Еслибъ только вы видѣли, что у него за граматика! Листы и обертка всѣ выщипаны и обтрепаны. Многихъ страницъ недостаетъ совсѣмъ: Гэлькеръ вырвалъ ихъ локтями, сидя и работая изо всѣхъ силъ надъ непонятною для него книгою; онъ истрепалъ ее и размочилъ горькими слезами. Но посмотрите, какъ онъ стираетъ съ листковъ ладонью эти слезы, какъ онъ принимается за урокъ снова и снова — и все-таки не въ силахъ одолѣть его……….
Между нами будь сказано, докторъ порядочно трудился надъ Гэлькеромъ, но мальчикъ былъ такъ безчувственъ, какъ будто принялъ хлороформа. Наконецъ Бирчъ усталъ его наказывать и предоставилъ его итти своей дорогою. Когда Принсъ спрашиваетъ уроки, онъ не можетъ воздержаться отъ смѣха и обращается къ мастеру Гэлькеру саркастическимъ тономъ: «Мастеръ Гэлькеръ, простите мою смѣлость, если я освѣдомлюсь, помогли ли вамъ ваши блистательныя способности постигнуть различіе между тѣми словами, которыя грамматики называютъ существительными, и тѣми, которыя они называютъ прилагательными именами? Если нѣтъ, то, можетъ быть, мастеръ Фердинандъ Тиммипсъ объяснитъ вамъ это различіе». И Теммипсъ пищитъ надъ ухомъ Гэлькера.
Я бы совѣтовалъ Принсу оставить свои подсмѣиванья надъ бѣднымъ малымъ. Онъ единственный сынъ у вдовы-матери, которая любитъ его всею силою души своей.
VI Два слова о миссъ Бирчъ
«Джентльмены, и особенно младшіе и самые слабые здоровьемъ воспитанники, будутъ пользоваться постояннымъ присмотромъ и нѣжною заботливостью миссъ Зои Бирчъ, сестры содержателя, которая поставитъ себѣ пріятнѣйшимъ долгомъ замѣнять для нихъ (сколько это возможно) отсутствіе материнской дружбы.» Уставъ Родвель-Роджисской школы.
Статья прекрасная въ циркулярѣ доктора, и миссъ Зоя Бирчъ (прелестная двадцати-пяти-лѣтняя березовая [2] распуколка, съ носомъ краснымъ и лицомъ кислымъ какъ дикое яблоко) представлена чуднымъ созданіемъ. Но я желалъ бы знать, кто согласился бы назвать миссъ Зою своей матерью?
Въ домѣ было только два существа, которыхъ она не пугала: миссъ Флора и я…. нѣтъ! я тоже боялся Зои, несмотря на то, что мнѣ извѣстны были о ней разныя исторіи; ню все остальное трепетало передъ нею, отъ доктора до бѣднаго Франциска, слуги, которому часто доставалось отъ нея.
Докторъ былъ величественный и по наружности строгій человѣкъ, но въ душѣ онъ былъ слабъ и добродушенъ; онъ любилъ болтовню и бутылку съ портвейномъ. Я, впрочемъ, сошелся съ нимъ гораздо лучше, нежели мистеръ Принсъ, который немного унижалъ его и считалъ его литературныя произведенія безстыднѣйшимъ шарлатанствомъ. Часто въ солнечные послѣобѣденные часы докторъ, бывало, говоритъ мнѣ: «Мистеръ Т., не выпить ли намъ, сэръ, еще по стакану этого винца за жолтою печатью? вы, кажется, такъ его любите» (а самъ онъ любилъ его еще больше), и мы дѣйствительно выпивали еще по стакану, если только не появлялась между нами эта старая Зоя и не совала мнѣ подъ носъ своего жалкаго, жиденькаго кофе. Она вѣчно ворчитъ, бранится, толкается, кричитъ на горничныхъ, нападаетъ на миссъ Раби, мучитъ маленькихъ воспитанниковъ и бранится съ большими. Она знаетъ, сколько съѣстъ въ одинъ разъ каждый мальчикъ, она подчуетъ жирнымъ кушаньемъ тѣхъ, которымъ оно вредно, и предлагаетъ недожаренную говядину тому, кто ея не любитъ. Лучшее для нея время то, когда она утромъ является въ спальню маленькихъ воспитанниковъ, съ чашкою англійской соли и ломтикомъ хлѣба. Фи! отъ одного воспоминанія меня пронимаетъ дрожь. Я видѣлъ только разъ, какъ она давала это лекарство маленькому Бильсу, и ея непріятное присутствіе сдѣлалось для меня еще противнѣе.
