Эти мысли одолевали меня и в вагоне поезда, который мчался в Лондон. Кеб довез меня до дому, где уже ждала Селеста. Она обняла меня:
— Как великолепно, что ты приехала!
— Белинда написала, что ты больна, и я не могла не приехать.
— Белинда преувеличивает.
— Я очень рада. Когда она приезжает?
— Завтра. Я рада, что у нас есть целый день. Это дает нам возможность немножко поболтать. А где Роланд?
— На пути в Йоркшир вместе с Филлидой. Селеста, я видела заметку в газете… о Джоэле.
— О да, в лондонских газетах писали об этом довольно много, хотя и без сенсационных заголовков.
Вероятно, дожидаются его возвращения домой.
— А когда он приедет?
— Должно быть, уже скоро.
— Так ты слышала, что с ним произошло?
— Нет. Я подумала о том, чтобы зайти к Гринхэмам, но не пошла. После его исчезновения они стали вести себя довольно странно, и я с ними почти не вижусь.
— Я думала узнать здесь все новости.
— Пресса проявляет по этому поводу непривычную сдержанность. Я посчитала бы это настоящей сенсацией. Член парламента, похищенный и содержавшийся в каком-то тайном укрытии…
— За него платили выкуп?
— Я знаю не больше того, что писалось в газетах.
— Интересно, когда же он будет дома?
— Ты не вернешь, верно? Я имею в виду ваши отношения. Ты теперь замужем.
— Мне говорили, что он умер, Селеста.
Она взглянула на меня несколько встревоженно.
— Но ведь ты счастлива в браке. Роланд очень хороший, правда? Бедный Джоэль! Возможно, тебе не следует встречаться с ним. Может быть, мне это сделать?
— Я хочу видеть его, Селеста. Я сама хочу объясниться.
— Если ты считаешь это разумным… Конечно, он мог измениться.
— Прошло не так уж много времени, Селеста.
— Но теперь ты замужняя женщина.
Я отвернулась.
— Долго ли Роланд и Филлида будут находиться в Йоркшире? — спросила она.
— Точно не известно. Они присматривают дом.
— Дом? Именно там?
— У Роланда там основное дело. К тому же это их родина. Роланд хотел бы купить какой-нибудь дом, который стал бы нашим семейным очагом. Видимо, его смущает, что Мэйнор Грейндж — моя личная собственность.
Селеста кивнула:
— Это вполне естественно. Но что же будет с Мэйнор Грейнджем? Ты собираешься продавать его?
— Я не уверена, что смогла бы продать его, даже если бы захотела. Все эти сложности с трастом… Я не знаю всех деталей. В свое время меня это мало интересовало.
— Тогда мы были слишком потрясены, правда?
Полагаю, согласие на продажу должен давать опекун.
Впрочем, я разбираюсь в этом не больше, чем ты.
— Я в любом случае не стану его продавать. Достаточно вспомнить про Эмери.
— Понимаю. Но если ты будешь жить в Йоркшире…
— Я буду часто приезжать сюда, чтобы встречаться с тобой и Белиндой. Я не хочу жить в полном отрыве от вас.
— Ты всегда можешь приехать сюда, если захочешь пожить в Лондоне, а кроме того, у тебя останется Мэйнор Грейндж. Возможно, это неплохая идея. Значит, они будут что-то подыскивать и если найдут…
— Тогда я поеду туда и посмотрю сама, а если мы все втроем придем к согласию, Роланд приобретет дом.
— Ну и прекрасно! — сказала Селеста. — Как замечательно, что ты приехала!
Она поместила меня в моей старой комнате. В первую же ночь, укладываясь спать, я не могла не подойти к окну. Я смотрела на ограду сада, почти ожидая увидеть там этого человека.
Но улица была пуста.
* * *Белинда приехала на следующий день. Она излучала возбуждение. Вместе с ней был Бобби; он выглядел несколько менее радостно, чем в день свадьбы.
Я представляла, как потрясен и напуган он был, услышав признание Белинды. Тем не менее, он дал убедить себя в том, что все будет хорошо, и, судя по всему, доверял ей.
Вскоре Белинда пришла в мою комнату.
— Дела продвигаются, — сказала она. — Бобби очень мил, а Генри ведет себя почти, как джентльмен, чего я никак от него не ожидала.
— Это значит, что он действует в соответствии с твоими намерениями?
Она рассмеялась.
— Все та же самая прежняя Люси! — Как обычно, она показала мне язык. Это займет некоторое время.
И зачем нужно так тянуть? Почему нельзя сделать все сразу? Не понимаю, зачем нужны все эти процедуры.
