Гость какое-то время сидел в задумчивом молчании, затем опустил взгляд на огонь и длинно, встревожено выдохнул.
– Кто? – повторила вопрос наблюдавшая за стариком Геро.
Блумсфилд с вытянувшимся лицом поднял глаза:
– Принни. Вот кому я бы постарался сбыть этот бриллиант, будь я Эйслером. Принцу-регенту.
ГЛАВА 17
После ухода мистера Блумсфилда Себастьян встал спиной к огню, наблюдая за женой, которая спокойно наливала себе еще одну чашку чая. И занятие, и поза виконтессы казались обыденно женскими и домашними. Однако он знал, что в Геро нет ничего обыденного.
Отставив в сторону тяжелый серебряный чайник, леди Девлин потянулась за ложечкой.
– Как я догадываюсь, о таинственном голубом бриллианте тебе сообщил тот француз из злачного заведения в Севен-Дайалз, Колло?
– Да, он. Утверждает, якобы Эйслер продавал этот драгоценный камень по поручению Томаса Хоупа.
Жена вскинула взгляд:
– Томаса, не Генри Филиппа?
– Именно. Хоуп, разумеется, все отрицает.
– Но ты ему не веришь.
Себастьян ухмыльнулся.
– Боюсь, я по натуре не очень доверчив, – сказал он, чувствуя, как улыбка делается жестче.
– Тебя тревожит еще что-то, – заметила Геро, глядя на мужа. – Что же?
– Неужели мои мысли так легко прочесть?
– Иногда.
Девлин перевел взгляд на горящие угли.
– Выходя из дома Хоупов, я столкнулся с неким лейтенантом по имени Мэтт Тайсон, из Сто четырнадцатого пехотного полка. Знакомым по Испании.
– Осмелюсь предположить, этот человек не принадлежал к числу твоих закадычных друзей?
– Не принадлежал. Я возглавлял судивший его трибунал.
– А что он натворил?
– Тайсон обвинялся в убийстве молодой испанки и ее детей с целью грабежа. Жертвам перерезали горло, чтобы завладеть их золотом и драгоценностями.
– Он действительно их убил?
– По утверждению лейтенанта, нет. Он заявил, что случайно оказался рядом и застиг другого человека – знаменосца – на месте преступления. К сожалению, поскольку Тайсон застрелил предполагаемого убийцу, тот был не в состоянии опровергнуть обвинения. Лично я считаю, они совершили злодеяние вдвоем, а когда лейтенант понял, что вот-вот нагрянет британский патруль, то убрал сообщника.
– Что заставляет тебя так думать?
– Я не был закадычным приятелем Тайсона, а вот знаменосец был.
– А-а. И все же лейтенанта оправдали.
– Да, оправдали. Один сержант из стрелков выступил с заявлением, будто услышал женский крик, а затем увидел, как Тайсон вбегает в дом в тщетной попытке спасти испанку. Мои сослуживцы-офицеры поверили свидетелю.
– Но ты не поверил. Почему?
– Патрульные, подоспевшие на место убийства, утверждали, что Тайсон был весь забрызган кровью, а знаменосец – нет. Полагаю, сержанта подкупили, чтобы он дал ложные показания.
Геро неторопливо отпила чай.
– А что представляет собой этот Тайсон?
– Лет двадцати пяти, весьма привлекательной внешности. Из старинного уважаемого семейства в Херефорде. Хорошо учился в Итоне. При знакомстве производит благоприятное впечатление. Обаятелен. Искренне располагает к себе. Но все это тщательно рассчитанная личина. Под ней кроется один из самых жестоких, самых своекорыстных типов, которых я когда-либо встречал.
– Полагаешь, он может оказаться убийцей Даниэля Эйслера?
– Не знаю. У меня нет ни малейшего сомнения, что Мэтт Тайсон – вор и убийца. Но это не означает, будто он непременно стоит за данным убийством и воровством. – Помедлив, Девлин добавил: – Любопытно, что мистер Блумсфилд выбрал именно этот момент, чтобы проведать тебя.
Геро поставила чашку.
– На самом деле это я ездила к нему сегодня днем, но его не оказалось дома. Так что формально визит был ответным.
– А-а. – Взгляд виконта устремился за спину жены, туда, где на столике у эркерного окна лежал потрепанный древний манускрипт. – Я так понимаю, ты показывала гостю книгу?
– Да. Блумсфилд подтвердил, что она действительно является своеобразным пособием по магии и называется «Ключ Соломона».
– Выходит, ты была права, – подойдя к столику, поднял рукопись Себастьян.
– Да, хотя, боюсь, ее содержание совершенно потрясло бедного джентльмена. Он перевел мне несколько отрывков, но затем отказался иметь дело с подобным творением.
