Самое мерзкое заключается в том, что никто не застрахован от варианта стать одним из них. Мародерство – это не убеждение, это единственно возможный способ выживания для тех, кто уже встал на эту дорожку. Говорят, были на Земле когда-то такие звери – львы. Обычный лев – просто хищник, редко нападающий на человека. Но больной или раненый лев может отведать человечины. С этого момента он уже не хищник – он людоед.
Мародер.
Идея пришла внезапно, и она была проста, как сама глупость.
– Выхожу! – крикнул он и выбросил вперед меч.
Обозначил попытку подняться, после чего вскрикнул и перестал шевелиться. Пусть думают, что зацепили.
Теперь можно ждать с комфортом. Сами подойдут, чтобы добить.
Мародеры прекратили огонь, но подходить не торопились. Лежа на спине, Зигфрид смотрел в серое небо через полуприкрытые веки. Это расслабляло. Черт, не уснуть бы, чего доброго.
Врагов он так и не дождался. Вместо этого в стену над головой ударился тяжелый металлический предмет. Отскочил – и плюхнулся прямо в руки.
Граната.
Вот это подарок!
Некоторые решения приходят спонтанно. Но эта спонтанность иллюзорная – срабатывают наработанные годами рефлексы и весь подсознательный опыт. Отсутствие сомнений – преимущество, позволяющее сократить время принятия решения до нуля. Так было и в этот раз.
Граната мгновенно улетела обратно. Вовремя: оставшейся половины секунды ей хватило лишь чтобы взмыть на пару метров над асфальтовой крошкой и бахнуть прямо в воздухе. Зигфрида едва не посекло осколками – он успел вжаться в спасительную балку. Кидавшим повезло меньше: оборонительная граната «Ф-1» с радиусом разлета осколков в двести метров – вещь страшная, и кидать ее стоит лишь из надежного укрытия. Укрытие мародеров нельзя было назвать надежным – уверенные в том, что просто добивают раненого, они не ждали такой «обратки». Кто-то неосторожно высунулся, кто-то просто вжался в землю, что бесполезно против воздушного взрыва на расстоянии прямого поражения.
Так что, когда он пружиной выпрыгивал из своего укрытия, мародерам было не до него: часть из них, оглушенных и посеченных осколками, металась и выла от боли, мешая сориентироваться остальным. И когда уцелевшие поняли, что к чему, он успел уже подхватить выброшенный меч и выдернуть его из ножен. Запоздало загрохотали автоматы, но это уже не могло помочь нападавшим. Стремительно и тихо, как тень, он возник в центре группы обвешанных оружием и трофеями оборванцев. С этого момента преимущество автоматического оружия было сведено на нет. Более того, оно обернулось против обладателей автоматов: пытаясь попасть в бешено перемещавшегося воина, мародеры поливали пулями пространство вокруг себя, в страхе за собственную жизнь забывая о жизнях товарищей. Двое успели попасть под пули подельников, перед тем как в дело вступил клинок недавней добычи.
С этим зверьем воин не церемонился. Меч выписывал в воздухе сложные пируэты, целью которых была не красота движения, а максимально эффективное перемещение рубящей кромки. В стороны полетели отрубленные руки, ноги, головы, развалилось на неравные части туловище какого-то бедняги, и хлынули во все стороны густые алые потоки.
Стрельба смолкла. Какое-то время еще стонали раненные осколками гранаты и пулями, пока Зигфрид четкими, экономными ударами не оборвал эти стоны. Наступила тишина. Лишь шипела на раскаленном лезвии вскипевшая кровь. Меч у воина непростой – закаленный в особом Поле Смерти. На воздухе металл раскаляется и начинает прилично фонить, поэтому держать его можно лишь в специальных ножнах, от греха подальше. Потому Зигфрид подобрал отброшенные заплечные ножны, забросил на ремне за спину. И только теперь заметил, что проход в энергетической стене Купола затянулся.