Но, кажется, все удастся провернуть без шума, и мы надеемся, что дело не получит широкой огласки. Так что вскоре мы с Бобби станем самыми настоящими супругами и никогда не забудем, какую роль во всем этом сыграла ты, Люси.
— Я сделала то, что само собой напрашивалось.
В конце концов, у тебя был только один выход.
— Но Генри мог бы повести себя мерзко. Ты ему понравилась. Он считает, что ты очень умная. Он не хотел уступать, но понял, что бесполезно пытаться забрать меня с собой. А кроме того, ребенок.
— Думаешь, это сыграло решающую роль?
Белинда похлопала себя по животу.
— Милый любимый малыш! — сказала она.. — Он вырастет большим и сильным. Смотри, что он сумел сделать, еще не появившись на свет!
Я подумала, что у нее есть редкое качество — умение сваливать свои неприятности на плечи других и искренне верить, что для нее все обойдется благополучно. И каким-то чудесным образом все происходило именно так.
Неожиданно Белинда сказала:
— Джоэль Гринхэм возвращается домой. Я прочитала об этом в газете Она лукаво посмотрела на меня, — У вас, кажется, были очень дружеские отношения.
— Забавно, что ты помнишь об этом, — сказала я с легким сарказмом.
— Конечно, помню! Это ведь было так интересно, и к тому же ты собиралась выйти за него замуж.
Теперь он возвращается домой! — Она внимательно наблюдала за мной, и в ее глазах мелькали огоньки. — Он был похищен, но скоро вернется сюда.
— Да, видимо, так.
— Только не пытайся мне внушить, что тебе это безразлично.
— Я никому ничего не пытаюсь внушить. Конечно, мне не все равно. Все считали его погибшим. Просто чудо, что он жив и возвращается домой.
Она кивнула, и я почувствовала, что сейчас она обдумывает все открывающиеся возможности.
В общем-то, тем же самым занималась и я. В моей голове царил полный хаос с тех пор, как я прочитала эту заметку. Я мечтала о встрече с Джоэлем и одновременно боялась ее.
Прошел еще один день. Селеста была откровенно довольна нашим присутствием. Если она и страдала от чего-то, так только от одиночества. Белинду поразительно мало волновали ее собственные дела. Она вполне' убедила себя, что очень скоро все будет в полном порядке. Что же касается Бобби, я думаю, он был несколько ошеломлен, но продолжал глубоко любить.
Белинду, и его наверняка волновала перспектива появления ребенка.
По-своему я восхищалась Белиндой. Хотелось бы и мне относиться к своим проблемам так же, как она.
Я постоянно искала в газетах какие-нибудь новости.
Их не было.
Белинда сказала, что хочет сделать кое-какие покупки, воспользовавшись приездом в Лондон.
— Это для ребенка, — объяснила она. — Люси, я хочу, чтобы ты пошла со мной.
И я пошла вместе с ней. Для себя она сделала покупок не меньше, чем для ребенка.
Вернувшись домой, я заметила, что Селеста чем-то взволнована. Когда мы оказались наедине, она сказала:
— Джоэль здесь. Он очень расстроен.
— Он приходил повидать меня?
— Да. Его родители сказали ему, что ты вышла замуж, но он решил, что должен поговорить с тобой.
Когда я сообщила ему, что ты сейчас в Лондоне, он задал мне множество вопросов. Джоэль очень изменился, Люси. Стал гораздо старше.
— Я думаю, все мы с тех пор стали несколько старше, к тому же все пережитое должно было отразиться на нем.
— О твоем отце ему, конечно, известно. Он сказал, что должен встретиться с тобой.
Она озабоченно посмотрела на меня.
— Наверное, он хочет поговорить, — ответила я.
— Он оставил для тебя записку.
— Записку? Где она?
— Сейчас.
Селеста сунула руку в карман платья и нерешительно достала записку. Я тут же забрала ее.
— Спасибо, Селеста.
Мне хотелось поскорее прочитать, что пишет Джоэль. Я поднялась в свою комнату, села на кровать и вскрыла конверт.
«Дорогая Люси!
Я хочу встретиться с тобой. Не могу поверить в то, что ты замужем. Первыми об этом сообщили мне родители. Они многое объяснили. Но я должен поскорее повидаться с тобой. Нельзя ли встретиться завтра? Предположим, в половине одиннадцатого возле Раунд-Понд в Кенсингтон-гарденс? Приходи, я буду ждать.
Джоэль.»
Конечно, я должна пойти, должна встретиться с ним, должна все объяснить.
Остаток дня был просто невыносим. Время тянулось безумно медленно. Радоваться можно было лишь тому, что Белинда, поглощенная собой, не замечала моего настроения.
Наконец, прошла и бессонная ночь. И вот я уже иду через парк к Раунд-Понд, где мы с Джоэлем так часто встречались в детстве. Наверное, именно поэтому он назначил свидание здесь.
