Гпава VI
Но покинуть Лохиа в эту жуткую ночь оказалось делом почти безнадежным. По всем коридорам и залам сновали жадные толпы мятежников, грабя все, что только возможно. Потеряв своего предводителя - Гига, они рассыпались на отдельные маленькие отряды, никому не подчинявшиеся, и мародерствовали во дворце на свой страх и риск, грабя убитых, нападая на такие же отряды слуг и отбирая у них добычу. В окнах метались факелы, кое - где уже занимался пожар. Проникнуть в восточный корпус дворца беглецы не смогли: дальнейший путь по коридору им преградила стена дыма, шедшая от пожарища в нижних покоях, в которых некогда жил отец Клеопатры, покойный царь Птолемей Авлет. Путники вынуждены были свернуть в соседнюю галерею и направиться к северному крылу, но громкие голоса, топот множества ног и бряцание оружия вынудили их снова свернуть. За поворотом коридора они наткнулись на двух полупьяных рабов, тащивших ворох награбленных драгоценных тканей. Увидев царицу, оба они на мгновение оцепенели от изумления, а потом, бросив добычу, пустились наутек. Юноша хотел было броситься за мятежниками, но окрик царицы удержал его. - Низкие, бесчестные люди! - крикнул Пертинакс, взмахивая мечом. - И на поддержку этих ублюдков надеется Октавиан! Уже самой связью своей с взбунтовавшимися рабами он навеки покрыл позором свое имя! - Но покуда опасность грозит нам, а не ему, - перебила его Хрисида. Подумаем лучше, куда нам идти... - Тут я всецело полагаюсь на вас, - сказал Пертинакс. - Этот громадный дворец похож на лабиринт! Я, во всяком случае, не имею ни малейшего понятия, в какую сторону нам двигаться дальше... - Пути к выходу нам отрезали толпы мятежников и пожар, - печально произнесла Кл^щатра. - Отсюда мы можем только пройти в мои разоренные покои, в тронный зал да еще разве что подняться на крышу... А почему бы и нет? - Клеопатра, "осененная внезапной мыслью, взглянула на Хрисиду. - Ты знаешь путь отсюда в укромный сад на крыше восточного корпуса? - О да, царица! - воскликнула служанка. - Туда можно добраться только через потайную дверь... Это пожалуй, единственное место во дворце, где мы будем в безопасности! - Безопасных мест для нас уже нет нигде, - со вздохом возразила Клеопатра, - но, по крайней мере, ночь мы сможем там переждать, а утром... Утром пусть будет то, что назначит нам судьба. И они двинулись по галерее вдоль черных гранитных колонн, и далее - по изгибающимся лестницам, уводившим все выше и выше. На их счастье, ни одного бунтовщика не попалось им по дороге, и вскоре они оказались в том месте, где в толще каменной стены имелась дверь, незаметная для постороннего глаза; секретный механизм растворил ее, и за ней обнаружилась еще одна лестница, всего в несколько ступеней, которая вывела путников на крышу. Здесь находилось любимое место уединения царицы, о котором знали лишь Антоний и несколько близких друзей и слуг. Почти все пространство этой части крыши занимал сад со специально принесенной сюда землей; тут росли широколистные абиссинские пальмы и лесбосские агавы, вдоль дорожек тянулись кусты роз. Была пора их буйного цветения; крупными розовыми и желтыми бутонами было буквально усыпано все в этом укромном цветнике. Растения издавали пряный аромат, который мешался с освежающими дуновениями эфесского ветра, налетавшего с моря. Пертинакс и Клеопатра подошли к парапету и встали над сорокаметровой пропастью, в глубине которой мелькали далекие огоньки факелов. Отсюда, с террасы, открывался прекрасный вид на сады в гавани, фаросский маяк и сверкающее под звездами безмятежное море. Даль тянулась в мглистой дымке. Ночь была удивительно светлая, теплая, полная звезд. Из - за маяка выплывал двурогий серп луны. Золотились в его свете городские крыши, дальние острова в дельте Нила, изгибающаяся дамба и совсем далеко, на самом горизонте - парусники Октавиана, стерегущие вход в гавань. Вглядевшись в даль, Пертинакс не смог сдержать возгласа удивления: британский корабль, несколько часов назад ^храбро сражавшийся с двумя римскими галерами, стоял теперь, убрав паруса, у городского причала, и между ним и берегом сновала лодка. - Смотри, - показал он Клеопатре на корабль, - этого парусника я ждал три года, не покидая Александрию ни на один день! - Странный корабль, - молвила царица. - Он не похож на наши суда... - Он пришел из Британии - далекой островной страны, находящейся в тысячах стадиях отсюда, за Геркулесовыми столбами... - Однако, как не вовремя явились посланцы с твоей родины, Пертинакс! Александрия вот - вот падет, в городе начнутся грабежи и корабль будет захвачен... - О, Клеопатра, ты не знаешь британцев. Это смелые и мужественные люди, они сражаются, как львы! Захват нашего корабля будет стоить Октавиану немалой крови... Ах, если бы нам удалось выбраться из дворца!.. - Пертинакс в сердцах ударил кулаками по парапету и вдруг повернулся к Клеопатре: Будь мы сейчас в городе, я бы знал, где нам найти убежище! Царица промолчала, лишь легкий румянец выступил на ее смуглых щеках. - Нет, Пертинакс, - сказала она грустно, - мы отрезаны здесь, в этом уединенном саду. Дворец захвачен мятежниками, попытки покинуть его грозят нам гибелью... Сама