Она видела, как он устал. В таком состоянии ему нельзя никуда уходить. С другой стороны, он прав. Оставаться в чужом доме ему нельзя, его в конце концов найдут. Элла, заметив, что он закрыл глаза, на цыпочках вышла из гостиной. Нужно будет сварить ему курицу, подумала она, в его состоянии лучше всего есть бульоны и отварную птицу. Пока к нему не вернутся силы.
Элла прошла на кухню и села на стул. Разговор с мужем и сыном неожиданно взволновал ее. Сейчас она не была уверена, что поступила правильно, решившись на подобное безумство, втащив незнакомца в свою квартиру. Но вместе с тем она чувствовала к своему гостю все большую симпатию. Элла вспомнила его горячее дыхание и, проведя рукой по щеке, словно избавляясь от наваждения, поднялась и пошла к кухонной плите.
– Нужно его накормить, – твердо решила она, – он должен немного поесть, чтобы набраться сил.
А завтра она отправится покупать ему одежду. Саид в любом случае прав. Он не должен оставаться в ее квартире в одном нижнем белье. Это неудобно и неприлично. Элла вздохнула. А все-таки как хорошо, что ей позвонил Саша. Иначе она бы волновалась, ведь они договаривались, что ее мужчины ей будут звонить хотя бы раз в три дня. Из гостиной послышался слабый храп, очевидно, Саид уже заснул, откинув голову на подушку. Лежа на спине, он слегка похрапывал, это она уже успела заметить. Впрочем, сон был ему на пользу. Интересно, какие магазины открыты по воскресеньям, неожиданно вспомнила она. И снова покраснела, она не хотела признаваться самой себе, но ей хотелось, чтобы это приключение продолжалось как можно дольше. Хотя, с другой стороны, ей было стыдно, словно она действительно обманывала Сашу и Павлика.
День девятый. Москва. Воскресенье. 1 июля.
Ему казалось, что он был готов к любым непредвиденным обстоятельствам. Ему казалось, что любое отклонение от его плана предусмотрено и ничего случиться не может. Он всегда тщательно продумывал все комбинации, прежде чем начинать ту или иную операцию. Но неожиданная автомобильная авария, случившаяся с генералом Лосякиным, его потрясла. Если бы он был верующим человеком, он бы наверняка увидел в этом некую волю провидения, мешавшую осуществлению его плана. Если бы он был менее деятельным человеком, он бы наверняка постарался забыть и о погибшем генерале, и об определенной сумме денег, переведенной по его просьбе в австрийский филиал «Дойчебанка». Но банкир не был ни верующим, ни флегматичным человеком. Для того чтобы достичь реального успеха в современной России, нельзя было опираться на совесть или на бога. Опираться надо было только на собственные силы и нужные связи.
Банкиру Аркадию Тальковскому шел сорок восьмой год. Большую часть жизни он проработал рядовым советским служащим – сначала на подмосковных военных предприятиях обычным экономистом, а затем в ряде столичных финансовых организаций. Он ушел в кооперативное движение в конце восьмидесятых, когда все только начиналось, и сразу же сумел в течение одного года заработать свой первый миллион рублей. Он его честно заработал – тогда, в конце восьмидесятых, когда было разрешено кооперативное движение, это можно было сделать. Однако ситуация в стране стала резко меняться, и Тальковский сразу понял, что вести игру в одиночку дальше невозможно. Довольно быстро он понял и другое. Правила игры изменились. Ничего заработать уже было нельзя. Нет, он не боялся рэкетиров с раскаленными утюгами. Для них он и тогда был недоступен. А вот государственный рэкет стал вызывать у него самые серьезные опасения. Кроме того, ему стало ясно, что большие, очень большие, фантастические деньги можно сделать, лишь имея доступ к государственным ресурсам.
В девяносто первом он уже создал внешнеэкономическую ассоциацию, рассчитывая выйти на внешний рынок. Это было время неразберихи и экономического беспредела. Образовалась, например, чудовищная «вилка» между ценами на сырье, которые на внутреннем рынке были несравненно более низкими, чем на внешнем, и он воспользовался этим в полной мере.
Неожиданная удача улыбнулась ему в конце года, когда к власти была допущена целая группа молодых людей. Он успел тогда вскочить в «последний вагон», став заместителем министра торговли. Людей назначали на должность просто так, невесть за какие «заслуги»: кто удачно сделку провернул, у кого нужное знакомство нашлось... Это было правительство «циничных романтиков», внезапно получивших огромную власть в богатейшей стране мира.
Тогда они «оттянулись» по полной программе. Не беда, что все члены правительства слетели со своих постов уже через год-два. К тому времени они все уже были богатыми людьми, а он еще и успел создать собственный банк. Затем пошли махинации с недвижимостью, финансовые пирамиды, государственные облигации. Он делал деньги на всем, не упуская возможности воспользоваться приобретенными к тому времени связями.
К августу девяносто восьмого он входил в десятку самых богатых людей страны. Потом случился кризис и обвал рубля. Кризис больно ударил и по его финансам, и по его самолюбию. В результате он потерял почти половину своего капитала и с трудом начал собирать остатки некогда могущественной финансовой империи.
Самым большим потрясением для всех так называемых отечественных олигархов стало новое назначение бывшего Премьер-министра. Он был не из их команды. Абсолютно честный, порядочный человек, сумевший за долгие годы государственной службы удержаться от всякого рода соблазнов, он стал проводить политику, направленную на разрушение основ власти олигархов. Этого они допустить не могли. И тогда в ход пошли купленные ими газеты, журналы, каналы телевидения и радио. Вся мощь масс-медиа была направлена на то, чтобы поколебать могущество бывшего Премьера. Из этой затеи ничего не вышло. Подловить Премьера было не на чем, скомпрометировать его не удалось. На этот случай был предусмотрен запасной вариант. Полуживого Президента удалось убедить в том, что бывший Премьер пытается его подсидеть. Этот ход оказался результативным.