Наконец, прошла и бессонная ночь. И вот я уже иду через парк к Раунд-Понд, где мы с Джоэлем так часто встречались в детстве. Наверное, именно поэтому он назначил свидание здесь.
День стоял ясный. Несколько детей запускали свои игрушечные белые лодочки на пруду, в то время как бдительные нянюшки внимательно следили за ними.
Вот и Джоэль. Заметив меня, он бросился ко мне, обнял меня и крепко прижал к себе. Потом, отстранив меня, он взглянул мне в лицо. В его глазах я увидела страдание — то же самое, которое он увидел в моих.
Джоэль взял меня за локти, продолжая пристально смотреть на меня.
— Люси… — начал он.
— Ах, Джоэль, — сказала я, — я не надеялась увидеть тебя снова.
В этот момент я уже понимала, какую ошибку я совершила. Понимала, что он был и будет единственным любимым мной человеком. Понимала, что никогда больше не смогу быть по-настоящему счастливой.
Его глаза потемнели, и он пробормотал:
— Как ты могла?
— Я должна все объяснить.
— Давай уйдем отсюда. Найдем какой-нибудь тихий уголок и поговорим.
Он взял меня под руку, и мы быстро пошли по дорожке, обсаженной цветами, затем свернули на поляну. Там под деревом стояла скамья, и Джоэль повел меня к ней. Когда мы сели, он повернулся ко мне и спросил:
— Как это могло случиться?
— Мне сказали, что ты умер, — ответила я. — Это было невыносимо… после отца…
— Я знаю, что случилось с твоим отцом. А потом тебе сказали… что именно тебе сказали?
— Что после какой-то встречи ты отправился пешком в отель и по пути подвергся нападению грабителей. Сказали, будто ты пропал. Через некоторое время мы услышали о том, что найдено твое тело, что ты и Джеймс Хантер убиты.
— Они должны были открыть тебе правду, — сказал Джоэль. — Я бы не взялся за это, если бы знал, что от тебя будут что-то скрывать.
— Правду? — воскликнула я.
— Я действительно отправился в Буганду вместе со своими коллегами по парламенту. Когда мы оказались на месте, нам с Хантером сделали предложение. Мы были моложе остальных и в хорошей физической форме.
Мы оба и до этого немного занимались подобной работой, так что нам сообщили, что мы включены в эту делегацию в связи с необходимостью выполнить некое конфиденциальное поручение, очень секретное.
Ты знаешь, что Буганда недавно стала британским протекторатом, и в таких случаях всегда есть какие-нибудь очаги сопротивления. Там существовал заговор с целью свержения британского правления, и нам с Хантером предстояло выявить лидеров готовящегося восстания. Было, конечно, необходимо скрыть наши намерения, и поэтому мы должны были исчезнуть как члены парламента. Работа велась с соблюдением всех правил конспирации. В качестве членов парламента мы немедленно вызвали бы подозрения у тех, кого должны были выследить. Поэтому нас похитили, только не грабители, а наши собственные агенты. Потом мы получили дальнейшие инструкции. Было опубликовано сообщение о том, что мы пропали, а позже — что мы убиты. Я настаивал на том, чтобы моя семья и невеста знали правду. Мой отец, хорошо известный человек, пользовался доверием, и ему все сообщили.
— Твой отец ничего не сказал мне.
— Он решил, что ты слишком молода для того, чтобы доверить тебе такую тайну. Официально мы не были помолвлены. Он сказал, что у меня нет невесты.
Любое слово, даже неосторожный взгляд могли раскрыть тайну и стоить нам жизни. Прости его, Люси.
Он боялся за меня.
— Он не должен был этого делать.
— Я понимаю, но так случилось.
— Я заходила к твоим родителям. Твой отец вел себя странно, был каким-то чужим и равнодушным.
Он кивнул.
— Ах, Джоэль, если бы я знала!
— Выходит, сама судьба была против нас. И ты, Люси, ты вышла замуж за этого человека!
— Я была одинока и растеряна. Ребекка да и все остальные советовали мне это. Они говорили, что нужно начать жизнь с чистой страницы. Это было уже чересчур — потерять сразу и отца, и тебя. Понимаешь, я была рядом с отцом, когда все это случилось. Я видела человека, стрелявшего в него. Я видела пистолет.
Я видела, как отец падал. Я видела все. Потом был суд, и мои показания привели на виселицу этого преступника. А затем я потеряла и тебя. Тогда я уехала во Францию вместе с Белиндой и Жан-Паскалем Бурдоном. Как ты, наверное, знаешь, это ее отец. Все считали, что мне лучше уехать куда-нибудь подальше. На пароходе я познакомилась с Фицджеральдами Филлидой и Роландом.
