Вдали показались хижины негров. Где-то там жил и бедняга Ньгаячокве. Смерть явилась для него избавлением от жизни.
...Впереди, на обочине дороги, замаячила согбенная фигура. Что-то было в ней очень знакомое...
"Не может быть... Чушь!.. Неужели?"
Непроизвольным движением Уолтер коснулся плеча шофера, и тот затормозил. Автомобиль еще те успел остановиться, как старый негр бросился навстречу, протягивая руки:
- О маса доктор! Maca доктор!
Это действительно был Ньгаячокве. Тот самый Ньгаячокве, которому по логике событий положено было уже давно покоиться в могиле, надежно укрытым от хлыста надсмотрщика Хуана.
- О маса доктор, теперь вижу, какой я старый дурак. Я не верил вам. А вы знали: мне суждено еще собирать хлопок, мне придется еще попробовать хлыст масы Хуана.
Уолтер все еще не мог прийти в себя.
"Что же произошло? Чудес не бывает, - это я твердо знаю, да, твердо, очень твердо, в этом меня не поколебать. Как же воскрес из мертвых негр? Ведь он был обречен - обречен на все сто процентов",
- Только два дня, как я смог выйти на поле, - говорил Ньгаячокве. - Но не беспокойтесь, маса доктор. Из первых же заработанных денег я верну вам долг.
Он переминался перед автомобилем, не зная, можно ли ему уже уйти.
- Подождите меня здесь, - сказал Уолтер шоферу и, выпрыгнув из автомобиля, пошел рядом с Ньгаячокве к его хижине.
- Расскажи мне, что было после того, как я уехал. Постарайся вспомнить все подробности.
- Все было, как вы сказали, маса. Но соседку тряс злой дух, и она не могла готовить похлебку. Зато молодая Макуонда - она чистит бататы на кухне сеньора Луиса - продала мне целую гору испорченных бататов, бананов и кукурузы.
- А потом? - нетерпеливо спросил Уолтер.
- Потом было все, как вы сказали, маса. Ньгаячокве выздоровел.
- Нет, - с досадой отмахнулся Уолтер. - Что было после того, как она продала тебе овощи, и перед тем как ты почувствовал себя лучше?
- Я ел их сырыми, маса, много лежал, потому что не мог встать, много болела голова, грудь. Рот мой выбрасывал обратно пищу, которую я съедал. Потом мне снились всякие сны, хоть я лежал с открытыми глазами, Я видел своих детей и жену в стране духов. Я надеялся, что уже совсем переселился туда. Но я всего лишь старый глупый негр. На что я могу надеяться? Что я знаю? Все было так, как вы сказали, маса. Я выздоровел, и маса Хуан погнал меня на поле. Я говорил, что еще болен, но он знал лучше. В первый день я упал на поле и ничего не помнил. Но сегодня работал целый день...
Доктор понял, что ничего не добьется от Ньгаячокве. Но он не мог успокоиться. Где-то перед самым его носом госпожа Природа спрятала одну из своих тайн чудесное исцеление негра. Неужели к длинному списку нераскрытых чудес прибавится еще одно?
"Произошло необычное событие, - думал Уолтер. - Это не могло быть самоизлечением. Если бы организм негра был способен на это, опухоль рассосалась бы раньше, и тогда вряд ли дошло бы до метастазов. Может быть, дело в изменении климата, в резком изменении радиоактивности воздуха, в воде? Ветер с океана, например, и большое повышение кислорода в воздухе?" Где-то Уолтер читал, что кислород под давлением вызывает резкое изменение клеточного обмена, неблагоприятное для вируса, привыкшего к старым условиям и не успевшего примениться к новым. И если возбудитель рака вирус.
Уолтер оборвал себя: атмосферные условия ни при чем! В эти дни от такой же болезни умер бывший моряк негр Кота-Муби.
