– Я это отлично понимаю, – мрачно подтвердила Фиона.
– Может быть, тебе лучше нанести визит лорду Хелмсли, а не ожидать, когда он сделает это сам? – предложила Дженевьева.
Фиона отрицательно покачала головой:
– Это неприлично.
– Неприлично? А просить его жениться на тебе прилично?
– Ты можешь привести сюда Оливера. – Софи вскинула подбородок. – Но прежде тебе придется рассказать ему.
– Да, видимо, этого не избежать. – Фиона и сама не понимала, почему ей так не хотелось рассказывать Оливеру о том, что произошло в библиотеке Эффингтон-Хауса.
Вполне возможно, она просто не хотела посвящать Оливера или кого-либо другого в свои переживания. Джонатон Эффингтон являлся, пожалуй, единственным мужчиной в мире, за которого она не возражала бы выйти замуж не только в нынешней ситуации. Это могло показаться абсурдным, если учесть, что за прошедшие девять лет она даже мимолетно о нем не вспомнила и никогда не рассматривала его в качестве потенциального жениха.
Сначала Фионе все казалось несложным. У них с Оливером родилась идея брака с Джонатоном, а дальше все просто. Ей осталось только сказать: вот, милорд, та самая женщина, которую вы всегда хотели, и она желает выйти замуж как можно скорее.
Однако наедине с Джонатоном произнести подобные слова оказалось гораздо труднее. Конечно, она иногда совершала безрассудные поступки, но все же…
Сейчас маркиз Хелмсли являлся единственным человеком, которого Фиона представляла в качестве своего мужа, и их свидание в библиотеке привело к тому, что ей захотелось обручиться с ним еще сильнее. Фиона давно задавалась вопросом, как может чувствовать себя леди, находясь в библиотеке в канун Рождества, а началось все с того момента, когда она увидела маркиза в этой комнате девять лет назад, когда вместе с семьей должна была отправиться во Францию. Ее родителей пригласили на рождественский бал в Эффингтон-Хаус, и хотя Фионе едва исполнилось семнадцать, ей тоже позволили присутствовать, потому что, как сказала мачеха Фионы, кто знает, когда еще у них появится возможность оказаться на балу в Лондоне.
Рождественский бал оказался именно таким, каким Фиона его представляла: каждую нишу украшали зелень и разноцветные ленты, повсюду слышались звуки музыки и веселый смех. Искусные танцоры кружились на танцевальной площадке, образуя бесконечный калейдоскоп ярких цветов и сверкающих драгоценностей. Дамы, одетые по последней французской моде, флиртовали с мужчинами в изысканных строгих костюмах.
Но самым блистательным джентльменом показался Фионе молодой Джонатон Эффингтон.
Фиона увидела его в дальнем конце зала, и у нее сразу захватило дух. Впоследствии она пришла к выводу, что скорее всего маркиз не был самым красивым или обаятельным, но что-то в его манерах выглядело неотразимым, он словно был окружен каким-то особым светом.
Фионе понадобился по крайней мере час, пока она решилась приблизиться к маркизу, чтобы всего лишь пожелать ему веселого Рождества. В последующий год она прибавила почти два дюйма в росте, и ее несколько полноватая фигура приобрела большую привлекательность, однако в тот сочельник Фиона первой вынуждена была признать, что похожа, скорее, на перезрелую рождественскую сливу. Тем не менее с отчаянностью девушки ее возраста она решила, что должна по крайней мере познакомиться с маркизом Хелмсли.
Когда она увидела, что Джонатон выходит из бального зала, ей удалось незаметно покинуть родителей. В конце концов, возможно, сама судьба позволила ей оказаться на этом балу.
Из-за угла Фиона увидела, что маркиз взял у слуги бутылку и бокалы и проследовал дальше. К счастью, она успела спрятаться за декоративной пальмой, тем самым избежав встречи с проходившим мимо слугой.
Пройдя через холл, Фиона услышала женский смех, долетавший из полуоткрытой двери, и, прижавшись к стене, осторожно заглянула в комнату.
То, что она увидела, привело ее в смятение. Маркиз нежно обнимал женщину сомнительной репутации, и она отвечала ему тем же.
Едва не вскрикнув, Фиона отпрянула от двери. Даже сейчас она ощущала испытанный ею шок и краснела при воспоминании о своих дальнейших действиях. Она решила заглянуть в библиотеку второй раз и убедиться, что ей это не показалось; лишь затем она вернулась в зал в весьма удрученном состоянии.
Некоторое время Фиона тосковала по Джонатону, но волнующие впечатления от последовавшего вскоре путешествия и жизнь в Париже помогли ей забыть все огорчения.