судьба подарила нам ночь в этом пленительном уголке, где я любила когда - то просиживать в одиночестве до самого утра не смыкая глаз... - Но, Клеопатра, бездеятельное ожидание неминуемо погубит нас! Надо искать выхода отсюда. Главное сейчас - покинуть дворец! Может быть, через какое - то время мятежники угомонятся и разбегутся - ведь им тоже оставаться здесь небезопасно, - и у нас появится возможность бежать?.. - Нет, останемся здесь и покоримся судьбе, Пертинакс... У меня были десятки возможностей бегства из Александрии и из Египта, но ни одна из них не осуществилась. Значит, богам угодно, чтобы я умерла здесь, в доме своих отцов... - Если тебя захватит Октавиан, то он пошлет тебя в Рим, на посмешище черни! - в отчаянии воскликнул Пертинакс. - Нет, - с горестной отрешенностью продолжала царица, - этого не допустит Матерь Изида... Она отошла от парапета и села на широкое ложе под сенью ветвистой агавы, среди буйного кипения огромных роз; развернула свой страусовый веер. Пертинакс взглянул вниз, оценивая высоту и разглядывая каменные барельефы, украшавшие дворцовый фасад. - Была бы веревка... - пробормотал он, - и мы смогли бы спуститься... - Кажется, я знаю, что делать! - вдруг сказала молчавшая до сих пор Хрисида. - Я слышала от дедушки Евдамида, что из дворца ведет длинный подземный ход, который кончается где - то за гороми, за Канопскими воротами. Этим ходом давно никто не пользовался и знают о нем всего несколько человек... - И я слышала о нем! - встрепенулась Клеопатра. - Неужели он действительно существует? - Я уверена, о моя царица! Позволь мне пойти разыскать Евдомида, он наверняка сейчас прячется в своей каморке возле кухни... Я разыщу его и приведу сюда, а потом мы все вместе попытаемся бежать отсюда. - Если ход кончается за Канопскими воротами, то это значит, что он выведет нас в лагерь Октавиана, в самую пасть врагу! - возразила Клеопатра. - Может б.ыть, это даже и к лучшему, - заметил Пертинакс. - Там - то уж никто не станет искать царицу Египта! Мы выждем момент, когда начнется штурм города, и воспользуемся суматохой, чтобы проскочить мимо римских патрулей... Хотя есть еще другой способ, - добавил он после недолгого молчания, - это спуститься отсюда по веревке. - О нет, только не это! - в ужасе всплеснула руками Клеопатра. - Так я пойду за дедушкой Евдамидом? - спросила Хрисида. ^ - Ты хочешь идти одна? - встревожился Пертинакс. - Но это опасно, во дворце погром, многие помещения охвачены пожаром... Я пойду с тобой! Клеопатра побледнела, услышав это, она встала и порывисто взяла Пертинакса за руку. - Нет, прошу тебя останься! - воскликнула она, - Неужели ты оставишь меня одну? - Да, тебе лучше остаться охранять царицу, - поддержала ее Хрисида, - я одна сумею найти Евдамида! - Ступай, Хрисида, - приказала Клеопатра, не сводя глаз с лица Пертинакса, - и знай, что ты наша единственная надежда!.. Служанка скрылась за потайной дверью. Пертинакс и Клеопатра остались одни. Их сразу окутала глубокая тишина ночи. В удивительном саду чуть слышно шевелилась листва от легких дуновений ветра, и ни единого звука не долетало сюда из окон разграбляемого дворца. Казалось, ни Октавиана, ни мятежников, ни пожара нет и в помине, а есть только звездная ночь с ее безмятежным покоем и ароматом роз. - Подойди сюда, Пертинакс, - проговорила Клеопатра своим нежным голосом, снова усаживаясь на ложе, устланное пушистым мехом. - Иди, сядь возле меня и побеседуем, - она указала на место рядом с собой. Бледнея от смущения, со сладким замиранием в груди молодой человек приблизился и сел на самый краешек ложа, не отрывая восхищенных глаз от сверкающих очей Клеопатры. - Какая дивная ночь! - продолжала царица, откидываясь на подушки. - Как нежен ее воздух, напоенный ароматом роз! Прислушайся к отдаленному рокоту моря, бьющемуся о городские причалы... Как будто мы в прежнем добром старом Египте, где нет ни Антония с его римлянами, ни армий Октавиана, ни мятежных рабов... Воистину, это ночь любви... Слушай, Пертинакс. Еще тогда, в уличной толпе, я с первого взгляда угадала, что ты происходишь от царственной крови. Твой взгляд и осанка обличают твое происхождение от горделивых и могущественных вождей... Я вижу, тебя заинтересовал знак в виде драгоценной ящерицы на моей груди? Это талисман, который носил сам Александр Македонский. Он снят моим предком, Птолемеем Лагом, с остывающего трупа великого полководца и с тех пор служит хранителем нашего рода. Но и на твоей груди я вижу какойто знак... - Я был трехлетним ребенком, когда мой Ътец могущественный король Британии Рогебор, потерпел Поражение от Юлия Цезаря и вынужден был отдать ему меня в заложники, - заговорил Пертинакс. - Расставаясь со мной, он повесил мне на шею эту цепочку с амулетом в виде черного креста, обрамленного дубовыми листьями. Это эмблема моего рода, на ней я поклялся отцу хранить верность родине... - Что с тобой было потом? - спросила Клеопатра видя, что Пертинакс умолк. - Цезарь отнесся ко мне милостиво, - продолжал юноша. - В Риме я участвовал в его триумфе по случаю покорения Галлии и Британии, а затем был отправлен в Афины, где, как и другие отпрыски царственных