- Но у меня нет денег.
- Разберемся.
- Каким образом? Уилл, ты же не хотел меня брать, ты же...
- Я передумал.
Неожиданно парень сходит с места и плетется к моему дому. Он скидывает с плеч широкую куртку, бросает ее на гнилые ступени и тянется к двери.
- Что ты делаешь? Остановись! - Я растерянно несусь за парнем. - Уилл, прекрати, ты нарвешься на моего отца. - Впиваюсь пальцами в руку Гудмена и резко поворачиваю его лицом на себя. - Я ведь еще ничего не сказала, я не согласилась.
- Ты, правда, так думаешь? - Его глаза испепеляют меня. Он вскидывает брови, а я не знаю, что ответить. Так и пялюсь на него. - Если бы ты не захотела, мы бы уже давно уехали. Так что, не тяни наше время.
- Ты нарвешься на неприятности.
- В этом весь смысл.
Его лицо озаряет кривая ухмылка, пробирающая до костей, и я внезапно понимаю, что Уильям Гудмен - источник огромных проблем. Даже находясь далеко от эпицентра неприятностей, он умудряется ринуться в гущу событий.
Парень распахивает дверь и тянет меня за собой. Я толком ничего не понимаю. Не смотрю на мать, на отца, просто поднимаюсь по лестнице, пока Уилл подталкивает меня вперед своими крепкими руками. Вваливаюсь в комнату. Нахожу сумку.
- Ты кто такой, мать твою, - залетая в мою спальню, орет отец, - ты, что делаешь в моем доме? Какого хрена ты...
Он надвигается на Гудмена, будто цунами, но Уилл отпихивает его назад, выпустив ногу. Отец кряхтит, а мать пищит от ужаса. Я зажмуриваюсь, приказывая себе не смотреть на них, пусть в груди щемит и ноет. Наплевать, наплевать.
- Что происходит, Реган? - Взвывает мать. - Ты куда?
- Она отдохнет немного, - отвечает за меня Уилл и облокачивается спиной о стену. Он смотрит на отца, на то, как тот корчится, держась пальцами за ребра, и достает новую сигарету. Закуривает. - Будете?
Мать хлопает мокрыми ресницами. Папа предпринимает очередную попытку как-то заорать или кинуться вперед, но у него ничего не выходит. Он лишь скатывается все ниже и ниже, в конце концов, распластавшись у дрожащих ног мамы.
- Готова?
Я не отвечаю, потому что я не готова. Тяну молнию и подхожу к Уильяму. Он криво улыбается и пропускает меня вперед. Мы выбегаем из дома, Уилл поднимает со ступеней куртку и вновь накидывает ее на свои плечи. А я гляжу на него широко распахнутыми глазами и ни черта не понимаю. Двигаться еще больно, но я все равно иду, будто бы этот парень умеет лечить одним своим безумием.
- Вот тебе первый урок, птенчик, - отрезает он, вытащив сигарету. Выдыхает дым, не спешит говорить дальше, пробуя на вкус никотин, разрушающий его молодость. - Дом не всегда там, где мы родились. И близкие не всегда те, с кем мы живем. Поэтому ты особо не расстраивайся. Еще успеешь нарыдаться, жизнь позаботится об этом.
Не знаю почему, но я киваю. Уильям открывает мне заднюю дверь, и я оказываюсь там, где не ожидала очутиться.
ГЛАВА 3.
Ярко-красные волосы Тэмзи Пол развеваются на ветру, будто бы костер, пылающий и искрящийся от вмешательства капризных струй прохладного воздуха, которые, в свою очередь, прорываются сквозь полуоткрытое окно Доджа. Она кладет ноги на приборную панель, оглядывает меня через плечо и отворачивается.
- Мы с улицы брошенных зверьков не подбираем.
