Еще пару часов тому назад тормозные шланги не были перерезаны, иначе Джорджи похвастал бы этим перед матерью. Вряд ли он сделал это в такой снег и дождь. Но все равно мне становилось как-то не по себе, когда я размышляла о том, что со мной произойдет, если шланги все-таки уже «готовы» и моя стоявшая на крутой парковке машина, едва я в нее сяду, покатится на большой скорости вниз, прямехонько в сторону бензиновой станции…
Что же делать? С другой стороны, хорошо, что я как бы предупреждена, а поэтому все же мне стоит попытаться понять, все ли в порядке. Ведь целая, неповрежденная машина – это свобода! Свобода перемещения в пространстве. Это значит, что у меня будет и крыша над головой, и возможность поехать, куда я захочу. В сумке аккуратной пачкой лежали мои банковские карты. Гостиниц в Шумене – по сто штук на каждом углу!
Я решилась и с бьющимся сердцем завела мотор. Дверцу я оставила приоткрытой на случай, если все-таки мои тормоза неисправны. Я немного проехала вперед и надавила на тормозную педаль. Все прекрасно! Чудесные тормоза, чудесная машина! Я включила кондиционер, музыку и покатила по дороге вниз, к бензиновой станции. Благополучно заправилась и поехала куда глаза глядят.
Море шумело и плескалось, штормило и бешено накатывало на берег в восьмидесяти километрах от меня. В Варне – это передали по радио – штормовое предупреждение. Вот и хорошо! У меня в душе – тоже штормовое предупреждение. И настроение тоже – штормовое. И дорога, трасса София – Варна, куда я вылетела на хорошей скорости, была почти пустынна. Кому охота в такую погоду ехать к морю? По черной мокрой ленте скользили, грохоча, огромные груженые фуры с турецкими номерами, разрисованные красочными картинками микробусы, везущие из Софии, если верить рекламным «лейблам», печенье, шоколад, напитки, мороженых цыплят, газ… Все вокруг меня были чем-то заняты, вели обыкновенную жизнь, зарабатывая деньги и заботясь о своих семьях, куда-то спеша и на что-то надеясь. Я же мчалась в неизвестность, обуреваемая единственным желанием – отомстить своему какому-то ненастоящему, картонному мужу и его злодейке-мамаше за их жестокий заговор, за их желание лишить меня жизни!
Миновав примерно половину пути, я призадумалась: а куда это я, собственно, еду, – и тут же дала себе вполне отчетливый ответ: в Кранево. Спрятаться на «моей» вилле!
Надо сказать, что фирму открывать, как посоветовала мне Райна, чтобы выкупить виллу вместе с землей, я не торопилась. Подумала, что все-таки не доверяю ни самой Райне, ни ее дружку-адвокату Венци, да и законов болгарских я не знаю. А потому все это я успею сделать и после развода. Однако капору (задаток) Райне я вручила. Микроскопический, в тысячу евро, но – все же… Причем договор быстренько составили от руки, словно мы обе знали, что он никакой юридической силы не имеет. Так, договорились девушки между собой, по-приятельски. Но я как чувствовала, что вилла эта еще долго не продастся – слишком уж дорога она для этих мест. Еще мне подумалось, что таких вилл на побережье – не один десяток, эта уйдет, другая появится.
И вот сейчас, зная, что вилла еще не продана, она мокнет под этим снегом и дождем, всеми брошенная и позабытая (но не мной!), я и мчалась туда, бессознательно, как в единственное подходившее мне убежище. Зная, что уж там-то меня точно искать никто не будет. Вернее, что меня вообще никто искать и не собирается. Что я здесь, в этой стране, не нужна никому. Разве что мои деньги. По сути, всем, кто общался со мной в последнее время, и нужны были от меня только мои деньги. В том числе и Райне. Но с ней-то все понятно, у нее бизнес. А вот из-за Джорджи было обидно. И больно.