Доктор вспомнил сообщение французского хирурга Огюста Бьера, что у одного Из его больных злокачественная опухоль рассосалась после возникновения у этого же больного рожистого воспаления.
Уолтер едва дождался, пока они пришли к хижине и он смог внимательно осмотреть и выслушать Ньгаячокве. Но никаких следов "посторонней" болезни врач не обнаружил.
"Что же случилось необычного в течении болезни? Что отличало выздоравливающего Ньгаячокве от тысяч других, умерших людей?" - в сотый раз cпрашивал себя Уолтер.
Он чихнул, не выдержав неприятного гнилостного запаха, идущего откуда-то из дальнего угла хижины. Уолтер повел взглядом, м внезапная догадка промелькнула в его мозгу. Одиночество и ужасающая бедность - вот что победило болезнь! Потому что только одиночество и нищета заставили человека есть такие овощи да притом сырыми!"
Он не отрывал взгляда от горки бататов, которые издавали неприятный запах. Это были не обычные овощи на обычные у Ньгаячокве не хватило бы денег. Каждый из бататов был изуродован глубокими черными трещинами и множеством шарообразных опухолей, несколько напоминающих виноградную гроздь.
"Рак батата", - сразу же определил Уолтер.
И теперь, словно водопад, нахлынули, закружились воспоминания, обрывки газетных информации, сообщения солидных медицинских журналов, историков...
...В древности лечили опухоли настоями березовых наростов.
...Аргентинский ученый Марксер обнаружил, что введение рогатому скоту и курам вакцины, изготовленной из вируса табачной мозаики, иммунизирует животных против заболевания ящуром, а кур делает невосприимчивыми к заболеванию ложной чумкой. В открытии Марксера, как указывал журнал, наиболее интересным было то, что вирусы, вызывающие болезни растений, антагонисты вирусов - возбудителей болезней животных.
"Возможно, рак батата спас от рака негра Ньгаячокве? Вирус растения победил вирус рака человека, если рак возбуждается вирусом? Или же вызвал сильную реакцию и перестройку деятельности нервной системы, неблагоприятную для опухоли, мобилизацию защитных сил организма?"
Это все надлежало проверить.
Уолтера сжигало нетерпение...
- Как видите, ваше предположение не подтвердилось, коллега, - с особенным удовольствием проговорил профессор Рескинг, и слово "коллега" прозвучало издевательски.
Уолтер снова и снова переводил взгляд с чашек Петри на колбы, оттуда на полуживых крыс и обезьян, на показания анализов, и его Лицо становилось все более мрачным. Вирус батата, высеянный на изолированные злокачественные опухоли и введенный в опухоли, размножился. Но и опухоли чувствовали себя превосходно.
- Ничего необычного,-весело произнес профессор Рескинг, - Все произошло так, как я писал в своей последней работе: ткань неоплазмы, в связи с активным делением клеток и бурным обменом веществ, - весьма благоприятная среда для размножения вирусных частиц. А вирусные частицы берут лишь избыток веществ и не мешают опухоли расти.
Его тон был сочувственным, но в углах губ притаилась довольная усмешка. Ведь все произошло так, как он писал в своей работе.
Уолтер мрачно кивнул головой,
- Сегодня вы правы, - сказал он. - Но завтра...
- Что завтра? - профессор приподнял одну бровь.
Доктор Кроумэн и сам бы не мог точно сказать, что он имел в виду. Наверняка Уолтер знал лишь одно: завтра он вернется в округ Лобиту к своим обязанностям врача бедняков. А люди будут по-прежнему умирать от рака желудка, и исцеление Ньгаячокве останется неразгаданным "чудом",
Через восемнадцать дней Уолтер внезапно получил телеграмму:
"Немедленно прилетайте. Рескинг".
И уже сидя в самолете, он сознательно подавлял радостную надежду. "Чепуха, сущая чепуха", - твердил он себе, боясь разочароваться.
