, вечное смятение чувств, излишняя самокритика – все это, как понимала теперь девушка, было «подарком» лучшей подруги.
«Я должна научиться жить сама, с чистого листа, – шептала Катя, останавливаясь у окна и вглядываясь в зыбкую темноту двора, испещренную светящимися окнами домов напротив. – Сейчас как раз удобный момент, как ни удивительно. Сережу я потеряла навсегда, а если у меня появится кто-то еще, я не стану ни с кем обсуждать свои отношения. Это даже странно… Но я научусь. Должна научиться!»
Карины не было в ее жизни всего около часа, а Катя уже ощущала ее отсутствие, как некий тревожащий вакуум. Подобное чувство она когда-то испытала после удаления больного зуба. Боль быстро прошла, наступила эйфория, Катя была счастлива, что решилась пойти к врачу… И все же несколько дней нащупывала кончиком языка опустевшее место во рту, словно рассчитывала найти на привычном месте навсегда исчезнувший зуб.
– Ну, либо ложись спать, либо садись работать! – строго приказала она себе, оторвавшись от созерцания двора. – Нет времени страдать, уже наступило воскресенье, а тебе придется пахать еще и за Ларису! Наверняка завтра с утра прискачет!
И словно в ответ на ее мысль заверещал дверной звонок. Катя так и подскочила, прижав руки к груди. Кровь бросилась ей в лицо, она сразу подумала о Сергее. «Но почему это должен быть он? Скорее Карина! Нет, она обиделась насмерть! Лариса села в лужу с поэпизодником? Нет, нет, не она!»
Позвонили еще раз, но намного деликатней, словно вдруг обратив внимание на позднее время. Это придало девушке смелости, нужной, чтобы подкрасться к двери и заглянуть в «глазок».
– Глеб! – выдохнула она, отпирая замки и впуская соседа в квартиру. – Что опять случилось? Собачку закопали?
– Еще как, – отмахнулся тот. У парня был измученный вид, он выглядел так, словно похороны крошечной левретки дались ему нелегко. – Даже два раза.
– Почему это?
– После первой попытки пришлось выкопать, и от штрафа еле отделались, – объяснил Глеб. – Кто-то из жильцов стукнул, что мы собаку хороним во дворе. Будто такая муха может чуму вызвать! Оказалось, все равно, сенбернар или котенок – нельзя. Пришлось ехать за тридевять земель по пробкам в Лосиноостровский парк, только там и пристроили. Лариска уж предлагала ее в помойку кинуть, да я решил, раз уж взялись за дело… Опять же Вика еще не похоронена… Как-то нехорошо.
– Я уже поняла, что Лариса – сентиментальная барышня, – нахмурилась Катя, проникшись еще большей неприязнью к своей новой коллеге. – А ты в курсе, который час?
– Ты же не спишь! – не смутившись, пожал плечами парень. – А час самый подходящий. Я тут потряс Лариску, и она раскололась насчет ночного клуба, куда ездила Вика. Предлагаю его посетить.
– С какой радости? – попятилась девушка. – Нет, меня ты в это не втянешь! Мне надо работать!
– Понимаешь, – гигант заговорил умоляющим тоном, который очень не вязался с его брутальной внешностью, – если я туда завалюсь один, рискую ничего не узнать и внимание лишнее привлеку. А с тобой легче… Сойдем за пару! Ты же все-таки девчонка…
– Ну, все-таки да, – невольно улыбнулась Катя. – А что ты этим достигнешь?
– Да я хочу расколоть ее тамошних знакомых насчет этого Леши. Наверняка они его знают! Где еще она его подцепила, если не там? Со мной они, может, побоятся говорить, а ты проскочишь под соусом подруги… Что тебе стоит? Клуб недалеко, за час обернемся!
– Ну, найдешь ты этого Лешу, а дальше что? – невольно сдаваясь, поинтересовалась Катя. Спать ей не хотелось, а в обществе боксера можно было пуститься в любое ночное путешествие. Единственным, кого стоило опасаться, был сам Глеб, но как раз его Катя совершенно не боялась. Она понимала, что парень целиком поглощен собственным расследованием. И его мрачный энтузиазм заражал и ее. – В милицию отведешь? За то, что он грубо с Викой разговаривал?
– Обойдемся и без милиции, – скупо ответил Глеб. – Я уж знаю, что с ним сделаю, если… В общем, едешь или нет?
– Подожди минутку, – решилась она после краткого колебания. – Накину что-нибудь.
Укрывшись в комнате, она сменила футболку на легкую черную блузку с короткими рукавами. Джинсы Катя решила оставить, они вполне годились для клуба. Подумав, она вытащила из кармана и снова надела на шею бархотку с бриллиантовым крестом. От этого аксессуара весь ее скромный наряд сразу приобрел светскую гламурность. Крест буквально делал чудеса – надев его, Катя мгновенно начинала себе нравиться.
– Едем, – выйдя в прихожую, девушка набросила куртку и зашнуровала высокие ботинки. – Только обещай, что обойдешься без мордобоя! В конце концов, его вину еще надо доказать!
Глеб молча открыл дверь, пропуская ее вперед. Заглянув ему в лицо, Катя решила не повторять свою просьбу.
