Между тем директор Альбанс закончил обучение десяти сестер, которые теперь смогут работать ментатами. Эти новые сестры-ментаты запомнят содержание многочисленных переплетенных томов с записями о рождениях, которые Ракелла сумела вывезти с Россака, и будут давать собственные сложные генетические прогнозы. Вот все, на что будет способен Орден до возвращения компьютеров.
– Ваши сестры в числе лучших моих учеников, – заметил Гилберт. – Очень развитый интеллект. Идемте – им не терпится увидеться со своей Преподобной Матерью. Как только для ментатов завершатся многочисленные тесты – уверен, что все пройдет успешно, – вы сможете забрать новых выпускниц школы ментатов.
От облегчения у Ракеллы закружилась голова.
– С нашим Орденом столько всего произошло с тех пор, как они прибыли на Лампадас… Они помогут мне в восстановлении школы.
В ее преклонном возрасте грандиозная и почти неосуществимая задача восстановления школы особенно страшила Ракеллу. Преподобная Мать прекрасно знала собственное тело. Биологически ее организм достиг своего предела, хотя его поддерживало гериатрическое воздействие меланжа. Но ради Ордена она не могла позволить себе умереть – пока не могла. Слишком высоки были ставки. Ее самых перспективных и одаренных сестер убили по приказу императора Сальвадора, и у Ракеллы пока не было официальной преемницы. Если ее не станет, умрет и Орден… она не хотела этого допустить.
Месяцами она тайно рассылала письма в поисках рассеянных по планетам сестер и вызывала их на Уоллач-IX – всех, кроме традиционалисток, отправившихся с Доротеей на службу императору. К счастью, Сальвадор не запретил Ракелле устроить школу в другом месте. Может, это его просто не интересовало, а может, Доротея посоветовала проявить терпимость. Ракелла надеялась, что ее внучка сохранила хоть каплю верности и сочувствия. И все же старалась не привлекать внимания к своему детищу…
Они пришли в учебную аудиторию с толстым плазовым полом и стенами; это позволяло видеть глубокий канал под школьным зданием. Канал зарос жесткой болотной травой. Сорок учеников в наушниках сидели по периметру и смотрели на испуганных тварей, кишащих в канале под плазой.
– Ментальный вызов – одно из последних испытаний, – объяснил директор. – Эти опасные существа являются тем постоянным отвлекающим фактором, что воздействует на зрение и слух, производимые ими звуки передаются в наушники, усиливаются и превращаются в какофонию. Ныряльщики в защитных костюмах гонят этих тварей, раздражая их. Мы делаем все, чтобы нарушить ход мысли ментата… а они и в таких условиях должны действовать безупречно.
Ракелла подумала, что существуют более простые способы отвлечь учеников, но устрашающая картина казалась действенной. Ученики, чрезвычайно сосредоточенные, шевелили губами, что-то негромко говоря.
– Перед ними устройства для чтения по губам, – пояснил Гилберт, – ученики произносят длинные перечни того, что запомнили, и создают сложные прогнозы. Условия чрезвычайно затрудняют возможность запоминания и понимания и искажают историческую перспективу. Быть ментатом значит не только запоминать, но и давать целостный анализ. Ваши ученицы – из числа самых лучших, особенно Фиелла Винона.
Ракелла заметила Фиеллу. Коренастая молодая женщина сосредоточенно глядела на чудовищную зубастую тварь в болоте, продолжая произносить свой текст. Ископаемая рептилия поплыла вперед и ударилась о плаз всего в десятке сантиметров от полного лица Фиеллы. Разозленная препятствием, тварь напала на другое животное и растерзала его. Фиелла и глазом не моргнула. Ракелла испытала гордость за нее.
Среди учеников она с удивлением заметила Анну Коррино. Занятая упражнением, молодая женщина не заметила Преподобную Мать.
– Вы добились успеха с сестрой императора?
– Она очень искусная ученица, хотя ей не хватает навыков общения. Мы делаем все, что можем.
На другой день директор Альбанс, как и обещал, дал согласие на выпуск десяти сестрам, направленным в школу Орденом. Они прошли все испытания, причем у некоторых результаты были выше, чем у остальных учеников; лучшей из них стала сестра Фиелла. Немного полноватая, но красивая, с твердым подбородком, внимательными карими глазами и короткими черными волосами.