Если же мальчикъ заболѣетъ серьезно, то, вы думаете, она просидитъ у его постели хоть одну ночь? Какъ бы не такъ! Когда былъ боленъ маленькій Чарлей Дависонъ (тотъ самый, котораго мягкій локонъ хранитъ у себя миссъ Раби) — полковникъ, отецъ его, былъ на ту пору въ Индіи — не другой кто, какъ Анна Раби ходила за нимъ; она сидѣла надъ нимъ, когда онъ лежалъ въ бреду; она никогда не оставляла его, пока онъ былъ живъ, и сама закрыла ого глазки, которые никогда уже не будутъ блестѣть, никогда не подернутся слезою. Да, Анна была его сидѣлкою, Анна оплакала его, а миссъ Бирчъ написала письмо о его смерти и получила золотую цѣпочку съ медальономъ, которую полковникъ прислалъ ей знакъ своей благодарности. И отчего умеръ Франкъ Дависонъ? отъ вѣчнаго преслѣдованія миссъ Зои. Я увѣренъ, что еслибъ онъ уѣхалъ въ Индію, чтобы вступитъ въ тотъ полкъ, которымъ командовалъ его храбрый отецъ, то ужь не присылалось бы оттуда больше каждый годъ шалей и подарковъ доктору и миссъ Бирчь и, что если она мечтала, что полковникъ когда нибудь воротится въ Англію и женится на ней (за ея нѣжность къ его осиротѣвшему ребенку, какъ онъ выражался всегда въ своихъ письмахъ), то послѣ этого она должна была бы разстаться съ такой мечтою. Но всѣ эти событія произошли очень недавно — только семь лѣтъ назадъ — и я слышалъ о нихъ только кой-что отъ миссъ Раби, которая была тогда еще дѣвочкою и только что пріѣхала въ Росвель-Реджисъ. Она никогда не можетъ говоритъ безъ душевнаго волненія объ этомъ рѣдкомъ мальчикѣ. Его смерть сдѣлала глубокое впечатлѣніе на ея нѣжное сердце.
Да, миссъ Бирчъ выжила изъ заведенія въ теченіе одиннадцати лѣтъ девятнадцать учителей и въ томъ числѣ половину учителей французскаго языка — я думаю съ горя отъ разлуки со своимъ любимцемъ, мистеромъ Гринчемъ, съ его золотыми часами и проч.: но это только догадка, заимствованная мною изъ насмѣшекъ миссъ Флоры; во время одной ссоры за чаемъ.
Впрочемъ, у меня есть въ запасѣ еще одна узда на миссъ Бирчъ. Когда она дойдетъ до особенной дерзости въ обращеніи къ миссъ Раби, мнѣ только стоитъ ввернуть въ разговоръ малиновое варенье, и крикунья тотчасъ сдерживаетъ свой языкъ. Она меня понимаетъ; мнѣ нѣтъ надобности говорить больше.
Приписка, 12 декабря. Теперь я могу говорить обо всемъ свободно. Я бросилъ свое мѣсто и не забочусь о немъ. Итакъ, выскажу все прямо, не опасаясь никакихъ послѣдствій. Я видѣлъ эту женщину, эту мать воспитанниковъ, какъ она ѣла варенье ложкою, пропавшею изъ шкатулки мастера Уйджинса въ гардеробной, и готовъ подтвердить это самой Бирчъ въ глаза.
VII Бриггсъ въ счастьи
(Входитъ слуга.)
Слуга. Корзина мистеру Бриггсу!