— И вышла замуж за Роланда.
— Они были очень добры ко мне. Он и сейчас добр ко мне. Он очень во многом сумел мне помочь.
Я почувствовала, что начинаю приходить в себя…
— Где он сейчас?
— В Йоркшире. Мы собираемся купить там дом… чтобы жить поблизости от Бредфорда, где у него дело — торговля шерстью.
— И ты перестала вспоминать обо мне.
— Я пыталась, но мне не удалось. Я бы всегда помнила о тебе. Но с Роландом я могла бы быть относительно счастлива, поскольку он очень добрый и понимающий человек. Тебя я никогда не смогла бы забыть, как и того, что случилось с моим отцом. Меня терзают ужасные страхи.
— Расскажи мне.
— Дело в мужчине, убившем моего отца.
— Это Фергюс О'Нил.
— Ты знаешь о нем?
— Он был известен в стране как террорист. Власти давно знали о нем. Он находился под наблюдением, поэтому его так быстро и поймали. Он был замешан в нескольких подобных делах и несколько раз едва не попался.
— Значит, ты знал обо всем этом?
— Что же, мне приходилось выполнять кое-какие поручения, схожие с тем, что я делал в Буганде.
Неприятности с Ирландией начались давным-давно.
Кто-то сказал: «Решить ирландский вопрос невозможно, поскольку, если вы решите его, они тут же найдут какой-нибудь другой вопрос». Это началось еще во времена Кромвеля, и, наверное, будет продолжаться вечно, что бы ни происходило. Не думаю, что тебе стоит испытывать угрызения совести из-за этого человека. Помогая отправить его на виселицу, ты, быть может, спасла множество жизней.
— Дело не только в этом, Джоэль. Ах, как легко говорить с тобой! Кроме Ребекки, мне было не с кем поговорить вот так с тех пор, как ты уехал.
Он сжал мою руку, и я продолжила:
— В ночь накануне убийства моего отца я заметила мужчину, стоявшего на противоположной стороне улицы и наблюдавшего за домом. Я видела его из окна.
Ветром с него сорвало шляпу, и я заметила, что волосы у него растут на лбу треугольником, а на щеке — белый шрам.
— Это Фергюс О'Нил. Столь необычная шевелюра всегда выдавала его и облегчала опознание.
— Джоэль, я видела этого человека стоящим на том же месте уже после казни.
— Как такое может быть?
— В том-то и дело. А вдруг есть человек, очень похожий на него? Не отправила ли я на смерть невинного?
— Ты была в перевозбужденном состоянии. Не думаешь, что все это просто показалось тебе?
— Именно это мне все говорят. То же самое сказала Ребекка, и я почти поверила ей. Но это случилось вновь.
— На том же месте?
— Нет, в Мэйнор Грейндже, — В Мэйнор Грейндже?
— Да, всего несколько дней назад. Ты помнишь «заколдованную» скамью?
— Конечно.
— Я выглянула из окна. Он сидел там. Когда я взглянула на него, он встал и раскланялся. Я отчетливо видела его волосы и заметила шрам на щеке.
— Этого не может быть!
— Клянусь, я видела.
— Должно быть, тебе почудилось. Кто-нибудь еще видел это?
— Нет.
— Значит, ты была одна?
— Со мной был Роланд. Он подошел к окну, и там никого не оказалось.
— Все это очень странно.
— Я знала, что ты так скажешь. Все говорят, что мне это привиделось.
— А разве может быть иначе? Хорошо, предположим, что у Фергюса О'Нила был брат-близнец, его вылитая копия. Либо повесили не того брата, которого следовало, либо, если брата не существовало, сам Фергюс восстал из гроба, чтобы преследовать тебя.
Других логичных объяснений нет. Кое-как концы с концами сходились бы, если бы это происходило в Лондоне, но как он мог попасть в Мэйнорли, переодеться в вечерний костюм, пройти пешком от станции? Какая-то бессмыслица.
— Я думаю, именно это склонило Роланда принять решение уехать.
— Значит, ты собираешься жить в Йоркшире?
— Они подыскивают там какой-нибудь дом.
Я должна была отправиться с ними, но, узнав о твоем возвращении, приехала сюда.
Джоэль взял мою руку и крепко сжал ее.
— Люси, что же нам делать?
— А что мы можем сделать?
— Мы можем бросить все и уехать.
Я покачала головой.
— Ты хочешь сказать, что останешься с ним.
— Я вышла за него замуж.
— И это совершенно необратимо?
— Думаю, что так, Джоэль.
— Тогда что же нам остается?
— Тебе — крупная политическая карьера. Это дело с похищением впоследствии обернется тебе на пользу.