— А?..
— Давай раздевайся! — приказал он. — Ты что, спать сюда приехала?
Ракетницы при нем уже не было.
* * *От воды пахнет дохлой корюшкой. Мальчишки ловят ее большими сачками и выбрасывают на берег, они говорят, что корюшка — это мусор, даже хуже: она поедает икру других, полезных рыб. Корюшка прыгает в траве серебристорозовыми каплями, а потом засыпает. Для бродячих кошек и собак в ней слишком много колючек и мало мяса; только злым зеленым мухам корюшка по вкусу — потому и лежит, червивеет потихоньку рыбка. Воняет.
Две не самые красивые в Тиходонске девушки сидят на скамейке у речки, смотрят в воду и курят одну ментоловую сигарету на двоих, передавая через каждые три затяжки. У одной пальцы короткие, а ногти длинные, у другой — наоборот. Они сами толком не знают, чего здесь ждут. Им просто скучно. Вот посидят еще немножко, потом пойдут в другое место, где воняет поменьше.
— Здравствуйте, девушки.
Они повернули головы и увидели молодого парня в дивном пиджаке в мелкую-мелкую клетку. Глаза у него зеленые, а ресницы черные и густые.
— Чего надо? — спросили девушки.
— Хочу с вами познакомиться, — вежливо сказал парень. — И еще кое-что.
Девушки хихикнули. И каждая про себя подумала, что завтра где-нибудь в компании за бутылкой пива небрежно вставит: а до меня вчера один докололся, при пиджачке, на этого похож — который Арамиса играл…
— А ты кто такой?
— Следователь, — ответил парень.
Девушки так и поверили, держи карман.
— Ладно брехать…
— Ну, честно — следователь. Хотите, удостоверение покажу?
Он показал им коричневую корку с золотым тиснением, внутри и вправду было написано что-то про следователя и фотка тоже была с печатью. На фотке, правда, мальчик смотрелся хуже.
— Ты нас забрать, наверное, хочешь? А за что? — спросила та, у которой ногти подлиннее. Всегда она вперед лезет.
— Нет, — сказал парень. — Я хочу вас пригласить.
— Обоих? — спросила та, у которой ногти покороче.
— Обеих, — поправил парень.
— Во дает! — девушки подмигнули друг дружке и засмеялись. — А чего, следователи — не люди?
Ира Якимович стояла, сунув большие пальцы в карманы шорт и оттопырив свой маленький, перекрученный, как сердцевина кренделя, пупок. Сержант в растянутом трико ходил по берегу, закидывая в воду «кошку».
— Ну… Не знаю, — протянула Ира в десятый, наверное, раз. — Может, и здесь.
Может — дальше.
— Дальше мы уже смотрели, — с досадой сказал Паршнов.
— Значит, здесь. Ну… Темно было, говорю. А я пьяная была.
— Учти, если не найдем, — Паршнов строго потряс указательным пальцем, — я лично тебя на учет поставлю. За легкое поведение и связи с преступным элементом.
— Ой, ой. Прям-таки, — хмыкнула Ира Якимович. Но глаза у нее беспокойно бегали.
На дорожке у машины появился Денис Петровский с двумя девицами. Девицы неуверенно хихикали и переглядывались.
— Вот, понятых привел, — сказал следователь.
— Кого ты привел, кого-о?.. — поскучневшими голосами переспросили девицы.
— Вот к этому молодому человеку, пожалуйста, его зовут Виктор, он настоящий лейтенант, он все про вас запишет, — Денис быстренько отбуксировал подружек к Паршнову. — И даже мороженым угостит.
Пока Паршнов объяснялся с девицами, Денис спустился к воде.
— Ничего пока? — спросил он у сержанта.
— Ничего.
У кромки валялись куски серого жирного ила, гнилое тряпье, банки, насквозь проржавевшие салазки от санок. Денис обернулся, посмотрел наверх. Ира Якимович нахмурилась и отвернулась.
