— То есть, — сказал Паша, — в первых четырех случаях не выживет никто, а в последнем — один человек, да и то безжалостная мразь. Господи, пусть им окажусь я!
— Паш, не время для шуток, — посуровела я.
— А я и не шутил.
— Как бы кому ни было смешно, — Александров одарил грозным взглядом попеременно Светлану и Павла, — придется считаться с каждой версией.
— Отлично, — обрадовался чему-то Логинов. — Начнем с моей. Думаю, неплохо будет разобраться, кто где находился во время убийств. Я повторюсь: убийств. Ведь это моя версия, верно? Имею право. Итак, Агата Никитична. Все сидели в кружке, кроме нас с Катей. Так что мы с подозрений снимаемся. — Некоторые громко проворчали что-то нечленораздельное, но не стали открыто возражать, не найдя аргументов против. — Дальше, следуя моей версии, убийца тот, кто остался среди ныне живых персонажей, иначе выйдет белиберда. Мы ведь сошлись на том, что ас в таком деле среди нас один, верно? — Все вынужденно кивнули. — Значит, не считая нас с Катей, подозреваемые сидят сейчас за столом. Давайте посчитаем их, — предложил он так, точно мы находились в детском саду и учились считать — одна из подготовок к предстоящей в будущем году школе. — Раз, два, три, четыре, пять, шесть. Что ж, не так много.
— Ты издеваешься? — скривился Альберт.
— Нет, просто я оптимист, — обезоруживающе улыбнулся блондин Логинов. — Второй пункт. Убийство Фелицианы. Время смерти точно не установлено, но примерно это период между половиной седьмого (временем, когда ее видели на пороге дома плюс время на то, чтобы дойти до гаража, если, конечно, она не была убита раньше, вскрытие-то мы не проводили) и восьмью двадцатью — временем, когда мы ее обнаружили. — Я невольно восхитилась другом. Надо же, он запомнил время, когда мы вытащили бедную Фелю из «Газели». Я так вообще ни о чем тогда не могла думать, только о том, почему же нам не удалось спасти ее. — Итак, кто где был? За себя скажу, что в половине седьмого я сидел на этом же стуле и наблюдал за тем, как четверо человек накрывают на стол к ужину. А они, в свою очередь, наблюдали за тем, как я сижу. После ужина мы все разглядывали фотографии. Когда вернулись вы, — глянул он на водителя, — неизвестно где шатавшись до этого, я вместе с тремя своими друзьями отправился на поиски Фелицианы. Меня крайне интересует, где в этот период находились остальные. Далее я и трое моих друзей вернулись в дом, где застали Альберта Семеныча и Светлану. Было где-то около восьми. Все оставшееся время Морозов был на виду. По этому убийству у меня все. Любимова, Самойлов и Образцова меня не интересуют, так как все это время находились рядом со мной и просто не имели возможности совершить убийство. А вот остальных попрошу отчитаться.
— Это для вас они вне подозрений, — фыркнул Альберт. — А мы вот не знаем, вдруг вы все сговорились? Я вижу вас второй день!
— За себя я все сказал, — хладнокровно ответил Женя. — Теперь вас попрошу о том же.
— Хорошо, — сдался он. — Повторяю в сотый раз. Я не имею вашей любопытной привычки постоянно сверяться с часами и не могу сказать, во сколько точно я ушел из гаража. Сначала ушел механик, оставив мне ключи. Я доделал свою работу и ушел после него минут через пятнадцать-двадцать. — Слова Морозов проговаривал медленно и твердо, посматривая на Логинова очень недоброжелательно, почти что с ненавистью. — Я не помню, запирал ли ворота, Валерия вам уже говорила про мою болезнь. Потом я гулял. Еще раз говорю: гулял. Не помню, как долго, может, сорок минут, может, час. Я просто ходил по тропинкам туда-сюда. Затем нашел сторожку. Потом я был на виду у Светланы, так как мы оба сидели здесь, в этой комнате, пока не пришли вы. Это все.
— Отлично, приятно было вас послушать, — ухмыляясь, произнес Женя, затем поднялся, прошелся до тумбы, выдвинул ящик, взял оставлен-ный прежними жильцами лист бумаги и карандаш и положил перед Альбертом. — Рисуйте марш-рут вашей прогулки.
— Блин, я не знаю! Я не помню! — с мольбой кричал Морозов, но Евгений словно не слышал. Тогда водитель в исступлении уронил лицо прямо на бумагу. Что же должно было произойти, чтобы такой удавоподобно спокойный и бодрый тип, как Альберт Семенович, потерял душевное равновесие? Только встреча с Евгением Дмитриевичем Логиновым. Так-то, знай наших!
— Следующий, — скомандовал Женька, не называя имен, мол, мне все равно, однако не отрывая теперь глаз от Александрова.
