Через десять минут он уже поднимался по парадной лестнице сквота. Еще с улицы он услышал тяжелый рокот гитары Трины, и испытал чувство невероятного облечения: слава всем богам, она тоже выбралась с баррикады целой и невредимой. Повернув ключ в замке, он через ступеньку побежал по лестнице. Когда он открыл дверь в ее комнату, то буквально ударился о стену дыма ганджи и шума.
Трина стояла посреди комнаты спиной к нему, играла совершенно потрясный басовый рифф, а Брайди преспокойно спала у ее ног. Услышав шум открываемой двери, Брайди навострила уши и подняла голову. Завидев Уилла, она вскочила на ноги и побежала к нему, отчаянно виляя хвостом.
– Здравствуй Брайди. Здравствуй девочка, – Уилл тепло обнял тварь земную.
Трина перестала играть. Они поцеловались, постояли не разжимая рук.
– Ну, хотя бы с нами двоими все в порядке.
– Ага. Но об остальных пока никаких известий.
– Я рад, что ты в порядке, Трина.
– Я тоже.
Потом, когда они отступили друг от друга, Трина подкрутила контроль на бас-гитаре и снова принялась играть. Уилл поймал ее взгляд, и они улыбнулись друг другу. Он сложил ладони, изображая букву «Ч» и беззвучно вопросил «Чай?»
Все еще улыбаясь, Трина кивнула.
Уилл спустился вниз на кухню, и Брайди последовала за ним, клацая когтями по голым ступенькам деревянной лестницы. Взяв с подоконника пинту молока, Уилл открыл пакет и принюхался: еще не скисло. Он налил воды в чайник, быстро ополоснул две кружки, налил молока и бросил пакетики с заваркой.
Когда начал закипать чайник, Уилл услышал шаги у входной двери. На мгновение он напрягся, но потом расслабился, услышав, как в замке поворачивается замок и как из коридора доносятся голоса Шэрон и Жонглера. Вскоре оба они вошли в кухню.
– Рад, что вы оба вернулись, – Уилл обнял друзей. – Я как раз завариваю чай. Хотите?
– Конечно. А я пока сверну косяк, – сказал Жонглер, доставая из кармана рубашки пакетик с травой.
Уилл кивнул головой на гитарный грохот, доносившийся сверху.
– Трина вернулась еще до меня, а теперь и вы двое. Так что осталось дождаться троих. Есть какие-нибудь вести о Пройдохе, Джиме и Лиз?
– Пока нет, – мрачно отозвался Жонглер. – Крутая вышла переделка, что скажешь?
– Да уж. Придурки из полиции снова ведь нас поджидали, так?
Когда Жонглер задувал огонек, на мгновение вспыхнувший на конце косяка, Уилл внезапно вспомнил про фотографию, которая, свернутая в трубочку, дожидалась своего часа у него в кармане. – Подождите-ка. Я только отнесу Трине ее чай. У меня есть для вас кое-что. Сейчас вернусь.
Он побежал наверх с кружкой чая.
– Шэрон и Жонглер вернулись! – прокричал он, ставя кружку на пол.
– О! Спасибо чертям за это! – отозвалась Трина. – Я скоро спущусь.
Вернувшись на кухню, Уилл вынул из кармана фотографию и расправил ее на столе. Жонглер выдохнул огромное облако дыма и протянул косяк Уиллу.
– Козел вонючий! – воскликнула Шэрон.
– Это сэр Маркус Фаркус, – объяснил Уилл. – Председатель совета директоров «АВТОТРАССЫ 4 ЮНАЙТЕД».
– Да уж, это я вижу. Где, черт побери, ты это раздобыл? – поинтересовался Жонглер.
Уилл пересказал им события сегодняшнего утра, закончив рассказом о таинственной незнакомке, отдавшей им свое такси и фотографии.
– Интересно, она-то с этого что поимеет? – спросил Жонглер.
