– А что такое? – нашла в себе силы спросить я, отодвигаясь подальше.
– Из-за Ниночки, моего милого солнышка. Да ты и сама все знаешь! Напали на меня вдвоем, трусы! – возопил вдруг он. – И где? В зоопарке! В месте, где собираются дети и женщины! Использовали грязные приемы, навалились на меня вдвоем!
Я с еще большей опаской на него покосилась сквозь спутавшиеся волосы, упавшие на лицо. Это он сейчас придуривается или считает, что так на самом деле и было? Если верен второй вариант, значит, Баба Яга все-таки действительно болеет какой-то загадочной психической болезнью, а может быть, он употребляет какие-нибудь наркотические препараты, и зря я грешила в этом на Кея и Келлу, этих двух злодеев, «коварно выследивших Валерия и напавших на него в зоопарке»?
– Подонки! – воскликнул он, почему-то напомнив мне Жириновского. – Глаза его, кажется, смеялись.
– Ужас просто, – пробормотала я, – какие нехорошие.
– Я рад, что ты меня поддерживаешь! – а он умеет изощренно издеваться, скажу я.
– Ага.
– Я этим двум тварям припомню… как издеваться надо мной… Кхм. – Валерий пытливо уставился на меня и замолчал.
Интересно, может, он таким образом, подкатывая ко мне, местонахождение Келлы и Кея узнать пытается, чтобы разыскать парней и отомстить им? Например, как следует отпинать с охраной или той же розочкой разрисовать их лица прекрасными кровавыми узорчиками?
– Катя, мне нужна от тебя всего лишь одна вещь! – молитвенно сложил руки перед собой Валерий, подтверждая мои мысли. Действительно, хочет от меня что-то.
– Какая? – еще сильнее вжалась я в холодную стенку. А если он, душевнобольной, попросит сейчас что-нибудь вроде ключика к сердцу Нинки, что я ему отвечу? Что мол, Нинка у нас что-то вроде современного Кощея Бессмертного и хранит свой ключик в страусином яйце в сундуке у меня дома? Может, пока не поздно, звонить в милицию или орать, что убивают? Нет, скорее всего, этому сумасшедшему нужна только информация о врагах. Хоть Кей и Келла те еще придурки, но мир без них будет скучнее. Имею в виду, что вдруг Валерий их все же пришить захочет ради отмщения себя, милейшего?
– Мне нужно знать… – задумчиво почесав голову, начал молодой человек.
– Я поняла, что ты хочешь, – перебила я Валерия смело.
– Поняла? Как? – очень удивился он.
– Логически помыслила, для чего ты будешь меня искать.
– Да? Вот же странность. Ну ладно. Мы ведь с тобой почти что друз…
– Я не знаю, где они! – второй раз перебила я Нинкиного назойливого ухажера, сама про себя молясь, чтобы он не разозлился на мое поведение.
– Как так не знаешь? – удивился он, но не рассердился, слава Богу.
– Вот так! – торопливо ответила я, думая о том, что не выдам ему музыкантов группы «На краю», потому что поклонники не простят мне, если этот персонаж с фольклорной кличкой убьет ребят, побьет или просто испортит лица шрамами. Если Кею изуродовать харю, он не переживет и точно спрыгнет с крыши.
– А если поискать? – не принял «нет» за ответ мой собеседник.
– Я не знаю, где искать, – сглотнула я. – Правда.
– Как не знаешь? Обычно люди для этого определенное место имеют…
– Место? – имеет в виду, что каждый имеет место, где можно отлежаться?
– Они в твоей квартире, это точно, давай поищем, – любезно предложил парень. – Я тебе помогу.
Издевается, что ли? В моей квартире?
– А что им делать в моей квартире? – искренне изумилась я. Неужели Валерий думает, что я живу вместе с Келлой и Кеем или прячу их у себя? Вот же дебил!