Прошли годы, ее нескладная фигура округлилась, оранжевые волосы несколько потемнели, и молодые люди весьма активно стали искать ее расположения. В итоге она полностью забыла Джонатона Эффингтона, и так продолжалось вплоть до нынешнего дня.
– Да, разумеется. Это необходимо сделать. – Фиона пожала плечами. – Я расскажу Оливеру о желании лорда Хелмсли жениться на мне, после чего мы отправимся к нему с визитом.
– Хорошо. – Джен одобрительно кивнула, затем встретилась с сестрой взглядом. – Мы благодарны за все, что ты хочешь сделать для нас, но…
– Но это кажется не слишком… правильным. – Белл вздохнула. – Ты не должна жертвовать собой и соединять свою жизнь с человеком, тебе неприятным, только из-за того, что наш отец был сумасшедшим.
Фиона ахнула:
– Арабелла Фэрчайлд!
– Ну, может быть, не совсем сумасшедшим, – Белл пожала плечами, – однако определенно не в своем здравом уме. Иначе как он мог обречь своего ребенка на брак без любви?
– Прежде мы не говорили о любовной стороне дела. – Софи подошла к Фионе и внимательно посмотрела ей в лицо. – Разве ты не думала об этом? Разве ты не хотела бы выйти замуж за мужчину, которого любишь и который любит тебя?
– Конечно, хотела бы, но… – Фиона сделала паузу, пытаясь собраться с мыслями. – За почти десять лет взрослой жизни я так ни в кого и не влюбилась. Если бы это произошло и я вышла замуж, мы не оказались бы в такой неприятной ситуации. Вот почему сейчас у меня нет выбора. К тому же все может обернуться к лучшему: лорд Хелмсли – отличная партия. И вообще, если бы мне не подвернулась возможность влюбиться сейчас, осмелюсь предположить, что я никогда бы не влюбилась.
– Так ты считаешь, что можешь полюбить лорда Хелмсли?
– Со временем, вероятно, да.
Когда-то давно Фиона воображала, что уже влюбилась в маркиза, правда, тогда она была очень молода, не знала по-настоящему, что такое любовь. Вряд ли сейчас она знала это намного лучше, но, во всяком случае, они с Джонатоном говорили наедине. И даже поцеловались. На самом деле все было очень мило, и маркиз вел себя исключительно любезно.
– По крайней мере я не нахожу в маркизе Хелмсли ничего такого, что вызывало бы отвращение. Он достаточно красив и привлекателен…
– Вот как? – пробормотала Джен.
Сестры явно испытывали раздражение от того, что им не позволили посетить бал. Всему виной была Эдвина, у которой родились грандиозные планы в отношении их дебюта весной.
– Вы познакомитесь с ним довольно скоро, – твердо сказала Фиона. – Решено: я найду Оливера и все ему расскажу, после чего мы вместе нанесем визит лорду Хелмсли.
Фиона направилась к двери, но Софи придержала ее за руку.
– Ты уверена, что действительно хочешь этого?
– Наверняка есть иной путь, – присоединилась к сестре Джен. – Просто мы пока не нашли его…
– Мы ведь можем пойти работать. – Белл закрыла глаза, как бы вознося молитву о том, чтобы найти в себе силы осуществить то, что собиралась сказать. – В качестве горничных, например.
– Вряд ли ты смогла бы сделать это, – пробормотала Софи.
Фиона удивленно посмотрела на сестер:
– Откуда такая паника? Мы в течение многих недель знали, что этот день придет.
– Да, но когда он пришел, мы почувствовали себя ужасно. – В голосе Дженевьевы послышались искренние нотки.
– Да-да, ужасно, – подтвердила Белл, но уже не так уверенно. После этого она направила скептический взор на Фиону. – Боюсь только, что в качестве горничной я не слишком преуспею, да и остальные тоже.
– Из нас получатся ужасные горничные, это точно. – Софи вздохнула. – Однако это все же лучше, чем всю жизнь страдать от ощущения вины.
Фиона вскинула бровь:
– Я надеюсь, что вы все же сумеете выжить. – Она повернулась, собираясь уйти, но на пороге оглянулась. – Как, впрочем, и я.
– Прошу тебя, Оливер, скажи, что это была шутка, – произнес Джонатон, нервно расхаживая по гостиной.
Оливер резко обернулся.
– Ну хорошо. Это шутка.
– Слава Богу! – Джонатон с облегчением опустился в ближайшее кресло. – Я так и думал, что это был некий розыгрыш, учиненный тобой, Уортоном и Кавендишем при содействии Джудит. Правда, Фиона дала мне визитную карточку, и на ней был твой адрес…
– А что за шутка, позволь узнать? – поинтересовался Оливер.
Джонатон ощутил спазм в желудке.
Джонатон ощутил спазм в желудке.