– Ну вот, зря старался, – вытирая клинок куском чьего-то отрубленного рукава, проговорил Зигфрид. Просто нужно было хоть что-то произнести вслух, чтобы восстановить равновесие духа.
Он уже собирался убраться отсюда – поскорее, пока не подобрались новые охотники за дармовым добром. А то и, чего доброго, какие-нибудь хищные твари, учуявшие запах крови. Нырнуть в руины – и тихонько, вдоль МКАДа, пока не отыщется другая прореха в этом дырявом Куполе…
Что-то его остановило, заставило насторожиться и крепче сжать рукоять меча. Кто-то был рядом. Прятался в развалинах и, возможно, целился сейчас ему в затылок.
Резко ушел в тень, нырнул в развалины. Прислушался. Ощущение опасности притупилось, зато укрепилось убеждение: рядом кто-то есть. Обошел место побоища по широкой дуге, вышел в спину предполагаемому врагу. Странное дело, тот никак не проявлял себя, хотя в привычки мародеров такое терпение не входило. Ему бы улепетывать отсюда на всех парах. Ан нет, затаился.
Решив не затягивать, Зигфрид бесшумно пробрался по чудом уцелевшим перекрытиям второго этажа взорванного когда-то здания и с ходу, не глядя, прыгнул. Тут все решают доли секунды – или ты его, или он тебя, так что ориентироваться придется в «полете». Воин любил такую вот импровизацию. Внезапность – залог победы.
Только на этот раз внезапность оказалась лишней. Тот, затаившийся, не проявлял агрессии. Да и захотел бы напасть – вряд ли что вышло бы из этой затеи. Трудно нападать, будучи туго связанным нейлоновым тросом и с кляпом во рту.
Отправив меч в ножны, Зигфрид огляделся. Чуть в стороне валялся мертвый мародер – один из подцепивших «дружественную» пулю и пытавшийся здесь спрятаться. Добивать его не придется – сам издох.
Зигфрид перевел взгляд на связанного. Подошел ближе, присел рядом. Внимательно осмотрел. Незнакомец был без сознания и полулежал, прислонившись спиной к стене. Но даже таким он выглядел довольно грозно – высокий, ладно сложенный, крепкий. Руки и шея, выступавшие из пыльного черного комбинезона, были обильно покрыты татуировками. Бледные цветные рисунки были необычны для этой местности: какие-то рыбы, гарпуны, якоря и щупальца. Кому придет в голову накалывать такое? Разве что тому, кто имеет хоть какое-то отношение к морю. А какое здесь, к чертям, море? Видать, парень издалека. И это уже интересно.
Выдернув изо рта пленника грязную тряпку, Зигфрид похлопал его по щекам. Парень застонал и с трудом разлепил глаза.
– Чего надо? – прохрипел он.
– Да мне – ничего, – сообщил Зигфрид. – А вот ты откуда здесь взялся?
Парень мгновенно пришел в себя, зыркнул глазами-щелочками в одну сторону, в другую, делая при этом какие-то свои выводы. Впился тяжелым взглядом в Зигфрида, поинтересовался с вызовом:
– Я-то и был здесь. А ты сам откуда свалился?
Зигфрид тихо рассмеялся:
– А ты наглец! Валяешься связанный, а еще права качаешь!
– А это не твое дело. Хочу – и валяюсь.
– А, ну это нормально, – Зигфрид с пониманием кивнул. – Ну что, расскажешь, кто ты такой и чего тебя эти мерзавцы схватили?
– Развяжи! – угрюмо потребовал незнакомец.
– Да ты не волнуйся, браток, развяжу. Но должен я знать, кого отпускаю? Может, ты похуже мародеров будешь.
Связанный нахмурился и промолчал.
– А, ну это твое право, – кивнул Зигфрид. – В принципе, можешь и дальше отдыхать, а я пойду. Времени играть в молчанку нет. Мне еще лаз в Куполе отыскать надо.