Профессор Рескинг встретил его на аэродроме. Он подал руку и вместо приветствуя оказал:
- Черт вас возьми, Уолтер, но опухоли все же рассосались, в семнадцати случаях из двадцати.
Они помчались в лабораторию.
Уолтер долго вглядывался в рентгенограммы, читал истории болезней, осматривал подопытных животных.
Во всех случаях рассасывания опухолей в них сначала появлялась кислота с пиримидиновым основанием и заменой урацила его аналогом тиоурацилом. Затем ядра клеток изменяли свою форму и переставали делиться, превращаясь в добычу фагоцитов.
Профессор ходил следом за Уолтером и молчал. Наконец он взорвался;
- Что ж вы ведете себя так, как будто я вас дурачу, а вы меня проверяете! Пляшите же, черт вас возьми, разбейте пробирки, выбросьте меня в окно, сделайте что-нибудь из ряда вон выходящее!
Из последних сил сдерживая радость, Уолтер ответил:
- Не произошло ничего необычного. Вначале все было так, как вы писали в своей работе. Вирус батата не мешал опухоли развиваться, освобождая ее от избытка некоторых веществ. Но постепенно вирус размножился и стал потреблять этих веществ все больше и больше, оставляя голодать клетки опухоли. Началась борьба. Вирус батата выделил кислоту, которая, включившись в обмен веществ опухоли, остановила ее развитие и, возможно, вызвала гибель вируса рака. Одновременно последовали перестройка нервного процесса, мобилизация фагоцитов, которые довершили уничтожение опухоли, а заодно уничтожили и самый вирус батата. Вчерашний симбионт стал антагонистом. Разве это необычно в природе? Ничего не поделаешь, коллега, вам придется писать новую книгу.
Росоховатский Игорь Шутка госпожи Природы
ИГОРЬ РОСОХОВАТСКИЙ
ШУТКА ГОСПОЖИ ПРИРОДЫ
"Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным..." Эта пословица в округе Лобиту, в африканcкой стране Анголе, звучала так: "Лучше быть сеньором Луисом Фернандес де Арготе, чем негром Ньгаячокве". Ибо не было во всем округе человека богаче и здоровее синьора де Арготе и не было человека беднее и несчастнее одинокого старого Ньгаячокве.
"За всю жизнь я не истратил на врачей для себя ни одного амголара", говорил сеньор Луис, и это было чистой правдой.
Поэтому доктор Уолтер Кроумэн был так удивлен, когда за ним заехал чернокожий шофер сеньора Луисе. "Если заболела сеньора, то послали бы за старым доком Вальерооом, - подумал Уолтер. - Верно, приключилась беда с кем-нибудь из прислуги".
- Ну, что у вас там стряслось? - опросил он у негра в своей обычной грубоватой манере.
- Маса болит живот. Маса стонет. Я сам видел, - затараторил негр. Маса послал за вами. "Скорей!" сказал маса.
- Сеньор Луис? - поднял брови доктор.
- Да, да, маса сеньор Луисфернанготе, - закивал головой негр, соединяя имя и фамилию хозяина в одно слово.
"Аппендицит, наверно, - подумал Уолтер, мысленно представляя себе рослого стройного сеньора, лихого наездкика и баскетболиста, и вспоминая слова доктора Вальероса: Никогда не встречал такого могучего и здорового организма".
Он продолжал допытываться:
- А у доктора Вальероса ты уже был? Что с ним?
- Маса сказал: "нужны вы, Док Уолкромэн", - сказал маса.
Уолтер пожал плечами, взял чемоданчик с инструментами, всегда стоявший наготове, и вышел вслед за негром.
Автомобиль помчал их по узкой извилистой дороге между акациями и баобзбами, То и дело в ветровое стекло шлепались жуки. Они кишели всюду в траве и над головой.
Уолтер вытирал вспотевший лоб носовым платком и продолжал удивляться, что же заставило знатного сеньора вызвать его, а не известного в округе доктора Вальероса.
