– Пытаюсь вспомнить один адрес.
– Твоя жизнь была бы куда легче, если б ты купил алфавитную записную книжку, – сказала Фенчерч.
Наконец Артур передал Фенчерч листок:
– Тебе на сохранение.
Фенчерч взглянула на листок. Среди каракулей и зачеркнутых каракулей выделялись слова: «Квентульско-Кважарные Горы. Севорбэупстрия. Планета Прелюмтарн. Солнце Зарсс. Галакт. Сектор Кью-Кью-Семь-Дробь-Джи-Гамма».
– И что же там находится?
– Видимо, Финальное Послание Бога сотворенному им миру.
– Это уже что-то, – протянула Фенчерч. – А как мы туда доберемся?
– Ты действительно…
– Да, – твердо ответила Фенчерч, – я действительно хочу узнать это Послание.
Артур отвернулся к исцарапанному плексигласовому иллюминатору и уставился в пустоту небес.
– Извините, – вдруг сказала та самая женщина, которая весь рейс время от времени странно на них поглядывала, – надеюсь, вы не сочтете меня бестактной. Во время этих дальних перелетов такая скука, что просто перекинуться словечком – уже огромная радость. Меня зовут Энид Капельсен, я из Бостона. Скажите, вы часто летаете?
Глава 35
Они поехали домой к Артуру, в Уэст-Кантри, запихнули в сумку пару полотенец и другое барахло, потом сели и стали коротать время так, как это делают все вольные странники, путешествующие по Галактике автостопом.
Они стали ждать попутную летающую тарелку.
– Один мой приятель вот так вот прождал пятнадцать лет, – сказал Артур однажды вечером, когда они, по своему обыкновению, сидели и смотрели несчастными глазами в небо.
– Какой приятель?
– Его зовут Форд Префект.
Тут в голове Артура мелькнула мысль, которой он от себя никак не ожидал – учитывая все пережитое.
Ему вдруг захотелось узнать, где сейчас Форд Префект.
И по странному совпадению на следующий день в газете появились два сообщения: одно об удивительном происшествии с летающей тарелкой, а второе – о ряде непотребных дебошей в пивных.
А еще через день явился смурной с перепоя Форд Префект и стал жаловаться, что Артур хамски не подходит к телефону.
Вид у Форда был крайне больной. Он выглядел так, словно только что, пятясь задом, прополз под живой изгородью – в тот самый момент, когда живая изгородь, пятясь задом, уползала внутрь комбайна. Шаткой походкой войдя в гостиную Артура, Форд энергичным взмахом руки отверг всю предложенную помощь, что было с его стороны не совсем резонно – от этого широкого жеста он окончательно потерял равновесие, и Артуру пришлось эвакуировать его на диван.
– Спасибо, – сказал Форд, – большое спасибо. Ты представляешь… – прибавил он и заснул на три часа. – … себе, – продолжил он, внезапно проснувшись, – как трудно дозвониться в Великобританию с Плеяд? Я вижу, что ты не представляешь, так я тебе расскажу за очень большой чашкой черного кофе, которую ты уже думаешь мне приготовить.
И, покачиваясь, он поплелся за Артуром на кухню.
– Дуры-телефонистки все спрашивали, откуда я звоню. Я им отвечаю: «Из Летчуэрта[13]», а они: «Не может быть, не может быть, там же другой телефонный узел». Что ты делаешь?
– Варю тебе черный кофе.
– Ох!
Казалось, Форд был неизвестно чем разочарован. Он с потерянным видом оглядел помещение.
– Что это такое? – спросил он.
– Рисовые хлопья.
– А это?
– Паприка.
– Ясно, – мрачно сказал Форд и положил коробочки на место, одну на другую, но сооружение рухнуло. Тогда он положил их наоборот – верхнюю вниз, а нижнюю сверху, и фокус удался.
– Организм утомлен сверхдальним перелетом, – пояснил Форд. – О чем я говорил?
– О том, что ты звонил не из Летчуэрта.
– Да. Я этой даме так и сказал: «Хрен с ним, с Летчуэртом, говорю, если он вам не нравится. Я звоню с торгово-разведывательного судна, принадлежащего Кибернетической корпорации Сириуса, которое в настоящее время движется со субсветовой скоростью от звезды к звезде; эти звезды известны на вашей планете, хотя не знаю, известны ли они вам, милая дама». Я назвал ее «милой дамой», – объяснил Форд Префект, – потому что не хотел, чтобы она приняла близко к сердцу мой намек. Ну, намек, что она невежественная идиотка…
– Тонко, – сказал Артур Дент.
– Вот именно, – сказал Форд, – тонко. – Он нахмурился.