Мастеръ Броунъ. Ура, Томъ Бригсъ! я дамъ тебѣ свой ножикъ.
Если въ этой исторіи не заключается поученія, то я не знаю, въ какой баснѣ оно есть. До присылки корзины мастеръ Бриггсъ пользовался не лучшей репутаціею, какъ и всякій другой молодой джентльменъ въ низшемъ классѣ; самъ я недавно имѣлъ случай замѣтить мастеру Броуну, чтобъ онъ не давалъ ему пинковъ во время чистописанія; но какъ эта корзина, присланная дворецкимъ его матери съ надписью: «Стекло, осторожно» (изъ чего я заключаю, что она заключала въ себѣ варенье и, вѣроятно, нѣсколько бутылокъ вина, вмѣстѣ съ сладкими пирожками, с пастетомъ, начиненнымъ дичью, с полъ-совереномъ [3] и пятью новыми шиллингами для мастера Бриггса), — какъ говорю, прибытіе этой корзины перемѣнить вдругъ всѣ обстоятельства въ жизни Бриггса и цѣну, которую онъ до тѣхъ поръ имѣлъ въ глазахъ многихъ особъ!
Онъ мальчикъ съ добрымъ сердцемъ — это я знаю давно. Прежде чѣмъ онъ осмотритъ содержаніе корзины или врѣжется въ нее ножомъ, который предлагаетъ ему такъ обязательно мастеръ Броунъ, онъ прочитаетъ все до конца письмо изъ дому, которое лежитъ на крышкѣ корзины. Посмотрите, какъ другіе мальчики заглядываютъ въ корзину, пока онъ читаетъ это письмо. Не прелестная ли это картина? Письмо написано очень крупнымъ почеркомъ: это отъ его маленькой сестры. Я готовъ биться объ закладъ, что это она вывязала ему маленькій кошелекъ, которымъ такъ любуется мастеръ Линксъ.
— Вы странный человѣкъ: отъ васъ не укроется никакая проказа, говоритъ миссъ Раби, смѣясь и работая своею блестящею иголкою и нѣжными пальцами съ необыкновенною скоростью.
— Я очень радъ, продолжалъ я: — что мы теперь здѣсь оба и мальчикъ защищенъ нашимъ присутствіемъ отъ грубыхъ школьныхъ пиратовъ, каковъ, напримѣръ, молодой Дьюваль. Онъ бы какъ разъ обобралъ у него всѣ вещицы, которыя прекрасны сами по себѣ и еще милѣе потому, что тотчасъ присланы изъ дому. Посмотрите, въ корзинѣ дѣйствительно пастетъ, какъ я и думалъ, и я увѣренъ, что онъ вкуснѣе того, который подается у насъ за обѣдомъ (но вы, миссъ Раби, никогда не обращаете вниманія на подобныя вещи); пастетъ, бутылка вина, банки съ вареньемъ и безнечное число грушъ, уложенныхъ въ солому. Этими деньгами маленькій Бриггсъ уплатитъ теперь долгъ по счету мистриссъ Рэггльсъ, которой онъ имѣлъ глупость задолжать, и я заставлю его заплатить за ящикъ красокъ, который онъ купилъ у Буллока. Это будетъ урокомъ на будущее маленькому моту. Но какъ измѣнится его жизнь въ теченіе нѣкотораго времени, по крайней мѣрѣ до тѣхъ поръ, пока не истощаться присланные ему подарки! Мальчишки, которые теперь его толкаютъ, станутъ ласкать его, помогая ему убрать пастетъ и другія лакомства. Сколько у нихъ будетъ праздниковъ въ спальнѣ! Это вино покажется имъ пріятнѣе, чемъ самое лучшее, какое только есть въ погребѣ у доктора. Къ нимъ соберутся всѣ старые товарищи. Мастеръ Вагъ разскажетъ самыя страшныя свои исторіи и споетъ лучшія пѣсни за одинъ кусочекъ этого пастета. Какъ весело пролетитъ для нихъ ночь въ такомъ пиру! Когда я и мистеръ Принсъ пойдемъ ночью въ обходъ, мы будемъ нарочно шумѣть, подходя къ ихъ спальнѣ, чтобы мальчики успѣли погасить свѣчу, убрать разныя вещи подальше и завернуться въ одѣяла. На другой день, сколько бы докторъ ни развѣдывалъ….