Газарос Димирчян около суток отсиживался у нее дома на Второй пятилетке, а вычислили их по «Москвичу», включенному в ориентировку. Сейчас Димирчян сидел уже в «иваси» — изоляторе временного содержания — и клятвенно заверял, что — да, это он, и никто другой случайно выстрелил в окно, потому что был сильно пьян…
Клясться особой необходимости не было, главное — оружие где? ракетница? Вот этого Димирчян не знал: забыл. Совсем, понимаешь, пьяный был.
Денису без ракетницы точку в деле не поставить. А ведь такое красивое раскрытие получается — хорошая, жирная «палка» в показатели… Найти железку, предъявить обвинение, назначить экспертизы — и считай, все готово: дело можно бросить в сейф и работать по другим; на нем еще водители висят (двойное убийство) и регистрационный отдел ГАИ (взятка). Да еще пять менее громких… Где же эта чертова ракетница?
— Ирина, подойди сюда, — позвал Денис.
Ира Якимович провела языком за щекой, посмотрела на облака. Подошла.
— Ты говорила, Димирчян через мост проезжал. Он не выходил из машины?
— Не-а. Притормозил только. И дальше поехал.
— А почему он поехал именно сюда?
— А то я знаю. Думаешь, Газик здорово соображал, что делает?.. Ему за баранку, может, только затем держаться надо было, чтобы руки не тряслись.
Сзади зашуршала трава. Одна из девушек подошла к воде. Денис заметил, что ногти у нее обгрызены и даже уголки кожи вокруг ногтей искусаны. Вид надутый. Вторая, у которой ногти подлиннее, — та болтала о чем-то с Паршновым.
— Мы пойдем, — сказала девушка. — Здесь скучно. И воняет.
— Еще десять минут, — попросил Денис. — Уже почти нашли.
— А нам заплатят?
Сержант вытянул «кошкой» кусок густого ила, пробормотал: матьтвоюзаногу. Его кроссовки вплоть до узлов на шнурках были покрыты серой массой, из дырочек, когда он наступал, выскакивали пузыри.
— Если клад найдем — возьмем в долю, — пообещал Денис девушке.
— Тогда дай сигарету, следователь.
Он достал три сигареты: еще для себя и для Иры Якимович. Щелкнул зажигалкой.
— Ги-та-нес… — по слогам прочитала девушка на ободке. — Без фильтра.
Какое-нибудь говно, наверное. А как этого мужика зовут?
— Ты о нем? — Денис кивнул на сержанта. — Это Володя Беланов, он мастер спорта по самбо.
Девушка присела на корточки, заткнув край юбки между колен, и смотрела на обтянутую синим широкую спину сержанта Беланова. Ира Якимович достала из кармана спичку, отломала кончик и сунула в сигарету, чтобы табак не сыпался. Она старалась держаться ровно и независимо, то и дело выпрямляя плечи, но тут же снова загибалась вопросительным знаком… Всю информацию, которую можно было вытянуть из нее, Денис давно уже вытянул. И на том ей спасибо. Теперь смысл всех разговоров сводился только к тому, чтобы не замечать впустую тянущееся время.
— …Ага, вот и клад, — сказала вдруг девушка с обгрызенными ногтями. — Чур, это я нашла.
Она встала и приблизилась к куче извлеченного сержантом минуту назад ила, осторожно шаркнула ногой. Там что-то было. Твердое. Сержант Беланов оглянулся.
Лицо у него было красное и рассерженное.
— Что там такое, эй? — крикнули сверху.
Денис отщелкнул окурок пальцем и подошел поближе. Десять к одному, что это горлышко импортной бутылки. Может, обрезок трубы. Да мало ли что.
— Это я нашла, слышишь? — сказала девушка.
— Слышу.
Он разбил ил каблуком, наклонился. На Дениса смотрело забитое грязью дуло ракетницы.