О Тэмзи Пол мне известно столько же, сколько о современном искусстве. Городок не мог прийти в себя после того, как она - дочка мэра - пыталась покончить с собой, и, не просто выпив таблетки, повесившись или перерезав вены, а скинувшись с крыши их, как бы так сказать, большого особняка. Она пролежала в коме несколько месяцев, потом вдруг очнулась и пустилась во все тяжкие. Перекрасила волосы в красный, огненно-рыжий цвет, научилась пользоваться бордовым карандашом и подводкой. Хотя научилась ли - вопрос, конечно, спорный. Поправилась на пару килограмм, забросила учебу, друзей и все то, что для нее имело значение.
Если честно, я считаю, что у каждого человека есть причины ненавидеть эту жизнь. Порой, даже думать долго не надо, чтобы отыскать минусы, из-за которых стоит наложить на себя руки. Но выбор Тэмзи Пол был мне непонятен. Ее мать - добрейшая женщина, она посвятила свою жизнь благотворительности и церкви. Ее отец - самый богатый человек в Янгстауне. Я не исключаю того, что жизнь за порогом красивых домой отличается от той, которую нам пытаются втюхать, заливая о деньгах, роскоши и развлечениях. Но неужели у нее совсем не осталось причин жить?
В любом случае, знаменитой она была, когда я еще выпускалась из школы. Уже лет так пять я ничего о ней не слышала, и вот она сидит на переднем сидении Доджа и глядит на меня своими раскосыми глазами обсидианового цвета.
- Привет, - нахожусь я.
Я чувствую себя по-идиотски. Машина огромная. С одной от меня стороны - Кори, с другой - улыбающийся, светловолосый парень, похожий на довольного медведя. У него на лице яркие веснушки, брови выцвели, практически белые.
- Я - Джесси!
Он улыбается еще шире и крепко пожимает мне руку. Пальцы у него длинные, но шершавые и все в мозолях. Я недоуменно киваю. Все это походит на наркоманский сон.
- Реган.
- Классное имя!
На водительском сидении Уилл. Его пальцы едва дотрагиваются до руля, пусть едем мы с огромной скоростью. Ветер в Додже стоит, как в пустыне. Мои волосы спутываются и падают мне на лицо, сколько бы раз я не пыталась их заправить за уши. Вскоре мне надоедать поправлять их, и сижу я взлохмаченная, словно ударенная током.
Мы неожиданно замолкаем.
Никто не спрашивает меня о моей жизни, не спрашивает, откуда взялась кровь на подбородке. Все замолкают и смотрят куда-то вдаль. Лишь ветер свистит и гуляет между нами, оставаясь единственной связующей нитью. В какой-то момент Уильям врубает на магнитоле музыку, меня тянет вниз усталость своими толстенными руками, и я валюсь на плечо Кори, как на спасительную подушку, прикрыв глаза. Сейчас очнуться сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Открыть глаза, значит, обдумать все то, что со мной произошло. А я не хочу думать.
Я чувствую ветер на своей коже, зажмуриваюсь и слушаю музыку, которая, как мне кажется, пробирается внутрь моих мыслей. Такое иногда бывает: слияние. Обычный трек оказывается твоей темой, которую обязательно крутили бы в фильмах, если бы ты был его главным героем. Мне нравится это слияние. Играет та самая песня, в тот самый момент.
Тэмзи Пол больше на меня не смотрит и ничего мне не говорит. Наверняка, яд при встрече - традиция, и люди поступают так уже неосознанно, а просто потому, что надо.
По сути, ненависть отнимает много сил. Да и вообще - людям друг на друга плевать. Необязательно выказывать свое мнение о человеке. Ни тебе, ни ему это не нужно, так что глупо прилагать усилия. Всем в любом случае все равно.
- Мы отстаем от графика, - говорит Тэмзи, и я слышу, как Уильям выдыхает дым от сигареты с глухим свистом.
- Нет у нас графика. Есть наметки.
- Значит, наметки - к черту. Мы в Эри хотели попасть до девяти вечера, чтобы снять комнату пока не стукнет полночь. Но уже восемь.
- Придется ехать быстро.
- Куда быстрее, - ворчит Кори и мнется на сидении. Из-за того, что он ерзает туда-сюда, моя голова падает с его плеча, и я нехотя выпрямляюсь. - И так ведь гоним.
