Стурка не сдавался.
– Для чего этот монолог об озелендах, фрамлингах, ременах, ваэлзах?
Какое отношение они имеют к Эндеру Ксеноцида?
Эндрю повернулся к Пликт. Она задумалась.
– Это доказывает глупость некоторых обвинений. Постулаты определения чужеродности доказывают, что Эндер, в действительности, не был разрушителем. Когда он уничтожал баггеров, они считались ваэлзами. И лишь спустя многие годы, когда первый Говорящий от имени Мертвых написал «Королеву Пчел и Гегемона», люди узнали об их разумности, признали их ременами. А до тех пор не было установлено взаимопонимания между людьми и баггерами.
– Ксеноцид есть ксеноцид, – сказал Стурка, – то, что Эндер не знал, что они – ремены, еще не повод для убийства.
Эндрю поразился этой жестокой непреклонности взглядов Стурки.
Подобное было распространено среди кальвинистов, отвергающих существование человеческих мотивов и признающих лишь жесткое разграничение: Добро и Зло.
Они считали, что Добро и Зло изначально заложено в человеческих поступках.
В противоположность им, Говорящие от имени Мертвых в своих доктринах доказывали, что добро и зло свойственно лишь мотивации человека, а не действиям. Эта приверженность вызывала у Стурки лютую ненависть к Эндрю.
Но Эндрю не обижался, он понимал, что кроется за всем этим.
– Стурка, Пликт, давайте рассмотрим проблему с другой стороны.
Предположим, что есть свиноподобные, владеющие старком, рядом с ними люди, знающие язык свиноподобных. И вдруг мы узнаем, что свиноподобные без видимых причин и объяснений, без провокации со стороны людей, замучивают до смерти исследователя, призванного изучать их.
Пликт немедленно ринулась в наступление:
– Откуда вы знаете, что не было провокации? Что кажется невинным для нас, может оказаться значимым для них.
Эндрю улыбнулся.
– Логично. Но зенолог не приносил им вреда, он говорил им лишь то малое, что никак не влияло на них. Он вряд ли заслужил столь ужасной, болезненной смерти. Является ли это ни с чем не сравнимое убийство доказательством, что свиноподобные скорее ваэлзы, чем ремены?
Теперь настала очередь Стурки.
– Убийство есть убийство. Спор о том, кто они: ремены или ваэлзы, чистая бессмыслица. Если свиноподобные – убийцы, они являются злом, как и баггеры. Если действие – это зло, то и совершающий это действие – тоже зло.
Эндрю кивнул.
– Дилемма. В ней вся суть. Было ли совершенное злом, или, может быть, для свиноподобных оно было добром? Ремены-свиноподобные или ваэлзы?
Секундочку, Стурка, помолчи, пожалуйста. Я знаю постулаты кальвинизма, но даже сам Джон Кальвин назвал бы твою теорию глупой.
– Откуда вы знаете, как Кальвин назвал бы ее?
– Потому что он умер, – огрызнулся Эндрю. – И я вправе Говорить от его имени.
Студенты засмеялись, а Стурка насупился и замолчал. Парень был одаренным, Эндрю знал это; его кальвинизм не мешал учебе, но заблуждения Стурки завели его слишком далеко.
– Говорящий, – обратилась Пликт, – ты говоришь об этом, будто все было на самом деле, и свиноподобные действительно убили зенолога.
Эндрю мрачно кивнул.
– Да, это правда.
Повисла мертвая тишина. Древняя трагедия баггеров и человека эхом докатилась до наших дней.
– Загляните в себя, – продолжал Эндрю, – и вы поймете, что кроется за вашей ненавистью к Эндеру Ксеноцида, за так называемой виной в гибели баггеров. Вы обнаружите и кое-что мерзостное: страх. Вы боитесь чужака, если он фрамлинг и озелендец. Когда вы узнаете, что совершено убийство, кто-то убил близкого вам человека – неважно, в какой форме оно совершено.
Этот кто-то – ваэлз, более того, он – мразь, дикий зверь, явившийся ночью за добычей. Если у вас единственное ружье на всю деревню, а звери, только что сожравшие вашего близкого, снова пришли за жертвой, как вы поступите: будете рассуждать о праве каждого на жизнь, или побежите защищать деревню, спасать людей?
– По-вашему, мы должны теперь перебить всех свиноподобных. Но они беззащитны перед нами, – воскликнул Стурка.
– По-моему? Я задал вопрос. Вопрос – это еще не доказательство, если вы, конечно, не знаете, какой будет ответ. А я уверен, Стурка, что не знаете. Подумайте об этом. Занятия окончены.
– Давайте продолжим разговор завтра, – попросили студенты.