Ветровое стекло слегка дрожало под толстым слоем бьющей в него воды, казалось, дождь никогда не кончится. И он словно уплотнялся с каждым следующим километром, приближавшим меня к морю. Появилось такое ощущение, словно еще немного – и мы вместе с остальными шальными машинами, рискнувшими появиться на этой дороге в такую декабрьскую мутную грозу, плавно въедем в мелкое холодное море и… утонем…
На самом деле в машине было тепло и уютно. И я заставила себя не думать о том, что случилось бы со мной, если бы я случайно не подслушала разговор Джорджи с Магдаленой. Вероятно, судьбе было так угодно, чтобы я находилась в магазине ровно столько времени, чтобы потом подоспеть к этой важной и весьма эмоциональной беседе моего мужа со своей матерью, договаривавшихся о том, какую именно смерть мне следует уготовить. Значит, умирать мне еще рановато! Раз так, надо продолжать жить и по возможности радоваться этой самой жизни.
Тяжело вздохнув, я прибавила газу и въехала в притихшую в это хмурое несезонье, замерзшую Варну. Уверенная в том, что вилла, куда я направлялась, пуста и поджидает меня, я решила закупить продуктов и всего самого необходимого, чтобы продержаться там пару дней. Потом – война свои планы покажет. Всегда же можно поехать в Кранево – это жилой и не такой уж маленький поселок, где наверняка даже зимой функционируют магазины. Ну, хотя бы один.
Искушение позвонить Райне и предупредить ее о том, что я собираюсь спрятаться от мужа в Краневе, было велико. И хотя благоразумие подсказывало мне, что сделать это все же необходимо, чтобы Райна в свою очередь предупредила хозяев виллы о том, что в ней на время поселится потенциальная покупательница, все равно – я не позвонила. Не предупредила ее. Уж скрываться, так ото всех! А что, если в дело вмешается полиция и займется моими поисками? И каким-нибудь образом она выйдет на Райну? Станет ли она тогда молчать? Нет уж! Пусть ни одна душа на свете не знает, где я. Так спокойнее. В крайнем случае, если кто-нибудь из соседей увидит, что в доме горит свет, и они позвонят хозяевам и сообщат им об этом, уж я смогу как-нибудь разобраться с этими людьми. Да я просто назову им имя своего агента, скажу, мол, разве Райна вас не предупредила, что я собираюсь немного пожить здесь? Ну и что, что я подставлю Райну? Уж мы с ней потом как-нибудь разберемся. Она неглупая девушка, давно поняла, с кем имеет дело, а потому сделает все возможное, чтобы уладить конфликт и не портить со мной отношения. К тому же вполне возможно, что на побережье в это время года вообще никто не живет.
Рассуждая подобным образом, я приехала к огромному магазину и затерялась в нем… Погрузив в машину пакеты с продуктами, я, слабо ориентируясь в пространстве, все же выехала на трассу, ведущую к морю, к Золотым Пескам. Нарядные летом коттеджи и отели сейчас, посреди промозглого декабря, выглядели мрачновато. Море кипело ледяной ртутью. Хотелось забиться куда-нибудь в теплую норку и проспать в ней до солнечных погожих весенних деньков…
Когда мы были тут с Райной, я не особо-то смотрела по сторонам, а потому имела весьма смутное представление о том, где именно находится Кранево. Конечно, в машине была карта, и я довольно долго изучала ее, прежде чем отправиться туда. Но карта – это одно, а реальное побережье, застроенное бесчисленным количеством отелей и особняков, – это совсем другое. К тому же море находилось справа от меня, и мне иногда, когда проявлялся узкий просвет между строениями, удавалось увидеть его холодные серые студенистые фрагменты, однако поворотов вправо оказалось не так уж и много, и, как правило, рядом с каждым из них был установлен щит с указанием названия отеля. Получалось, что, стоит мне только свернуть, как я въеду на частную территорию. Это потом я поняла, что все это – обыкновенные ориентиры, чтобы туристы не тратили время в поисках того или другого отеля. И что, спускаясь к морю, увидишь не один десяток разных отелей, в том числе и без указателей.