- Мы плетемся, старик, - смеется старший Гудмен, - я просто не хотел тебя сразу же шокировать, вот и давал по тормозам. Но раз Тэмми говорит, что мы сбились с "графика", мы должны прибавить газу. С Тэмми ведь не поспоришь, верно, Тэмми?
- Да куда торопиться? - Продолжает выть Кори. - Мы ведь сами себе хозяева.
- Я - твой хозяин, - пропевает Тэмми и оборачивается, встряхнув огненно-рыжими волосами так, будто она снимается в рекламном ролике шампуня для супер-мега-драйв-суицидальных-красоток. - В девять мы должны припарковаться у аэропорта Эри.
Неужели она скинулась с крыши?
- И почему именно у аэропорта?
Да еще и в коме пролежала.
- Потому что я так сказала.
Интересно, белый шрам, пересекающий ее тонкую, темную бровь - последствие того незабываемого полета? Как это вообще было? Как она решилась? Что почувствовала? Что не почувствовала? Страшно ли умирать? Интересно ли переступить черту?
- Ты как заноза в заднице, - заключает Кори и покачивает головой, - веришь?
- Я педантичная заноза, котик, и если мы договорились в девять приехать в Эри - мы приедем в девять в Эри.
Кори закатывает глаза, а Уилл внезапно разводит в стороны руки: мол, с ней ведь не поспоришь, что уж тут. В этот момент я понимаю, что мы летим по темной, ночной трассе со скоростью семьдесят пять миль в час, а Уильям - мать его - Гудмен не сжимает в своих пальцах чертов руль. Мои глаза расширяются, и я резко подаюсь вперед.
- Эй, котик, за дорогой следи!
- Котик? - Теперь Уилл еще и вперед не смотрит, а смотрит на меня своими серыми, отчасти голубыми - не берусь судить, в салоне темно - глазами, полными вальяжности и легкомысленности, которая свойственна лишь тем, кто уже успел все потерять. Тот, кому есть, что терять, никогда не посмотрит на жизнь такими глазами: смелыми и яркими, как искры. - Ты назвала меня котик?
- Эй, котик, за дорогой следи!
- Котик? - Теперь Уилл еще и вперед не смотрит, а смотрит на меня своими серыми, отчасти голубыми - не берусь судить, в салоне темно - глазами, полными вальяжности и легкомысленности, которая свойственна лишь тем, кто уже успел все потерять. Тот, кому есть, что терять, никогда не посмотрит на жизнь такими глазами: смелыми и яркими, как искры. - Ты назвала меня котик?
- Что?
- Как ты меня назвала?
- Какая разница, не гони так, окей? И смотри на дорогу, справишься?
- Нет, подожди, - парень поворачивается спиной к рулю и приподнимает ладони, - не думаю, что мне послышалось.
- Какого фига ты творишь?
- Уилл!
- Котик?
- Нет, блин, тортик!
- Ротик, - добавляет размеренным голосом Джесси. - Плотик.
- Жмотик, дротик, - продолжает Тэмми.
- Уилл, сядь нормально, - взвывает Кори и закатывает глаза, - я не хочу умереть, мы ведь еще даже из штата не выехали.
- Какая разница, где умереть, - пожимает плечами Тэмзи, - все равно ведь умрешь.
- Отлично, сказала девушка, спрыгнувшая с крыши. Чувак, следи за дорогой.
- Я и так за ней слежу, просто мне захотелось узнать: послышалось мне или нет.
- И что - если не послышалось, что? - Спрашиваю я, когда Гудмен лениво переводит взгляд на дорогу. Вдруг понимаю, что угодить в неприятности в компании этих ребят куда проще, чем наткнуться на отца в плохом настроении. - Что ты сделаешь?
- Скажу, что не надо меня так называть.
- И почему?
- Потому что тогда я тоже придумаю тебе прозвище. Людям лень называть тебя по имени, и они придумывают какую-то чушь. Но чем мое имя хуже? Если хочешь со мной поговорить, называй меня Уилл или Уильям, или мистер Гудмен.