Глава 7
Клуб в самом деле оказался недалеко. Потрепанная «девятка» Глеба домчалась туда по опустевшим после полуночи улицам за пятнадцать минут. За рулем парень непрерывно курил, явно борясь с волнением, и так же безостановочно болтал, так что Катю эта короткая дорога изрядно утомила. В частности, Глеб рассказал о своем вчерашнем расследовании, предпринятом после разговора с Ларисой.
– Она клялась-божилась, что никакого мужика у них той ночью в квартире не было, но я же эту куклу сто лет знаю, сразу понял, что дело нечисто. Когда Лариска врет, у нее глаза такие «честные-честные» становятся, будто у Степашки из «Спокойной ночи, малыши!». Я по опыту знаю, она до армии мне с такими глазами врала, что Вики дома нет.
Не поверив клятвам старой знакомой, Глеб пошел простейшим путем. Выйдя от Ларисы, он позвонил в соседнюю квартиру и спустя минуту уже обладал богатой информацией. Пожилая соседка, уважавшая парня за вежливость и трезвость, сообщила, что в ту ночь, когда погибла Вика, ей послышался на лестничной клетке шум скандала. Подойдя к двери, она ясно услышала, как мать Вики ругалась с каким-то мужчиной, судя по голосу, молодым. В чем была суть конфликта, соседка не разобралась, но предположила, что парень хотел войти в квартиру, а Марья Юрьевна его не пускала. Судя по всему, гость все-таки добился своего, потому что дверь у соседей захлопнулась и голоса внезапно стихли. Видеть в «глазок» соседка, к своему величайшему неудовольствию, ничего не могла, так как лампочки на лестничной клетке давным-давно не было.
– И ругались они там примерно около часу ночи, – сообщил Глеб. – Так что получается, мужчина к ним все-таки приходил. Лариска врет, значит, дело нечисто. Эх, была б там лампочка!
– Слушай, если этот парень пришел в час, получается, он просидел у них четыре часа! – задумалась вслух Катя, украдкой разгоняя повисший в салоне машины табачный дым. – Так долго выясняли отношения? Вика погибла в пять утра…
– Значит, выясняли, – кивнул Глеб, опуская стекло и выбрасывая окурок. – Уж во всяком случае, не чай с пряниками пили! У Марьи Юрьевны там натуральный женский монастырь! К ним никому хода не было! Да я тебе рассказывал, как пытался с Викой гулять! Наверное, она слегка головой повредилась после того, что с мужем случилось!
– А что случилось-то? – удивилась девушка.
– Да то же, что с Викой, – сумрачно отозвался Глеб, сворачивая к обочине и останавливая машину. – Приехали.
– Погоди! – вцепилась в него Катя. – Как-то же? Он…
– Выбросился с балкона, с того самого. Только он-то по пьяни, померещилось ему что-то, а Вика… Ладно, идем!
Потрясенная услышанным, Катя не сразу справилась с ручкой на двери. Когда Лариса говорила о смерти отца, девушке и в голову не пришло, что за скупым рассказом скрывается целая трагедия. Ей вспомнился жест Ларисы, скорее всего бессознательный. Вспомнив об отце, та задернула шторы на окне, скрыв за ними балконную дверь. Ту самую, в которую шагнули, чтобы уйти навсегда, два члена этой семьи.
– Погоди! – Катя догнала парня уже у самого клуба. – Мне как-то не по себе! Как бы мы с тобой не сделали ошибки…
– Струсила? – обернулся Глеб. На его лицо падал розовый отсвет неоновой вывески клуба, отчего грубоватые черты казались вылепленными из воска. Глаза ушли в тень, но Катя ощущала его жесткий, разом насторожившийся взгляд. – Ну, так я один пойду.
– Если ее отец сделал это… Может, она в истерике повторила… – Катя путалась в словах, пытаясь выразить свою мысль. На самом деле ей действительно стало страшно. – Понимаешь, Леша, может, вовсе ни при чем!
– Ему придется это доказать, – выразительно произнес гигант и, чтобы исключить всякие сомнения, ткнул пальцем себя в грудь: – Мне!
Девушка молча последовала за ним. Она понимала, что удержать Глеба от разбирательства невозможно, и надеялась только, что в критический момент ей удастся погасить его агрессию.
Катин клубный опыт был невелик. Это Карина считала своим долгом посетить все более-менее нашумевшие заведения Москвы, а Катя попадала в такие места по большей части случайно. Со слов подруги она примерно знала, в какие клубы ходят уважающие себя люди, а куда – учащаяся молодежь, вечно рыщущая в поисках дискотеки нон-стоп и дешевого пива. Была и некая средняя категория. Клуб, в который они попали с Глебом, явно относился к ней. Цены на билеты оказались вполне доступными. Швейцара не было. Двое молодых охранников на входе не слишком пристально осмотрели гостей, после чего вернулись к прерванной беседе. Девушка, принимавшая вещи в гардеробе, была некрасивой и выглядела усталой. Интерьер вестибюля был выдержан в усредненном стиле хай-тэк и должен был вызывать у клиентов ассоциации со звездным небом в соответствии с космическим названием клуба. Катю сразу порадовала музыка, доносящаяся из зала через плотные бархатные портьеры чернильно-синего цвета.