– Сверхдальние перелеты очень плохо отражаются на придаточных предложениях, – проговорил Форд. – Тебе придется снова помочь мне и напомнить, о чем я говорил.
– «…от звезды к звезде, – процитировал Артур, – эти звезды известны на вашей планете, хотя не знаю, известны ли они вам, милая дама, под названиями…»
– Эпсилон и Зета Плеяд, – с победным видом закончил Форд. – Потрясающий разговор, да?
– Выпей кофейку.
– Спасибо, не хочу. «И вот почему я вас беспокою, – сказал я, – хотя мог бы звонить напрямую, поскольку, смею вас уверить, что здесь, в созвездии Плеяд, есть весьма сложное телекоммуникационное оборудование: дело в том, что этот хренов пилот этого хренова корабля требует, чтобы я звонил за счет моего абонента. Как вам это нравится?»
– И как ей это понравилось?
– Не знаю. К тому времени она повесила трубку, – сказал Форд. – Вот так-то! Как ты думаешь, что я сделал потом? – свирепо спросил он.
– Не имею понятия, Форд, – ответил Артур.
– Жаль, – сказал Форд, – я надеялся, что ты мне напомнишь. Понимаешь, я тебе как на духу скажу – терпеть не могу этих типов. Они настоящие паразиты космоса, носятся по божьей бесконечности и всем навязывают свои дрянные машинки, а эти машинки никогда не работают, а если работают, то такое творят, что не понадобится ни одному здравомыслящему человеку. А главное, – добавил он, кровожадно скрипя зубами, – все время пищат: «Задание выполнено», дескать!
Это была чистая правда. Данная точка зрения вполне заслуживала уважения. Ее разделяли все трезвомыслящие люди – собственно, общественное мнение давно уже признавало трезвомыслящими только тех людей, которые придерживались данной точки зрения.
В минуты просветления – очень редкие, что неудивительно при его нынешнем объеме в пять миллионов девятьсот семьдесят пять тысяч пятьсот девять страниц – «Путеводитель» отзывается о продукции Кибернетической корпорации Сириуса следующим образом: «Покупатель может не заметить совершенную бесполезность этих товаров, охваченный чувством гордости от того, что вообще заставил работать хоть одну из этих штуковин.
Иными словами – и это неизменный принцип, на котором основан всегалактический успех всей корпорации, – фундаментальные изъяны конструкции ее товаров камуфлируются их внешними изъянами».
– И этот тип, – напыщенно произнес Форд, – отправился в полет, чтобы продать еще несколько куч хлама! Командирован на пять лет с целью поиска и освоения новых, неизведанных планет, а также продажи новейших музпротезоматов для ресторанов, лифтов и шкафов со встроенными барами! А если на этих планетах еще нет ресторанов, лифтов и шкафов со встроенными барами, в его задачи входило искусственно ускорить развитие их цивилизаций, чтобы все эти чертовы блага побыстрее там появились! Где мой кофе?
– Я его вылил.
– Свари еще. Теперь я вспомнил, что я сделал потом. Я спас цивилизацию, и она развивается своим чередом. Или типа того – точно не помню.
Он решительно заковылял обратно в гостиную и продолжал там разговаривать сам с собой, спотыкаясь, опрокидывая мебель, а порой истошно попискивая: «Бип-бип!»
Через несколько минут Артур, отыскав среди всех выражений своего лица самое безмятежное, последовал за Фордом.
Форд был ошеломлен.
– Где ты был? – потребовал он отчета.
– Варил кофе, – все еще с самым безмятежным выражением лица ответил Артур.
Он уже давно понял, что благополучно пребывать в обществе Форда можно, лишь если иметь в запасе целый набор безмятежных выражений лица и все время переодевать их.
– Ты пропустил самое интересное место! – бушевал Форд. – Ты пропустил то место, когда я накинулся на этого типа! Сейчас, – проговорил он, – я накинусь на этого типа и вытрясу из него душу!
Он, как безумный, прыгнул на стул и сломал его.
– В прошлый раз получилось лучше, – угрюмо сказал Форд и вяло махнул рукой в сторону другого сломанного стула, который еще раньше аккуратно положил на обеденный стол.
– Понятно, – безмятежным взглядом окидывая сложенные обломки, сказал Артур, – а, э-э, зачем все эти кубики льда?
– Что? – заорал Форд. – Что? Это ты тоже пропустил? Это аппарат для поддержания жизни при низких температурах! Я этого типа в холодильник засунул. Другого выхода у меня не было, верно ведь?
– Возможно, – безмятежным голосом произнес Артур.
– Не трогай! – завопил Форд.
Артур как раз собирался поставить на место телефон, который по какой-то загадочной причине лежал на столе (трубка валялась рядом), но с безмятежным видом остановился.