– И я все о том же думаю, – признался Уилл. – Я хочу сказать, если она что-то вроде полицейского, то почему она отдает нам такой жареный материал.
– Может, они хотят избавиться от Фаркуса? – внесла свою лепту Шэрон.
– Шэрон права, такое вполне возможно, – согласился Жонглер. – Если это предать огласке, это уж точно уберет его с дороги.
– Ага. Насколько я понимаю, мы можем использовать это в свою пользу. Это может остановить на время дорожные работы. Даст нам немного времени подумать.
– Правильно Уилл говорит, – рассмеялась Шэрон. – Я хочу сказать, если расклеить плакаты с такой фоткой по всему городу, никто не захочет поддерживать ни Фаркуса, ни «АВТОТРАССЫ 4 ЮНАЙТЕД». Такое может повредить кому угодно. Дерьмо к рукам липнет, если вы понимаете о чем я.
– Оно уж конечно прилипло к его воротнику, – рассмеялся Уилл, предавая косяк Шэрон.
– Если Джез еще не распрощался со своим Маком, плакат можно свалять за пару часов. А потом можно сделать копии и раздать их ребятам по всему городу. Так что через пару дней они будут повсюду.
С большим дымящимся косяком в руке в кухню спустилась Трина. Косяк Трина передала Уиллу, который глубоко и сильно затянулся, прежде чем показать ей снимок и объяснить, что они придумали. Следующий час или около того они провели, сворачивая один за другим косяки, пока Жонглер, Шэрон, Трина и Уилл не были все уже основательно и к чертям укурены.
Трина поставила старую кассету «Дэд Кэн Дэнс» на побитую мыльницу, и нео-кельтские ритмы всех немного взбодрили. Потом на какое-то время они начисто забыли о баррикаде и своих отсутствующих друзьях – все были слишком рады, что они в безопасности и что каждый счастлив обществу других.
В пропуске между песнями они услышали, как в замке входной двери снова поворачивается ключ. Все побросали свои дела, и в кухне повисло невыносимое молчание. С лестницы слышался шум шагов нескольких пар ног. Наконец, – казалось, прошло целых сто лет, – дверь открылась, и на пороге возникли Джим и Лиз. Лиз всхлипывала.
– В чем дело, Лиз? – Уилл вскочил на ноги.
– Они забрали Пройдоху, – сказал Джим, когда Лиз не выдержала и разрыдалась на плече Уилла. – Джейни беременна, а какой-то бобби собирался врезать ей сапогом, так что Пройдоха сам врезал ему и дотащил ее до скорой. Потом на него набросились остальные бобби и утащили его.
– А что с Джейни? – спросила Шэрон.
– С ней все в порядке, немного взвинчена, вот и все. Ее оставят в больнице еще на пару дней. Мы только что встретили Паука, он возвращался с Хомертон, так что он рассказал нам о случившемся.
Никому из друзей не хотелось больше праздновать. У всех из головы не шел Пройдоха, томящийся теперь наверное где-нибудь в камере, скорее всего основательно побитый. Некоторое время спустя все просто разошлись.
Уилл и Трина отправились наверх в постель. Они не занимались любовью, просто некоторое время лежали молча, обнимая друг друга. Потом устроившись поудобнее, оба заснули.
14
На следующее утро всех в сквоте ни свет ни заря разбудил звук заработавшего тяжелого механизма. Выглянув в окно. Уилл увидел, что землечерпалки и выравниватели работают почти у самого заграждения. Хотя это была суббота, вся стройка копошилась и суетилась даже больше обычного. Быть может, они спешат нагнать упущенное время? Уилл решил, что если работы пойдут с такой скоростью, пройдет всего лишь пару дней, и полиция устроит набег на сквоты, чтобы очистить их перед сносом: на всю операцию от начала до конца может уйти меньше, чем один день – Лейтон достаточное тому доказательство.
Уилл поглядел на Трину, которая как раз садилась в постели. От вида ее роскошного тела ему больше всего захотелось забраться назад в постель и заняться любовью.
