Он появился в дверях в половине третьего. Вышел в костюме – и это несмотря на жару! В белоснежной рубашке с галстуком, в начищенных до блеска ботинках и с черным кожаным чемоданчиком в руке. Кажется, такие называются дипломатами. Стелла узнала его сразу – это тот широкоплечий брюнет, что был тогда в соломенной шляпе. К нему тут же подъехала шикарная машина, банкир сел в нее рядом с водителем, и они укатили в неизвестном направлении. Впрочем, для Стеллы все направления здесь, в этом городе, были неизвестные. Так, значит, это Соснянский Лев Соломонович. Богатый, холеный. На крутых тачках разъезжает. Что-то рановато он слинял с работы. А может, еще вернется, может, по делам отъехал? Решив ждать возвращения банкира, Стелла купила еще порцию мороженого. Потом еще одну…
Он вернулся примерно через час. Машина снова остановилась возле самого крыльца, Соснянский вышел из нее с дипломатом и походкой уверенного делового человека проследовал в здание банка. Значит, в половине третьего он еще не уезжает домой. А тогда во сколько уезжает?
Девушка прочитала весь журнал и теперь снова маялась от безделья, ожидая появления Соснянского. Люди приходили в скверик и уходили из него, насидевшись на лавочках и нагулявшись по асфальтированным дорожкам среди цветов и кустарников, а она все ждала, глядя исподлобья на подъезд банка.
В семь ровно Соснянский снова вышел из дверей. В этот раз он пошел пешком. Стелла встала со скамейки и отправилась следом за банкиром. Но шагать вдоль зданий ей пришлось недолго: Соснянский дошел до первой стоянки машин, приблизился к шикарному синему «Лексусу», сел в него и, поморгав фарами, выехал со стоянки через ворота. Еще он посигналил на прощание охраннику. Стелла, стоявшая буквально в пяти шагах от него, только проводила банкира взглядом.
Да, без транспорта ей, похоже, не обойтись. Соснянский ездит на машине, и пешком ей его не догнать. Значит, надо что-то придумать насчет автомобиля. Она смотрела вслед скрывшемуся в конце улицы «Лексусу» и прикидывала, как ей догнать его в следующий раз. Нанять такси? Но где его взять именно в тот момент, когда Соснянский изволит отправиться восвояси?
Девушка брела по улице в ту сторону, где был ее теперешний дом. Транспорт… Транспорт… Эх, если бы у нее была своя тачка! Хоть какая-нибудь старенькая. Да еще права… Может, попросить дядю помочь следить… Нет, нет! Только не это! Приплетать сюда дядю, работающего в полиции, нечего и думать. Во-первых, она и так обманула его, сказав, что будет подавать на убийц в верховный суд, но сделала это вынужденно. Он никогда не добыл бы для нее сведений с адресами этих уродов, если бы знал, для чего ей это. Дядя и так помог ей: кроме сведений, сделал временную прописку, и теперь она может начать искать работу. Значит, дядю пока трогать не будем, надо найти другой выход. Какой?
Девушка дошла до улицы, на которой был ее теперешний дом, и снова увидела на остановке такси. Та же белая «девятка» с оранжевыми «шашечками» на крыше, как и утром, одиноко стояла у столба. Стелла прошла было мимо, но тут внезапно одна мысль озарила ее. Остановившись, она заглянула в окно. Тот самый водитель, веснушчатый парень, со скучающим видом пялился на проходивших мимо пешеходов, высматривая среди них клиента.
– Привет! – сказала Стелла.
– О! – рыжий обрадовался так, словно встретил старую добрую знакомую. – Помню, помню, как же! Утром я отвозил тебя к банку на Коммунистической, верно?.. Ну как, взяла кредит или что ты там вообще хотела?
– Кредит? – переспросила Стелла. – Я и не собиралась брать кредит, зачем он мне?! Я… у меня там другие дела… И не в банке вовсе. Я… там рядом… того… Одним словом, есть деловое предложение…
Веснушчатый прямо рот открыл от любопытства.
– Готов выслушать любое! Садись в машину, расскажешь, какое такое предложение. И учти: я готов на многое…
Стелла села на переднее пассажирское сиденье.
– Тебя как зовут? – весело спросил водитель.
– Наташа, – назвала она первое попавшееся имя.
– А я – Антон. Тоша. Меня здесь все знают, я уже два года таксую. И всегда на посту. Если кому куда срочно надо, – я, как пионер, всегда готов отвезти… Так какое у тебя предложение?
– Завтра в половине седьмого ты должен подъехать к тому самому банку, куда отвозил меня утром. Сможешь?
– А чего не смочь-то? Только ты уточни: утра или вечера?
– Зачем утра? Вечером, конечно! Я буду там, сама подойду к тебе и сяду в машину.
