– Вот, па, познакомься, это Николай. Я тебе сейчас все расскажу…
Отец сделал знак рукой, и из такси вышли три человека. Два крепких парня в темных куртках и один низенький плотный человечек в черном пальто и белом кашне. Я всех их знала. Это были телохранители отца и его личный помощник, Василий Петрович. Думаю, свита отца произвела благоприятное впечатление на Николая, но их появление нисколько не смутило его. Он сказал, чтобы они ехали за нами. Мы с отцом сели в машину Николая, свита вернулась в такси, и весь эскорт двинулся к центру Каварны.
Николай пригласил гостей в дом, попросил меня приготовить всем кофе, а сам пошел будить Розалию. Вскоре мы все расположились за большим столом в гостиной, и я рассказала, в какую историю попала и что натворила. Отец, слушая меня, держался за голову. Когда я дошла до того момента, когда в доме появились Розалия и Николай, отец стал бросать на них удивленные и вместе с тем восхищенные взгляды. И он постоянно качал головой, как бы поражаясь тому, что я вообще натворила.
Он мял в руках свою шляпу, а я смотрела на его всклокоченные седые волосы, высокий лоб, густые брови, бледные впалые щеки, и сердце мое сжималось от любви к нему и от жалости. Ведь он же мысленно, вероятно, уже похоронил меня. У него же сердце могло разорваться…
И вдруг он, словно о чем-то вспомнив, громко хлопнул ладонью по столу. Я знала этот его жест. Он призывал всех замолчать и выслушать его самым внимательным образом.
– Грета, ты приехала сюда на красном «Ситроене», так? И с обрыва сорвался тоже «Ситроен»?
– Так, – пролепетала я, обливаясь потом. Рассказ о моих недавних приключениях дался мне нелегко.
– Но мне позвонили и сказали, что твое тело нашли в черном «BMW» и что это было не в Каварне, а под Шуменом, неподалеку от крепости!
– Как?! В черном «BMW»?! Но на этой машине ездит Джорджи!
Наступила минута, когда все только и делали, что переглядывались.
– Я сейчас позвоню одному своему знакомому полицейскому, – сказала наконец Розалия. – А он свяжется со своими коллегами из Шумена, и мы все узнаем!
Розалия довольно-таки нервно и сбивчиво объясняла своему другу-полицейскому, что ей нужно, потом она замолчала, выслушивая ответ. Положив трубку, она, обращаясь к моему отцу, сказала, сильно заикаясь:
– Он п-перезвонит. Все, все узнает и п-перезв-вонит…
Пока мы все ждали звонка полицейского, Розалия уговаривала нас, своих притихших гостей, что-нибудь съесть. На стол подали банницу – слоеный пирог с брынзой, вареные яйца, гренки и в неограниченном количестве – горячий кофе. Николай посматривал на моего отца с интересом и уважением. Отец же был погружен в свои невеселые думы. Я знала, что нам с ним еще предстоит тяжелый разговор. Возможно даже, он сократит мои денежные фонды и, что еще хуже, не позволит мне купить дом.
Казалось бы, после всего случившегося мне надо бы совсем забыть об этом, поскольку у нормального человека и этот дом со спрятанным в нем трупом, да и сама Каварна ассоциировались с наихудшими воспоминаниями. Мне же, напротив, хотелось впустить в это темное пятно моей биографии много солнца, тепла и превратить этот пока еще безликий сад вокруг дома в цветник! Мне так хотелось быть сильной и стать независимой от обстоятельств! Хотелось, чтобы моя мечта осуществилась.
Я уже слышала голоса отца и брата, что, помимо Болгарии существуют и Италия, и Испания, и чудесная Хорватия и что там можно присмотреть виллу более комфортабельную и роскошную. Конечно, они были правы. Но почему же тогда мне так хотелось купить именно этот дом? Уж не затем ли, чтобы доказать себе – в случившемся со мной не виновата Болгария, вообще никто не виноват, кроме меня. И что мне бы не хотелось, чтобы при виде этого слова на карте сердце мое начинало бы колотиться, наполняясь болью… Мне захотелось быть счастливой – здесь.
Когда у Розалии зазвонил телефон, все вздрогнули и повернули голову в ее сторону. Она схватила трубку и молча слушала, что ей говорят. Потом кивнула головой.
– Он сообщил, – сказала она, – что Грета Ангелова погибла в автокатастрофе под городом Шуменом…
От этих слов меня затошнило, перед глазами поплыли красные круги…
– …в автомобиле марки «BMW». И тело ее опознано ее мужем, Георгием Ангеловым, и его матерью – Магдаленой Ангеловой.
– А это значит, что в другой машине была еще какая-то девушка, которую они приняли за тебя, – заметил отец. – Другой вопрос, как она туда попала?