Жена Горейчука, срочно приехавшая из Дятлова, опознала тело. «Он, Колька, паскуда, он. Кто ж еще?..» Экспертиза обнаружила следы фосфора как в квартире, так и на теле погибшего, Денису представили даже приблизительную схему передвижения ракеты по гостиной, вычерченную по этим следам.
Гости, которые гуляли 22 августа у Димирчяна, не подтверждали и не опровергали его показаний: темно было, все были пьяны, никто ничего не видел. Только одна свидетельница, Маша Вешняк — продавщица из итальянского супермаркета, модная, смазливая девица с неподвижным скуластым лицом, — сказала определенно:
— Да, Газик весь вечер этой штуковиной размахивал. Ну а потом стрелять начал, я видела. Но в окно он не целился, случайно получилось…
— А откуда у него эта ракетница?
— Не знаю. Наверное, нашел где-то.
Сам Димирчян говорил, что ракетницу подарил ему бывший одноклассник по фамилии Гольбурт, отъехавший недавно в Филадельфию на постоянное место жительства.
Гольбурт в самом деле был и в самом деле отъехал — но никто из его оставшихся в Тиходонске родственников ракетницы в глаза не видел.
Во время следственного эксперимента Димирчян показал место во дворе, откуда стрелял, показал, как он стоял при этом. Эксперт-баллист проверил — все сошлось.
Денис предъявил первое в своей жизни обвинение в убийстве, отпечатал на раздолбанной «Москве» постановление об аресте, прокурор расписался в углу, оттиснул большую гербовую печать, и Димирчяна перевели в сизо.
Вскоре пришло заключение трассологической экспертизы: спиленную маркировку ракетницы удалось восстановить на 85%. Варианты номеров Денис направил в РОВД и уже через пару дней знал, что ракетница была куплена в апреле 1993 года в спортивно-охотничьем магазине «Тайга» в Степнянске. Покупатель предъявил охотничий билет на имя Старыгина Георгия Михайловича.
Денису фамилия показалась удивительно знакомой. Старыгин… Кажется, футболист?
Нет, не футболист.
Кто-то из российской эстрадной попсы?.. Нет.
Журналист, чья фамилия время от времени мелькает в «Известиях» или «Донском вестнике»?
Нет.
В конце рабочего дня Дениса вызвал прокурор, вскользь расспросил о делах, напомнил, что в конце августа работа, как правило, идет валом — так что надо поторапливаться, расчищать пространство для трудового подвига. Денис вернулся к себе, включил чайник и положил перед собой на столе две папки — дело о взятках в регистрационном отделе управления ГАИ ГУВД и дело об убийстве двух водителей на Южном шоссе. За какое теперь браться?
И тут что-то щелкнуло у него в голове.
Старыгин…
Вдруг вспомнился рассказ, слышанный во время дежурства: «гонщик» с ракетницей, стычка под Щецином, горящая машина.
Денис раскрыл папку с водителями. Несколько фото с места происшествия: тела в грязной, перекрученной одежде, бледный обнажившийся живот с темными кровавыми разводами, вылезшие из-за пояса трусы. Крупный план: пулевые отверстия со следами копоти. И две прижизненные фотокарточки, на которых — по-крестьянски замкнутые, сосредоточенные лица. Фамилия одного из убитых Берсенев, второго…
Старыгин. Георгий Михайлович.
Обрадованный Денис тут же сообщил о своем открытии прокурору, позвонил Суровцу…
— Вот блин! — удивился майор. — Откуда же у этого поганца ракетница?
— Завтра насяду на него, буду колоть, — пообещал Денис. — И вы давайте помогайте «понизу», чтобы с двух сторон его дожать…
Но дожать плюшевого Газара не получилось. Когда на другой день Денис пришел в сизо, то оказалось, что как раз накануне ночью Димирчян осколком стекла вспорол себе вены. Он находился в карцере один, поэтому обнаружили это только под утро, всего несколько часов назад; Газарос Димирчян умер, не приходя в сознание.