– И куда поедем, если не секрет? – весело спросил Антон.
– Вот завтра и скажу, куда.
– Да не вопрос. Буду как штык в полседьмого у твоего банка.
– Ну, тогда до завтра. – Стелла начала выходить из машины.
– Наташа, подожди. Возьми мою визитку. – Антон достал из нагрудного кармана белый квадратик из плотной вощеной бумаги и протянул девушке.
– Зачем? – не поняла она.
– Как зачем? – удивился Антон. – Там мой телефон. Вдруг я понадоблюсь раньше, или ты захочешь отменить вызов? Позвонишь.
– А-а… Понятно. Спасибо.
Стелла положила визитку в сумку и махнула своему новому знакомому рукой:
– Давай! До завтра…
– Пока!
Она шла к дому и прикидывала, как завтра сядет в такси к Антону и будет следовать за машиной Соснянского. Она узнает, где живет этот урод и… А что «и»? Что будет потом?
Стелла зашла в комнату и бросила сумку на диван. Потом сходила, помыла руки и снова зашла в комнату. Переодевшись в халат, достала из холодильника масло и хлеб из хлебницы. Потом пошла на кухню поставить чайник на газ. На кухне сидел небритый мужик лет сорока – сорока пяти. Он был в майке, каких-то допотопных шароварах и шлепанцах на босу ногу. Мужчина курил, выпуская дым в открытое окно, и ждал, пока в его сковороде пожарится яичница с колбасой. Стелла поздоровалась с ним.
– А ты, вообще, кто такая? – поинтересовался небритый и посмотрел на Стеллу с подозрением.
– Я живу в комнате Валентина Павловича, он мне разрешил, – тут же выдала девушка, как учил дядя.
– Он ей разрешил! А соседей что, не надо спрашивать? Ты меня спроси, хочу я, чтобы ты тут жила, или не хочу!
Такого Стелла просто не ожидала и потому растерялась.
– Я не знала, что и соседей надо спрашивать.
– А как же! Мы тут тебе что, вместо мебели?
Только тут девушка почувствовала, что мужчина немного пьян и потому несет околесицу.
– Мы тут, между прочим, бдим! Да, бдим, потому как всякие-разные элементы нашего общества, так сказать, несознательные граждане, норовят заниматься такой деятельностью, которая подпадает под статью уголовного кодекса…
Он остановился, чтобы перевести дух и затянуться.
– Хорошо, бдите, я вам мешать не буду.
Стелла быстро повернулась и ушла в свою комнату. В конце концов, дождаться, когда закипит чайник, можно и здесь.
Когда чай был заварен и девушка принялась за бутерброд, ей вдруг вспомнилось, как сразу, как только участковый объявил им с матерью, что дело по убийству Беллы прекращено, ей приснился сон. До того она много дней не видела снов вообще.
А в ту ночь Стелла увидела во сне сестру. Она была почему-то маленькой, ей было не больше восьми лет. Она играла в куклы, заботливо укладывая их спать, и тихо пела колыбельную. Стелла вроде бы страшно удивилась: как же так? Ведь девочка умерла, ее похоронили! Как она может играть тут в куклы? Она спросила Беллу, как так получилось, что она, мертвая, вернулась к ним, да еще стала такой маленькой.
– Я не умерла, – ответила сестренка, – просто я теперь живу по-другому.
– Как по-другому? – опешила Стелла.
– А так: я могу быть там, где захочу, сразу, как только захочу. Я теперь все на свете знаю, я ничего не боюсь. Мне не бывает больно или холодно…
Стелла смотрела на сестренку и не верила своим ушам. А потом Белла сказала тихо, глядя Стелле прямо в глаза:
– Отомсти за меня, сестрица, ладно? Отомсти, заклинаю тебя! Мне было так больно! Они должны быть там же, где и я. Я их жду здесь… Очень жду…
Стелла испугалась и проснулась. Сначала ей было жутко, потому что такой сон она видела впервые, но потом она немного успокоилась. Девушка сидела на кровати и вспоминала Беллу – какой она была романтической натурой.
Белла даже Александра Блока читала. И даже кое-что знала наизусть. Помнится, однажды у них со Стеллой зашел разговор о снах – верить в них или нет, и девчонка тут же выдала:
Сны раздумий небывалых
Стерегут мой день.
Вот видений запоздалых
Пламенная тень.