– Он слышал об этой книге прежде?
– Нет, – покачала головой Геро, подходя ближе и глядя, как муж перелистывает странные письмена. – Однако на форзаце обнаружилась надпись, которая указывает, что книгу скопировали в Амстердаме. Блумсфилд говорит, это сефардская скоропись[13]. У меня есть приятельница по имени Абигайль Макбин, она слывет знатоком древних магических текстов. Абигайль как-то рассказывала мне, что такие книги называют «гримуарами» и… – жена умолкла, прищурив глаза на заулыбавшегося Себастьяна: – Что тут смешного?
При этих словах Девлин расхохотался. Геро водила дружбу с множеством умных, интересных и абсолютно далеких от светского общества людей: от ученых и поэтов до реформаторов и художников. Она знала геологов и архитекторов, антикваров и инженеров – вполне следовало ожидать, что среди знакомых леди найдется хотя бы один человек, изучающий древние магические тексты.
Веселье улетучилось, когда Себастьяну пришло в голову, что мужчине не подобает принимать помощь жены в попытках доказать невиновность мужа своей бывшей любовницы.
– Тебе не нужно этим заниматься.
– Нет, нужно, – выдернула рукопись из его пальцев Геро и начала отворачиваться от окна, но запнулась, устремляя взгляд на темную улицу.
Дождь перешел в затяжной ливень, низко нависшие тучи закрывали весь свет, который мог остаться в небе. Женщины с накинутыми на головы шалями спешили сквозь сгущающиеся сумерки, постукивая деревянными башмаками. На вымытой дождем брусчатке отражалось тусклое мерцание масляных фонарей. По мостовой промчало украшенное короной и запряженное серыми в яблоках лошадьми ландо. Из-под его быстро вращающихся красных колес на тротуар веером полетела вода, обрызгав штанины человеку, который стоял возле подвальных ступенек здания через дорогу от особняка Девлинов. Мужчина в низко надвинутой на лоб шляпе с широкими полями не отпрянул, не пошевелился – просто стоял, не сводя глаз с дома виконта.
– Что такое? – спросил Девлин, наблюдая, как меняется выражение лица жены.
– Вон тот человек. Он таращится на наш дом уже почти час. Я заметила его, когда показывала мистеру Блумсфилду манускрипт. Мы поднесли книгу к окну, чтобы рассмотреть при остатках дневного света…
Но Себастьян уже оттолкнулся от подоконника и стремительно направился к двери.
ГЛАВА 18
Ураганный ветер швырнул выскочившему из дома Девлину в лицо дождь, затрепал полами одежды. Щелкнул кнут, и пара лохматых тяжеловозов преградила виконту дорогу, вынудив резко остановиться на краю тротуара. Огибая груженную углем телегу и чертыхаясь от нетерпения, Себастьян почти настроился, что, пока он доберется до противоположной стороны улицы, наблюдатель в широкополой шляпе исчезнет в тумане. Но тот оставался на месте, дожидаясь приближения виконта. Темный от дождя сюртук мешком болтался на худющем, словно скелет, теле, рот широко растянулся в идиотской улыбке.
– Кто вы, черт подери, и почему следите за моим домом? – требовательно поинтересовался Девлин, останавливаясь перед незнакомцем.
– Забавно, что вы такое спрашиваете, – отозвался тот, – потому что я хотел задать этот же вопрос вам.
Обильно тронутые сединой темные волосы свисали чересчур длинными, спутанными и сальными прядями, обрамляя ввалившиеся щеки, запавшие черные глаза слезились. Нос носил следы давнего серьезного перелома, вздувшийся красный шрам обезображивал пол-лица. На вид неизвестному можно было дать как лет тридцать пять, так и пятьдесят, поскольку непогоды и нездоровье огрубили его кожу и углубили складки вокруг рта. На мгновение мужчина показался Сен-Сиру смутно знакомым, но тут изможденные черты дернулись, и ощущение узнавания пропало.
– Какой вопрос? – нахмурился Себастьян.
– Кто вы?
– Хотите сказать, будто поэтому мокнете здесь? Потому что желаете узнать, кто я такой?
– Да, именно.
Ливший вокруг дождь рябил грязную воду в сточной канаве, барабанил по железным перилам лестницы, ведшей в подвальную кухню, и сбегал ручейками по лицу улыбающегося человека.
– Она хорошенькая, ваша жена. – Оскал незнакомца стал еще шире. – Очень хорошенькая.
Себастьяна захлестнуло волной распаленного страхом бешенства. Впечатав неизвестного спиной в кирпичную стену стоявшего сзади дома, он придавил предплечьем худосочное горло.
– Что, черт возьми, это означает?