– Находиться, что делать, – пожал мощными плечами Валерий и немного отстранился от меня, но руку не убрал. – Катюнь, они ведь точно у тебя дома должны быть, лежат себе где-нибудь в укромном местечке. Я один раз под кроватью нашел. Там прятались-валялись…
Мне тут же представилась собственная незаправленная постель, на которой, прикрывшись пуховым одеялом в большой розовый цветочек, возлежит полураздетый испуганный Кей с испуганными глазками, а из-под кровати торчат трясущиеся босые пятки не менее испуганного Келлы. «Мы прячемся в укромном местечке», – сообщают эти двое, когда я вхожу в комнату, дружным хором.
Несмотря на серьезность ситуации, я расхохоталась.
– Что смешного? – мрачно поинтересовался Валерий, подходя ближе. – Мне кажется, что ты меня обманываешь. Их не может не быть.
Если он меня ударит (а ведь он может, наверное, это только Ниночке не надо бояться Валерия), я тут же скончаюсь от страха и ужаса! Ну, за что мне ужасное время? Кей, Антон, Арин и так перемешались в моей несчастной голове, и их образы до сих пор кружатся в ней, как полупрозрачные мотыльки, не оставляющие в покое мой разум, так теперь еще один псих выискался, чтобы попортить мне жизнь!
Но Валерий повел себя еще безумнее, чем я могла предположить.
– Катечка, милая, красивая, умная, любезная, превосходная, загадочная, – залебезил вдруг Баба Яга, заставив меня широко открыть рот. Он что, решил переквалифицировать свое полубезумное чувство страсти и любви в сторону моей скромной персоны?
– Хорошая, прекрасная, обаятельная, умная…
– Вы… ты это уже говорил, – прервала я Бабу Ягу чуть испуганно.
– В самом деле? Про умную или про обаятельную? – озадачился молодой мужчина. – Не важно. Дорогая моя подруга! Проси что хочешь!
– Я ничего не хочу, – осторожно ответила я. Во-первых, лихорадочно припоминая, как давно успела стать «подругой» Валерия, а во-вторых, поражаясь такой его щедрости. А что, если у него ногу попрошу отрезать? Или чек на миллион долларов? Хотя, про ногу мне больше нравится.
– Нет, возьми все, что хочешь, – дружелюбно произнес он. Как же его прижало Келлу с Кеем найти! Но почему его тупая голова думает, что они у меня в доме?
– Да я, собственно, ничего не желаю, – вынуждена была я отказаться, хотя хотела бы очень многое. Телефон, например, а этот бы с чистой совестью вернула бы мерзкому Кею, который издевается надо мной, чтобы насолить братцу. А еще я ноутбук хочу собственный, огромные наушники и присмотренные серьги и кольцо с россыпью бриллиантов и сапфиров. И миллион долларов и свой особнячок.
– Как так? – явно расстроился молодой человек. – Екатеринка, в этом мире все что-нибудь да хотят!
Я хочу счастливой любви, к примеру, но ведь ты же мне этого не дашь, верно? Вот чего ты прицепился? Совсем ролики за шарики заехали?
– Да не знаю я, где они бывают и живут! У меня их явно нет! Стопроцентно! И не будет. Я вообще в первый раз увидела их в «Животном мире»! – не выдержала я, уже чуть не плача от обиды.
– Ты о чем? – обалдел Баба Яга.
– Ну, о тех парнях, – промямлила я.
– Каких? – еще сильнее удивился он, и я поняла, что сморозила глупость. Кажется, Нинкин кавалер не ищет встреч с недавними противниками. Но что ему тогда надо?
– Да это я так… предположила, – я отвела глаза. Зато за Кея можно не беспокоиться. Ну, и за Келлу, конечно.
– Так ты неправильно предположила, – рассмеялся собеседник. Дай мне, пожалуйста… – проникновенно произнес Валерий, глядя мне в глаза, и замолчал.
– Что??
– Дай мне, пожалуйста, фотографию, – наигранно стеснительно попросил Баба Яга.
– Зачем? – от удивления у меня охрип голос.