— Я очень радъ, продолжалъ я: — что мы теперь здѣсь оба и мальчикъ защищенъ нашимъ присутствіемъ отъ грубыхъ школьныхъ пиратовъ, каковъ, напримѣръ, молодой Дьюваль. Онъ бы какъ разъ обобралъ у него всѣ вещицы, которыя прекрасны сами по себѣ и еще милѣе потому, что тотчасъ присланы изъ дому. Посмотрите, въ корзинѣ дѣйствительно пастетъ, какъ я и думалъ, и я увѣренъ, что онъ вкуснѣе того, который подается у насъ за обѣдомъ (но вы, миссъ Раби, никогда не обращаете вниманія на подобныя вещи); пастетъ, бутылка вина, банки съ вареньемъ и безнечное число грушъ, уложенныхъ въ солому. Этими деньгами маленькій Бриггсъ уплатитъ теперь долгъ по счету мистриссъ Рэггльсъ, которой онъ имѣлъ глупость задолжать, и я заставлю его заплатить за ящикъ красокъ, который онъ купилъ у Буллока. Это будетъ урокомъ на будущее маленькому моту. Но какъ измѣнится его жизнь въ теченіе нѣкотораго времени, по крайней мѣрѣ до тѣхъ поръ, пока не истощаться присланные ему подарки! Мальчишки, которые теперь его толкаютъ, станутъ ласкать его, помогая ему убрать пастетъ и другія лакомства. Сколько у нихъ будетъ праздниковъ въ спальнѣ! Это вино покажется имъ пріятнѣе, чемъ самое лучшее, какое только есть въ погребѣ у доктора. Къ нимъ соберутся всѣ старые товарищи. Мастеръ Вагъ разскажетъ самыя страшныя свои исторіи и споетъ лучшія пѣсни за одинъ кусочекъ этого пастета. Какъ весело пролетитъ для нихъ ночь въ такомъ пиру! Когда я и мистеръ Принсъ пойдемъ ночью въ обходъ, мы будемъ нарочно шумѣть, подходя къ ихъ спальнѣ, чтобы мальчики успѣли погасить свѣчу, убрать разныя вещи подальше и завернуться въ одѣяла. На другой день, сколько бы докторъ ни развѣдывалъ….
И я кладу двѣнадцатое перо, очиненное очень старательно.
— Да, продолжаю я: — вслѣдъ за наслажденіемъ придетъ докторъ; послѣ роскошнаго пиршества настанетъ пустота въ карманахъ. Судя по его характеру, Бриггсъ не сдѣлается лучше черезъ нѣсколько дней противъ нынѣшняго и, если я не ошибаюсь, кончить жизнь жалкимъ образомъ. А Броунъ будетъ давать ему опять пинки, не пройдетъ и недѣли, — ужь это навѣрное. Таковы всѣ мальчики въ этой школѣ. Ахъ! да и на свѣтѣ-то сколько себялюбцевъ! Сколько скупцовъ, которыя копятъ запасы, не смѣя къ нимъ прикоснуться, пока они превратится въ гниль, — расточителей, которые бросаютъ деньги, какъ соръ, — блюдолизовъ, которыя льстятъ имъ и цалуютъ ноги, — и сердитыхъ собакъ, которыя бѣсятся, глядя на благосостояніе ближняго.
Я дочинилъ послѣднее перо и смелъ имъ со стола обрѣзки. Миссъ Раби смотрѣла на меня съ добродушнымъ удивленіемъ. Я бросилъ обрѣзки въ корзинку, положилъ ножикъ въ карманъ, поклонился ей и удалился, потому что въ это самое время колокольчикъ позвалъ меня къ моей должности.