Чудаковатый тип замотал головой, все так же пугающе ухмыляясь:
– Ничего не означает.
– За каким дьяволом вам знать, кто я?
Мужчина зажмурился, издавая странный, полузадушенный смешок.
– Я видел вас. Видел, как вы выходили из его дома.
– Из чьего дома?
Напрягая жилистые мышцы, растопырив пальцы, незнакомец вжал руки в кирпичную стену, а затем распахнул глаза, и они были, словно у младенца или у дряхлого старика, когда ум утрачивает способность мыслить и просто смотрит на мир с беспомощным замешательством и тоской.
– О, этого я не могу вам сказать.
Виконт отступил на шаг назад, отпуская противника.
– Держитесь подальше от моей жены. Вам ясно?! Держитесь подальше от моего дома и от моей жены. Замечу, что снова тут околачиваетесь, – напущу на вас городскую стражу.
Однако тот теперь смотрел не на Девлина, а куда-то ему за спину. Обернувшись, Себастьян увидел Геро, которая спокойно переходила мостовую, приподнимая подол белого муслинового платья над грязью и навозом.
Когда Девлин оглянулся, незнакомец уже исчез.
– И кто же он такой? – поинтересовалась виконтесса, ступая на тротуар рядом с мужем и провожая взглядом удалявшуюся тощую фигуру. Порыв ветра обвил супругов хлесткими дождевыми струями.
– Тот, кому самое место в Бедламе.
Геро перевела глаза обратно на мужа.
– Вот как? Вроде человека, который выскакивает под ливень без головного убора и плаща?
Себастьян отер лицо от воды и посмотрел на жену. Дождь скапывал с ее намокших локонов, сбегал по щекам, пропитывал элегантное платье, так что тонкий муслин облегал все изгибы и выпуклости статной фигуры.
– Вроде тебя?
Лицо Геро озарилось веселым удивлением, и она разразилась звонким смехом, запрокинув голову к небу.
Ливень утих поздно вечером, лишь для того чтобы возобновиться сразу после полуночи.
Лежа без сна в постели жены, Девлин смотрел, как разряды странных зеленоватых молний подсвечивают низкие тучи, клубящиеся над зловонными улочками и захлестнутыми дождем доками на востоке. После короткого, захватывающего дух затишья зарокотал гром, нарастая в сотрясающее стекла крещендо, пробуждая воспоминания, которые Себастьян предпочел бы изгнать из памяти.
Рядом почувствовалось слабое шевеление, послышался шорох. Нежная, теплая рука скользнула по его обнаженной груди.
– Ты не спишь.
– А ты спишь? – улыбнулся он в темноту, привлекая жену ближе.
Перекатившись, Геро прижалась всем телом к боку мужа.
– Ты обеспокоен из-за того типа, который следил за домом.
Себастьян погладил ее по спине, провел ладонью по изгибу бедер.
– Не могу избавиться от мысли, что видел его раньше, только никак не вспомню, где.
– Может, нищий с угла улицы? Одно из лиц, мимоходом замеченное в отчаявшейся толпе возле богадельни Святого Мартина?
– Не думаю, что этот человек нищий, – мотнул головой Девлин.
– Ты же сам сказал, будто он производит впечатление пациента Бедлама.
– Это не исключает его причастности к смерти Даниэля Эйслера.
– Не вижу связи.
– Почему тогда он следил за домом? И почему высматривал тебя? Не меня – тебя.
Геро приподнялась на одном локте, чтобы посмотреть на мужа.
– Я способна за себя постоять.
Ее слова прозвучали эхом фразы, услышанной им раньше от Кэт. Только в случае с актрисой имелась в виду угроза, исходящая от Джарвиса… отца Геро.
Себастьян запустил пальцы в занавесившие лицо жены темные волосы и отвел их в сторону. Он видел, как Геро застрелила в упор человека, почти не выказав при этом ни ужаса, ни сожаления. В ней была жесткость, унаследованная от отца, лорда Джарвиса, однако смягченная чувством справедливости и сострадания к менее удачливым членам общества, которого барон никогда не испытывал. Девлин знал, что ради защиты себя или близких Геро без колебаний и угрызений совести отважится на убийство, и точно так же понимал, что эта решимость не избавляет ее от опасности.
– Все мы уязвимы. Особенно если имеешь дело с сумасшедшим.
Жена с минуту помолчала. Лицо посерьезнело, меж бровей пролегла морщинка.
– Думаешь, я не тревожусь о тебе?
– Это не…
– Не одно и то же? Потому что ты мужчина, а я женщина?
– Нет. Потому что одно дело, когда я по своей воле рискую собственной жизнью, и совсем иное – когда мои действия ставят под удар кого-то еще.