– Очень надо. В одно место с ней сходить хочу, – так же застенчиво проговорил русоволосый обладатель шикарной машины и малого количества мозгов.
– В какое еще место?
Мои глаза сами по себе широко открылись. Мне кажется, или с Валерием на почве несчастной любви и драки с конкурентом совсем плохо сделалось?
– Ну, в такое, – не стал распространяться про таинственное место парень, – ты, Катюша, только фотографию дай, а?
Одно место… туалет, что ли? Какая глупость. Он что, хочет с моей фотографией в туалет пойти? От таких мыслей, с одной стороны, было дико смешно, а вот с другой – очень уж неприятно. По-моему, недавней тихой ночкой Валерию дятлы в голове дыру продолбили, а галки мозг унесли, иначе с чего бы он такие, мягко говоря, странные вещи мне говорит?
– Екатеринка, мне неловко говорить. Это занятие не совсем достойно нормального мужчины, – задумчивым тоном говорил молодой человек.
Еще бы! С чужой фото по всяким сортирам ходить, да еще и вслух это говорить бедным девушкам – не есть ли это отклонение от нормы?
– Но тут такая ситуация… Ну, ну неловко все-таки, но, говорят, действует. Обещают стопроцентный результат.
Я, затаив дыхание, глядела на Бабу Ягу.
– Дай мне снимок Ниночки, где она в хорошем настроении и крупным планом, очень прошу, – выпалил на одном дыхании он. – Неважно, цифровую или обычную.
– Чего? – окончательно почувствовала я, что такое нести на себе ярмо «дура».
– Ниночкино фото.
– А разве у тебя нет?
– Есть, – согласился он, – но на всех фото, что есть у меня, любимая не такая, какая должна быть.
– Но зачем снимок у меня брать? – перестала я понимать происходящее.
– Ты ее близкая подруга, – отвечал Валерий, – у тебя наверняка есть.
– Но зачем снимок у меня брать? – перестала я понимать происходящее.
– Ты ее близкая подруга, – отвечал Валерий, – у тебя наверняка есть.
– И для каких целей-то он нужен?
– Нет, я понимаю, что это странно. Но надо же все способы опробовать, – здесь он наклонился к моему уху, опасаясь, видимо, что невидимые духи на пустынном дворе услышат его признание.
Однако духи все же материализовались – хлопнула дверь подъезда, раздались шаги, и кто-то осуждающе зацокал языком.
– Милуемся, значит, – услышала я вдруг за спиной надтреснутый, но уверенный голос Фроловны. Мы с Валерием одновременно обернулись. Перед нами стояла, уперев руки в боки, сама бабка свет Фроловна, а также престарелая жена председателя и еще какая-то старушка, которая каждый вечер выгуливала своего большого черного кота на поводке. Одновременно со своим меланхоличным котиком пожилая женщина выгуливала и своего внука, маленького и инфантильного Ванечку.
– Мы не милуемся! – я отпрянула от Валерия. От такой перспективы меня даже немного затошнило. Ему же стало смешно.
– А то мы не видим, – закудахтала Фроловна.
Естественно, не видите!
– Это, конечно, не наше дело, – несколько брезгливо меня оглядывая, произнесла бабка с котом, который, по-моему, очень сильно хотел домой – такой тоскливый и замученный у него был взгляд, – но иметь четырех мужчин одновременно – это чересчур для такой молоденькой девушки.
– Да вы ничего не понимаете! – топнула я ногой от бессилия что-либо им объяснить.
– Мы-то понимаем. Отцу до тебя дела нет, мать смоталась к слонам, бабушка одна приличная, да и то в другом городе, – поджала сухие губы Фроловна. – А ты и рада без присмотра вытворять такое, пока папаша в своей секте. Да в наше время!..
– Семейка разврата и порока…
– Мы себе этакой безобразности не позволяли…
– Безбожники и отступники от православной веры…
– Чтили…
– Дамы, дамы, – вмешалась культурная жена председателя, – ну зачем вы так? Может быть, Катя и этот молодой человек просто друзья?