– У тебя есть кузина по имени Фиона Фэрчайлд?
Оливер некоторое время молча смотрел на друга, затем его лицо разгладилось.
– Разумеется, есть.
Джонатон застонал:
– Тогда я обречен.
– Обречен? – Оливер изумленно вскинул бровь. – Как я понимаю, это связано с твоим свиданием с Фионой во время рождественского бала, верно?
– Как ты мог мне такое подстроить? – завопил Джонатон. – Ведь я твой друг! – Он воздел руки к небу. – Кажется, у тебя не так уж много друзей, чтобы позволить себе потерять одного из них.
Оливер засмеялся:
– Значит, все прошло хорошо?
– Кажется, ты все еще не понимаешь серьезности создавшегося положения.
Оливер подошел к небольшому шкафчику и извлек из него бокалы и графин, он отлично понимал, что сейчас его друг очень нуждается в сильнодействующем успокоительном средстве.
– Как я могу все воспринимать должным образом, если до сих пор не имею понятия о том, что произошло между тобой и моей кузиной? Я знаю лишь, что это была обычная для тебя забава накануне Рождества. – Оливер укоризненно посмотрел на Джонатона. – Хотя Фиону я привык считать скорее сестрой, чем кузиной, и всегда проявлял к ней братскую заботу.
– Ничего себе забава, – пробормотал Джонатон. То, что происходило до сих пор, вероятно, можно было так назвать, но в данный момент речь шла совсем о другом. – Значит, она тебе не рассказала?
– Не сказала ни слова. – Оливер наполнил бокалы. – Всякий раз, когда я пытался серьезно поговорить с ней, Фиона переводила разговор на другую тему или просто уходила от меня. – Он протянул бокал Джонатону. – Женщины вообще очень ловко умеют уклоняться от прямого разговора.
Вспомнив очаровательную улыбку Фионы, Джонатон сделал глоток и обнаружил, что в отношении качества и крепости виски просто великолепно. Затем, после минутной паузы, спросил:
– Так Фиона не сделала никаких заявлений? Ничего решительно?
– Абсолютно никаких. – Оливер удобно расположился в кресле напротив кресла Джонатона. – А какие решительные объявления могли последовать?
Джонатон наклонился к другу:
– Клянусь могилами своих предков, я думал, что она участница розыгрыша. – Он вдруг вскочил и быстро зашагал по комнате с бокалом в руке. – Ты, Уортон и Кавендиш наняли какую-то женщину и…
Оливер вдруг нахмурился.
– Красивую женщину, – быстро добавил Джонатон, как будто комплимент в адрес кузины приятеля мог исправить ситуацию. – Например, актрису.
– Ты подумал, что Фиона актриса?
– Великолепная актриса. Я подумал, что она блестяще играет свою роль. – Джонатон умоляюще посмотрел на друга. – А эта смехотворная история, старина? О завещании ее отца…
Оливер кивнул.
– Ты уверен? Так это не попытка с ее стороны заманить меня в западню? Меня многие считают вполне завидным женихом.
– Нескромно, но факт, – подтвердил Оливер. – И все же ты не единственный жених в Лондоне с титулом и хорошим состоянием. Безо всяких усилий я мог бы назвать еще нескольких. Например, у Фредди Хартсхорна перспективы не хуже твоих, и он, без сомнения, ухватится за возможность жениться на леди с родословной Фионы, не говоря уже о ее внешности.
– Ладно, перестань! Хартсхорн – коротышка, и к тому же у него волосы еще более рыжие, чем у нее, а их дети будут похожи на морковку. – Джонатон пренебрежительно махнул рукой. – И вообще он идиот…
– Как, вероятно, и ты. – Оливер сделал выразительную паузу. – Это была идея не Фионы – вспомнить о тебе, а моя.
Джонатон снова застонал.
– Зачем? Зачем ты это сделал?
– Я пытался оказать тебе услугу. Моя кузина имеет все качества, которыми, по твоим собственным заявлениям, должна обладать твоя будущая жена.
– Вероятно, это действительно так, – нехотя признал Джонатон. За последние два дня он успел понять, что Фионе потребовались немалое мужество и незаурядная решимость, чтобы обратиться к нему лично. Очевидно, у этой женщины есть характер.
Джонатон снова сделал глоток виски.
– Но пойми, я не хочу жениться.
– Вот как? Но разве не ты повторял много раз…
– Я лгал. – Джонатон беспомощно пожал плечами. – Я сам не понимал, что лгу, пока не столкнулся лицом к лицу с правдой и… с необходимостью жениться. – Он снова зашагал по комнате. – Я не готов к женитьбе, Оливер. Да, я знаю, что это мой долг и все такое, но я еще молод…
– Тебе уже тридцать два.