- Мистер Гудмен? - В голос усмехаюсь я. - Отлично. Но ты назвал меня "птенчик".
- И что?
- А это не прозвище?
- Ну, мне действительно лень произносить твое имя. Не обижайся. Оно идиотское. Я не встречал девушек с именем Реган. Что это вообще за имя? А Уилл - нормальное такое.
- Это ты еще не слышал мою фамилию.
- Там еще хуже?
- Гораздо.
- Реган - классное имя. - Опять вставляет свои пять копеек Джесси и замолкает, так и, продолжая улыбаться, будто у него не все дома.
- Он - поэт, - поясняет Кори, но мне это ничего не поясняет. - И музыкант. Кажется, в багажнике только его вещи и валяются. Гитара в ободранном чехле, ноты.
- Вы давно знакомы? - Спрашиваю у Джесси и прижимаю пальцами пульсирующий нос. Он до сих пор жутко болит. - С Уиллом.
- Целую вечность. Месяца два наверно.
- Большая же у вас вечность.
- В пути время идет иначе, - тянет с переднего сидения парень, - часы превращаются в недели, а недели - в месяцы.
- Я не у вас спрашивала, мистер Гудмен.
Уильям ничего не отвечает. Я лишь вижу, как дрогают его губы и вновь смотрю на Джесси. У этого парня не волосы, а катастрофа. Уши проколоты, а веснушки похожи на картинки, которые вам втюхивают психологи.
- В ночи они гнались за тем,
Чего не видели, но ждали,
И как бы ни манили дали,
Нет больше света в слове свет.
И был бы в этом мой ответ,
Но нет.
- Что? - Я хлопаю ресницами.
- Очередное "ничего" от Бонда, - взвывает Тэмми и смеется, - Джесси Бонд, никто не понимает тебя, когда уже до тебя дойдет?
- Ты это сам придумал? Только что?
- Музыка - это ведь тоже стихи, - неожиданно задумчиво произносит парень, - я не думаю, я просто говорю, а строчки, как такты - выстраиваются самостоятельно.
- Это интересно, наверно.
- Я так выражаю то, что чувствую.
- И надоедаешь всем прилично, - усмехается Кори, - как-то он сказал мне: и даже если ты уйдешь, ты ничего не потеряешь, скорей тогда ты пропадешь, когда решишь, что ты уйдешь. И что это твою мать значит?
Я усмехаюсь.
- Понятия не имею.
- Зато я все понял, - говорит Уильям. Он опять курит и опять говорит развалисто и широко, как говорят люди, уверенные в собственной правоте, причем, даже тогда, когда несут они полнейшую чушь. Лицо у него делается умным, глаза сужаются, а уголки губ подрагивают от легкой ухмылки. - Человек все теряет не в тот момент, когда уходит, а когда решает уйти, птенчик. Понимаешь? То есть, твоя жизнь рушится от мыслей, потом ты бросаешь все, действуешь и так далее, но в тартарары все валится от осознания. Едва ты понимаешь, что тебе это не нужно, как оно тут же становится ненужным, и неважно: ушел ты уже или еще уйдешь.
Тэмми отнимает у парня сигарету и затягивается.
- Я должна спросить у нее.
- О чем? - Я верчу головой, смотря то на Кори, то на Уильяма. - О чем спросить?
- Это важный вопрос, подумай, прежде чем отвечать, окей? - Тэмзи Пол порывисто приближается ко мне и едва не сталкивается со мной лбом. Глаза у нее дикие. - Ты нашла Иисуса, Реган Баумгартен?
Хлопаю ресницами.
- Что?
- Тэмми, прекрати!
- Пусть ответит! Ты нашла Иисуса или нет?
- А он что - потерялся?
Девушка выпрямляет плечи и медленно расслабляется, позволив своему лицу стать не просто милым, но и довольным. Она вдруг улыбается.
- Отлично, ты прошла тест.
- А это был тест?