– Вариантов много, – подал голос молчавший до этого Василий Петрович, папин друг и его правая рука. – Может, эта девушка угнала машину и перевернулась… Кстати, какого рода была авария?
– Машина шла на большой скорости по крутой узкой улице, и водитель, чтобы избежать столкновения с колонками бензиновой станции, предпочел свернуть и врезаться в столб… Дорога была мокрая, скользкая. Произошел взрыв, машина загорелась.
– Вариант второй: твой муж, Грета, посадил туда свою знакомую (которую ему было не жалко), предварительно надев на нее какую-нибудь твою вещь или украшения – для достоверности. Машину вывели из строя умышленно, я в этом убежден, поскольку налицо заговор! Две Греты в двух разбитых машинах – кто-нибудь из вас верит в подобные совпадения?! Третий вариант… Даже не знаю, что и сказать. – Василий Петрович покачал головой.
– Борис… так зовут моего приятеля-полицейского, – осторожно вставила Розалия, – сказал, что в полиции имеется письмо, подписанное Гретой Ангеловой, в котором она предупреждает о том, что ее муж и свекровь собираются ее убить. Они задержаны. Но пока не будут готовы результаты экспертизы, полиции, кроме этого письма, и предъявить-то им нечего!
Отец вдруг встал и нервно заходил по комнате:
– Грета, какой ужас! Тебя действительно могли убить! Вот так, легко и просто. Перерезав тормозной шланг! Объясни мне, пожалуйста, почему ты не рассказала все мне? Хотела отомстить мужу? Что ж, это можно понять, но почему тебе не пришло в голову, что мы могли бы с тобой вместе что-нибудь придумать! Ты рисковала, и очень сильно… Зачем ты забралась в чужой дом, распорядилась чужим трупом, натворила таких дел, что я теперь и не знаю, как выпутаться!
– Мы-то выпутаемся и разберемся с Джорджи, – захныкала я, – но сначала надо помочь Николаю. Я обещала, что помогу ему найти убийцу его жены! Ты же понимаешь, что обнаружить ее настоящего убийцу не так-то просто…
– Но как ты собираешься это делать?
– Небольшая мистификация… – проблеяла я, вспоминая подробности плана, который придумал Николай.
– Послушайте, вы играете в опасные игры, – сказал Василий Петрович. – А вам, Николай, отдельное спасибо, конечно, за то, что вы не отдали Грету в лапы полиции. Надеюсь, вы приняли во внимание, в каком она находилась состоянии, раз поступила таким образом…
– Да, я все понял. Но и вы тоже поймите меня! Мою жену убили! Проломили ей голову. Причем в моем же собственном доме! Я уверен, что это сделал кто-то из нашего окружения. Сабина была постоянна в своих привязанностях и, как правило, заводила романы с моими приятелями, даже с родственниками… она никогда бы не отправилась, скажем, в бар или еще куда-то с посторонним человеком. Я всегда считал, что инстинкт самосохранения у нее развит самым лучшим образом.
– Следует ли из ваших слов, что ее убил кто-то из вашего окружения?
– Да я просто уверен в этом! К тому же на это указывает сам факт того, что тело моей жены обнаружили в моем доме. То есть убийца знал о его существовании. Знал, что ключи от виллы есть у Сабины.
– Вы зимой пользовались этим домом? – спросил Василий Петрович.
– Нет. Хотя могли бы собраться и отметить там коляду. В принципе, это жилой дом, в нем есть паровое отопление, камины.
– Я спросил это для того, чтобы понять: ключи от дома – где убийца мог их взять? Сабина могла их носить с собой в сумочке?
– Могла. Знаете, по инерции.
– Как это?
– Осенью в доме еще было тепло, и она могла там встречаться со своими любовниками…
Я поняла, что Николай немного забылся и теперь говорил чистую правду о своей гулящей жене.
– И ключи у нее всегда были на связке, вместе с ключами от этого дома. Наступили холода, но она так и продолжала носить эти ключи с собой.
– Почему вы исключаете такой вариант, что она могла устраивать свои свидания в том доме в холодное время года? Вы же сами только что сказали, что там все приспособлено для нормальной жизни, там может быть тепло, – заметил Василий Петрович.
– Сабина не стала бы утруждать себя или своего любовника возней с паровым котлом или каминами. На это нужно время. У нее на обогрев спальни ушло бы времени в десять раз больше, чем на все остальное, – мрачно ответил Николай.
– Понятно.
– Получается, – сказал мой отец, – что Сабина приехала со своим любовником в тот дом, у них вышел конфликт, любовник проломил ей голову и спрятал тело в кладовке, где его потом и нашла Грета. Господи, Грета, ну и угораздило же тебя забраться именно в этот дом! К тому же в тот, который вовсе и не продавался! Уму непостижимо! Тебя сам дьявол, наверное, вел за руку…
Я представила себе обросшую густыми черными волосами руку дьявола, разбивающую окно в туалете. На самом деле, неужели все это сделала я?