VIII Малый, который въ свѣтѣ не пропадетъ
Если изъ мастера Бриггса, по всей вѣроятности, долженъ выйти жалкій человѣкъ, то весьма вѣроятно, что мастеру Буллоку назначена совершенно другая участь. Отецъ его партнеръ важной торговой фирмы Буллока и Гэлькера, въ Ломбардъ-Стритъ, мальчикъ ужь въ высшемъ классѣ и, слѣдовательно, внѣ моего вліянія.
Онъ пишетъ самымъ лучшимъ почеркомъ, какой когда либо видали человѣческіе глаза, а ариѳметическими задачами удивляетъ самого доктора. Онъ лучшій ученикъ по алгебрѣ у мистера Принса и порядочный человѣкъ, потому что онъ дѣлаетъ все хорошо, на что хватаетъ его способностей.
Онъ не участвуетъ въ играхъ своихъ товарищей и владѣетъ дубинкою въ криккетъ не лучше миссъ Раби. Онъ употребляетъ часы, назначенные для игры въ мячъ и проч., на усовершенствованіе своихъ умственныхъ способностей и на чтеніе газетъ; онъ глубокій политикъ, и, замѣтьте это, съ либеральной стороны. Старшіе ученики презираютъ его, и когда проходитъ мимо него Чампіонъ старшій, онъ отворачивается и потупляетъ глаза. Мнѣ не нравится выраженіе узкихъ, зеленыхъ глазъ Буллока, когда они провожаютъ Чампіона, который, по видимому, нисколько не заботится о томъ, до какой степени ненавидятъ его другіе.
Несмотря на то, что мастеръ Буллокъ самый умный и совершенный ученикъ въ школѣ, онъ сходится только съ самыми маленькими учениками, если ему бываетъ нужно общество. Къ нимъ онъ благосклоненъ, вѣжливъ и привѣтливъ. Онъ никогда не позволитъ себѣ обидѣть или ударить кого нибудь изъ нихъ. Онъ сочиняетъ стихи и исправляетъ упражненія не одному мальчику и многимъ даетъ въ займы небольшія деньги.
Правда, онъ требуетъ одинъ пенни процентовъ въ недѣлю за каждые шесть пенсовъ; но много въ школѣ такихъ молодцовъ, которыхъ сладкій пирожокъ поставляетъ въ необходимость занимать деньги и выплачиваетъ ихъ потомъ съ лихвою. Когда мастеръ Гринъ проситъ у него денегъ, онъ отводитъ его въ сторону и говоритъ самымъ ласковымъ тономъ. «Вѣдь я знаю, ты пойдешь и разболтаешь объ этомъ каждому. Мнѣ нѣтъ никакой надобности занимать тебѣ деньги; гораздо лучше мнѣ купить на нихъ что нибудь. Я дѣлаю это только, чтобъ удружить тебѣ, а ты, я увѣренъ, пойдешь и сдѣлаешь изъ сдѣлаешь изъ меня посмѣшище». На это мастеръ Гринъ, которому очень нужны деньги, даетъ торжественную клятву, что сдѣлка ихъ останется въ тайнѣ, и разсказываетъ о ней товарищамъ только тогда, когда уплата процентовъ становится ему не въ мочь.
Такъ-то мастеръ Буллокъ обдѣлываетъ свои дѣлишки, и это знаютъ всѣ. Коммерческій геній его обнаруживается уже въ раннемъ возрастѣ и не одною этой спекуляціей. Онъ дѣлаетъ сладкіе напитки, примѣшивая въ вино дешеваго сахару, и продаетъ ихъ съ барышами меньшимъ товарищамъ; онъ пріобрѣтаетъ собраніе повѣстей и даетъ читать ихъ по подпискѣ; онъ пишетъ мальчикамъ упражненія за одинъ пенни и дѣлаетъ много другихъ оборотовъ изобрѣтая ихъ въ собственномъ умѣ своемъ. Черезъ каждые полъ-года онъ возвращается домой гораздо богаче, нежели пріѣхалъ въ школу, и кошелекъ его всегда полонъ денегъ.