Дрожь во всем теле не проходила, и я очень боялась, что мне прямо в машине станет плохо. Скорее бы этот поворот на Кранево… Скорее бы уже мне выйти из машины и глубоко вдохнуть пусть и этот ужасный влажный воздух! Все лучше, чем отключиться в машине и врезаться на ней в какой-нибудь услужливый столб.
Внезапно дождь прекратился, и воздух словно заледенел, потемнел. И все вокруг стало какого-то мертвенно-черного цвета. То, что у моря все-таки кто-то еще живет, доказывали редкие, светящиеся оранжевым светом окна особняков. Отели же зияли черными, спящими глазницами окон. Разве что где-нибудь на первом этаже светился тусклый огонек, должно быть, там обитали сторожа.
Я все-таки нашла этот поворот, и машина покатила по широкой и уже знакомой мне дороге прямо к пляжу. Я знала, что стоит мне свернуть снова направо и проехать еще несколько метров, и я увижу эту виллу. Я не могу не увидеть ее, поскольку она находится довольно высоко над морем и у нее новая красная черепичная крыша. Я уж не говорю о том, что непременно вспомню круглую, выкрашенную свежей белой краской террасу с изящной балюстрадой. Конечно, зелени сейчас там нет, все пожухло и почернело, но все равно что-то я узнать смогу.
Тот факт, что у меня не было ключа, меня не особенно-то волновал. Подумаешь, разобью оконце где-нибудь в туалете, пролезу туда, а уж потом, если вдруг появится хозяин, я все объясню ему. Он увидит, что я не бомж, а вполне приличная девушка, к тому же я, если уж у нас возникнет серьезный конфликт, сразу заплачу ему за разбитое окно.
Тот факт, что у меня не было ключа, меня не особенно-то волновал. Подумаешь, разобью оконце где-нибудь в туалете, пролезу туда, а уж потом, если вдруг появится хозяин, я все объясню ему. Он увидит, что я не бомж, а вполне приличная девушка, к тому же я, если уж у нас возникнет серьезный конфликт, сразу заплачу ему за разбитое окно.
И все равно я не верила, что в случае, если мне придется встретиться с хозяевами этой виллы, у меня возникнут какие-то сложности. Если они до сих пор еще не нашли покупателя и тут окажется, что единственным и самым надежным покупателем окажусь именно я, думаю, мы даже подружимся с ними! Деньги, как я знала на собственном опыте, поистине творят чудеса! Люди при виде денег или чувствуя выгодную для себя сделку, становятся сговорчивыми, мягкими, как уши спаниеля.
При виде знакомой мне уже крыши я прибавила скорость, и машина, подпрыгивая на разбитой грязной дороге, подвезла меня к массивным воротам, соединявшим части красивой решетки ограды. Ну, вот и все! Совершенно пустынная и, как я и предполагала, нежилая в это время года местность. По обеим сторонам узкой, до неприличия ухабистой дороги стыли в зябкой своей забытости и ненужности коттеджи, закрытые высокими заборами величественные особняки, легкие курортные виллы.
Темнело очень быстро. Вернее, было уже почти совсем темно, да только мои глаза, привыкшие к сумеркам, пока еще отлично видели все то, что мне было нужно. А именно – саму виллу, гараж слева от ворот, под сенью огромного кипариса, казалось упиравшегося макушкой в нависшее над моей головой какое-то сугробное облако. Сквозь калитку, примыкавшую к воротам, я прошла спокойно, она была «заперта» куском проволоки. Вот с самими воротами мне пришлось повозиться – там заржавела массивная металлическая щеколда. Но и ее мне удалось сдвинуть с места, распахнуть ворота и въехать на территорию своей будущей собственности.