- А ты думала, тебя примут без вступительных экзаменов? - Уильям вновь отнимает у девушки сигарету и затягивается. - Мы ведь вольны выбирать, верно? Может, ты нам не нужна, птенчик. Хотя нет, я неправильно выразился. Может, ты испортишь нам поездку, как и мы, тебе ее испортим. Понимаешь? Это цинично в каком-то роде, но надо смотреть правде в глаза. Люди хороши в ненависти друг к другу, так зачем нам создавать подобные ситуации, а? Лучше удостовериться, что ты наш человек.
- Удостоверились?
- Это только первый тест.
- Классно. А как же мне вас проверить?
- Да как хочешь.
- Как хочу?
Уильям кивает, и я передергиваю плечами.
- Пусть каждый назовет по любимой книге.
- Сразу по сердцу метишь, Реган, - усмехается Кори, - учтите, она дерется, если кто-то обижает ее любимых авторов.
- Мы не из пугливых, - ворчит Тэмзи. - Книги, кстати, не только читать можно. Их можно жечь, складывать в красивые рядки на полках, выставлять в алфавитном порядке.
- Скорее всего, именно этим сейчас люди и занимаются, потому что гораздо легче накупить книг для красоты в комнате, чем для красоты в душе.
- Красоту в душе трудно заметить, - продолжает девушка с красными волосами.
- Знаешь что... - выдыхаю я. - Ты не прошла тест, Тэмзи.
- О, какая жалость.
- "Потерянный рай" Джона Милтона, - говорит Кори, - ну, ты и так знала.
- Скука! Ты старый, как сидения в этой машине! - Смеется Уильям.
- Как мои джинсовые шорты, - добавляет Тэмзи Пол.
- Как мир, - заключает Джесси.
Я подмигиваю другу. "Потерянный рай" - поэма не из легких, и осилить ее сможет только тот, кто ценит литературу.
- Я люблю стихи, это странно, да? Но я люблю. - Говорит Джесси Бонд. Он не знает, куда деть свои руки и в итоге сводит их на груди. - В стихах больше драмы, чем в прозе.
- Думаешь?
- Короткие предложения, сказанные в мелодике, связанные по смыслу, скованные не просто единым контекстом, но и музыкой. Стихи пишут единицы, а прозу - тысячи.
- Но не всю прозу можно читать, - я пожимаю плечами. Мне нравится, что мы вдруг обсуждаем книги, а не вырез на груди Тэмзи Пол, который такой смелый, что в нем можно было бы запросто утонуть, как в море. - Ох, иногда возникает ощущение, что ты не книгу читаешь, а обмазываешь себя грязью; ну, или выливаешь себе на башку малиновый сироп.
- Не любишь любовные романы? - Уилл протягивает мне сигарету, но я покачиваю головой. Тогда он вновь затягивается. - А на вид вроде девчонка.
- Я не верю им.
- Девчонкам?
- Любовным романам.
- Почему же?
- Потому что в жизни все иначе. В жизни люди вырастают и превращаются в тех, кто разрушает все; кто пьет, не прозябая; кто распускает руки и воняет, как кусок дерьма.
Я почему-то вспоминаю о маме. Знала ли она, с кем водится? По кому слезы льет? А Натан Баумгартен, наверняка, был симпатичным парнем. Правда, потом он превратился в похотливое, смердящее животное, сосущее из нее кровь; раздирающее в клочья ее глотку. Она ведь любила его; она, возможно, до сих пор его любит. Но кому нужна такая любовь? Больная и ненормальная. К человеку, для которого в принципе ничто не имеет значения. Зачем любить? Где заветный счастливый конец? Все это полная чушь.
- А у тебя есть любимая книга, Уилл? - Спрашиваю, встряхнув волосами. Мне вдруг кажется, что мы молчим слишком долго. Парень не смотрит на меня. Не оборачивается. Я не знаю, почему он вдруг затих и придвигаюсь к нему ближе, едва не упираясь коленями в его локоть. - Так что? Умеет ли читать Уильям Гудмен?
- Да, этому меня научили еще в школе.
- Недостаточно знать, как выглядят буквы, чтобы читать книги по-настоящему.