родов, изучал искусство государственного правления, риторику, историю и философию. Я много путешествовал, обучаясь у разных учителей разным наукам и в течение всего этого времени, десятки долгих лет, руки мои были незапятнаны человеческой кровью и сердце чисто. Но настал срок, я вступил в кавалерию наместника Каппадокии Луция Варра и принял участие в походе против касситов. С тех пор воинское искусство сделалось главным для меня. Я служил у разных начальников, совершенствуясь в ратном деле, и при этом ни на минуту не расставался с мыслью о моей далекой родине. Я, кажется, уже говорил тебе, что в милетском порту я встретил судно, вернувшееся из длительного путешествия в отдаленные страны, лежащие за Геркулесовыми столбами. Вообрази мое волнение, когда впервые за многие годы я услышал новости из моей родной страны! Они меня обрадовали и опечалили. Обрадовали тем, что я узнал о победе британцев над римлянами и изгнании их с нашего острова после того, как Цезарь его покинул. И опечалили - мне сообщили о смерти моего отца... На корабле находился мой соотечественник, и мы условились с ним, что если суждено будет вернуться на родину, то он даст знать обо мне моей матери - королеве Доригене и моим сестрам. Корабль должен был прийти за мной в Александрию Египетскую; я ждал его здесь три года, и вот он пришел - Не правда ли, - молвила задумчиво Клеопатра, - странно и удивительно, что в Одну и ту же ночь судьба свела тебя со мной и привела корабль с твоей далекой отчизны?.. - Это знак богов, - в волнении проговорил Пертинакс, - и я думаю, это счастливый знак! - Почему? - Конечно, счастливый! Ведь не может быть, чтобы все это произошло случайно, чтобы мы случайно оказались здесь, в этом благоуханном саду... Эта ночь подарена нам богами, Клеопатра! Пертинакс вдруг опустился перед Клеопатрой на колени, заглядывая в ее бездонные, затуманившиеся глаза. Какая - то печальная, светлая улыбка озарила лицо царицы. В эти минуты Клеопатра сама не могла уразуметь своих чувств. Казалось, она должна быть измучена страхом, впасть в уныние от мрачных предчувствий, а вместо этого она пребывала в полном покое и умиротворении, улыбалась совсем незнакомому ей человеку и мало того - позволяла ему держать в руках свои руки!.. - Помнишь ли ты родину? - спросила она. - Краше ли Британия древней страны Кеми? - Египет прекрасен, спору нет - ответил Пертинакс, - но родина есть родина, какой бы туманной и холодной она ни была. Память моего раннего детства хранит удивитель - . ные картины дремучих лесов и просторных лугов, голубых озер и каменных замков, возвышающихся на их крутых берегах... И Пертинакс увлеченно заговорил о веселых охотах со звуками рогов и лаем собак, о молодецких забавах воинов, пирах и праздниках, во время которых совершались причудливые магические обряды. Клеопатра слушала и смотрела на него как зачарованная, забыв обо всем на свете и не видя ничего кроме его загоревшегося, воодушевленного лица. Глаза Пертинакса сделались мечтательными и прекрасными, царица не могла отвести от них взгляда. - Почему мы не встретились раньше, Пертинакс? - прошептала она, когда он замолчал. - Как странно сошлись наши пути... - На все воля богов, Клеопатра. Пусть нашей встрече сумодены лишь краткие минуты, но ведь даже и они - это чудо!.. - Но продолжал, мой милый друг, рассказывай мне о своей далекой родине, унеси меня хотя бы в мечтах из этого проклятого дворца, где меня ожидают унижения и позор... - Полно думать об этом, моя несравненная царица! Пока я с тобой, тебе ничто не угрожает. Мы вырвемся отсюда, мы доберемся до гавани, где нас ожидает корабль... - Нет, я знаю, Пертинакс, боги судили мне другое... - Напротив - небеса сулят нам счастье! - с этими словами юноша покрыл ее руки жаркими поцелуями, и Клеопатра в каком - то бессознательном упоении позволила ему сделать это. - Клеопатра, скажи, если судьба улыбнется нам и мы выберемся из дворца, согласишься ли ты подняться со мной на борт британского корабля? Знаю, что не смею спрашивать об этом, но все же решаюсь спросить: отправишься ли ты со мной в мою далекую страну?.. Там, на корабле, у священного свитка с магическими письменами я дам клятву оставаться верным тебе до самой своей смерти... Клеопатра, я люблю тебя больше жизни... Скажи мне, согласна ли ты стать моей женой? И тут слезы выступили на глазах гордой царицы. Нежность и любовь вдруг с небывалой доселе силой нахлынули на нее, сердце забилось, и не успела она подумать о чем - либо, как губы ее уже шептали: "Да, мой нежный, да, мой любимый..." И, наклонившись, она коснулась губами его горячих трепещущих губ. Он порывисто обнял ее и их уста слились в поцелуе. Он был головокружительно долгим, этот поцелуй, но показался влюбленным таким же кратким, как освежающий порыв ветра... С трудом оторвавшись от милых губ, Клеопатра подняла глаза и вскрикнула в невыразимом ужасе, словно увидела приведение: в конце тенистой дорожке, которая вела к потайной двери, темнела неподвижная фигура Антония! Римлянин, тяжело дыша после боя с мятежными рабами, сжимая в руке окровавленный меч, сузившимися от гнева глазами смотрел на свою неверную возлюбленную.
Глава VII