– Если хотите, – согласился Эндрю.
Но он был уверен, что они продолжат обсуждение и без него. Для них вопрос о деяниях Эндера Ксеноцида носил скорее философский характер. Война баггеров была в далеком прошлом, три тысячи лет назад. Сейчас шел 1948 год ЗК с момента принятия Кодекса Законов Звездных Путей. Эндер уничтожил баггеров в 1180 до ЗК. Для Эндрю события не были столь далекими. Он совершал такие межзвездные путешествия, что некоторые студенты не в силах даже представить. С двадцатипятилетнего возраста он ни на одной планете не задержался более шести месяцев. Исключение составлял только Трондейм.
Межпланетные путешествия со скоростью света позволили ему словно камню скользить по поверхности времени. Его ученики понятия не имели, что тридцатипятилетний Говорящий от имени Мертвых отчетливо помнит происходившее три тысячи лет назад, так же как и события двадцатилетней давности. И это было лишь одной стороной его жизни. Студенты не подозревали, какие глубокие корни пустил в его сердце вопрос о древней вине Эндера, сколько тысяч ответов отверг он. Они знали своего учителя только как Говорящего от имени Мертвых; они не знали, что когда он был ребенком, его старшая сестра, Валентина, не могла правильно произнести имя Эндрю и звала его Эндер (Эндер). Это имя позорило его до пятнадцати лет.
Так пусть обвинитель-Стурка и аналитик-Пликт ломают головы над великим вопросом о виновности Эндера. Для Эндрю Виггина, Говорящего от имени Мертвых, этот вопрос перестал быть академическим, он был вопросом его жизни.
И сейчас, бродя по мокрой траве, наслаждаясь прохладой, Эндер-Эндрю, Говорящий – думал только о свиноподобных, которые оказались необъяснимыми убийцами. В свое время баггеры, впервые столкнувшись с людьми, тоже вели себя беспечно. Можно ли избежать кровопролития и трагедий при встречах с чуждыми нам по разуму? Баггеры случайно совершили убийство, только потому, что разум их подобен разуму пчелиного роя; для них единичная жизнь индивида стоила не дороже огрызка ногтя, по их мнению, убийство пары человек должно было означать готовность к добрососедским отношениям.
Может, свиноподобные убили по той же причине?
Внутренний голос подсказывал ему, что что-то не сходится.
Свиноподобные совершили зверское убийство, мученическую пытку, такие ритуальные обряды-убийства совершаются только над себе подобными. Разум свиноподобных не родня групповому разуму улья, они не баггеры. Эндер Виггин должен выяснить, почему они сделали то, что сделали.
– Когда вы узнали о смерти зенолога? – Эндрю оглянулся. Рядом стояла Пликт. Она не ушла в пещеры, где жили студенты, а все время следовала за ним.
– Когда говорил с вами. – Он коснулся ушей; вживленные терминалы-приемники стали уже не редкостью, хотя все еще были очень дороги.
– Я прослушала все сообщения сразу после занятий. Там ничего не было.
Если важное сообщение поступает по каналу ансибла, то обычно подаются сигналы тревоги. Скорее всего вы получили информацию прямо из канала ансибла.
Пликт всегда была подозрительной. На сей раз – небезосновательно.
– Говорящие имеют приоритетный доступ к поступающей информации, признался Эндрю.
– Вас кто-нибудь попросил стать Говорящим от имени умершего зенолога?
Он покачал головой.
– Луситания находится под защитой католичества.
– Я тоже имела это в виду, – сказала она. – Они не могут иметь Говорящего из числа своих. Но если потребуется, они имеют право его пригласить. Луситания не связана с Трондеймом.
– Никто не скажет от имени Говорящего.
Пликт пожала плечами.
– Почему вы здесь?
– Ты же знаешь, почему я приехал. Я говорил от имени Вьютена.
– Я знаю, вы приехали с сестрой, Валентиной. Как педагог, она больше известна, чем вы. Она всегда отвечает на вопросы ответами, а вы на каждый вопрос задаете еще больше вопросов.
– Это потому, что она знает ответы на некоторые вопросы.
– Говорящий, ответьте мне, пожалуйста. Я пыталась выяснить кое-что о вас. Я очень любопытная. Например, я хотела узнать ваше имя, откуда вы прибыли. У нас все классифицировано. Но классификация настолько обширна, что я не могла отыскать ни одного доступного мне уровня. Наверное, сам Господь не нашел бы там своего жизнеописания.
Эндрю обнял ее и посмотрел в глаза.
– А разве твое дело – определять степень доступности информации?
– А вы совсем не тот, за кого себя выдаете, Говорящий, – сказала она.