Воин подмигнул связанному и отправился прочь. Он уже завернул за угол, когда услышал приглушенное:
– Стой!
Зигфрид едва заметно улыбнулся, выглянул из-за стены:
– Да?
– Я в Кремль иду. Издалека…
– Вот как? Очень интересно…
Зигфрид вернулся к пленнику, внимательно поглядел в его глаза – и выдернул кинжал из-за пояса. Собрал путы на груди пленника в кулак и перерезал единственным коротким движением. Чиркнул по веревкам, стянувшим запястья за спиной незнакомца, и стал наблюдать, как тот сам завершает свое освобождение.
Отбросив обрывки веревок, парень исподлобья поглядел на воина, сказал:
– Я твой должник.
– Не усложняй, – равнодушно сказал Зигфрид. – Скажи лучше, что тебе в Кремле понадобилось?
– А почему это тебя интересует?
– Я сам, считай, кремлевский. Так что мне не все равно, кто к нам неведомо откуда бредет.
– Сейчас… – незнакомец знаком показал: погоди.
Огляделся, увидел труп толстого бородатого громилы с кровавой дырой во лбу. Подошел, встал рядом на одно колено. В этот момент Зигфрид немного напрягся, машинально подняв ладонь к рукояти меча, торчавшей из-за плеча. Мало ли, вдруг освобожденный подхватит невзначай пистолет, валяющийся рядом с трупом, и в благодарность пальнет в освободителя? В этих развалинах подобное в порядке вещей. Может, и связали его оттого, что он даже среди отморозков славится полным отвалом башки.
Незнакомец не стал хвататься за оружие. Вместо этого он нашарил на груди убитого какой-то предмет на цепочке, сорвал и протянул воину:
– Это тебе. Считай, в благодарность.
– Что это? – Зигфрид с сомнением поглядел на вещицу. Какой-то жетон на цепочке, вроде армейского. Только странный такой камушек посередке и металл вокруг камушка, похоже, опален дочерна. Покачал головой:
Незнакомец не стал хвататься за оружие. Вместо этого он нашарил на груди убитого какой-то предмет на цепочке, сорвал и протянул воину:
– Это тебе. Считай, в благодарность.
– Что это? – Зигфрид с сомнением поглядел на вещицу. Какой-то жетон на цепочке, вроде армейского. Только странный такой камушек посередке и металл вокруг камушка, похоже, опален дочерна. Покачал головой:
– Я всякие безделушки на себе не таскаю. Разве что она ценная, продать можно? Так оставь себе, пригодится.
– Тебе сквозь Купол пройти надо? – с напором сказал освобожденный. – Считай, это ключ!
Воин подставил руку, в нее скользнул странный предмет. Недоверчиво оглядел со всех сторон. Неужто и правда – ключ?
– Можешь проверить, – устало сказал парень. Накинул капюшон, сел на груду щебня, склонив голову. – Только просьба: подскажи, как до Кремля добраться? Вопрос жизни и смерти.
Зигфрид насторожился, оторвал взгляд от безделушки, поглядел на путника. Сказал:
– А ты что, в одиночку дойти хочешь?
Парень угрюмо поглядел из-под капюшона, сказал глухо:
– Были у меня спутники. Убили их. Эти вот.
Зигфрид понимающе кивнул.
– Бывает. Только не дойдешь ты.
– Почему?
– Долго рассказывать. Чужак ты здесь. Сам посуди: ты и двух шагов внутри МКАДа сделать не успел, как вляпался в историю. А впереди шамы, нео, маркитанты – да мало ли кто? Я уж про Садовое Кольцо не говорю: если не знать, где его пересекать, – это гарантированная гибель.
– И что ты предлагаешь?
– Насколько важное оно, твое дело?
– Настолько, что говорить о нем я буду только с главнокомандующим.