- Возьми в руки меч, несчастный! - опомнившись, вскрикнул Антоний и выступил из темноты пальм в полосу звездного света. Еще час назад он находился на передовой линии городских укреплений, когда гонец из дворца принес тревожную весть о бунте царских рабов. Взяв сотню верных соратников, Антоний помчался в Лохиа и прямо на лошадях ворвался в мраморный вестибюль дворца, давя копытами и полосуя мечом ошалевших от страха мятежников. Те, впрочем, и не пытались оказывать сопро тивление. Они бежали, в панике бросая награбленное; по их трупам Антоний пробился в покои царицы и некоторое время метался по разгромленным комнатам, крича в тоске и тревоге: "Клеопатра!.. Где Клеопатра?.. Кто видел ее?.." То, что среди трупов, лежавших в покоях царицы, не оказалось тела его возлюбленной, воодушевило Антония продолжать поиски. Разослав солдат по залам дворца с приказом найти Клеопатру живой или мертвой, Антоний какое то время пребывал в раздумье, соображая, где бы она могла укрыться. И неожиданно ему на ум пришла укромная терраса на крыше, где когда - то по прихоти царицы был разбит сад. О нем никто не Инал, кроме их двоих и самых приближенных слуг; сад служил местом уединения Антония и Клеопатры, и одной Афродите известно было, сколько пленительных ночей провел там влюбленный римлянин, нежась в объятиях своей царственной подруги! И он немедля, оставив воинов внизу, поспешил по коридорам и лестницам к потайной двери на террасу, и, сгорая от волнения, прошел в сад. То, что он увидел, поразило его. На несколько мгновений . он оцепенел. В эти - то секунды и увидела его Клеопатра, которую словно какое - то предчувствие заставило - оторваться от манящих губ Пертинакса! - Возьми в руки меч, несчастный, - закричал Антоний, уязвленный в самое сердце. - Ты тоже, изменница, готовься к смерти! Я уже давно подозревал, что ты мне неверна. Хоть я и не имел прямых доказательств твоей измены, но я предчувствовал это... Я гнал от себя подозрения, потому что безумно любил тебя!.. Я хотел оставаться слепым, ничего не видеть и незнать, я страстно мечтал умереть у тебя на руках, испуская дух при последнем поцелуе; касания твоих рук облегчили бы мои страдания и горечь крушения всех моих надежд. Я надеялся, потерпев поражение на поле брани, изведав яд клеветы и измену друзей, уйти из жизни победителем на самом сладостном жизненном поприще поприще любви... Любить и быть любимйм прекраснейшей женщиной - что другое может сделать смерть сладкой и желанной? Но даже этого, Клеопатра, ты меня лишила!.. Клеопатра стремительно встала, выпрямилась, отбросила веер. Глаза ее, устремленные на Антония, горели испепеляющим огнем. - Я никогда не любила тебя, римлянин, - медленно произнесла она, и странно, зловеще прозвучал ее негромкий голос в тишине сада. - С твоей помощью я надеялась сохранить трон моих царственных предков. Но ты проиграл, и я ненавижу тебя. - Я бросил жизнь свою к твоим ногам, Клеопатра! - в бешенстве закричал Антоний. - Если бы ты не встретилась на моем жизненном пути, то я был бы сейчас владыкой Рима! Ради твоих ласк я пренебрег государственными делами, забыл о политической борьбе, о войске, об управлении провинциями! Признайся, что единственно ты виной тому, что Октавиан стоит сейчас у Канопских ворот, а мы с тобой гибнем... - Я могу винить себя лишь в том, что слишком обильно расточала тебе свои ласки, - ледяным тоном возразила Клеопатра. - Пожалуй, мое рвение в изображении отчетной возлюбленной было чрезмерным и я действительно отвлекла тебя от государственных дел. Это был мой просчет. Но я никак не могла ожидать, что ты окажешься такой тряпкой и ради женских объятий забудешь о том, для чего рожден: о битвах, походах и борьбе за власть! Я была слишком хорошей любовницей, Антоний, и это нас погубило, ты прав! - Я убью тебя, подлая шлюха! - голос Антония задрожал от сдерживаемых рыданий. Взмахнув мечом, он бросился на Клеопатру, но тут путь ему преградил Пертинакс. Молодой человек с мечом в руке выскочил на дорожку, по которой двигался Антоний. Прк этом британец успел вовремя оттолкнуть женщину, чтобы уберечь ее от удара разгневанного римлянина. Клеопатра оказалась за спиной Пертинакса в тот момент, когда яростно скрестились клинки. - Я пощажу тебя, щенок, если ты уберешься с моей дороги! - проревел Антоний. - Ну же! Прочь отсюда! Убирайся! - Без Клеопатры я никуда не уйду, - овтетил Пертинакс. - Без нее мне жизни нет. И чтобы ее убрать, тебе придется перешагнуть через мой труп! - Ну, держись тогда, молокосос! - и Антоний с удвоенной яростью заработал мечом. Пертинакс едва успевал отражать посыпавшиеся на него удары. - Клеопатра, отойди за деревья! - закричал он, отступая под бешеным натиском мощного римлянина. Расчет Пертинакса оправдался: Антоний довольно скоро выдохся. Мясистое лицо рим лянина раскраснелось, но нему струился пот, заливая глаза. Он тяжело дышал, меч, который он держал обеими руками, взлетал уже без прежней легкости и мощи. Пертинакс начал теснить своего противника. Антоний отступал к двери. В один из моментов схватки британец выбил меч из рук и Антоний оказался на земле. Меч Пертинакса уперся ему в грудь. Римлянин побагровел, взор его