– Хорошо, – успокаиваясь, сказал Форд, – теперь возьми трубку.
Артур приложил трубку к уху.
– Говорят время, – сказал он.
– Бил, бил, бип, – проговорил Форд, – вот что разносится по кораблю этого типа, в то время как он спит в холодильнике, а судно медленно облетает малоизвестный спутник планеты Сезефрас Магна. Этому типу сообщают точное лондонское время.
– Понятно, – повторил Артур и решил, что настало время задать главный вопрос. – А зачем? – безмятежно спросил он.
– Если немного повезет, счет с телефонной станции разорит этих ублюдков, – ответил Форд.
Обливаясь потом, он бросился на диван.
– Все-таки эффектное прибытие, как ты думаешь? – промолвил он.
Глава 36
Летающая тарелка, на которой прибыл Форд Префект, потрясла мир.
На сей раз сомнений быть не могло – инопланетный корабль оказался самый что ни на есть настоящий. Не ошибка, не галлюцинация. Не чета всяким там дохлым цэрэушникам в бассейнах.
Теперь было кристально ясно – мы действительно не одни во Вселенной. Яснее некуда.
Тарелка приземлилась с удивительным пренебрежением ко всему, что находилось внизу, сокрушив целый район с самой дорогой недвижимостью в мире, включая универмаг «Харродз»[14].
Тарелка была огромная – говорят, почти полтора километра в диаметре, – тускло-серебристого цвета, израненная, опаленная и исцарапанная в жестоких космических битвах с врагами, происходивших в лучах неведомых человечеству солнц.
Открылся люк, с треском проутюжив продовольственный отдел «Харродза», смяв «Харви Николз»[15] и опрокинув башню отеля «Шератон». Истошно взвыла истязаемая архитектура.
После долгого душераздирающего грохота и скрежета агонизирующих механизмов из люка вышел громадный серебристый робот в тридцать метров ростом.
Спустившись по трапу, он поднял руку.
– Я пришел с миром, – сказал он, наскрежетавшись вволю, – отведите меня к своему Ящеру.
Разумеется, Форд Префект мог все объяснить – что и сделал, пока они с Артуром смотрели по телевизору беспрерывные, совершенно безумные выпуски новостей. С экрана только и твердили, что о миллиардах фунтов, в которые оценивался причиненный ущерб, да о столь же непомерном количестве жертв – и так без конца, без начала, потому что робот стоял себе на том же месте и, слегка пошатываясь, верещал:
«Ошибка системы, ошибка системы…»
– Понимаешь, он прилетел из очень древнего демократического государства…
– В смысле – с планеты ящеров?
– Нет, – ответил Форд; за это время он наконец-то позволил напоить себя кофе, что привело его рассудок в более или менее рабочее состояние, – все не так просто. Все не так примитивно. На этой планете народ – это люди. А правители – ящеры. Люди ненавидят ящеров, ящеры правят людьми.
– Похоже, я ослышался, – прервал его Артур, – ты вроде бы сказал, что у них демократия?
– Сказал, – подтвердил Форд. – Это и есть демократия.
– Тогда почему люди не избавятся от ящеров? – спросил Артур, хотя и боялся показаться круглым идиотом.
– Да просто в голову не приходит, – пояснил Форд. – У них есть право голоса, и они думают, что правительство, которое они избрали, более или менее отвечает их требованиям.
– Значит, они по доброй воле голосуют за ящеров?
– Ну да, – сказал Форд, пожав плечами, – естественно.
– Но, – начал Артур, вновь пытаясь взять быка за рога, – почему?
– Потому что, если они не будут голосовать за ящера, к власти может пролезть не тот ящер, – ответил Форд. – У тебя есть джин?
– Что?
– Я спрашиваю, джин у тебя есть? – с внезапной настойчивостью повторил Форд.
– Сейчас посмотрю. Расскажи мне поподробнее про ящеров.
Форд снова пожал плечами.
– Некоторые люди говорят, что власть ящеров – величайшее достижение в истории планеты, – сказал он. – Разумеется, эти люди неправы, в корне неправы, но сторонники таких мнений всегда находятся.
– Но это ужасно, – проговорил Артур.
– Слушай, приятель, – сказал Форд, – если бы каждый раз, когда одна точка во Вселенной, уставясь в другую точку, говорит: «Это ужасно!», мне платили по альтаирскому доллару, я бы не сидел здесь, как лимон в ожидании джина. Но мне не платят, и я сижу. А скажи-ка лучше, с чего это у тебя такая рожа безмятежная и глаза светятся? Влюбился, что ли?
Артур ответил утвердительно – причем с безмятежной рожей.
– И она знает, где стоит джин? Так, может, ты меня с ней познакомишь?