– С кем?! – Зигфрида было трудно удивить, но сейчас невольно головой тряхнул. – Это кто ж такой?
– Ты же говорил, что кремлевский! – освобожденный заметно напрягся.
– Так и есть. Только не слышал ни про какого главного… Как ты там сказал?
– Главкома.
– Вот-вот. Из «главных» у нас только князь.
– Князь? – парень недоуменно пожал плечами. Снова насупился и сказал упрямо:
– Значит, мне к нему.
Зигфрид с сомнением оглядел освобожденного. Он, конечно, странный, но его целеустремленность вызывает уважение. Весты ценят в людях эдакий внутренний стержень, такой не часто встретишь в обитателях здешних развалин. Да и если подумать, вылазку за МКАД можно и отложить. Кто его знает, может, этому пришельцу издалека действительно есть, что сообщить князю. В таком случае было бы непростительно отказать ему в помощи. Как говорится, лучше сделать и пожалеть, чем пожалеть о несделанном.
– Зигфрид, – воин протянул парню руку.
Тот недоверчиво пожал ее, выдавив:
– Вячеслав.
– Достойное имя, кремлевское, – произнес воин. – Ладно. Я отведу тебя в Кремль. Но с одним условием.
Новый знакомый глядел на воина, ожидая продолжения. Спокойно так, будто привык ничему не удивляться, ничего не бояться. Хороший взгляд.
– Полное подчинение, – продолжил Зигфрид. – «Делай, как я» – знакомая фраза?
– Знакомая, – произнес Слава. – Только к чему это? Я, чай, не сегодня на свет народился.
Зигфрид усмехнулся:
– Сегодня ты родился, сегодня. Когда я на тебе веревки разрезал. Считай, пуповину оборвал. А подчиняться ты будешь не для того, чтобы меня порадовать, а чтобы нас обоих не угробить. Ну что, согласен?
Колебания длились секунду. Глаза путника сверкнули.
– Согласен, – сказал Слава, поднимаясь. – Только пойдем сразу – и быстро. У меня времени нет.
– Пойдем так, как я скажу, – в голосе Зигфрида прозвучали стальные нотки. – Или пойдешь один.
Парень набычился, скрипнул зубами под своим капюшоном, но спорить не стал. Молча подобрал автомат одного из убитых мародеров, взял три запасных магазина и уродливый вещмешок с награбленным провиантом. Молча поглядел на воина.
Так и пошли.
С первых шагов они едва не нарвались на септ дампов. Что здесь делали зловещие оборванцы – неизвестно. Возможно, подтянулись на шум схватки. Эти больные психи, замотанные в гнилое тряпье, как египетские мумии, остро чуют запах мертвечины. Наверное, оттого не обратили внимания на затаившихся в руинах людей – их больше интересовали убитые мародеры. Мимо проплыли тихие тени, и тут же потянуло характерным могильным запахом. Считается, что дампы – не просто отморозки, вроде тех же мародеров. Это болезнь, чем-то напоминающая проказу. Только в отличие от банальной лепры эта дрянь убивает особо – взвинчивая до предела обменные процессы, из-за чего дамп «сгорает» за несколько лет, буквально сгнивая заживо. При этом, будто компенсируя страдания и неизбежный финал, болезнь вызывает дикую активность, ярость, даже бешенство. Но главное – бесконечную тягу к насилию и изощренным убийствам. Оттого опытные воины предпочитают не попадаться живыми в лапы этих убийц.
Новый спутник оказался не робкого десятка, и сразу потянулся к автомату. Зигфрид жестом остановил его. Уложить септ непросто. Куда легче получить опасную рану, а то и арбалетный болт в голову. А то, глядишь, еще кто на шум подтянется. Зигфрид предпочитал без особой надобности в драку не лезть. Тем более, если стоит более важная, а главное, вполне конкретная задача – просто добраться до Кремля.