— Вас интересует пока первый случай, Фелициана? — вежливо осведомился тот. — Или сразу про оба рассказывать?
— Рассказывайте как вам удобнее, — мило проворковал Катин возлюбленный, уподобившись находящемуся в хорошем настроении экзаменатору, разрешившему студенту отвечать на вопросы билета в любом порядке.
— Ну, вначале я был так же, как и вы, у всех на виду, помогая накрывать на стол. Когда вернулся Альберт Семеныч, я вызвался помогать Фалалею с поисками. Нас было трое, мы несколько раз выходили к гаражам, один раз даже слегка заплутали в лесу, но сумели выйти к заливу и сориентироваться на местности. Потом мы с Валерией стали уговаривать Фалалея вернуться, но он не согласился. Тогда мы с ней вернулись вдвоем, оставив его одного. Сейчас, поверьте, я об этом очень сожалею, ведь были бы мы вместе, мы не дали бы ему сделать это и не дали бы кому-то сделать это с ним. Вот, когда мы ушли, было, наверно, девять или начало десятого, да, Лер?
— Я не знаю, у меня нет часов, а мобильник я в комнате оставила, — смущенно ответила она, опустив глаза.
— Когда вы шли в направлении дома, что делал Фалалей? — обратился к ним двоим Женя.
— Он просто… стоял, — ответил Кеша. — Стоял и смотрел нам вслед. Я не боялся тогда, что он погибнет, думал, он быстро смекнет, что одному не слишком приятно вести поиски в потемках, догонит нас и предложит продолжить завтра, поэтому мы с Леркой специально шли медленно. Я бы согласился продолжить на следующий день прямо с утра, а столько часов без передышки ходить… Это же издевательство над собой. Но мы так и дошли до дома, а он не догнал нас.
— Значит, его умертвить могли в период с девяти до десяти вечера, когда мы его обнаружили. Если только… — Тут Женька в упор поглядел на негра и Леру. — Если только вы не сделали это раньше, вдвоем. Эх, зря мы тело не потрогали…
Те, опешив, разинули рты. Наконец Александров сказал:
— Я никого не убивал, ясно?
— Конечно, яснее ясного. Я тоже никого не убивал. Спроси здесь любого — никто никого не убивал. Однако мы имеем четыре трупа за два неполных дня, сечешь?
— Да, — хмуро кивнул тот, осознав правоту оппонента.
— Что ж, Валерия меня больше не волнует, остались вы, Светлана.
Света посмотрела на Женьку, потом поочередно на всех и выпалила на одном дыхании:
— Я готовила ужин, ела, смотрела фотографии, потом, когда все ушли, я была на глазах у Альберта Семеныча, и он может подтвердить, что я никуда не уходила. Затем, когда вы его забрали, в столовой появился индеец, и мы с ним болтали, так что я тоже не могла уйти. К тому же, вспомни этого Фалю, кем надо быть, чтобы без его разрешения его повесить? Довольно глупо меня подозревать в этом, как считаешь?
— Действительно, — согласился с этим Женька. — Однако с хрупкой женщиной, какой была Фелька, ты бы справилась. Сколько в тебе веса? Семьдесят?
— Грубиян! — подскочила Барская. — Накачал себе тут мускулы, а мозги забыл подкачать, да? — Женька лишь усмехнулся. — Во мне чуть больше шестидесяти, понял? — Я оглядела тело-сложение Светланы. Да нет, врет. Шестьдесят пять точно. — Я еще раз повторяю, для тупых специально. Меня видел сперва Альберт, затем индеец! Я была на виду, все время!
— Да, очень здорово, — влезла Катька, давно дожидавшаяся момента, когда же можно будет влезть. — Учитывая, что первый страдает частичными потерями памяти, а у второго теперь не спросишь. За то ты его и убила, да? Чтобы не сказал никому, что ты из дома спешно выбегала? Тебе удобнее всех, твое окошко в той же стороне, что и у убитого.
— Ха! — Света демонстративно всплеснула руками. — Ты уже на его стороне, да? — Кивок на Жеку. — А как же проклятие, Катя? Ты уже в него не веришь?
Любимова насупилась и ответила с горечью:
— Это и есть проклятие. Мы вынуждены жить рядом с убийцей.
С этим нельзя было поспорить, и все замолчали.
— Поговорим теперь про убийство Большой Ноги, — вновь заговорил Логинов.
— Орлиного Глаза, — подсказала я.
— Неважно. Плохой момент: его комната соседствует с пустой, где должны были жить металлисты. И все же должен спросить: кто-нибудь утром слышал что-либо необычное? — Никто не ответил. — Так я и думал. Я тоже ничего не слышал.
— Слушай, вчера был очень тяжелый день, — сказал Кеша. — Немудрено, что народ так отреагировал на стресс. Я тоже сразу отключился, стоило голову на подушку пристроить.