Мать тогда услышала это и тоже начала рассказывать свой сон. Она, как любая крестьянка, свято верила в них. Бывало, соберутся все три женщины утром за чаем, а она и скажет:
– Я сегодня во сне свою мамашу-покойницу видела. Должно, к перемене погоды…
А, увидев во сне себя нарядную, в новом платье, всегда говорила:
Стелла смотрела на сестренку и не верила своим ушам. А потом Белла сказала тихо, глядя Стелле прямо в глаза:
– Отомсти за меня, сестрица, ладно? Отомсти, заклинаю тебя! Мне было так больно! Они должны быть там же, где и я. Я их жду здесь… Очень жду…
Стелла испугалась и проснулась. Сначала ей было жутко, потому что такой сон она видела впервые, но потом она немного успокоилась. Девушка сидела на кровати и вспоминала Беллу – какой она была романтической натурой.
Белла даже Александра Блока читала. И даже кое-что знала наизусть. Помнится, однажды у них со Стеллой зашел разговор о снах – верить в них или нет, и девчонка тут же выдала:
Сны раздумий небывалых
Стерегут мой день.
Вот видений запоздалых
Пламенная тень.
Мать тогда услышала это и тоже начала рассказывать свой сон. Она, как любая крестьянка, свято верила в них. Бывало, соберутся все три женщины утром за чаем, а она и скажет:
– Я сегодня во сне свою мамашу-покойницу видела. Должно, к перемене погоды…
А, увидев во сне себя нарядную, в новом платье, всегда говорила:
– Все, теперь заболею. Нарядным кого во сне видеть – это к болезни…
И, поев на ночь жирной свининки, вставала утром с болью в правом боку и тянулась к аптечке за баралгином:
– Ну, что я говорила?! Вот, печень-зараза теперь тянет…
В сны Стелла не верила. Они у нее почему-то никогда не сбывались. И тогда, увидев сестру во сне ясно, как наяву, она не сказала себе, что это к дождю. Нет, это не к дождю, это к кое-чему посерьезнее. В тот день она встала, как зомби, умылась, оделась и пришла в кафе к матери. Они сели завтракать. Стелла еле-еле влила в себя стакан чая, больше ни к чему не притронулась. Одна мысль крутилась в ее голове и жгла, как огнем: Белла просит отомстить за нее. Отомстить…
Стелла до этого мстила много раз: мальчишкам в школе за то, что дергали за косы или толкали ее, а еще Белле за то, что она один раз взяла ее тушь для ресниц: просто съела в отместку порцию пирога Беллы, который мать испекла в день рождения старшей дочери, и еще съела все шоколадные конфеты. Белла тогда проревела от обиды весь день, а Стелла ходила и радовалась: так тебе! Не трогай чужого! Поделом…
Но теперь ей предстояло отомстить по-настоящему. Эти большие во всех смыслах дяденьки не толкали девчонок и не брали чужую безделушку. Они убили девочку, почти ребенка, которая годилась им в дочери, убили жестоко, сначала поиздевавшись и помучив жертву. И здесь уже ничего невозможно было исправить. У Стеллы сжимались кулаки, когда она представляла, как нежную и мечтательную Беллу, которая была еще девственницей, насиловали, притом такими способами, на которые соглашается не каждая проститутка. И еще ее били, били по лицу, держали за руки, а она, очевидно, пыталась вырваться, потому что и на руках ее были синяки. Синей была и вся шея, и грудь…
«Убью! Сволочи! Мрази!..» – в который раз думала Стелла, забыв про остывающий чай.
Глава 4
На другое утро она снова отправилась к банку, в котором работал Соснянский, но на этот раз дошла до него пешком. Проделав этот путь вчера вечером, только в обратном направлении, девушка поняла, что банк находится не так уж далеко от дома, в котором она жила. Значит, нечего тратиться на такси, тридцать минут ходьбы – еще и полезны. Девушка снова села в скверике на лавочку и просидела здесь весь день. Она ничего не пила и не ела, чтобы не бегать в туалет и не прозевать отъезд Соснянского. Он действительно отлучался один раз с работы, это было в обед. Через полтора часа он вернулся, зашел в свой роскошный банк, больше похожий на дворец падишаха, и до вечера не показывал носа.
«Откуда у людей такие деньги? – думала Стелла, рассматривая мраморные стены банка. – Это же какие деньжища надо сюда вбухать?! И для чего? Чтобы люди несли сюда свои деньги?» Сама бы она ни за что не стала брать в банке никакой кредит. Наслушавшись историй, как люди брали «лимон», а отдавали два, а кое-кто и терял квартиры, она дала себе зарок вообще не заходить в учреждения подобного рода. Эти истории рассказывал бывший хозяин их кафе, у которого они с матерью тогда работали. Он сам кредит брал только раз, но этого опыта хватило ему на всю жизнь.