Фиелла всегда держалась скромно, но Ракелла знала, что она честолюбива. И, как Преподобная Мать, решила поддерживать и направлять это честолюбие, чтобы сила и верность Фиеллы служили Ордену. Потеряв свою лучшую ученицу Валю Харконнен и свою внучку Доротею вместе с приверженными традиции сестрами, которые теперь обретались при дворе императора, Ракелла нуждалась в восстановлении прочного положения своего Ордена.
Она отчаянно надеялась устранить разногласия в Ордене, чтобы группировки на Уоллаче-IX и на Салусе снова работали вместе, хотя и чувствовала, что ее время уходит. Она и так уже прожила жизнь гораздо дольше нормальной, и сейчас самое важное – выбрать свою преемницу.
Собрав сестер-ментатов и радуясь возможности увезти их на Уоллач-IX, она скрывала свою тревогу. Садясь в шаттл корабля «Венхолдз», Ракелла чувствовала, как взволнованы ее спутницы; они радовались, что едут в новую школу.
Но, когда шла на свое место, страшась предстоящего долгого кружного пути на свертывающем пространство корабле, у Ракеллы вдруг закружилась голова. Колени подогнулись, и она схватилась за спинку сиденья. С огромным усилием Ракелла устояла на ногах.
Словно издалека услышала она рядом озабоченный голос и почувствовала прикосновение сильной руки.
– Преподобная Мать! – Фиелла усадила ее в ближайшее кресло. – Чем я могу помочь?
Ракелла промолчала, сосредоточив все силы на дыхании и внутренней работе своего организма. Она ощущала рядом силу Фиеллы. Ракелла чувствовала, что новая сестра-ментат – человек хороший, способный, но еще слишком молода и неопытна, чтобы возглавить Орден сестер. Пока еще не Преподобная Мать.
Но все окружавшие ее сестры были молоды и неопытны. Своих лучших кандидаток Ракелла лишилась. И не знает, кто возглавит Орден, если она сейчас умрет. Может быть, Орден просто перестанет существовать. Этого нельзя допустить!
Голос Фиеллы продолжал звучать фоном, а Ракелла сосредоточилась на своем недомогании. Нужно было решить эту проблему, даже если бы для этого понадобились сверхчеловеческие усилия. Она определила более глубокие нарушения внутреннего химизма, прекращение выработки важнейших ферментов и гормонов. Стараясь найти решение, Ракелла вспомнила другой приступ, очень давний – тогда она изменила биохимию своего тела, чтобы нейтрализовать яд, которым колдунья Тисия Сенва пыталась ее убить. Сражаясь с этой страшной опасностью, Ракелла стала Преподобной Матерью.
Закрыв глаза, она откинулась на жесткую спинку сиденья.
– Мне нужно время. Нужно… сосредоточиться.
Закрыв глаза, она погрузилась в себя, увидела внутреннюю механику своего тела, представила себе его как яркий чертеж. Глубоко дыша и наблюдая за каждой мелочью, она начала вносить изменения: восстанавливала баланс обмена веществ, усиливала приток кислорода к мозгу, сочетала элементы, создавая необходимые ферменты и нейромодуляторы.
Все это время она смутно слышала встревоженный голос Фиеллы и одновременно голоса Другой Памяти в своем сознании. С этими прошлыми жизнями Ракелла без счета переживала смерть бесчисленных поколений, но пока сама еще не готова была к ним присоединиться. Она должна была сделать все возможное, чтобы остаться в живых – не из-за боязни умереть, а потому, что опасалась за судьбу Ордена сестер.
Голос Фиеллы отступил, словно растворился, но потом с каждым мгновением начал крепнуть. Открыв глаза, Ракелла увидела склонившуюся к ней молодую женщину; остальные сестры-ментаты озабоченно столпились вокруг. Они расступились, пропуская врача-ментата с небольшой медицинской сумкой, но Ракелла отмахнулась от него.
– Я в полном порядке. Я завершила свой внутренний анализ, спасибо. – Она осмотрела шаттл, готовый доставить их к кораблю на орбите. – Меня ждет важная работа во имя Ордена. Нужно вылететь по расписанию.
Всем своим видом выражая неодобрение, врач пошел по проходу обратно. Ракелла улыбнулась сестрам, но в голове ее продолжали тревожно звучать голоса: «Нельзя задерживаться. Осталось слишком мало времени, а перед смертью мне нужно успеть проделать очень большую работу».
У принца Родерика Коррино были неограниченные возможности отнять трон у брата. Слабость Сальвадора не вызывала сомнений, и Родерик был уверен, что правил бы империей лучше.