— Ха! — Света демонстративно всплеснула руками. — Ты уже на его стороне, да? — Кивок на Жеку. — А как же проклятие, Катя? Ты уже в него не веришь?
Любимова насупилась и ответила с горечью:
— Это и есть проклятие. Мы вынуждены жить рядом с убийцей.
С этим нельзя было поспорить, и все замолчали.
— Поговорим теперь про убийство Большой Ноги, — вновь заговорил Логинов.
— Орлиного Глаза, — подсказала я.
— Неважно. Плохой момент: его комната соседствует с пустой, где должны были жить металлисты. И все же должен спросить: кто-нибудь утром слышал что-либо необычное? — Никто не ответил. — Так я и думал. Я тоже ничего не слышал.
— Слушай, вчера был очень тяжелый день, — сказал Кеша. — Немудрено, что народ так отреагировал на стресс. Я тоже сразу отключился, стоило голову на подушку пристроить.
— Ладно, будем исходить из другого. Кто первым проснулся? Меня лично разбудил Пахан.
— Я проснулся рано, но не выходил из нашей комнаты, — сообщил Самойлов другу. — Ворочался, потом начал читать.
— Включив свет, — возмущенно вставил тот.
— Да, а как можно по-другому читать? Было еще не сильно светло, знаешь ли! А я боюсь потерять зрение. Как будущий врач, скажу тебе: ни в коем случае не читай при плохом освещении.
— Но я же спал! А ты включил общий свет!
— Не надо врать. Когда я включил свет, ты стал ругаться. Это что, во сне было? Непохоже. Следовательно, в тот момент ты не спал.
— Конечно, потому что я проснулся! Из-за света в глаза!
— Правда? — удивился Паша. — Вот блин.
— Ладно, это все лирическое отступление. Ты слышал шум?
— Да, перед тем как я начал читать, кто-то ходил по столовой. Но это было только два раза, с промежутком в пять минут или меньше.
— Любопытно. Возможно, открытое окно лишь для отвода глаз, а, граждане?
Пришлось признаваться:
— Жень, это была я.
— Ты убила индейца?! — тут же завопил Павел. — Юля, зачем? Он был такой прикольный!
Жека в отличие от друга не был идиотом:
— Это ты была утром в столовой? — Я кивнула. — Что ты делала?
Я смутилась.
— Я… я не могу сказать.
— Придется, дорогая, придется.
— А ну, признавайся! — подключился Павел. Гад. А еще ухаживать за мной пытался! — Зачем ты ходила по столовой?
— Я правда не могу. Стыдно.
— Хорошо, я попробую угадать, а ты кивнешь, где надо, — предложил Паша миролюбиво. — Поесть захотела, оттого вышла? — Я отрицательно покачала головой. — Блин, у меня больше нет вариантов. — Естественно, он может думать только о еде! — Кто знает, что еще делают в столовой ранним утром, когда все спят? — обратился Павел за помощью в зал.
Женька подключил свой знаменитый сарказм:
— Может быть, она книгу хотела почитать, но так, чтобы подругу не разбудить?! Потому свет включила в столовой, а не в общей комнате, где спал человек!
— Да ладно тебе… — махнул рукой Павел, отказываясь принимать эти бредни за версию. Но тут же обернулся ко мне: — Что, так и было, да?! Так и было?
— Нет, — снова покачала я головой.
Любимовой надоел этот спектакль.
— Господи, ну что вы к ней пристали? В туалет ходил человек, в туалет! Наша комната с одной стороны, а сортир рядом с комнатой Леры и Светы, то есть в совершенно другой стороне. Конечно, ей пришлось пройти мимо вашей опочивальни два раза. Я права, дорогая?
Я молча кивнула, уставившись в стол. Боже, какой позор! Моя прабабка дворянских кровей учила меня ни за что не произносить таких вещей. Хоть мне было полтора года, когда она померла, но все ее принципы непостижимым образом втемяшились в мозги невинному ребенку. Как Кате удается так просто это произнести среди незнакомых людей? «Ходила в туалет»… Позор мне! И ей тоже. Нам обеим! Вечный позор!
— Ну что нос повесила, подруга? — подмигнула мне Катя, пытаясь подбодрить.
— Она стесняется, — засмеялась Светка. Вот гадина! А я ее еще выгораживала!
— А ты помалкивай, малолетняя душегубка! — ополчилась против нее Любимова и стукнула по столу — зазвенели чашки, а старенький громоздкий пластмассовый абажур под высоким потолком угрожающе зашатался.
— Я никого не убивала! Среди нас всех только ты можешь быть киллершей поганой!
— Поганая здесь только ты, шалава! — немедленно отразила удар Катя, повторно стукнув.