Гараж, конечно, оказался заперт. Как же иначе? И ключ мне, понятное дело, никто не оставил. На бетонной дорожке перед воротами, под ковриком…
Парадная дверь виллы, едва я взлетела на крыльцо, тоже оказалась крепко заперта. И далеко не проволокой. Я обошла виллу со всех сторон и остановилась перед довольно-таки высоким окошком ванной комнаты. Понимая, что пролезть внутрь мне ничего не стоит, я нашла большой белый камень и с силой швырнула его в окно. Оно не разбилось, а только треснуло. Я подобрала отлетевший мне под ноги камень и бросила его еще раз, да так неловко, что сорвала плечо – в нем возникла страшная боль. Зато стекло разбилось, но не совсем. То есть треснутые куски словно остались приклеены к невидимой пленке… С помощью длинной палки мне удалось проделать в стекле отверстие. Что дальше? Понятно, необходимо где-то достать лестницу. Но вместо лестницы я нашла высокую синюю пластиковую бочку, пустую и не очень тяжелую. Подволокла ее к окну, вскарабкалась на нее и этим же камнем принялась добивать стекло окончательно. Посыпались осколки, куски покрытой стеклянными крошками пленки. Просунув в дыру руку, я открыла окно, точнее, пустую раму, и теперь вход в дом стал безопаснее.
Возле садового домика, который я обнаружила в самом углу участка, за густыми зарослями неизвестного мне кустарника, мне посчастливилось найти старый венский стул. Вот его-то я и установила сверху на бочке, чтобы забраться через окно в дом.
* * *Вилла состояла из двух этажей, на первом располагались большая кухня, столовая, гостиная с камином, холл, кладовка, туалет с душем. На втором – спальни и туалеты.
В кухне на столе я увидела то, что и не мечтала увидеть, – ключи! Вероятно, это были ключи от всего хозяйства, в том числе от гаража и от самого дома. Это означало, что агент, занимавшийся продажей виллы, мог бы по просьбе покупателя открыть гараж, садовый домик и все подсобные помещения, которые мне еще только предстояло найти. Хотя я подумала, что один-то ключ, от самóй виллы, наверняка оставался у агента, то есть у Райны. Если, конечно, хозяева не обратились сразу в несколько фирм.
Я поставила свой красный, думаю, изрядно бросавшийся в глаза «Ситроен» в пустой просторный гараж и немного успокоилась. Завтра утром, если кто-то и появится здесь, то вилла будет выглядеть как и прежде и никакой машины на участке не найдут.
Осмотрев дом, я поняла, что он совершенно не приспособлен для житья в холодное время года. Кроме каминов в гостиной и в двух спальнях наверху, я насчитала лишь электронагреватели, которые, безусловно, могли бы с трудом прогреть комнаты. Мысленно, на правах потенциальной хозяйки, я уже занималась устройством парового отопления, проводила трубы… В доме, конечно, имелись кондиционеры, но и им в этом плане я бы не доверилась. Дом стоял на возвышении, из половины окон открывался вид на море, а потому сейчас со всех сторон его обдувал ледяной, сильный, дующий с моря ветер.
В кладовке я нашла специальную нишу для дров. Вероятно, хозяева заготавливали их для того, чтобы где-нибудь в сентябре или, возможно, в октябре, в непогоду, посидеть у камина, погреться, послушать шум дождя или раскаты грома за окнами. То есть я хочу сказать, что роскошные, с дорогими экранами камины выглядели скорее как декорации, настолько не верилось в их истинное предназначение и функциональность.
Заперев двери и оказавшись одна в совершенно пустом доме, прислушиваясь к завыванию ветра и льдистым, влажным звукам снега, мокрым сахаром сползавшего по стеклам окон, я внезапно для себя испытала тихий, ни с чем не сравнимый восторг – я свободна! Я пока что неуязвима и нахожусь в полной безопасности. Уж здесь-то меня не найдет ни мой милый, ни его ненаглядная мамаша!