У принца Родерика Коррино были неограниченные возможности отнять трон у брата. Слабость Сальвадора не вызывала сомнений, и Родерик был уверен, что правил бы империей лучше.
Однако он не разрешал себе думать об этом и обрывал тех, кто пытался ему намекнуть на подобное. Его брат был законным императором, верность семье и строгие требования морали подавляли любые личные амбиции. Всего себя Родерик посвятил помощи брату, делая из него лучшего императора и руководя им в особенно опасных ситуациях. Именно так Родерик мог лучше всего служить империи. Единственно возможным способом.
К несчастью, Сальвадор не всегда прислушивался к его советам.
Одной из главных забот Родерика было упорное нежелание брата убрать из императорской армии некомпетентных и нечестных офицеров; при раздаче должностей император учитывал связи и происхождение кандидата или поднесенные дары, а не искусство воевать. За десятилетия после поражения мыслящих машин некогда сильная армия человечества стала слабой и разобщенной. Родерик с негодованием наблюдал, как теперь, когда общий враг исчез, семейства Ландсраада утратили единство и ссорятся из-за личных амбиций.
Неделю назад братья Коррино инспектировали огромный гарнизон Зимии. Инспекцию организовал и проводил командир гарнизона генерал Одмо Саксби, проявив чрезвычайную самоуверенность, которая была заметна всем – очевидно, кроме Сальвадора.
В гарнизоне не уделяли никакого внимания деталям, сооружения и оборудование содержались плохо, неопрятные солдаты маршировали нестройными рядами. Придя в волнение, Саксби то и дело размахивал руками и обнажал перед войсками свою роскошную саблю. Его поведение вызывало бы смех, не занимай он такой важный пост, но Родерик представлял, как потешаются над ним солдаты.
Ради покровительства и политического влияния Сальвадор наносил огромный ущерб некогда гордой армии. Моральный дух войск оставлял желать лучшего, и Родерик слышал разговоры о том, что офицеры запускают руку в казенные средства. Но императора все это совершенно не заботило…
Родерик ежедневно выделял время, чтобы подготовить императора к предстоящим делам. Этим утром, до того как раскрылись двери огромного зала аудиенций, принц Родерик стоял перед троном брата из зеленого хрусталя. Они были одни, хотя за закрытой парадной дверью слышались голоса посетителей. Но он не собирался ускорять начало аудиенции.
Родерик стоял перед императором, сидевшим на высоком троне. Сальвадор Коррино взял из небольшой, украшенной драгоценными камнями шкатулки щепотку меланжа и положил в рот. Постоянно жалуясь на воображаемые болезни, он был убежден, что частые дозы пряности благотворно влияют на его здоровье. Родерик предупреждал, что меланж вызывает привыкание, однако его слова не были услышаны. Но по крайней мере меланж помогал брату сосредоточиться, а это необходимо.
Родерик ровным тоном сказал:
– Эта вражда сказывается на торговле по всей империи. Многие планеты присоединились к антитехнологической клятве Манфорда Торондо, и в отместку корабли «Венхолдз» перестали их обслуживать.
Сальвадор снова взял щепотку пряности.
– Продолжатся ли поставки меланжа?
– Формально Арракис находится под контролем империи, а главная контора «Комбайнд мерчантайлз» помещается в Арракис-Сити. Поскольку жители пустыни тоже в некотором роде фанатики, не думаю, что Арракис подпадет под влияние вождя Торондо. Хотя кораблям «Венхолдз» запрещено доставлять пряность на планеты батлерианцев, сюда она будет поступать беспрепятственно.
– Уже легче. – Сальвадор откинулся на спинку трона. – Если планеты батлерианцев пострадают от эмбарго, может, это ослабит движение. Мне не нравится, что Манфорд считает себя самым главным.
Родерик не хотел, чтобы его брат чересчур расслаблялся.
– Батлерианцы получают припасы от меньших компаний-конкурентов, располагающих свертывающими пространство кораблями. Однако безопасны только полеты на кораблях «Венхолдз».
– Это и делает Джозефа Венпорта таким высокомерным. Он считает, что из-за его навигаторов у нас нет выбора!
Сальвадор гневно фыркнул.
– Наши военные используют для перевозки тяжелой техники корабли «Венхолдз», хотя мы можем летать и самостоятельно. Директор Венпорт, возможно, трудный человек, но мне легче иметь дело с ним, чем с Манфордом Торондо.
Сальвадор поерзал на троне.