Уолтеру шел тридцать четвертый год, был он беден и поэтому, получив право на частную практику после девяти лет учебы и стажировки и не найдя подходящей работы, поехал в чертово африканское пекло к "тетушке цеце". Отсюда он регулярно высылал деньги своей сестре, оставшейся с тремя малышами в далекой Пенсильвании, и постоянно ворчал на жару, на холодный ветер, на засуху, на правительство, на гордых португальских сеньоров, которые лечатся у других, и на негров, которым нечем заплатить эа лечение. Правда, этих бедняков он все же лечил, почти бесплатно, но всякий раз твердил, что это в "последний раз" и что он слишком "богат для благотворительности".
Автомобиль свернул на аллею финиковых пальм, обогнул несколько ярких разноцветных клумб, миновал хозяйственные постройки и остановился у большого двухэтажного дома, расположенного в виде буквы "П". Здесь доктора встретили несколько слуг. Один схватил его чемоданчик, второй - шляпу, третий, низко кланяясь, повел в дом. Уолтер успел заметить бледную сеньору де Артоте, веселых сеньорит и очутился в просторном кабинете с оружием и фотографиями лошадей на стенах. На кровати у окна лежал сеньор Луис. На белой подушке резко выделялось его надменное лицо с маленькими усиками и клинышком черной бородки.
- Добрый день, - поздоровался доктор.
- Здравствуйте, сеньор доктор, - ответил хозяин дома, впервые величая так Уолтера, - обычно он называл его просто Кроумэном. - Вы, наверно, удивлены, почему я позвал вас. Дело в том, что я серьезно болен и хочу, чтобы меня посмотрел молодой и способный врач. До меня дошли слухи, что вы бунтовщик и смутьян. И я подумал: вот способный человек. Только тот, кто чувствует, что, несмотря на бедность, он чего-нибудь да стоит, будет бунтовать. Бездарный человек в подобном положении станет пресмыкаться и попрошайничать.
Он говорил с располагающей откровенностью, как бы специально для собеседника, снисходя до интимности. Но по плавности фраз Уолтер догадался, что всю эту тираду сеньор Луис продумал еще до его прихода.
"Впрочем, он, очевидно, в самом деле так полагает, иначе не позвал бы меня"
- Я надеюсь также на вашу скромность и на умение хранить секреты своих больных. Доктор Вальерос этим не отличается.
"Ага, вот еще одна причина!"
- Разрешите мне прежде всего осмотреть вас, - предложил Уолтер, подходя к кровати.
Он нащупал пульс, спросшл, на что жалуется больной.
- Боли в желудке и выше, трудно дышать, частые рвоты, - коротко ответил сеньор Луис, испытующе глянув в глаза доктору.
Уолтер нагнулся ближе, всмотрелся в желто-землистое лицо. "Неужели?" Он через брюшную стенку прощупал плотные образования и почти на ладонь увеличенную печень.
- Рентген? - опросил Уолтер.
Сеньор Луис улыбнулся углами губ. Глаза не участвовали в улыбке, она очень напоминала гримасу страха. Он выдвинул ящик столика, стоящего около кровати, достал несколько рентгенограмм.
Стоило Уолтеру взглянуть на них, и догадка перешла в уверенность.
Доктор опустил глаза и встретил тот же испытующий взгляд больного. Губы Луиса де Арготе раскрылись:
- Ну что, сеньор доктор?
Уолтер отвел взгляд;
- Как вам сказать...
- А вы говорите правду, я ведь немного учился на медициноком факультете... - он посмотрел куда-то в сторону и очень тихим, непривычным для него голосом спросил: - Рак? Рак желудка? С метастазами в печень?
- Если вы знаете, почему же раньше?..
- Раньше не знал, - все так же тихо сказал сеньор Луис. - Упал с коня, ударился. Думал, последствия ушиба, пройдет...
- Так... - промычал Уолтер, чувствуя, что надо что-то сказать и не находя слов.