затуманился. - Убей меня, незнакомец, - прохрипел он чуть слышно. - Умереть в честном бою с достойным противником, защищая честь - о такой смерти я не смел и мечтать. - Нет, Антоний, - сказал Пертинакс, опуская меч. - В начале нашего поединка ты великодушно предвожил мне уйти. Я буду презирать себя, если не отплачу тебе той же монетой. Но я не могу отпустить тебя просто так. Ты пока еще хозяин во дворце, ты можешь кликнуть стражу и нас с Клеопатрой схватят. Я и царица сейчас покинем террасу, а ты останешься здесь... - С этой стороны дверь отпирается ключом, Пертинакс, - падала голос Клеопатра. - Возьми у него ключ, и он не сможет покинуть террасу. - Ключ, Антоний! - потребовал Пертинакс. Римлянин взглянул на него затравленными глазами быка, смертельно раненого на ритуальном ристалище, и не пошевелился. - Мне очень бы хотелось пощадить тебя, - продолжал Пертинакс, снова наставляя на него острие меча, - но жизнь царицы для меня во сто крат дороже твоей. Поэтому, если ты не отдашь ключ, я все - таки буду вынужден тебя заколоть. Антоний нехотя достал из кармана ключ на шелковой ленте и отшвырнул в сторону от себя. Клеопатра его живо подобрала. - Это он! - воскликнула она. - Идем, Пертинакс! - Прощай, Антоний, - сказал британец, обернувшись в дверях. - Твоя игра все равно проиграна, что бы ты сейчас ни предпринят. Поэтому тебе лучше оставаться здесь, в уединении этого райского уголка, чем бессмысленно проливать людскую кровь, сдерживая войска Октавиана... Мне искренне жаль тебя. Молодые люди покинули террасу, дверь за ними захлопнулась и в замке лязгнул ключ. Тут Антоний, опомнившись, взревел, бросился на дверь и с силой замолотил по ней кулаками. Но дверь была сделана из прочного дуба и не поддавалась его попыткам выбить ее. Тогда Антоний бросился к парапету и, заметив внизу пробегающих воинов с факелами, принялся кричать и швырять в них комьями земли. Скоро его попытки обратить на себя внимание достигли своей цели. Но воины, столпившиеся во дворе здания, сколько ни вглядывались в маленькую темную фигурку на крыше, никакие могли узнать в ней своего полководца. - Это, должно быть, один из мятежных рабов издевается над нами, - решили они. - Идемте туда, проучим его хорошенько! Среди них нашелся солдат, знавший дворец и выразивший готовность привести их на крышу. Все дружной гурьбой повалили за ним. Поднявшись на третий этах, кто - то из них догадался выглянуть из окна и снова взглянуть на странного человека. Каково же было его изумление, когда в звездном свете, заливавшем эту часть дворцового фасаДа, он узнал Антония, в бешенстве стучавшего кулаками по мраморным перилам! Антоний в свою очередь, тоже заметил воина и крикнул ему, чтоб немедленно разыскал и подвел к окну начальника дворцовой стражи. К счастью, центурион Бренн оказался неподалеку. Он был одним из немногих, кто знал секрет уединенного сада, и Антонию не пришлось долго объяснять ёМу свое положение. Взяв отряд самых надежных воинов Бренн устремился к потайной двери. Через четверть часа она была открыта и Антоний, исступленно вращая глазами, ринулся догонять Пертинакса и Клеопатру. Бренна и воины поспешили за ним. Оставив Антония, молодые люди направились вниз по лестнице, останавливаясь всякий раз, когда до них доносились звуки голосов и шум схватки. Кое - где во дворце мятежники еще оказывали сопротивление воинам Антония; несколько раз навстречу Пертинаксу и Клеопатре попадались римляне, но, увидев царицу, они почтительно останавливались и салютовали ей мечами. Партинакса они принимали за ее пажа или телохранителя. Беглецы беспрепятственно миновали несколько лестниц и дворцовых переходов, а когда они проходили алебастровым залом, их неожиданно окликнула Аретея. Пертинакс оглянулся и увидел, что из - за спины девушки в зал входят бородачи в кольчугах и шлемах, с копьями и длинными стальными мечами в руках. - Пертинакс? - переспосил один из них, услышав оклик девушки. - Кто здесь Пертинакс? Молодой человек, глядя на них с возрастающим изумлением, выступил вперед. Но не успел он вымолвить и слово, как в зале раздался дружный крик бородачей: - Вот он, Пертинакс, наш король! Как он похож на своего отца, могучего Рогебора! Юноша, наконец, понял, кто перед ним. Это британцы, прибывшие в Александрию нынче вечером, это за битвой их корабля с галерами Октавиана он наблюдал, стоя на фаросской дамбе! - Кто эти люди! - в тревоге обратилась Клеопатра к своей служанке. - Это чужестранцы, - принялась торопливо объяснять Аретея, - они явились водворен час назад, чтобы найти человека, за которым ты сегодня посылала меня, о царица. Они уверяют, что не питают недобрых намерений к нему, и я вызвалась помочь им в поисках... Мы искали Пертинакса среди живых и среди мертвых, которых немало во дворце, и как я рада, что он оказался жив!.. Между тем крепкий низкорослый бородач выступил вперед и торжественно обратился к юноше. - Пертинакс! - сказал он. - Мы британцы,, твои сородичи, посланы за тобой твоей матерью, вдовствующей королевой Доригеной. Когда до нашей страны дошла весть о том, что ты жив, стихли усобицы, разгоревшиеся было после смерти твоего славного отца, и вожди британских племен