Сколько у него денегъ, этого никто не знаетъ, но, по слухамъ, онъ обладаетъ баснословнымъ богатствомъ. Когда товарищи начинаютъ шутить насчетъ его богатства, онъ блѣднѣетъ и клянется, что у него нѣтъ ни шиллинга, а между тѣмъ онъ съ тринадцати лѣтъ былъ уже банкиромъ.
Въ настоящее время онъ ведетъ переторжку съ мистеромъ Гриномъ о ножикѣ; онъ показываетъ своему покупщику шесть прекрасныхъ лезвій и соглашается, чтобъ тотъ уплатилъ ему деньги послѣ святокъ.
Чампіонъ старшій поклялся проучить его, если только онъ еще разъ надуетъ мальчишку, и уже наступаетъ на него. Удалимся отъ нихъ. Ужасно слышать, какъ этотъ большой и миролюбивый и ученый трусъ терпитъ отъ добряка Чампіона и проситъ о пощадѣ.
IX Пиратъ Дьюваль
(Джонесъ Minimus проходитъ съ пирожками).
Дьюваль. Гей! мальчишка съ пирожками! поди-ка сюда, сэръ.
Джонесъ Minimus. Помилуйте, Дьювалъ, вѣдь это не мои пирожки.
Дьюваль. Ахъ ты, краснобай!
(Овладѣваетъ добычею.)
Право, по мнѣ, ужь лучше грабить такъ, какъ Дювалъ, нежели такъ, какъ Буллокъ! Дьюваль по крайней мѣрѣ дѣлаетъ это напрямикъ. Онъ пиратъ бирчевой школы и сидитъ въ засадѣ на маленькихъ товарищей, у которыхъ случатся деньги или лакомства. Онъ издали чуетъ поживу и бросается на нее какъ ястребъ. Горе мальчугану, на котораго налетитъ Дьюваль!
Былъ въ школѣ одинъ ученикъ, котораго деньги обыкновенно хранились у меня, такъ какъ онъ былъ мальчикъ безалаберный и слабодушный. Я выдавалъ ему еженедѣльно по нѣскольку шиллинговъ, необходимыхъ на покупку сладкихъ пирожковъ. Однажды этотъ мальчикъ приходитъ ко мнѣ за полу-совереномъ для одной особенной, какъ онъ сказалъ, надобности. Впослѣдствіи я узналъ, что онъ занялъ эти деньги Дьювалю, и когда я приказалъ этому дракону возвратить бѣдному мальчику деньги, онъ разразился громкимъ смѣхомъ и предложилъ дать росписку на три мѣсяца. Отецъ Дьюваля давно уже не платитъ доктору, а у сына никогда не случается другихъ денегъ, кромѣ добытыхъ этимъ способомъ, и хотя онъ постоянно хвастаетъ великолѣпіемъ Фринистоуна, борзыми собаками, которыхъ держитъ его отецъ, и бордо, которое онъ пьетъ, но изъ замка Фрини, по случаю неурожаевъ, плата за содержаніе Дьюваля давно уже не присылается доктору, и тотъ еще такъ добръ, что до сихъ поръ держитъ мальчика въ заведеніи.
X Спальни
Мастеръ Гьюлетъ и мастер Найтингаль.
Гьюлетъ (бросивъ башмакъ на постель мастера Найтингаля и попавъ имъ въ этого молодого джентльмена). Гей ты! встань и полай мнѣ башмакъ.
Найтингаль. Хорошо, Гьюлетъ.(Встаетъ.)
Гьюлетъ. Не урони, осторожнѣе, сэръ.
Найтингаль. Хорошо, Гьюлетъ.
Гьюлетъ. Потише въ спальнѣ! Только открой кто ротъ, поколочу. Ну, сэръ, ты умѣешь пѣть пѣсни?
Найтингаль. Умѣю, Гьюлетъ.
Гьюлетъ. Пой же, пока я усну, и если я проснусь, когда ты остановишься, то будешь меня помнить.
(Мастеръ Гьюлетъ кладетъ подлѣ себя на постели башмаки, чтобы имѣть ихъ подъ рукой въ случаѣ надобности.)