– Хотелось бы мне, чтобы мы могли просто остаться в постели, Трина. – сказал он. – Но, судя по тому, что происходит снаружи, похоже, нас ожидает беспокойное утро.
Они спустились вниз на кухню. Все остальные уже встали. Завтрак ели наспех, все были только рады заняться насущными делами. В сквоте повисло ощущение настоящей спешки, и Уилл понимал, что такое происходит сейчас во всех сквотах на передовой. Все нынче готовятся привести в исполнения свои давно выношенные планы.
Быстро распределили дела. Лиз и Джиму поручили отнести фотографию Джезу и к ленчу вернуться с уже готовым плакатом. Жонглер попытается выяснить, где содержат Пройдоху. Шэрон станет раздавать плакаты пассажирам, как только плакаты будут готовы, а Уилл вернется к Бернадетте и отправит в газеты оставшиеся у нее фотографии. Тем временем Трина обойдет все остальные сквоты на передовой и удостовериться, что повсюду готовятся к грядущему сражению, цель которого попытаться избежать неизбежного выселения.
Уилл, Трина и Брайди вышли из дому вместе.
– Она милая?
– Кто?
– Бернадетта.
– Пожалуй, да.
– Она хороша в постели?
– Ну, не знаю, поверишь ли ты мне, но до вчерашнего дня она была девственницей, – Уилл внезапно сообразил, что Трина, возможно, расстроена. – Ты не в обиде, что я с ней переспал?
– Да все круто, Уилл. Ты же не моя собственность.
Они тепло обнялись, потом поцеловались.
– Удачи.
– Думаю, она нам понадобится, Трина. Пойдем, Брайди.
На Лондонских полях ветер шелестел в листве. Уилл любил звуки летнего ветра, когда нежный шепот миллионов листьев смягчает зимний вой. На его взгляд, это и был звук самого Лета. Это был звук, который словно умиротворял саму его душу. Брайди бегала кругами, радуясь возможности размять ноги.
Когда Уилл подходил к воротам, ведущим на Розмари-гроув, Брайди подбежала к нему тяжело дыша. Он постучал в дверь Бернадетты, услышал движение за ней, шаги по лестнице. Он решил, что Бернадетта, наверное, смотрит на него через глазок, установленный в обшивке двери. Затем дверь открылась, и он вошел внутрь.
Бернадетта стояла сразу за дверью, завернутая лишь в яркое купальное полотенце. Волосы у нее были мокрые, а путь от ванны был обозначен следами мокрых ног.
– Извини, наверное, я пришел в неудачное время.
– Нет. Время самое удачное!
– Я только налью Брайди воды, – сказал Уилл, проходя через кухню.
– Ага, так вот она, знаменитая Брайди. Я о тебе читала, – сказала Бернадетта, поглаживая голову собаки. Она внимательно рассмотрела подвеску с драконьей головой на ошейнике Брайди.
Уилл было спросил себя, что она имеет в виду, но оставил это, наливая воду в миску и ставя миску под кухонный стол. Шумно разбрызгивая во все стороны воду Брайди принялась пить, а напившись, устроилась спать меж ножек стула.
Бернадетта все еще стояла в коридоре. Выйдя из кухни, Уилл обнял ее, почувствовал прикосновение ее влажной кожи. Целовались они долго и глубоко. Она наклонилась подобрать упавшее на пол полотенце, потом взяла его за руку и вместе они вошли в гостиную.
Здесь на полу горами валялись книги, книги же стопками громоздились на журнальном столике. Одни лежали раскрытые, страницы других были отмечены самоклеющими бумажками. Как будто в этой комнате лихорадочно составляли какой-то исследование. Как будто Бернадетта провела за чтением всю ночь и еще не ложилась.