Геро приложила пальцы к его губам.
– Я знала, что меня ждет, когда выходила за тебя, Девлин.
Себастьян улыбнулся ей в ладонь.
– А я не уверен, что знал. – Еще никогда он не был столь близок к разговору о глубинных изменениях в их отношениях и о неожиданном, переворачивающем жизнь упрочении уз, которые их соединили.
Рука Геро скользнула по его груди, спустилась ниже. Себастьян задержал дыхание и увидел, как темнеют от желания серые глаза.
Перекатив жену на спину, Девлин приподнялся над ней. Ветер хлестал дождем в оконные стекла, зеленоватые отблески молний окружали любовников неземным пульсирующим мерцанием. Себастьян поцеловал щеку Геро, затем веки, волосы, нежную впадинку у основания шеи. Его мир сузился до прикосновений плоти к плоти, ищущих рук, сплетающихся пальцев. Нежности ее губ. Требовательного шепота ее страсти.
И своей собственной.
Себастьян как раз подтягивал на бедра бриджи, когда в дверях темной гардеробной появилась Геро. Виконтесса набросила на плечи одеяло от холода, но осталась обнаженной. Пульсирующие грозовые вспышки обрисовывали ее длинное бледное тело и округлый живот.
– Полагаю, у тебя есть веская причина выскальзывать из моей постели в час ночи.
Надевая через голову рубашку, Девлин улыбнулся:
– Хочу еще разок осмотреть дом Эйслера – сам и без помех.
– Если только твоему незаконному осмотру не воспрепятствует чей-нибудь мушкет.
– Считаешь меня настолько неосторожным?
– Нет. Но ты совсем не спал прошлой ночью. Тебе нужно отдохнуть.
Себастьян наклонился натянуть сапоги.
– Как думаешь, спится ли нынче Расселу Йейтсу?
– На земле никогда не переведутся невинные люди, которым грозит виселица.
Виконт повязал неприметный шейный платок и достал сюртук.
– Верно.
– По твоим словам, двери в особняке запираются на засов, а окна забраны решетками. Как же ты попадешь внутрь?
– Есть одна задумка.
– Отрадно знать, что, доведись нам оказаться в стесненных обстоятельствах, ты сможешь прокормить семью кражами.
Себастьян с ворчанием поймал Геро для короткого поцелуя, но она удивила его крепким объятием.
– Будь осторожен. – Слова баронской дочери, по обыкновению, прозвучали скорее приказанием, нежели просьбой.
Девлин снова поцеловал ее, на этот раз в нос.
– Боже правый, ты говоришь совершенно как жена.
– Только без оскорблений. – Виконтесса поправила супругу шляпу. – Что именно ты рассчитываешь отыскать?
– Ответы, надеюсь.
– На какие вопросы?
– Еще не знаю.
ГЛАВА 19
Одинокий масляный фонарь, прицепленный высоко на стене лавки зеленщика, отбрасывал небольшое пятно тусклого света на угол извилистой улочки. Остальная ее часть лежала в сырой темноте, тихая и спокойная.
Остановившись в укрытии глубокого дверного проема, из которого несло мочой, Себастьян наблюдал, как порывистый ветер треплет мокрый от дождя плющ, оплетавший ободранный фасад жилища Эйслера и наполовину затенявший старинные освинцованные окна. В особняке, как и в складах и закрытых ставнями лавках вокруг, было темно. Девлин не мог знать, по-прежнему ли находятся в доме престарелые слуги убитого, но даже если и так, они давным-давно должны были удалиться в свою мансардную спальню. Быстро оглядевшись по сторонам, виконт пересек улицу и нырнул в узкий, зловонный проход, шедший вдоль южной стены здания.
Закоулок был настолько тесным, что в нем едва хватало места развернуться, и упирался в старую калитку из толстых, вертикально поставленных досок, обитых гвоздями и стянутых железными полосами. Но дерево давно прогнило, а проржавевшие крепи настолько истончились, что треснули, стоило Себастьяну налечь всем весом на доски. Поймав калитку, прежде чем та грохнула о заросшую сорняками и засыпанную листьями брусчатку, он аккуратно поставил ее в сторонку.
То, что лет двести назад было восхитительным садом в стиле ренессанс, с обсаженными розами дорожками и клумбами окопника и ромашки, пижмы и пиретрума, теперь превратилось в темную буйную чащу, зажатую между грязных кирпичных стен соседних зданий. У террасы росли огромные вязы с отяжелевшими от дождя раскидистыми ветвями. Любой другой человек был бы здесь слеп. Однако Себастьян без труда шагал вперед, пробираясь через упавшие трухлые ветки, путаницу мокрых лоз и битые камни.