– Ага, друзья-целовальники, – ядовитым хором сказали бабки и, одарив меня осуждающими взглядами, будто я Родину предала, пошли во дворик. Кот и Ванечка пессимистично взглянули на меня и поплелись вслед за добренькими бабушками.
Валерий, до этого молчавший, беззаботно засмеялся. Его изрядно позабавила эта ситуация. По-моему, он больше прикидывается идиотом, чем есть на самом деле.
– Четвертый, значит? Это ты мою Ниночку, что ли, беспутством… м-м-м… некоторым заразила?
– Конечно, – огрызнулась я, злясь на престарелых соседок за то, что они так не вовремя появились, и одновременно открывая дверь, ключ к которой нашелся на самом дне сумки.
Четверо парней!
А этот идиот еще и Нинку приплетает! Да знал бы он, сколько у нее парней было, и скольким она ради удовольствия мозги проедала!..
Я скрылась в подъезде, вся красная как рак. Что за насмешка судьбы, у меня ведь, можно сказать, было лишь немного Антона, а после того, что я ему устроила, теперь и вовсе не будет, а тут эти выжившие из ума старушки утверждают, что у меня четыре друга. Ирония судьбы!
– Екатеринка, – позвал меня Валерий, который, как оказалось, зашел следом за мной, – ты фото-то мне дашь?
– Не дам я ничего, – не собиралась я подставлять Нинку. Представляю, какой грандиозный скандал меня ждет, если подруга узнает о чем-то подобном. К тому же Бабу Ягу я почти перестала опасаться.
– Очень прошу тебя, – не сдавался ее поклонник, которого я уже не боялась, а тихо ненавидела.
– Я не дам фотографию, – твердо сказала я, нажала на кнопку вызова лифта, быстро села в него, пока Баба Яга не опомнился, и поехала наверх, на свой родной двенадцатый этаж, слушая недовольный кашель мотора и его недовольные, едва ли не предсмертные хрипы. Несчастный жаловался мне на то, какие тяжести ему приходится поднимать.
– У всех свои проблемы, парень, – вздохнула я. Надо же, чуть-чуть пообщалась с Валерием, так стала уже с лифтами беседовать.
Когда его дверки распахнулись, я первым делом вместо долгожданной площадки двенадцатого этажа, увидела чуть запыхавшуюся физиономию Валерия, которая радостно и одновременно просительно маячила передо мной. Как я говорила, этот парень был не на много выше меня, поэтому я едва не столкнулась с Бабой Ягой нос к носу.
– Ты чего? – отпрыгнула я в сторону. Какая же я ловкая в случаях опасности – загляденье! А то, что этот дебил несет какую-то угрозу, я нисколько не сомневалась.
– Дай, пожалуйста, фотографию? – все с той же улыбкой попросил он. – Я ее верну, честное слово. Прямо сегодня. Главное, чтобы на ней Нина улыбалась. И была реально счастлива.
– Отстань. Слушай, у меня нет никаких фотографий, – выдохнула я, жалостно глядя на собственную дверь.
– Катюша, я выполню любое твое желание! Просто дай фото моей любимой. Я ведь всего лишь хочу сделать нас…
Дальнейшую его пламенную речь я перестала воспринимать, зато прислушалась к шуму за собственными дверьми. Кажется, именно в нашей квартире играет громкая музыка, кто-то смеется, веселится и, кажется, даже поет. Навалило, блин… гостей. Как же мне надоело приходить домой и встречать там непонятно кого и непонятно в каких количествах.
– …поэтому мне очень нужно фото счастливой Нины, – закончил тем временем мой спутник, которого я, будь мужчиной, спустила бы по лестнице.
– Нинка не любит фотографироваться, – слабо соврала я, обдумывая, как проникнуть теперь домой и избежать попадания в квартиру этого субъекта. Уйти в магазин и убежать через второй вход? Или пойти сразу к Нинке домой? Пусть сама прогоняет Бабу Ягу свою помешанную. А у меня и без него проблем выше крыши.