собрались на Большой Совет. Его решение - было единодушным: послать за тобой, чтобы по возвращении на родину провозгласить тебя королем. Пертинакс не ответил ни слова, пораженный; он лишь крепче стиснул ладонь Клеопатры. Царица чувствовала, как дрожит его рука, хотя внешне Пертинакс сохранял поистине царственное спокойствие. Ни один мускул не дрогнул на его зардевшемся лице, глаза гордо и открыто разглядывали пришельцев. Их около двух десятков вошло в алебастровый зал и расположилось полукругом вдоль стены. Как объяснил их предводитель, которого звали Джебальд, здесь были посланцы всех племен, населяющих Британию триновантов, кельтов, бриттов, валлийцев, скоттов и пиктов. Он представлял Пертинаксу одного за другим представителей этих племен, и те склонялись перед молодым - человеком, опускаясь на одно колено. Их племена, произносимые Джебальдом, звучали для Пертинакса как божественная музыка. Завершив церемонию представления, Джебальд сделал Пертинаксу знак приблизиться и обнажить левое плечо. Юноша, недоумевая, исполнил требуемое, и тут к нему приблизился долговязый кривой, старик, все это время не сводивший с него своего единственного глаза. Зайдя Пертинаксу со спины, он восклмикнул: - Да, это он! Я узнаю родимые пятна, знакомые мне с его, младенчества, когда я качал его в колыбели! Вот эти четыре темных пятнышка и одно посредине - красное, указывают нам, что мы нашли сына Рогебора! Ура! Слава Пертинаксу! - Слава Пертинаксу, королю Британии! - дружно подхватили воины, подняв мечи. - Пертинакс, владыка мой, наклони свою царственную голову, - сказал Джебальд, вынимая из внутреннего кармана плаща золотой обруч, усыпанный бриллиантами. Под дружные возгласы воинов он надел этот обруч на голову Пертинаксу так, что громадный - изумруд - камень верховного вождя Британии - засверкал на лбу юноши. - Надень на палец этот перстень, посылаемый тебе твоей матерью, - сказал второй посланец. Затем выступил третий посланец и накинул на плечи Пертинаксу голубой королевский плащ. Четвертый посланец протянул ему длинный меч, с золотой рукоятью, который он торжественно держал обеими руками. - Это меч твоего отца, Пертинакс, - сказал он, передавая его юноше. - Его клинок выкован много лет назад славными ассирийскими кузнецами и своим хозяевам всегда служил верой и правдой. В руках твоего отца он упился кровью не одного римлянина! Пусть же он с честью служит и тебе. Вслед за этим воины снова опустились на одно колено. Джебальд знаком велел сделать то же Пертинаксу. В наступившей тишине одноглазый старик, который был кельтским жрецом, положил ладони на голову Пертинаксу и прочел древнюю молитву, призывавшую благословение земных и небесных сил на нового короля. По завершению священнодействия все поднялись и, исполненные сознания торжественности момента, окружили своего молодого короля. - Кто эта женщина? - спросил Джебальд, показывая на Клеопатру. - Она слишком прекрасна и величественна, чтобы быть простой служанкой во дворце. - Это Клеопатра, царица Египта, - сказал Пертинакс. - Пока еще царица Египта... - добавил он, оборачиваясь к своей возлюбленной. - Войска Октавиана вот - вот займут Александрию и с ее царством будет покончено. Но взамен Египта она получит Британию! Посланники переглянулись в изумлении, а Партинакс, улыбнувшись, спросил Клеопатру: - Согласна ли ты сделаться королевой в моей стране, о прекрасная царица? Клеопатра зарделась, потупила глаза, однако положила свою ладонь в его протянутую руку. - Поистине благословенна страна, которой боги посылают такую дивную владычийу! - пораженный красотой Клеопатры, в восторге закричали воины. Клеопатра ни слова не ответила на предложение Пертинакса, но ее взгляд, устремленный на него, был красноречивее всяких слов. Здесь, в Лохиа, тиран Антоний держит ее в затворничестве, как прекрасную птицу в золотой клетке. Какой смысл ей цепляться за опостылевший трон, создающий лишь видимость царской власти? Не лучше ли уплыть в далекую страну вольных охотников и мореходов, где оца будет любима и счастлива со своим молодым королем? Порыв ее был искренен, она всей душой устремилась к Пертинаксу и, наверное, крепко прижалась бы к нему, если "бы не застыдилась так откровенно выказать свои чувства перед незнакомыми, гордыми людьми, окружившими своего повелителя. Пертинакс обнял ее одной рукой; другой рукой, сжимающей меч, показал на двери. - Вперед, друзья! - крикнул он. - Нам осталась самая малость: вернуться на корабль и поднять паруса! Его последние слова потонули в гуле множества голосов и криков, донесшихся со стороны смежных покоев. Крики и шум шагов стремительно приближались, и через несколько мгновений в алебастровый зал ворвался Антоний в сопровождении Бренна и верных легионеров. - Клеопатра! Клеопатра!.. - звал он в тоске и гневе, а увидев царицу, которую обнимал прекрасный молодой воин в голубом плаще и с бриллиантовой диадемой в волосах, замер, словно пораженный громом. Остановились и следовавшие за ним римляне. - Смерть изменнице, - прошептали побелевшие губы Антония. - Смерть им обоим!.. Вперед! И, взмахнув мечом, первым ринулся на Пертинакса. Британец хладнокровно отразил страшный