– Грета, ты осмотрела дом? – спросил Василий Петрович. – Нигде не заметила кровь или следы борьбы?
– Когда я осматривала дом, была ночь, у меня в руках был фонарик. Многое с ним не увидишь.
– И то правда, – согласился он. – Но дом-то все равно нужно осмотреть. И еще. Ты говоришь, что ночью, когда ты там спала, в дом кто-то ломился?
– Постойте… Я хочу сказать, что, когда я вошла в дом, на столе в кухне лежала связка ключей. В том числе и от гаража.
– И где они?
– У меня, – ответил Николай. – Я забрал их у Греты. Думаю, что это и есть ключи Сабины. После ее смерти убийца мог просто испугаться и убежать, оставив ключи… Возможно, ему подумалось, что лучше сбежать, чем закрывать дом и оставлять повсюду свои отпечатки пальцев.
– Но он ломился в дом так, словно он уже отпер дверь и ему мешал только засов, – сказала я.
– А я думаю, что он так ломился потому, что хорошо помнил – он оставил дверь открытой – и теперь не понимал, кто мог ее запереть. Ведь, если дверь закрыта, – проговорил Василий Петрович, – значит, в доме либо побывал некто, воспользовавшийся ключами и заперший дом, либо в тот момент там кто-то есть. Вот поэтому-то он, Грета, и не стал повторять твой путь – через выбитое окно туалета, а просто-напросто сбежал. Побоялся, что его увидят из окна и узнают.
– Да, скорее всего так все и было, – согласилась я. – А вернулся он, чтобы уничтожить все возможные следы, которые он мог бы оставить в доме…
– …и чтобы убедиться в том, что Сабина действительно мертва… – закончил мою мысль отец. – Думаю, это не профессиональный убийца, убийство, вероятно, произошло случайно, оба, возможно, были в состоянии аффекта или вообще пьяны… Человек, не разбирающийся в медицине, не всегда может точно определить, жив человек или мертв, если, конечно, не присутствуют явные признаки смерти. Повторяю, если убийца был в состоянии алкогольного опьянения и сначала принял бесчувственную Сабину за покойницу, то потом, уже придя в себя – где-нибудь, дома или в машине, что называется, с глубокого похмелья, – он решил убедиться в том, что она мертва… Или, наоборот, жива… Поэтому он и наведался в этот дом еще раз. Причем скорее всего он действительно из вашего окружения, Николай, поскольку в случае, если бы в доме уже толпилась полиция, у него в запасе была бы вполне правдоподобная история о том, что он…
– Да не было у него никакой правдоподобной истории, – вздохнул Василий Петрович. – Потому что если убийца действительно из вашего круга, то он должен знать, что в это время года дом стоит пустой, а значит, ему, убийце, там и делать-то нечего. Поэтому он и пришел глубокой ночью. И только поняв, что дом заперт изнутри, он испугался и убежал.
– Но он может вернуться, – заметила я. – А вдруг, подумал он, Сабина жива и это она сама заперлась изнутри?
– Николай, вы хотели, чтобы Грета в парике и одежде Сабины время от времени появлялась в общественных местах, чтобы ее заметили. Так?
– Так, – растерянно ответил Николай, который (я в этом больше чем уверена) уже сто раз пожалел, что вообще связался со мной и моей семейкой.
– А у меня другой план, – сказал отец. – Сейчас в Каварне все знают, что у Николая пропала жена?
– Думаю, да, – ответил Николай.
– Так вот. Вам надо пойти в полицию и сказать, что ваша жена нашлась, что она вернулась. Понимаете?
– Нет. Как я могу дать делу обратный ход? Это же официальное расследование…
– Нет-нет, – сказал Василий Петрович, – официально ничего не надо делать вообще. Просто, если вам позвонит кто-нибудь из друзей-знакомых, скажите, что Сабина нашлась. И все. Поверьте мне, Каварна – маленький городок, эта весть распространится с колоссальной скоростью. И тогда убийце придется волей-неволей убедиться в том, что это правда, и он непременно захочет встретиться с Сабиной. И пусть он с ней встретится! А Грета в белом парике, изображая Сабину, пусть для правдоподобности обмотает свою голову бинтом, мол, голова у нее разбита. Убийца непременно пожелает ее увидеть. Он позвонит ей и назначит свидание. Начнет перед ней извиняться…
– Зачем это делать Грете? Думаю, ее стоит оставить в покое, а роль Сабины смогу сыграть я, – сказала Розалия. – Тем более что я и без парика-то сильно похожа на Сабину, а уж в парике – и подавно. И если убийца позвонит мне, то я и отвечу по-болгарски, а не по-русски. Думаю, он не разберется, что это голос не Сабины.