Бернадетта потянула за пуговицы на рубашке Уилла, потом притянула его к себе. Уилл осознал, что и сам не прочь провести собственно лихорадочное исследование. Он поспешно стянул ботинки и рубашку, чувствуя на себе восхищенный взгляд Бернадетты. Когда он снимал штаны, его хуй уже наполовину встал.
Когда они обнялись, его рука скользнула вниз, пока пальцы не нашли ее уже влажную, сочную пизду. Бернадетта со вздохом рухнула в кресло, сбив при этом гору книг, примостившихся на его ручке. Книги раскрылись наугад, открыв страницы плотного текста и викторианские гравюры кельтских орнаментов.
Опустившись на колени перед Бернадеттой, Уилл развел ей ноги, будто обложку прекрасного фолианта. Потом он провел кончиками пальцев по внутренней стороне ее ляжек, нагнувшись, зарылся лицом в ее горячую влажную пизду. Запах старых книг смешался с солоноватым запахом ее плоти. Выгнувшись от наслаждения, она оттолкнула его голову.
– Я хочу, чтобы ты в меня вошел. Я хочу кончить, когда ты в моей мохнатке.
Соскользнув с кресла, она упала на гору книг. Став на четвереньки, Бернадетта широко раскинула ноги и высоко вверх вздернула зад. Развернувшись, Уилл стал позади нее на колени, и одной рукой принялся поглаживать ей зад, а другой провел татуированным хуем по ее пизде. Конец уиллова хуя был твердым и блестящим, как голыш на морском побережье, выглаженный бесчисленными веками приливов. Почувствовав, что его член начинает входить в ее скользкую пизду, Уилл слегка толкнул, потом Бернадетта издала крик наслаждения, когда он вошел в нее до конца.
Пытаясь найти равновесие, чтобы удержаться под его напором, она поскользнулась на книгах. Страницы раскрылись наугад, когда она падала вперед, ее груди вдавились в пожелтелые страницы, а он раз за разом вонзал свой член все глубже и глубже. Дробящиеся папоротники начинали клубиться перед их глазами. Комната расплылась, и затхлый запах старых книг сменился резким запахом растительности и спор, когда природа забрала их. Дом словно опал вокруг них, плющи и шиповник проросли через доски пола, когда его горячая сперма изверглась в ее пизду. Им казалось, они падают через бесконечный дробящийся ландшафт.
Несколько минут спустя, дробности сложились и изменили конфигурацию, пока Уиллу не стало казаться, что он всматривается в драконью голову, которая как будто запутана в сложный кельтский узел. Краски поблекли, и только тут он с удивлением сообразил, что смотрит на гравюру в одной из книг Бернадетты. Он нагнулся, чтобы разглядеть ее поближе.
Бернадетта подвинулась под ним, так что его помягчевший член выскользнул из ее пизды. Восхищаясь его сильным молодым телом, она провела пальцем по его боку. Потом поняла, что он внимательно смотрит в одну из книг, в беспорядке разбросанных по полу.
– В чем дело?
– Это рисунок талисмана, какой висит на ошейнике Брайди. Или очень на него похожего.
Бернадетта проследила его взгляд и даже присвистнула, увидев иллюстрацию.
– Рисунок практически идентичный. Наверное, какой-нибудь амулет.
– Может, для того, чтобы защищать носящего его от драконов, – предположил Уилл.
– Да, может, и так. Кто знает?
– А что вообще делают тут все эти книги? – спросил Уилл внезапно, озадаченный подобным кажущимся совпадением.
– Разве я не говорила тебе, что в молодости занималась изучением кельтской мифологи? Я даже написала диссертацию, много чего пришлось перекопать… В результатах даже было кое-что новое. А потом это замужество и все такое, ну не знаю, наверное, я просто потеряла уверенность в себе, и не успела оглянуться, как оказалась на службе у государства, и все эта старания и знания как будто принадлежали кому-то другому, кому-то из другой жизни. Но от книг я так и не избавилась, думаю, я всегда надеялась… ну… не знаю… – голос ее стих.