удар его меча. Антоний при этом не удержал равновесия, грузно, как медведь, рухнул на пол и покатился, испуская стоны отчаяния и досады. Посланцы Доригены обнажили мечи и сомкнулись вокруг своего короля, стойко выдержав сумасшедшую атаку римлян. А те, видя, что их полководец упал, дрогнули и остановились в замешательстве. Один лишь Бренн - воин, закаленный в многочисленных битвах, ходивший еще с Цезарем в Галлию и Британию, - не растерялся и, собрав вокруг себя группу таких же, как он, ветеранов, ринулся на помощь своему повелителю. Отряд римлян прорвал оборонительный круг британцев, и это спасло Антонию жизнь: и последний момент, когда над ним занесся неумолимый клинок Джебальда, Бренн опередил британца и вонзил ему в грудь свой короткий острый меч. Почти мгновенно вслед за этим тяжелый меч Пертинакса размозжил череп центуриону, но этих кратких мгновений хватило Антонию, чтобы стремительно вскочить на ноги и возглавить новую атаку своих воинов. Отряд, приведенный Антонием, по численности почти вчетверо превосходил группу британцев, и те, хотя были испытанными и опытными воинами, вынуждены били отступать. Аретея и Клеопатра показывали им дорогу. Сдерживая натиск преследователей, британцы отходили с достоинством, а когда достигли какой - то узкой двери, пятеро молодых воинов вызвались остаться здесь и погибнуть, чтобы задержать римлян возможно дольше и дать своим товарищам время уйти. Пертинакс тотчас захотел остаться вместе с героями, но несколько старых воинов почти насильно отвратили его от этого гибельного, хотя и самоотверженного, поступка. Храбрецы остались у двери сдерживая воинов Антония, а Пертинакс, Клеопатра, Аретея и с десяток британцев направились по сумеречной галерее к лестнице, ведущей на первый этаж и к выходу из дворца. Однако вскоре они вынуждены были остановиться, увидев в конце галереи клубящиеся струи дыма. По совету Аретеи беглецы свернули в соседние залы, но и там все горело: языки пламени пожирали деревянные перекрытия потолков и тяжелые льняные занавеси; в смятении маленький отряд отступил в какой - то подвернувшийся коридор, надеясь пробраться в восточное крыло дворца, но, пройдя его и еще несколько комнат, беглецы неожиданно напоролись на Антония и его легионеров, рыскавших по переходам и залам Лохиа в поисках Клеопатры и ее возлюбленного. Зал, где они встретились, был весь в дыму, пробивавшемся сюда из галереи, в которой бушевал пожар. В темных клубах, при коптящем свете нескольких факелов, вновь разгорелась отчаянная схватка: британцы сражались как львы, защищая своего короля и Клеопатру, Сознавая, что выход из дворца им отрезан пожаром, они бились с неистовством обреченных, намереваясь как можно дороже продать свою жизнь. Клеопатра задыхалась в дыму; она упала бы, если бы ее не подхватила верная Аретея. Пертинакс в это время бился в метре от нее с двумя легионерами, за спинами которых стоял Антоний и выжидал удобного момента, чтобы поразить юношу насмерть. - Мы погибли, Аретея, - прошептала царица, тяжело дыша в наполнивших зал удушливых клубах. - Нет, - ответила служанка, и слезы выступили у нее на глазах. - Боги должны нам помочь! И в эту минуту, словно в подтверждение ее надежд на помощь высших сил, из дыма возникла девушка, державшая небольшой факел, и с ней - старик. Вглядевшись в нее, Аретея узнала Хрисиду... - Царица, взгляни! - зашептала она Клеопатре. - Хрисида! - воскликнула та. - Откуда ты? Как ты здесь оказалась? - Покинув сад, я, как мы и договорились, отправилась к дедушке Евдамиду, - торопливо заговорила Хрисида, - но его каморка была пуста... Я бросилась его искать, и тут встречный поваренок рассказал мне, что несколько часов назад Евдомида куда - то увел евнух Тирс... - Он начал избивать меня и грозился зарезать, требуя, чтобы я показал ему подземный ход, который выходит из дворца, - сказал Евдамид, сопровождая надрывным кашлем почти каждое свое слово. - И ты открыл ему эту тайну? - спросила Клеопатра. - Что ж мне оставалось делать, моя царица?.. - с плачем ответил старик. - Скорее всего. Тирс, узнав о заговоре рабов, решил поскорее покинуть дворец, чтобы не погибнуть от мечей мятежников, - высказала предположение Хрисида. - Я думаю, нам нужно последовать его примеру. - Да, царица! - оживилась Аретея, - Евдамиду известно, где начинается подземный выход из дворца! Идемте за ним!.. - Ты можешь нас вывести отсюда? - обратилась к старику Клеопатра. - Да, царица. Вход в подземную галерею недалеко... Вон ту стену всю заволокло дымом, а между тем в ней есть маленькая дверца, которая выведет нас в соседнее помещение, где дыму меньше... Через эту дворцу мы с Хрисидой попали - сюда, услышав голоса и звон мечей... - Сердце мне подсказало, что ты здесь, моя царица, и с тобой - тот юноша, которого послали нам боги. - - шептала Хрисида, припадая губами к руке Клеопатры. - Как он храбро бьется! - в .