– Я и взял-то всего двести тысяч, – рассказывал он Матрене и Стелле, – я тогда первый ларек открыл, и было это лет восемь назад. Выплачивал три года, а когда посчитал, сколько вернул банку, чуть не повесился! Вот, едрёна вошь, еврейская система! Взял двести тысяч – вернул больше трехсот! И главное, за что отдал чуть ли не в два раза больше? Проценты, плюс ведение счета… Проценты у них – грабительские, притом, когда брал кредит, проценты были одни, потом они мне их повысили… Ну, не гады?! А ведение счета?! Вы видели, как он осуществляется? Сидит в окошке девочка сопливая, три кнопки нажала на компьютере – вот вам ведение счета, плати! Получается так: я, предприниматель, работаю, пашу, как каторжный, чуть ли не по двадцать часов в сутки, а кто-то сидит в кожаном кресле в мраморном дворце и зарабатывает тем, что деньги в долг дает… Нет, больше я с банками не связываюсь! Дурних нема…
«Они потому и дворцы такие строят, и на тачках крутых ездят, что обдирают людей», – думала тогда Стелла, тоже давая себе зарок не связываться с банками. И сейчас, глядя на машину, в которой возили куда-то Соснянского, проникалась к нему еще большей ненавистью. Ишь, барин! Не может на своей машине доехать, везут его…
В половине седьмого возле банка остановилась белая «девятка» Антона. Стелла достала его визитку и набрала номер.
– Алло?
– Антон, видишь скверик напротив банка? Поставь машину, где-нибудь поблизости и зайди в сквер. Я тебя здесь жду, – сказала она ему.
Такси отъехало от крыльца и остановилось у следующего дома. Вскоре молодой водитель показался на входе в сквер. Стелла окликнула его.
– Садись, посиди, – кивнула она на место рядом с собой.
– Посидеть? – растерялся Антон. – Нет, посидеть, конечно, можно, только я хочу предупредить…
Но Стелла его перебила.
– Знаю, у тебя счетчик тикает. Я заплачу за простой, не бойся.
Водитель повеселел.
– Ну, если так… А что, будем кого-то ждать?
– Будем, – кивнув, мрачно сказала Стелла.
Парень сел рядом с ней на лавочку. Девушка незаметно покосилась на дверь банка. Она специально усадила Антона так, чтобы вход в банк находился в поле ее зрения. От нечего делать водитель принялся весело болтать, чтобы скоротать время.
– А я сегодня друга на вокзале встречал. У меня друг на юге был. Загорел – как негр стал! Вот – сувенир мне привез…
Антон достал из кармана какую-то штуку в виде двух голубых дельфинчиков, смотрящих друг на друга
– Что это? – не поняла Стелла.
– Это? Магнит на холодильник. Ты что, никогда не видела?
– А зачем на холодильнике магнит?
– Как зачем? – подивился Антон такому странному, по его мнению, вопросу. – А записки писать? Вот живут, к примеру, муж и жена… Ну, или парень с девушкой. Она уходит утром на работу раньше него и пишет ему записку: «Кофе – в кофеварке, бутерброды – в микроволновке. Не забудь купить хлеба. Буду в шесть. Целую». И вот эту записку прижимает магнитом к дверке холодильника. Он встает утром, идет на кухню в поисках завтрака, а там…
– А он что, такой дебил, что не знает, что кофе именно в кофеварке, а не в кастрюле? И не помнит свои обязанности покупать хлеб, что ему обязательно надо напоминать?
Антон удивился еще больше.
– Нет, ну ты как-то странно рассуждаешь… Про хлеб человек действительно может забыть, если очень занятой, а кофе… Это я вообще-то так просто сказал, для примера. Записки могут быть и иного рода: «Уехала к маме. Буду в девять. Ужинай без меня…»
Стелла покосилась на Антона. Все-таки странные они, эти городские. Записки на холодильники вешают, даже магнитики для этого покупают. И не жалко им тратить деньги на такую фигню?! А вот в комнате дядиного друга нет на холодильнике никаких магнитов. Скорее всего, он не занимается такой ерундой, как сочинение записок по утрам.
В этот момент она заметила, как Соснянский вышел из банка и, как и вчера, зашагал к стоянке машин.
– Антон, нам пора.
Стелла встала. Парень тоже вскочил со скамейки.
– Куда едем?
– Сейчас узнаем.
Они сели в его «девятку» и, едва синий «Лексус» вырулил на дорогу, Стелла скомандовала:
– Давай за ним!
– За кем? – не понял Антон.
– За этой синей машиной!
– За «Лексусом»?
– Да откуда я знаю, «Лексус» это или что-то еще?! Давай за этой синей тачкой, и быстро! Смотри, не отстань!
– Да чтобы я отстал от какого-то там «Лексуса»! У меня машина – зверь!
Они поехали по улице за Соснянским. Впрочем, потерять его из вида было довольно сложно: был час пик, и плотный поток медленно движущихся машин удерживал их друг возле друга.