Потому, выждав немного, они тихо выскользнули из укрытия и продолжили путь. Продвигались достаточно быстро. Путь в целом был известен, почти везде чист, но в районе Третьего Транспортного пришлось сделать крюк: судя по грохоту и реву, впереди делили территорию два био. То ли «рексы», то ли «рапторы», отсюда не разберешь. Пыль над руинами стояла столбом, мощные корпуса бились в ветхие стены, кроша бетон и кирпич. В другое время было бы любопытно понаблюдать за итогом схватки, но этот странный крепыш нетерпеливо «бил копытом», норовя уйти вперед.
Всю дорогу Зигфрид присматривался к спутнику. Порыв помочь незнакомцу был естественным, но по мере продвижения к цели, стали возникать и первые сомнения.
Во-первых, это упорное нежелание раскрыть свои цели. Можно понять недоверчивость к незнакомцам, но хотя бы какой-то намек помог бы быстрее наладить контакт с проводником. Славе было плевать на контакт, на взаимопонимание и прочие мелочи.
Во-вторых, сама его личность. Даже если он назвался настоящим именем, это не объясняет, кто он и откуда сюда заявился. Все эти непонятные наколки, странная манера поведения, какой-то непривычный говор – все это не могло не настораживать. А еще странный, смугловатый цвет кожи, явно не врожденный, а приобретенный при определенных условиях. Как же это называется? Ах, да – загар. Совершенно немыслимая роскошь в пыльных руинах Москвы.
Ну и в-третьих – его бешеная настойчивость, даже бескомпромиссность в совершенно проигрышных ситуациях. Этот парень готов был сдохнуть, но добиться своего. Можно было бы возразить: нормальная целеустремленность, желание достичь поставленной цели. Простая речь, ясный открытый взгляд – это ли не свидетельствует о чистоте намерений?
Свидетельствует. Только намерения его при всей их возможной чистоте не ясны совершенно. С таким вот чистым взглядом вполне можно желать гибели и Кремлю, и кремлевским – если этот человек искренне выступает от лица враждебных Кремлю сил.
Или же его цель еще более проста и конкретна.
Убить князя.
Это не кажется безумством, если вспомнить, что именно ищет в Кремле этот парень. Главнокомандующего, как он выразился, или князя – не имеет значения, если его тайная цель – обезглавить Кремль. Способен ли на это тот, кто представился Вячеславом? Зигфрид взвесил в уме все, что успел увидеть и оценить в спутнике.
Тяжелый, острый взгляд. Немногословность. Бесстрашие. Редкое по нынешним временам гармоничное телосложение, которое не скрыть даже мешковатым комбинезоном. И заметное для опытного взгляда умение владеть своим телом. Этот парень несомненно хорошо натренирован. Для чего? Кого сейчас тренируют, кроме воинов и наемных убийц? Сразу же в памяти всплыли зловещие татуировки. Знаки тайного клана?
Проклятье, кого же он тащит за собой в Кремль?!
Зигфрид скрипнул зубами, покосился на спутника. Тот шел чуть позади и слева. Не стоит упускать его из виду – не ровен час, получишь в спину автоматную очередь. Автомат держит умело, собака, и двигается легко, свободно. Не кремлевский ратник, конечно, но и не рядовой бродяга-мародер.
Может, человек маркитантов? Не похоже, маркитантам не с руки наводить в Кремле смуту. Их принцип – и нашим, и вашим, им стабильность нужна.
Гадать тут бессмысленно. Нужно просто держать ухо востро, а у кремлевских ворот подать страже тайный знак, да сдать подозрительного чужака опричникам. Это уж дело Тайного Приказа – докапываться до глубин человеческой души, фактов и мотивов.
Хотя – зачем здесь опричники? Им не истина нужна, им нужно признание. Там какой хочешь оговор выбьют – хоть в том, что на княжью жизнь посягнул, хоть в том, что с небес сошел и принес всем смертным спасение.