Глава третья ЭКЗАМЕН НА ГРУЗЧИКА
Они пришли в половине одиннадцатого, когда Сергей уже начал волноваться. Оба пришли: и отец, и мать. Немного навеселе, шумные, даже какие-то помолодевшие.
— И где вы, интересно, нашли друг друга? — спросил Сергей.
Игорь Матвеевич, не разуваясь, прошел в ванную, включил воду и крикнул оттуда:
— Угадай!..
— Наверное, у Шварца в подвале.
— Ну-у, так неинтересно, — протянула мама, с интересом разглядывая себя в зеркало. — Теперь я поняла, Игорь, где ты все эти годы спаивал сына.
— Я его только учил пить, не пьянея.
— Из тебя учитель…
Отец вышел из ванной с полотенцем в руках, волосы у него мокрые и взъерошенные, губы — синие.
— А ты знаешь, дорогая, сколько важных бумаг было подписано людьми, которые лыка не вязали? Знаешь?.. И сколько этих самых людей, похмелившись наутро, принимались натирать мылом шнурки?
Мама махнула рукой: отстань. Сергей внимательно смотрел на отца.
— Тебе что, плохо было? — спросил он.
Родители молча недоуменно переглянулись. И вдруг оба прыснули со смеху, как школьники — у них это, честно говоря, по-дурацки получилось.
— С чего ты взял?..
Сергей пожал плечами.
— Так. Ничего.
Он заперся у себя в комнате, уселся на кровать. Здесь очень тихо, дверь обита ровными брусами пенопласта — отец принес, когда еще работал главным инженером на базе. Голубым призрачным ночником на письменном столе мерцала видеодвойка.
Маленькая ступня вынырнула из-под одеяла, сонный голос прошептал:
— Кто-то пришел?..
— Спи, — сказал Сергей.
— Родители, да?
— Спи, говорю.
Он вставил какую-то пленку, включил видак. Потом сидел, тупо уставясь в мерцающий экран, на котором жили обычной жизнью красивые герои: ели, пили, трахались, гоняли на автомобилях, стреляли друг в друга. Если отбросить стрельбу, то ситуация была стопроцентно узнаваемой. Все так живут. Хотя и не так красиво. В конце ленты была дописана какая-то порнуха. Сергей выключил двойку, открыл настежь окно, чтобы вышел сигаретный дым. Разделся и лег в постель.
Дыхание, щекочущее кожу на его щеке, уже не отдавало «Колгейтом».
В дверь постучали.
— Это я, Сергей, — негромко сказал отец. — Выходи, разговор есть.
Сергей вспомнил, в котором часу его просили явиться завтра в контору, шумно втянул в себя воздух.
— Иду.
Игорь Матвеевич сидел за кухонным столом. В нем мало осталось от того шумного, говорливого мужчины, который совсем недавно вернулся из своего любимого кабачка; кожа на шее собралась складками, сквозь волосы на макушке проглядывал бледный череп. И губы — синие, как у мертвеца. С недавних пор Сергей знал: так бывает, когда отец пьет несколько дней подряд. На столе стояла откупоренная бутылка водки и две рюмки.
— Я не буду, папа, — сказал Сергей, — щурясь от яркого света. — Что случилось?
— Садись… Я, пожалуй, тоже воздержусь на этот раз.
Он встал и поспешно убрал водку в холодильник. На нем серые спортивные брюки, ноги в них кажутся совсем худыми.
— Светлана Бернадская — она твоя подружка? — спросил отец. — Ты встречаешься с ней?
— А что?..
— Ну, просто хочу знать. Я ведь не часто спрашиваю тебя о подобных вещах, правда?
Еще на втором курсе, когда Светка объявила, что летите каким-то недоношенным рэпманом в Балтимор, Сергей избил ее. Не так чтобы сильно… Честно говоря, просто ударил в живот. Рэпман улетел в свой Балтимор, забыв даже попрощаться.