– Мне никогда не нравились космические перелеты: свертывание пространства слишком рискованно. Мое место здесь. Пусть другие летают ко мне, рискуя во время полета. Если им не нравится политика «Венхолдз», пусть летают кораблями «Эсконтран», или «Налган шиппинг», или «Селестиал транспорт».
– «Венхолдз» уже год как поглотила «Селестиал транспорт». – Родерик передал брату документ. – Но поступает все больше свидетельств, что катастрофы в малых компаниях происходят гораздо чаще, чем они официально признают. Конкуренты «Венхолдз» скрывают высокий процент катастроф.
Сальвадор просмотрел записи.
– Столько отчетов, столько бумаг.
Он, казалось, скучал, как будто ему не терпелось перейти к другим вопросам.
Но Родерик не позволял ему отвлекаться. Он подошел ближе к трону, чтобы помочь брату разобраться в информации.
– Как видишь, эмбарго «Венхолдз» привело к резкому сокращению торговли по всей империи, что вызвало снижение сбора налогов и падение наших доходов. «Венхолдз» не обслуживает даже планеты, объявившие себя нейтральными. Оба они: и Джозеф Венпорт, и Манфорд Торондо – требуют официальной гласной поддержки, никому не разрешая сохранять нейтралитет.
– Соперничающие компании должны научиться создавать собственных навигаторов, – сказал Сальвадор. – Это бы хорошо повлияло на конкуренцию.
– Но это тщательно охраняемый секрет. Наши тайные советники пытаются узнать, как простых людей превращают в навигаторов, но система безопасности «Венхолдз» непроницаема, и мы не можем ее продолжить.
– Тогда привлеки других советников.
Родерик вздохнул.
– Сальвадор, советников ты подбираешь сам. Они никогда с тобой не спорят и всегда говорят то, что ты хочешь услышать.
Император тепло ему улыбнулся.
– А ты умнее их всех, братишка.
Родерик подавил свою гордость.
– Может, и не умнее, но верен тебе. И помогаю лучше справляться с руководством галактикой.
Император рассмеялся.
– А я достаточно умен, чтобы передать тебе все дела, связанные с документацией и угрозами.
Родерик молча возблагодарил бога за то, что Сальвадор делает хотя бы это.
Пряность начала действовать, глаза императора стали яркими и внимательными; Родерик заметил, что от постоянного употребления наркотика они слегка посинели.
– Если бы мог, я бы увеличил твое жалованье, Родерик. Вся империя знает, насколько важна твоя работа в моей администрации. Охотно признаю, что без твоей преданной и мудрой помощи не удержался бы у власти.
Он подался вперед, качая головой.
– Я теряю терпение из-за этих постоянных конфликтов, соглашений и обязательств – не могу за всем этим следить, хотя несправедливо взваливать всю работу на твои плечи. Мне нужен собственный ментат, чтобы все запоминал; такие ментаты есть во многих благородных домах. Мне нужен ментат.
Несколько месяцев назад Родерик сам предлагал это, но Сальвадор, должно быть, забыл.
– Мудрое решение, сир… Я немедленно подберу ментата.
Сальвадор посмотрел на все еще закрытые двери и устало махнул рукой.
– Вероятно, пора заняться текущими делами. Давай поскорее закончим.
Следующие несколько часов заняли скучные аудиенции благородных с мелкими заботами. По приказу Родерика рядом с троном стояла Преподобная Мать Доротея – она использовала свои особые умения, чтобы изучать нюансы эмоций каждого посетителя. Она продемонстрировала удивительную способность отличать правду от лжи, и сейчас даже Сальвадор признавал, что поступил мудро, когда разрешил Доротее и сотне избранных преданных традиции сестер поселиться при дворе. Не все они были ведающими правду, но все полезны во многих иных отношениях.
Тучный мажордом объявил о прибытии представителя Пеле, родины императрицы Табрины. Табрина была женой Сальвадора, но между ними царила холодность, и антипатия императора распространялась на всю ее семью – дом Пеле. Богатство Пеле помогло Сальвадору усидеть на троне в первые неспокойные годы после смерти императора Жюля Коррино, но сейчас он больше в них не нуждался.
Человек, подошедший к трону, выглядел необычно. При среднем росте руки и ноги у Блантона Давидо были заметно короче, чем следовало; тем не менее двигался он ловко и поклонился императору.
– Как специалист по шахтам, я руковожу самыми важными операциями дома Пеле. – Давидо достал из кармана оранжевый драгоценный камень. – Когда шахтер принес этот камень, я сразу понял, что он должен принадлежать императору. Нижайше прошу принять этот скромный подарок.