– Значит, я могу забрать Грету с собой? – спросил отец.
– Можете, – как-то очень грустно ответил Николай. И я подумала, что мое присутствие лишь отравило его жизнь, скрашенную надеждой найти свою жену. Пусть непутевую, гулящую или еще бог весть какую. Не встреть он меня, никто не сказал бы ему о том, что видел его жену мертвой.
Еще в мою голову закралась совсем уж нехорошая и опасная мысль, что Николай не верит моим словам о том, что его жена была мертва. А что, если она была просто ранена, а я не заметила этого?
Раздался звонок, Николай вздрогнул, как человек, находящийся в состоянии нервного напряжения. Обменявшись с собеседником парой ничего не значащих фраз, он, закончив разговор, пожал плечами:
– Меня вызывают на опознание… – И он бросил взгляд на моего отца: – Так что мне им сказать – что это тело Греты? Вернее, что это не тело моей жены?
– Если вас это не затруднит, – ответил мой отец и нервно закашлял. Словно тем самым он хотел сказать: твоей жене, Коля, все равно уже ничем не поможешь, а так, с твоей и божьей помощью, мы выведем на чистую воду тех, кто собирался убить мою дочь.
– Да, я сделаю так, как вы просите, – кивнул Николай.
– А вы, в свою очередь, можете меня попросить о чем угодно! Все, что в моих силах, – я сделаю, – пообещал отец таким тоном, что ни у кого из собравшихся не осталось сомнения в том, что он выполнит свое обещание.
Все как по команде поднялись. Словно мы понимали, что надо как можно скорее покидать этот дом, пока Николай не передумал отпускать меня.
Отец оставил ему свои координаты, я – свои. Розалия принесла мне кое-что из своей одежды. А я с радостью отдала ей то, что некогда принадлежало ее убитой сестре: куртку, сапоги. И белый парик, который просто жег мне руки…
Часть II Джорджи (Горги)
– Горги, ты что, окаменел? Что случилось? Кто тебе позвонил? – Магдалена отложила в сторону пудреницу и посмотрела на сына встревоженным взглядом. – Да ты побелел весь! Что случилось, я спрашиваю? Тебе позвонила Грета? Горги, да не молчи же ты!!
– Мне позвонили из полиции. Сказали, что они будут сейчас здесь, у нас… Мама, я боюсь, мне страшно!
– Чего ты так испугался? Подумаешь, жена исчезла! Скажешь полицейским, что ты понятия не имеешь, где она. Тем более что это чистая правда! Может, к ней приехал кто-то из России, может, она просто загуляла. Скажешь, что с ней такое и прежде случалось, у нее скверный характер, она – особа весьма неуравновешенная, сама не знает, чего хочет от жизни. Если тебя спросят, почему мы в полицию до сих пор не обратились, ответишь им, повторяю, что она уже не первый раз вот так исчезает из дома. Скорее всего она просто сидит где-нибудь в баре и пьет. Потому что все русские пьют! Спросят, был ли у вас конфликт, – скажешь: был, и ты намекнул ей, что она должна бы уже устроиться на работу, здесь не принято, когда жена сидит дома… Это вам не Россия! Что еще… Да-да, дави на то, что она любительница выпить. Что нас и ее отец предупреждал об этом.
Джорджи взъерошил волосы и закрыл глаза. Грета исчезла. Сутки тому назад вышла в магазин за пивом для Магдалены и больше не вернулась.
Он впервые за последние месяцы своей новой жизни спал один. Он лежал, глядя в потолок, и спрашивал себя: куда делась Грета? Что с ней случилось? Понятное дело, что она уехала на своей машине. Красный «Ситроен», стоявший возле дома, исчез.
Еще он спрашивал себя, правильно ли он сделал, что не испортил тормозной шланг. Не выполнил то, о чем его просила мать.
Сейчас, когда Греты рядом с ним не было, он вспоминал в мельчайших подробностях все беседы, которые он вел в последнее время с матерью. С чего все началось? Кто первый произнес вслух то, о чем думал каждый из них? Он сам или все-таки мать?
То, что она люто ненавидела Грету, он понимал. Как понимал и то, что виной всему – ревность. Из-за ревности ему пришлось расстаться с Мари Аньес, которую он безумно любил и которую он уговорил оставить их ребенка. И это в ее-то возрасте!
Да, она была некрасивая, Мари Аньес. Худенькая, с большим носом, тоненькими ножками и большим животом. Он странно выпячивался еще до беременности. Такое телосложение.
А еще у нее были ярко-рыжие, крашеные, коротко стриженные волосы. И пусть все это по отдельности смотрелось, быть может, ужасно, но все равно – Мари Аньес была самой милой, доброй, ласковой женщиной, какую он когда-либо знал. У нее была чудесная улыбка, открытый взгляд. Приятный хрипловатый голос. Она готова была ради него на все!