Это понятно. Месяц Сергей со Светкой дулись друг на друга, а потом снова стали встречаться. Думали, что, наверное, поженятся. Целую неделю, когда отец с матерью уезжали на Кипр, Светка жила у него. За все это время Сергей только два раза выходил на улицу, чтобы купить хлеб и кофе. Он был весь в засохшей сперме, у Светки от трения началась какая-то экзема. На исходе той недели они снова здорово поругались и… ну, во всяком случае, жениться Сергею расхотелось.
— Так у вас еще есть какие-то отношения? — повторил отец.
— Никаких, — сказал Сергей. — Откуда ты знаешь Светку? Я вас даже не знакомил, кажется.
— Эту девочку я встретил вчера в офисе одного моего хорошего друга, она пыталась устроиться к нему менеджером на пятьсот долларов. Потом мы вместе вышли, и я пригласил ее выпить холодного шампанского в «Уюте».
Сергей хмыкнул. На отца это было похоже. Но Светка не говорила ему ни о трудоустройстве, ни о шампанском.
— Лярва. Отметить прием на работу?
— Нет, ее не взяли.
— А зря. Девчонка она вообще-то старательная. Не просила, чтобы ты ей помог?
Отец привстал, заглянул в холодильник, закрыл его. Прокашлялся.
— Она не знала, что я твой отец, — сказал он. — Но поняла, что мы друзья с ее потенциальным шефом. И предложила мне трахнуться по-быстрому. В машине.
— Светка?!
— Открытым текстом. Правда — шепотком, на ухо. Это делает ей честь.
— Брось. Она, видно, хотела разыграть тебя.
— Да? Может быть. Но…
Игорь Матвеевич достал из буфета черную цилиндрическую коробку с вензелем JSP, вынул сигарету и, зажав фильтр в зубах, щелкнул массивной настольной зажигалкой.
— Но я ее действительно трахнул. Только не в машине, а на базе отдыха, — он с силой выпустил дым из ноздрей. — По-быстрому. Есть хорошее английское слово: куикли. Очень точное. Двадцать секунд, не больше.
— Ты с ума сошел.
— Так и было, я облажался. Облажался! С Зоей никогда такого не было. И с другими тоже. Я целый день не мог прийти в себя, я думал, что все вокруг меня обманывали, а эта молоденькая сучка, она… она просто поставила меня на место.
— Правильно сделала. Будешь знать.
Сергей не заметил, как у него в руках тоже оказалась сигарета. Во рту было горько — не столько от дыма, сколько от колыхнувшейся где-то глубоко обиды. Одно дело, когда отец делал это с белобрысой добродушной Зоей, а тут… Светка.
Светка Бернадская, с которой они однажды целый день напролет листали «Малый атлас мира», на полном серьезе прикидывая, где провести медовый месяц… Умора.
Неожиданно для самого себя Сергей улыбнулся.
— Ничего смешного, — поднял бровь Игорь Матвеевич.
— Теперь, я так понимаю, с работой у нее все в порядке?
— Черта с два. Есть дела и есть развлечения, солидные люди не смешивают эти понятия. А те, кто смешивает, плохо кончают. Какой из нее менеджер? Ни опыта, ни способностей… Свободный трах за пятьсот баксов в месяц — это она может. Но тогда глубокая депрессия Борьке обеспечена, он даже налоговую декларацию заполнить не сможет… Обычная сука. Зашел разговор об однокурсниках, она рассказала, что есть у них Сергей Курлов — здоровенный лоб с куриными мозгами, который мылится в какую-то шикарную контору…
— А про это дело что-нибудь говорила? В пример не поставила?
Игорь Матвеевич чуть не подавился дымом.
— Я лучше промолчу, знаешь.
— А ты не думал, что она попробует тебя шантажировать? — внезапно спросил Сергей, сам не зная почему.