Уилл обнял ее покрепче, и они снова поцеловались.
– Ты такой чудесный и сильный, – сказала она. – Я без ума от секса.
Встав с пола, они отошли к софе и упали на нее, не разжимая объятий. Летняя жара уже нагрела дом, и не было нужды в одежде. Уилл снова раскрыл книгу, чтобы поглядеть на иллюстрацию.
– Так ты не спала всю ночь, читая эти книги?
– Да.
– Ты не против, если я спрошу почему.
– Все дело в том, что ты тогда упомянул. О девчонке в пабе и о татуировках на твоем роскошном члене, и о Брайди. Во всем этом было что-то как будто знакомое. Но все, что я когда-то начитала, я постаралась потом закопать поглубже, так что вчера не могла вспомнить, читала ли я где-то что-то подобное раньше или нет?
– И как?
– Полагаю, читала. Ну, я хочу сказать, не так подобно, но история и впрямь кажется мне истинной, а также заполняет кое-какие пустоты. Основное мое исследование было на тему легенд и ритуалов, связанных с кельтскими богинями и воздействие, какие могли иметь эти легенды на феминистское мышление того времени. Особенно меня интересовала богиня по имени Бригит. В определенные дни года, в день, что у нас сейчас последний день января, к примеру, люди оставляли вязанки хвороста или тростника у порога в своих жилищах в надежде, что Бригит останется у них на ночь и тем самым одарит своим плодородием их поля. Легенда гласит, она вечно скиталась в поисках супруга, но так никогда его и не нашла. Этого я никак не могла понять. Наверное, я считала, что здесь какая-то метафора. Я хочу сказать, откуда мне было знать, как она будет выбирать супруга?
– Но как это связано с чем-то, что я говорил? – поинтересовался Уилл.
– Ну, может, я совершенно сошла с ума. Но все вроде как сходится, разве ты не видишь? Девушка, которую ты встретил в пабе, это Бригит. По какой-то причине она выбрала тебя себе в супруги. Вот что все это значит, – она указала на его прибор, проведя по руническим линиям и символам, отпечатавшимся на коже.
Уилл охнул он невероятности слов Бернадетты. Но в глубине души он знал, что она права. Он чувствовал истинность ее слов татуированным хуем. Он чувствовал силу рун.
– А как же Брайди? – спросил он, внезапно все снова запуталось.
– Ну, для начала, в кельтской мифологии множество всяких легенд о черных собаках. Далее, в разных диалектах богиню Бригит звали по-разному. Думаю, что, когда твоя подруга Трина считала, что она выдумывает имя для собаки, она на деле почерпнула его из какого-то очень древнего источника знания. Думаю, она назвала собаку «Брайди» потому, что это ее имя. Собака не принадлежит Бригит, собака и есть Бригит. Или Брайди, или Брид, или как угодно еще ее можно называть.
Уилл встал, мысли у него неслись вскачь.
– Я не хотела пугать тебя, Уилл. Ты в порядке?
– Кажется, да, – Уилл рухнул назад на софу. – Просто я не уверен, что мне теперь полагается делать дальше. Это значит, что мне больше нельзя спать с тобой или с Триной?
Рассмеявшись, Бернадетта нежно обняла его.
– Нет, не думаю, что кельтская богиня плодородия будет оскорблена тем, что тебе хочется трахать и других женщин.
Она почувствовала, как его член встает и твердеет, и, восхищаясь тем, как быстро он восстанавливает силы, наклонилась, чтобы взять его в рот. Ее пальцы сомкнулись на древке его прибора, и она начала легко покачивать его, одновременно облизывая и посасывая конец, который был твердым и блестящим, как голыш на морском побережье, выглаженный бесчисленными веками приливов. Она была хороша. Волны чистейшего наслаждения прокатывались по его телу, и фрактальные папоротники заклубились у него перед глазами, когда природа забрала его. Его жаркая сперма расплескалась по лицу Бернадетты и по страницам книги.