восхищевии пробормотал Евдамид, всматриваясь в факельные сумерки слезящимися от дыма глазами. Пертинакс в это время сразил еще одного римлянина и, пользуясь представившейся передышкой, обернулся к Кла патре. Его глаза были полны отчаяния, но при взгляде на Клеопатру в них засветилась любовь. - Совершается моя заветная мечта - умереть у твоих ног, сражаясь за тебя, о прекрасная царица! - воскликнул он. - Я счастливейший из смертных! - Не спеши умирать, - сказала она. - Посмотри: это Хрисида и Евдамид; боги привели их к нам, чтобы указать выход отсюда! - Что? - изумился Пертинакс. - Подземный ход все-таки существует? Да, и Евдамид знает к нему дорогу... - сказала Хрисида. - Это недалеко отсюда... Пертинакс обернулся к своим воинам. В живых осталось лишь пятеро. Они едва сдерживали яростный напор римлян. - Вперед, мои храбрые солдаты! - среди криков и звона мечей раздавался время от времени зычный голос Антония. - Уничтожим варваров! Не посрамим славу римскогооружия! - Да здравствует Британия и ее король! - отвечали разрозненные голоса обороняющихся. И все - таки силы были слишком неравны. Пергинакс ясно видел что еще четверть часа - и все его храбрые воины полягут в жестокой схватке. - Отступаем! - приказал он, показывая на дальний конец зала, охваченный дымом. Британцы сгрудились вокруг своего короля и отошли в угол, где все тонуло в сплошном дыму. Огни факелов метались в нем, почти не рассеивая дымных сумерек. Римляне, бросившись преследовать противников, сослепу наносили раны друг другу. Между тем беглецы обнаружили в углу дверцу, в которую проскользнули Клеопатра, ее служанка и Евдамид. В безлюдном помещении за дверью дыма было меньше; на стене чадил факел освещая низкие своды. Пертинакс и еще трое оставшихся в живых британца задержались у двери. - Беги, Клеопатра! - крикнул Пертинакс. - Пусть Евдамид выведет тебя из этого проклятого дворца, а мы будем удерживать римлян здесь, сколько сможем. Дым и темнота будут нам подмогой! - Я не уйду без тебя, Пертинакс... - и с этими словами Клеопатра бросилась на грудь любимому. - Мне не будет жизни без тебя! Умирать - так вместе!.. - Нет, король, ты должен жить! - вскричал один из воинов. - Тебя ждет народ Британии, страдающий от междоусобиц. Лишь ты один, имея родовое право на власть, сможешь объединить страну и дать отпор новому походу римлян на нас! - Мы и втроем задержим Антония и его воинов, - подхватил его товарищ. Здесь слишком узкий проход, чтобы они смогли нас быстро одолеть, а за это время вы достигнете подземного хода и уйдете их дворца!.. - Поторопись король! - закричал третий воин, скрещивая меч сразу с двумя римскими мечами. - Поторопись! - Бежим, Пертинакс... - Клеопатра потянула его за руку. - Евдамид говорит, что вход в подземную галерею близко... - Я не могу оставить своих товарищей... - в тревоге ответил Пертинакс, но следующий довод Клеопатры заставил его сдаться: - Но тогда я останусь совсем одна! - воскликнула царица. - А ты обещал защищать меня! - И я сдержу свое слово, - решился Пертинакс. - Идем, Клеопатра. Веди нас, Евдамид! Они быстро миновали Сумеречное помещение и, пройдя еще ряд разгромленных, безлюдных комнат, оказались в огромном сводчатом зале, в дальнем конце которого стоял золотой трон египетских царей. Зал был отделан с необычайной пышностью. Даже недолгое хозяйничанье в нем мятежных рабов, поотбивавших бриллианты со спинки трона, не умаляло внушительного впечатления, которое он производил. В нишах между высокими окнами стояли мраморные статуи богов и богинь - потомки Птолемея Лага не стыдились украшать ими свои дворцы. Полушария потолка поддерживали легкие колонны из черного мрамора, завершавшиеся золочеными капителиями. Пол был искусно выложен цветной мозаикой, изображавшей историю страсти Психеи - к греческому богу любви. Лагиды устраивали в этом зале торжественные приемы послов и блестящие празднества для местной знати. А в последнее время на тигриных шкурах, устилавших трон, рядом с Клеопатрой, вопреки строгому дворцовому этикету, любил восседать Антоний... Теперь зал был пуст и сумеречен, лишь эхо прошелестело под его сводами, когда в нем появились беглецы. - Где же вход в подземную галерею? - спросила Клеопатра, недоуменно оглядываясь. - Я была в этом зале много раз, но ничего подобного в нем не замечала... - И не могла заметить, моя царица - с поклоном отвечал Евдамид, - потому что вход этот хранится в глубокой тайне, и предназначен для того, чтобы владыка Египта избежал мечей заговорщиков, если бы они вздумали неожиданно напасть на него... С этими словами Евдамид обошел трон и позади него, в. глухой стене, у которой обычно стояли телохранители Клеопатры, нащупал потайную кнопку. Старик нажал на нее, и сразу пришел в действие секретный механизм. Дверь, замаскированная под богатый декор, украшавщий стену, раскрылась, и за ней обнаружился затхлый и темный коридор, уходивший куда - то вниз, - О боги, мы спасены! - воскликнула Хрисида. Пертинакс взял у нее факел и, подойдя к двери, обернулся к своим спутникам. - Это единственный путь, который выведет нас отсюда! - сказал он. - Все остальные пути для нас отрезаны. Идемте! Но едва он сделал несколько шагов вглубь подземелья, как до его слуха донеслись мерные шаги множества ног и тяжелое бряцанье оружия. Изумленный, он вернулся в тронный зал. Его спутники застыли в ужасе: из подземной галереи вышел ухмыляющийся Торс, а следом за ним, с копьями напепевес шли легионеры Октавиана!