Эндрю обнял ее и посмотрел в глаза.
– А разве твое дело – определять степень доступности информации?
– А вы совсем не тот, за кого себя выдаете, Говорящий, – сказала она.
– Даже сообщения ансибла поступают к вам раньше, чем к остальным, ведь правда? И никто не может получить сведения о вас.
– Никто и не пытался. Зачем они тебе?
– Я тоже хочу стать Говорящим.
– Тогда учись дальше. Компьютер научит тебя. Это не религиозная догма – не надо зубрить катехизис. А сейчас я хочу остаться один.
Он поклонился и пошел дальше. Она отшатнулась, как от удара.
– Я хочу быть Говорящим от вашего имени, – крикнула она.
– Я еще не умер! – прокричал он в ответ.
– Я знаю, вы собираетесь в Луситанию. Я знаю, кто вы!
– Тогда ты знаешь больше меня, – произнес про себя Эндер. Его вдруг охватила дрожь. Три свитера и ярко светящее солнце не спасли его от противного ощущения. Он не предполагал, что Пликт может так взволновать его. Они были чем-то похожи друг на друга. Он испугался той безрассудной настойчивости, с которой девочка чего-то добивалась от него. Он провел годы, не контактируя ни с кем, кроме сестры Валентины – с ней, и конечно, мертвым, от чьего имени он говорил. Все люди, которые что-то значили в его жизни, были мертвы. Он и Валентина проходили сквозь столетия, миры, говорили от имени многих.
Идея отыскать ростки жизни в ледяном сердце Трондейма стала противна ему. Чего добивалась от него Пликт? Не имеет значения; он все равно ничего не даст. Как посмела она что-то требовать от него? Будто он ее вещь. Эндер Виггин никому не принадлежал. Если она действительно знает, кто он, она должна испытывать отвращение к нему, как к Ксеноциду.
А может, она поклоняется ему как Спасителю Человечества. Эндер вспомнил, как в древности люди боготворили своих Спасителей. Он не выносил подобного раболепия. Сейчас его знают только по его ролям, по именам.
Каждый город, народ, нарекал Говорящего от имени Мертвых своими именами.
Он не хотел, чтобы они узнали, кто он. Он не принадлежал им, не был их частью, он вообще не принадлежал к человеческой расе. У него другое предназначение. Он принадлежит чему-то иному. Не человечеству. И не кровавым свиноподобным. По крайней мере, он сам так думал.
Глава 3 Лайбо
Анализ диеты: обычно это месизы – глянцевые, яркие черви, живущие под корой деревьев. Иногда их видели жующими побеги капума. Иногда – может быть нечаянно? – они глотали листья мендоры вместе с месизами.
Мы никогда не видели, чтобы они ели что-нибудь еще. Новинха проанализировала все три вида пищи: месизы, побеги капума, листья мендоры – результаты поразили нас. Либо порквинхи не нуждались в разнообразии белков, либо все время голодали. Их диете серьезно недоставало многих необходимых элементов. Особенно низко было содержание кальция. Скорее всего, кальций иначе перерабатывается в их организме.
Свободные размышления: до сих пор нам не удалось взять образцов тканей, поэтому наши знания в области анатомии и физиологии основываются лишь на анализе фотографий расчлененного трупа свиньи, названной Рутером.
Тем не менее, мы обнаружили явные аномалии. Языки свиноподобных фантастически подвижны, это дает им возможность копировать все наши звуки и производить массу недоступных нам звуков. Языки, должно быть, эволюционировали для некоторых целей. Например, для собирания насекомых с коры деревьев или личинок с земли. Безусловно, древние свиноподобные проделывали это, хотя ныне живущие не используют язык для этих целей.
Следующая аномалия – ороговевшие лапки, расположенные на ногах и внутри коленей. Они позволяют им лазать по деревьям и цепко держаться за кору при помощи одних ног. Почему они не подверглись эволюционным изменениям? Для спасения от хищников? Но на Луситании не обнаружено крупных хищников, представляющих опасность для них. Для того, чтобы цепляться за кору и собирать насекомых? Они подходят к их языкам по функциям. Но где же насекомые? Единственные обнаруженные нами насекомые – это сакфлаи и пиладоры, но они не живут в коре деревьев, и свиноподобные никогда не едят их. Месизы – очень большие по размерам, живут на коре деревьев. Их можно легко собрать, нагнув лианообразные ветви мендоры. Свиноподобным не надо даже лазить по деревьям.