Абажур зашатался еще неистовее, и свет стал мерцающим, как на дискотеке. Я с интересом наблюдала, как освещается сперва стена напротив, затем лица сидящих за столом передо мной, потом освещаются кружки и блюдца на столе, затем свет бьет в глаза, после, зайдя мне за спину, начинает обратный путь.
— Это я шалава?!
— Да, ты! — подтвердила агрессивно настроенная Катерина. К слову сказать, я давно привыкла к ее внезапным вспышкам бешенства.
— Дамы, угомонитесь! — взмолился праведник Александров, прижав темные пальцы к усталому лицу.
— Я, да?! Это я шалава?! На себя посмотри! — Барская дважды топнула ногой. Следом произошло нечто ужасающее. Тяжелый абажур слетел с потолка и рухнул вниз, а лампочка в двести ватт осталась висеть под потолком. Но ужас был не в том. Светлана сидела прямо под этим абажуром, и в самый последний миг Женька и Паша, так как находились к ней ближе всех, успели прыгнуть и столкнуть Барскую со стула, на который тут же обвалилась конструкция. Табурет хрякнул и упал, а абажур раскололся натрое. Остальные просто тупо пялились на пол, не двигаясь.
— Боже! Я могла умереть! — дошло наконец до Светки, и она приложила ладошки к пухлым щечкам. — Я ведь могла умереть? — на всякий случай уточнила она у своих спасителей, которые в ту секунду помогали ей подняться.
— Вполне, — кивнул Логинов. — Черепушка у тебя навряд ли крепкая. А абажурчик нехиленький, хоть и пластмасса.
— Но как он мог свалиться?
— Он был уже расколот, и от грохота мог оторваться буквально маленький кусочек в том месте, где он держался за лампу, вот и свалился. Странно то, что раньше это не произошло, мы ведь тут успели даже подраться, — глянул он исподтишка на Альберта. — Напрашивается вывод: его могли и специально подпилить, в аккурат к сегодняшней «летучке».
— Да кому это надо? — удивился Иннокентий. — Тем более, кто мог знать, что она сядет именно сюда?
— Я понял! Люди, я понял! — Павел вскочил на стол, чтобы его лучше было видно, и направил перст на Светлану. — Она — следующая! По списку! Вот ее рок и нашел! Рок в лице абажура!
— Что? — нахмурился Женька. — Что ты мелешь? Какой на фиг рок? Какой список?
— Ты что, Жек, «Пункт назначения» не смотрел? Может быть, мы должны были все умереть по дороге сюда? Разбиться, например? И теперь не случайно мы здесь застряли. Рок убьет нас всех по очереди, раньше этого не ждите хорошей погоды!
Н-да, Павел любит нестандартно изъясняться. Ну зачем нам ждать погоду уже после того, как мы все умрем? Так бы и сказал: «Хорошей погоды больше не будет. Для нас, по крайней мере». Но вообще-то он умеет производить впечатление. Все разом замолкли и уставились на нашего друга. На лицах читался животный страх.
— О боже! — зарыдала Света. — Значит, это правда! Я умру! — Ее взгляд наткнулся на спасителя Евгения, она в сердцах кинулась в него бумажкой, лежавшей перед Морозовым, на которой тот не сделал ни штриха. — Ну и где же твой киллер? Нет его! Мы просто все подохнем!
— Это еще не доказано, — перехватил Жека лист, подумал-подумал и смял его в ладони.
— Ну и что мне теперь делать? Я к тебе обращаюсь, оратор! — прикрикнула Света на Пашу.
— А я что? — Тот мигом слез со стола, расхотев быть центральной персоной. А то еще вопросами, поди, закидают.
— Ну ты же в курсе дела! Ты единственный понимаешь, что происходит!
— Секундочку, я ничего не знаю!
— Не отвертишься теперь! А ну говори, что там в твоих фильмах? Мы все погибнем?
— Ну… — Самойлов напряг лоб, вспоминая финалы просмотренных кинокартин по тематике судьбы и смерти, остальные не сводили с него глаз, ожидая ответа. — Да.
— Блин! — Светлана потянула себя за хвост, надеясь, что он отвалится, и его можно будет принести в жертву Року. Откупиться. Но нет, если хвост и собирался помирать, то только вместе с хозяйкой. — И что, никак нельзя спастись?
— Единственное, что можно сделать, это обмануть смерть, — задумчиво вымолвил Павел, сызнова завладев нашим вниманием.
— Выкладывай же! — поторопила его Барская. — Как это сделать?
— Да! Да! Как же это сделать? — накинулись все.
— Неспроста же на тебя люстра упала! — принялся он было пояснять, но, как часто любит делать, тут же сменил направление: — За тобой охотится смерть, она ходит по пятам, наступает на твои же следы и все ближе и ближе подбирается к…
— Паша! — Светка швырнула в него карандашом, также найденным на столе возле согнутых в локтях рук горе-водителя. — Не увиливай!