Прикрыв окна гостиной и кухни шерстяными одеялами, которые не должны были пропускать свет, я зажгла лампу в гостиной, а в кухне – свечу, подключила холодильник, куда и сложила всю привезенную мною провизию. Проверила, есть ли газ в баллоне у плиты, отыскала в шкафу электрический чайник и не спеша принялась готовить себе ужин.
Ополоснув фарфоровый чайник, я плеснула туда кипятку, насыпала горсть чаю, залила доверху. Все: еще несколько минут – и у меня будет чудесный душистый чай. В доме моего мужа чай практически не пили. Разве что липовый, да и то, как объяснила мне Магдалена, его пьют, когда простужаются. А так пьют один только кофе.
Нашлась и кастрюлька, где я смогла сварить яйца.
Теперь самым важным делом было растопить камин. Но, чтобы не замерзнуть окончательно, я все-таки включила электронагреватель и уже потом принялась сооружать в камине из обрывков бумаги и обнаруженных в доме газет шалашик, окруженный ворохом тоненьких лучинок, которые я нашла в отдельном ящике в кладовке. Я понимала, что поначалу надо попытаться разжечь небольшие куски дерева и потом постепенно докладывать в огонь узкие сухие поленца… Промучившись некоторое время, я была счастлива, когда в камине заплясали оранжевые языки пламени. Теперь необходимо было поддерживать огонь.
Мой ужин состоял из ветчины, яиц, черного хлеба с маслом и сладкого чая. Я не помнила, когда получала от еды столько удовольствия! Вероятно, завтракая, обедая или ужиная в компании с Джорджи, я не могла до конца расслабиться и насладиться едой так, как это было, пока я жила в Москве. Может, сказывались нервы, или же я подсознательно чего-то боялась, находилась в напряжении.
Я вспомнила слова одной своей подруги: она рассказывала, что, когда к ним домой приходят гости, она вообще практически ничего не ест, даже если голодна. Что еда становится почему-то безвкусной, пресной. И это при том, что моя подруга прекрасно готовит. Я тогда сказала ей – быть может, не подумав как следует, – что дело в том, какие именно гости к ним приходят. Вот если я, к примеру, приду к тебе, ты что, перестанешь ощущать вкус еды? Она в ответ расхохоталась и сообщила, что в моей компании она может есть, и много, и получать от этого немыслимое удовольствие…
Получалось, что я сказала истинную правду! Значит, подумалось мне, Джорджи – не моя компания. Не говоря уже о змее Магдалене.
Покончив с ужином, я привела в порядок кухню, задула свечу, принесла из спальни простыни, подушки, одеяла и устроилась на широком мягком диване в гостиной. Прямо напротив пылающего камина. Понимая, что я скорее всего все-таки усну и огонь может погаснуть, я не стала отключать электронагреватель.
Закутавшись в два одеяла разом, я быстро согрелась и, уже засыпая, подумала о том, что ни разу за весь этот проведенный на новом месте вечер не вспомнила о главной цели своей поездки – о том, как мне отомстить заговорщикам.
* * *Я проснулась и обнаружила, что в комнате темно, а огонь в камине полыхает так, словно я только что уснула. Взглянув на дисплей телефона, я поняла, что проспала всего-то около часа. И лишь спустя несколько минут я осознала, что именно меня разбудило.
В дверь кто-то ломился. В парадную дверь, расположенную в нескольких метрах от меня, в конце длинного холла! И это не просто кто-то вежливо стучал или требовал немедленно открыть. Кто-то явно пытался сам открыть двери. Я лихорадочно соображала. Если это хозяева – то у них есть свои ключи. Агенты по ночам по виллам не ходят! Представить, что до меня в доме кто-то жил, предположим, какой-нибудь бездомный или сторож, я тоже не могла, поскольку с первых минут, проведенных мною в доме, было ясно, что дом вот уже несколько месяцев стоит нежилым.