- Не говорите пока жене. Сообщите только старшей дочери. Она у меня молодец.
Его тон снизился до просительного. Это был уже совсем не тот человек, который с холодной усмешкой указывал на провинившегося негра:
- Секите, пока не побелеет.
Теперь он был болен, испуган и напрягал всю волю, чтобы не выдать испуга. Постепенно его голос становился тверже:
- Кроме старшей дочери - никому. И что, по-вашему, следует предпринять?
- Облучение. Есть еще новые препараты... - ответил Уолтер. - Надо немедленно заказать самолет. Может быть в Филадельфию? Я моту посоветовать там хорошую клинику.
- вы полетите со мной, - сказал сеньор Луис, и его слова прозвучали как приказ.
- Но у меня больные...
- Все будет оплачено! - нетерпеливо воскликнул плантатор.
- Я не могу оставить своих больных, - пробовал сопротивляться Уолтер, представляя себе в то же время сестру и ее малышей, которым нужно купить эиммюю одежду.
- Я теперь тоже ваш больной, - настаивал сеньор Луис, несколько отвлеченный этим cпором от мрачных мыслей. - И притом тяжело больной. За одну эту поездку вы получите такую же сумму, которую зарабатываете здесь за три года. Кроме того, я уплачу доктору Вальеросу, чтобы он наведывался к вашим больным. Ну как, идет?
Уолтер кивнул.
- Итак, телеграфируйте в клинику, заказывайте билет на самолет, берите все необходимое, - командовал сеньор Луис. Он уже полностью овладел собой и снова вошел в ту роль, которую играл всю жизнь.
Паккард ожидал доктора у подъезда. Одуряюще пахли цветы; растопырив пальцы, удивлялись себе пальмы. Серые попугаи глядели с веток вслед машине.
Паккард свернул с пальмовой аллеи на узкую пыльную дорогу, и вдали замелькали нищие хижины. Негры на хлопковых плантациях жили, как и десять, и двадцать, и пятьдесят лет назад: бпали на грязных подстилках, много работали, мало отдыхали. Словно и не было расщепления атома, полетов спутников м ракет, словно время остановилось для них. Но доктор Кроумэн знал, что в этом "остановившемся времени" накапливается возмущение и уже тлеет фитиль.
Доктор вышел из автомобиля и направился к одной из самых маленьких и грязных хижин, стоивших на отшибе. Он приподнял полог, сплетенный из лиан и заменявший дверь, и невольно поморщился от зловония.
В хижине не было ни столa, ни кровати - ничего, кроме грязной циновки-подстилки, на которой лежал полуголый негр.
- О маса Диктор! - негр попытался приподняться. Одеяло, из которого вылезали клочки свалявшейся ваты, сползло, открыв обтянутые кожей ключицы. Они были такие острые что казалось - кожа на них вот-вот прорвется.
- Лежи, лежи! - прикрикнул Уолтер.
- Ньгаячокве скоро отправится собирать хлопок у бога... - застонал непр.
- Ну, ну, не хнычь, еще придется не раз попробовать хлыст надсмотрщика Хуана! - все в той же грубой манере утеожл его доктор, удивляясь, как это старик до сих пор не умер. Семь месяцев назад, заметив серый цвет лица Ньгаячокве и насильно осмотрев его, Уолтер установил у негра рак желудка с метастазами в поджелудочную железу. "Смерть будет для бедняги избавлением", - подумал доктор.
Даже на хлопковых плантациях сеньора Луиса Фернандес де Арготе трудно было найти человека несчастнее старого Ньгаячокве. Когда-то у него была жена, которая ему казалась красивой, восемь детей. Жена умерла на поле от солнечного удара, старшего сына застрелил надсмотрщик, младший умер в шестнадцать лет от истощения. Один за другим все родные и близкие уходили из его жизни. Ньгаямокве остался один. Если не забегала дочь соседки, некому было даже подать ему воды.