Рассуждения Лайбо: эволюция языка и лазанья по деревьям связаны со сменой окружающих условий, включая насекомых и изменения в пище. Какой фактор – оледенение? миграции? заболевания? – вызвал изменения окружающей среды. Исчезли древние клопы и т.д. Возможно, тогда же вымерли крупные хищники. Этим можно объяснить скудность биологических видов, несмотря на благоприятные природные условия Луситании. Катаклизм мог произойти относительно недавно – полмиллиона лет назад? – поэтому эволюционный ход еще не вызвал значительных изменений.
Это заманчивая гипотеза. С тех пор в настоящей окружающей среде нет значимого фактора эволюции, поэтому эволюционирование свиноподобных остановилось вообще. У них нет конкурирующих видов. Экологическая ниша, занимаемая ими, может быть расширена за счет сжатия уровней. Все ли сводится к адаптивным чертам? Теория катаклизма совершенно не объясняет, почему свиноподобные сидят на такой однообразной, малопитательной диете.
Джон Фигейро Алварес, рабочие заметки 4/14/1948 ЗК, опубликовано посмертно в Философских Трудах Луситанского Отделения, 2010-33-4-1090:40.
***
Появившись на станции зенадоров, мэр Боскуинха сразу взяла все дела в свои руки. Она привыкла командовать людьми и не допускала возражений и рассуждений.
– Жди здесь, – сказала она Лайбо, разобравшись в ситуации, – пока тебя не позовут. Я пошлю Арбайте сообщить твоей матери о случившемся.
– Нужно принести тело, – сказал Лайбо.
– Я соберу мужчин, живущих рядом, и мы все сделаем, – произнесла она и добавила:
– Аббат Перегрино приготовит место на Соборном кладбище.
– Я хочу пойти туда, – настаивал Лайбо.
– Понимаешь, Лайбо, нам нужно все тщательно заснять на пленку, все до мельчайших подробностей.
– Но только я могу показать, как правильно сделать это для отчета Конгрессу Звездных Путей.
– Тебе не следует находиться там, Лайбо, – голос мэра стал более властным. – Кроме того, нам необходим и твой отчет. Мы должны поставить в известность Звездные Пути как можно быстрее. Ты в состоянии написать его, пока все еще свежо в памяти?
Она была абсолютно права. Только Лайбо и Новинха могли объективно описать случившееся; и чем скорее они это сделают, тем лучше.
– Я составлю отчет, – промолвил Лайбо.
– И ты, Новинха, тоже опиши свои наблюдения. Пишите, пожалуйста, по отдельности, не советуйтесь друг с другом. Сто Миров ждут информацию.
Компьютер начал преобразование и кодирование информации, и их отчеты сразу ушли по ансиблу космической сверхпередачи, несмотря на ошибки и исправления. В ту же секунду их услышали все зенологи Ста Миров. Другие получили лишь краткое сообщение о случившемся. На расстоянии двадцати двух световых лет Эндрю Виггин услышал об убийстве Пайпо, Джона Фигейро Алвареса, и сообщил об этом студентам. Это случилось раньше, чем его тело было внесено в калитку Милагра.
Отчет был закончен, и Лайбо сразу окружило руководство города. Сердце Новинхи кипело от ненависти, видя, что их жалкие утешения еще сильнее ранят Лайбо. Ужаснее всех был аббат Перегрино. Он сказал, что, по всей вероятности, свиноподобные – настоящие животные, без разума и души, и что его отец не был убит, а был разорван на части дикими зверями. Новинха в отчаянии чуть-чуть не закричала: «Неужели вы думаете, что Пайпо всю свою жизнь посвятил изучению простых зверей? А его смерть – это не убийство, а воля Божья?» Но ради Лайбо она сдержала себя. Лайбо сел, склонил голову, и своим смирением избавился от аббата быстрее, чем удалось бы Новинхе своим криком.
Самым полезным оказался дон Кристиан, настоятель монастыря.
Ненавязчиво задавая вопросы о событиях дня, он заставил ребят собраться с мыслями, отбросить эмоции.
Вскоре Новинхе удалось отвертеться от бесконечных вопросов.
Большинство спрашивало, почему свиноподобные совершили это; дон Кристиан, наоборот, интересовался, что делал Пайпо накануне и что могло стать поводом убийства. Новинха точно знала, что сделал Пайпо – он рассказал свиноподобным о тайне, которую ему открыл воспроизводитель. Но она даже не заикнулась об этом. Лайбо, казалось, тоже забыл об их торопливом коротком разговоре перед поисками Пайпо. Он даже не взглянул на воспроизводитель.
Новинха немного успокоилась, она очень боялась, что он вспомнит.
Возвращение мэра прервало беседу дона Кристиана. Вместе с мэром пришли люди, ходившие за телом Пайпо. Несмотря на плащи, все промокли до нитки и вымазались в грязи. Дождь стер возможные капли крови.