Случай для знакомства тут же представился – вошла Фенчерч с пачкой купленных в поселке газет. Увидев на столе останки стула, а на диване – останки уроженца Бетельгейзе, она изумленно застыла в дверях.
– Где джин? – спросил Форд. И тут же повернулся к Артуру: – Кстати, что там с Триллиан?
– Э-э, это Фенчерч, – смущенно проговорил Артур. – С Триллиан ничего такого, ты наверняка с ней виделся позже меня.
– Ах да, – сказал Форд, – она куда-то укатила с Зафодом. У них вроде какие-то младенцы. По крайней мере, – добавил он задумчиво, – мне показалось, что это младенцы. Знаешь, Зафод здорово остепенился.
– Серьезно? – спросил Артур, суетясь вокруг Фенчерч и отбирая у нее покупки.
– Ага, – ответил Форд, – теперь как минимум одна из его голов иногда бывает разумнее удолбанной птицы эму.
– Артур, кто это? – спросила Фенчерч.
– Форд Префект, – ответил Артур. – Я, кажется, как-то упоминал о нем.
Глава 37
Три дня и три ночи гигантский серебристый робот, слегка покачиваясь, в крайнем изумлении стоял на развалинах Найтсбриджа[16] и пытался решить, что ему делать.
К нему на аудиенцию являлись правительственные делегации; орды журналистов умными голосами спрашивали друг у друга в прямом эфире, что о нем можно сказать; эскадрильи трогательных истребителей-бомбардировщиков пытались его атаковать, но вот ящеры почему-то не появлялись. Робот медленно крутил головой, пристально вглядываясь в горизонт.
Ночью он выглядел совершенно впечатляюще, подсвеченный прожекторами телевизионщиков, которые круглосуточно вели репортаж о том, что он круглосуточно делает – хотя он не делал ровным счетом ничего.
Он думал, думал, думал и в конце концов додумался.
Придется выслать на разведку роботов-помощников.
Надо было бы подумать об этом раньше, но проблемы замучили.
И вот в один прекрасный день из люка вылетела с жутким лязгом грозная железная туча, состоящая из крохотных роботов. Они разлетелись по окрестностям и принялись как сумасшедшие бросаться на одни предметы и защищать другие.
Наконец один из них нашел зоомагазин с пресмыкающимися и тотчас начал столь рьяно защищать его во имя демократии, что от квартала практически ничего не осталось.
Перелом наступил, когда отборный отряд этих летучих визгунов обнаружил зоосад в Риджентс-парке, а точнее, его террариум.
Предыдущие ошибки в зоомагазине мало чему научили роботов, и летающие сверла и лобзики притащили к ногам серебристого исполина несколько игуан побольше и пожирнее, чтобы он вел с ними переговоры на высшем уровне.
В конце концов робот объявил всему миру, что, несмотря на всесторонний откровенный обмен мнениями по широкому кругу вопросов, переговоры на высшем уровне потерпели неудачу, ящеры удалились, а сам он где-нибудь несколько дней отдохнет. По ряду причин для этого был избран Борнмут.
Наблюдавший за всем этим по телевизору Форд Префект кивнул, подавился смехом и опрокинул еще одну кружку пива.
Приготовления к отъезду начались немедленно.
Весь день и всю ночь летающие инструменты зудели, пилили, сверлили, паяли. А утром умопомрачительная гигантская платформа на колесиках, на которой стоял робот, покатилась на запад одновременно по нескольким шоссе.
Она двигалась неторопливо – этакая карнавальная повозка, сопровождаемая жужжащими роботами-слугами, вертолетами и фургонами службы новостей; она бороздила землю, пока наконец не прибыла в Борнмут, где робот медленно высвободился из объятий своего транспортного средства, отправился на пляж и пролежал там десять дней.
Сами понимаете, это было самое захватывающее событие за всю историю Борнмута.
Целыми днями люди толпились вдоль границы отгороженного охраняемого участка, который был выделен роботу для отдыха, и старались разглядеть, что он делает.
А он не делал ровным счетом ничего. Лежал на пляже, вот и все. Ничком, неуклюже распростершись на песке.
И вот однажды поздно ночью местному журналисту удалось то, что доселе не удавалось ни одному человеку на свете, а именно: он имел короткий, но вразумительный разговор с охраняющим границу роботом-помощником.
Это был настоящий прорыв.
– Мне кажется, здесь есть сюжет, – доверительно сказал журналист, попыхивая сигаретой у сетчатого стального забора, – но не хватает местного колорита. Здесь небольшой список вопросов, – продолжал он, нервно роясь во внутреннем кармане куртки, – возможно, вы попросите его, как вы его там называете, чтобы он быстро просмотрел их.