– Она очень красивая, – тут же нашел железный аргумент Валерий, – красивые девушки любят камеры.
– Нинка не такая, – неуверенно сообщила я, хотя подруга просто обожает фотографироваться у профессиональных фотографов – снимков с сетов у нее дома до фига и больше, – и выпалила: – Слушай, мне тут в магазин забежать надо, так что я пойду, пожалуй.
Я не успела сделать и шага по направлению к лифту, как дверь нашей квартиры с шумом распахнулась. На площадке вместе с громкими и мелодичными звуками роко-попса (эта песня была на пике популярности в конце девяностых) появилась высокая шатающаяся личность, обладающая длинной и волнистый шевелюрой, забывшей о том, что такое расческа уже как лет пять назад. Дверь личность открыла размашисто и чуть не заехала по носу Валерия. Тот негромко выругался.
– О, – сказал длинноволосый, – а вы ко мне?
Что значит ко мне? Тут я живу! Об этом факте я и поторопилась сообщить мужчине.
– Так это ты, маленькая хозяйка! – непонятно чему обрадовался гость и поманил меня и Валерия в квартиру. Нам пришлось зайти, а длинноволосый дядька, сказав, что пошел курить в подъезд, потому что «балкон заняли» какие-то «железные дровосеки», слегка покачиваясь, вышел на лестницу. Ясно, очередной знакомый Томаса, а, судя по обуви и раздающимся голосам, перекрывающим громкую музыку, таких знакомых у нас полный дом.
– Какой ужас, – в какой-то эстетической панике начал озираться по сторонам молодой человек, – кто тут живет?
– Я тут живу, – сварливо отозвалась я.
– А такое чувство, что это резиденция этого, раскрашенного демона… Мерилина Мэнсона. Ну и интерьерчик, кошмар какой-то. Нужно вздернуть дизайнера всего этого.
– А Нинке нравится, – мстительно сообщила я. – Особенно вот его она любит, – ткнула я в сторону молчаливого Чуни, с немой тоской взирающего на нас с противоположного конца коридора.
– Да мне тоже, в общем-то, – пробормотал Баба Яга, – а это что за радиоактивный зубастый колобок, на которого кого-то сверху стошнило? – и, не стесняясь, указал пальцем на тотем. По-моему, тот обиделся. Я бы тоже расстроилась, если бы мне сказали, что у меня вместо волос чья-то полупереваренная еда.
Хмуро взглянув на незваного гостя, я собралась с силами, чтобы сказать о том, что ему пора домой. Валерий, правда, так не думал. По-моему, он решил взять меня измором. Рассуждая о том, как же у меня шумно и людно, он преспокойно разулся и прошел по коридору вперед, разглядывая с неподдельным изумлением папины картины. Музыка заглохла, кто-то заорал, что надо «петь всем вместе нашу молодежную», и уже через пару мгновений большой сводный хор заорал веселую рокерскую старых лет песню под чью-то гитару.
И вот так постоянно! С самого детства!
Хорошо еще, что сегодня гитарист приличный, иногда, бывает, такой умник с отдавленными гигантским медведем-плясуном ушами начинает бренчать, что мне жутко становится.
Я еще раз вздохнула и перевела взгляд на обувь, валяющуюся едва ли не по всему свободному пространству. Приперлись же. Нет бы дома сидеть, взрослые уже люди, а не… тут мой взгляд совершенно случайно зацепился за синее яркое пятно в общей свалке темной обуви. Нинкины любимые туфли этого сезона! Стоят себе гордо и спокойно прямо на чьих-то стоптанных кроссовках. Конечно, подобная вещь могла бы быть у сотни и даже тысячи других молодых женщин и девушек, но я не верила в такие случайности. К тому же именно эти туфли подружка покупала во время новогодней поездки в Рим вместе со своей мамой и сестрой, а потом мне все уши проела удачным приобретением.