– Да, но мужчины могут жениться в любом возрасте. Мы не то что женщины и выглядим гораздо лучше, несмотря на годы. Зато теперь я определенно не такой зеленый юнец, каким был десять лет назад.
– Ты стал старше, но не мудрее…
– До последнего момента я думал иначе.
– Ну так что конкретно произошло между тобой и моей кузиной? – медленно спросил Оливер. – Молчание Фионы заставляет меня думать, что она потеряла самообладание или что ты сразу же отверг ее.
– Боюсь, все произошло не совсем так, – пробормотал Джонатон.
Оливер вопросительно посмотрел на приятеля, и Джонатон, словно собираясь с силами, сделал глубокий вздох.
– Я согласился жениться на ней.
Оливер мгновенно заулыбался и поднял бокал.
– Хороший конец истории, старина! Должен сказать, ты заставил меня изрядно поволноваться в течение нескольких минут.
– Но я думал, что все лишь представление, розыгрыш.
– Нет, это не розыгрыш.
– Теперь-то я и сам знаю, но тогда… – В голосе Джонатона вдруг зазвучала нотка надежды. – Следовательно, я могу утверждать, что, поскольку согласие получено обманным путем, оно недействительно.
Оливер с недоумением уставился на Джонатона, словно не веря услышанному:
– Ты, случайно, не забыл, что имеешь дело с женщиной, которая пытается избавить своих сестер от нищеты?
– При чем тут я? Ты глава семейства и должен их обеспечить. Разве они не могут и дальше жить с тобой?
– В качестве бедных родственников? – Оливер покачал головой. – Это как раз то, чего Фиона пытается избежать. У нее и у ее сестер достаточно гордости, чтобы согласиться на это.
– Зато женить на себе абсолютно незнакомого мужчину гордость, по-видимому, не мешает… – резко заметил Джонатон.
Оливер прищурился:
– Осмелюсь предположить, это было очень непросто для нее.
Джонатон помолчал, затем покаянно вздохнул.
– Вероятно, ты прав, приношу мои извинения. – Маркиз снова вздохнул. Если бы он не был таким болваном и не стал бы приписывать моменты колебания или неловкости, которые уловил в глазах Фионы, хорошей актерской игре, то мог бы понять истину не тогда, когда стало уже поздно, а гораздо раньше. – И все же это было недоразумение. Ужасное, кошмарное недоразумение. Она наверняка это поймет, и тогда…
– Что тогда? Прости, но я не понимаю. – Оливер медленно поднял глаза на приятеля. – Ты говоришь, что попросил мою кузину выйти за тебя замуж…
– Я согласился жениться на ней, – поправил его Джонатон. – Она сама попросила об этом.
– Тем не менее обещание дано, не так ли?
– Да, но…
– В таком случае ты обязан это сделать, поскольку связан долгом чести.
– Скажи лучше – попал в ловушку. – Джонатон быстро допил виски. – Да-да, в ловушку, как крыса. – Он стукнул бокалом о стол и устремил обвиняющий перст на приятеля: – Это ты виноват, что я оказался в такой переделке, и, значит, должен помочь мне из нее выбраться.
– Боюсь, тут ты ошибаешься: я скорее рад, что ты женишься на моей кузине. Что до вины, в этом деле она всецело лежит на тебе, Джонатон. – Оливер с минуту молча смотрел на приятеля. – Она лгала тебе? Может, она выдавала себя за другую женщину? Она соблазняла тебя, угрожала, была нечестной по отношению к тебе?
– Нет, она была чертовски соблазнительной. – Джонатон вздохнул. – И абсолютно честной, но я этого не знал.
– Зато теперь ты знаешь все. Добро пожаловать в нашу семью.
– Нет, Оливер. – Джонатон энергично замотал головой. – Независимо от того, насколько идеально твоя кузина подходит мне, я не женюсь из-за какой-то ошибки. Разумеется, я дам ей понять, что…
– Кому вы дадите понять? – послышался от двери женский голос.
Джонатон поспешно повернулся к двери и затаил дыхание. Фиона выглядела столь же очаровательно при свете дня, как и при газовом освещении.
– Добрый день, мисс Фэрчайлд. – Джонатон постарался придать лицу официальное выражение.
– Здравствуйте, Джонатон.
Она улыбнулась, и словно весь мир засиял вокруг нее. В ее движениях угадывалась неземная грация, и двигалась она, как будто вообще не касаясь пола.
– Я так хотела снова увидеть вас!
Тут Фиона протянула руку, но маркиз, казалось, оцепенел и лишь молча смотрел на нее. Где-то на обочине его сознания брезжила мысль, что он действительно идиот, раз в этот момент хочет только одного – растаять у ног богини в елее восхищения и желания!
В этот момент Оливер резко толкнул его локтем в бок.