Более всего Президент боялся «второго» человека, который реально мог претендовать на его пост. Более всего он боялся своего потенциального преемника, понимая, что тот может прийти к власти, только перешагнув через его «политический труп». Так в советской истории было всегда. Хрущев должен был развенчать покойного Сталина, Брежнев должен был устроить «дворцовый переворот», чтобы сместить Хрущева, Андропов интриговал против Брежнева, Черненко, в свою очередь, терпеливо ждал конца Андропова, Горбачеву пришлось пережидать, пока умрет Черненко, а сам он пал жертвой сговора, который за его спиной заключили лидеры трех республик. Один из них готов был пожертвовать целостностью и мощью огромной державы только ради того, чтобы одержать верх над Горбачевым. Второй – обычный демагог – отхватил огромную Украину, решив, что сможет стать автономным царьком, да «царствовал» недолго: с треском проиграл ближайшие же выборы. А третий, похожий на слепого крота в профессорской мантии, растерянно поддакивал и, похоже, так до конца и не понимал, в какую трагическую историю он втягивает соотечественников, предавая намять миллионов, погибших за эту страну. Но дело было сделано. Страна была разорвана на части.
Президент всегда относился с большим подозрением к любому, кто мог стать его возможным соперником, кто мог настичь его на финише, обойдя на полкорпуса. И поэтому он методично убирал всех, кто так или иначе оказывался у него за спиной, кто дышал ему в затылок. Он не доверял никому. Бывший Премьер не был исключением. И участь его была решена. Казалось, господа олигархи могли праздновать победу. Но их ждал неприятный сюрприз. Новый Премьер-министр оказался совсем не тем человеком, которого они хотели видеть на этом посту. Вступив в должность, он неожиданно стал проявлять самостоятельность, повел себя независимо и вскоре утвердился как второй человек в государстве.
Ясно было, что и его следует убрать – способ нашелся бы. Но тогда был бы расчищен путь на политический олимп для главного кандидата, находящегося пока в тени, – мэра столицы. Никаких шансов на то, что он добровольно откажется от борьбы, у них не было. В этих условиях Тальковский и его друзья разработали следующий план: сначала вывести из игры мэра, а затем можно было спокойно разделаться со строптивым Премьер-министром, так и не сумевшим понять, какая роль ему отводилась в это игре, и наконец привести к власти того, кто и должен сменить нынешнего Президента на его посту.
Для осуществления этого плана Тальковский пошел на то, что нарушил собственные правила и встретился с Лосякиным. Банкир договорился с генералом о проведении операции, перевел необходимую сумму денег в Вену и передал Лосякину почти миллион долларов наличными. Неожиданная авария спутала все карты. В газетах писали, что у погибшего нашли наличные деньги. Шестьсот тысяч долларов. Это встревожило банкира. Он не был уверен, что генерал успел перед смертью передать нужную сумму «ликвидатору».
Тальковский начал осторожно наводить справки через своих людей в ФСБ. Все подтверждали, что в салоне автомобиля был найден «дипломат» с шестьюстами тысячами долларов. Тальковский узнал, в каком месте произошла авария, проследил путь генерала. Похоже было, что генерал спешил в управление, где в тот день должно было состояться важное совещание. По всей видимости, он ездил на встречу и успел-таки передать «ликвидатору» часть денег и сообщение о переводе основной суммы в «Дойчебанк».
Теперь банкиру требовалось самому найти неизвестного «ликвидатора» и подтвердить ему необходимость выполнения заказа и гарантию оплаты. Однако никаких адресов или номеров телефонов погибший Лосякин не оставил. Конечно, можно было бы найти другого исполнителя. О деньгах Тальковский не думал. Он готов был заплатить и гораздо больше. Но он понимал, что Лосякин, проработавший столько лет в КГБ, наверняка нашел самого лучшего и самого профессионального исполнителя. И отказываться просто так от этого человека ему не хотелось.
Тальковский решил обратиться за помощью к руководителю одного частного охранного агентства, бывшему полковнику милиции Вигунову. Игнат Данилович Вигунов был высоким, сухопарым, подтянутым мужчиной, которому только недавно исполнилось пятьдесят лет. Лысоватый, всегда желчный, с мрачным лицом, словно вогнутым внутрь от удара, с потухшими глазами, он производил неприятное впечатление: голос у него был совершенно бесцветный, глаза, которые он часто прятал под темными очками, всегда полуприкрыты.
Тальковский поставил Вигунова во главе охранной фирмы, которую он создал под себя, и поручал ему разного рода деликатные операции. Узнав о смерти генерала Лосякина несколько дней назад, он попросил Вигунова просчитать варианты, как найти человека, с которым Лосякин был связан. Разумеется, Тальковский не стал объяснять, зачем ему нужен этот человек. Но обо всем остальном он подробно рассказал. Ему важно было получить совет профессионала. Кроме того, Вигунов пользовался известным доверием банкира. Надо отметить, что полностью Тальковский не доверял никому, даже собственной жене. Он всегда помнил о том, что самые страшные предатели получаются из бывших лучших друзей. Но Вигунову он доверял максимально, как только может доверять бывший кооператор бывшему полковнику милиции.
Вигунов приехал к нему на дачу в воскресенье днем. Тальковский ждал его, сидя в белом халате около бассейна. Когда гость подошел, хозяин встал и молча протянул ему руку, указал на кресло рядом с собой. Вигунов кивнул и быстро сел.
– Ну, – сказал Тальковский, – я вас слушаю. Есть какие-нибудь идеи, предложения?
– Есть, – ответил Вигунов. – Я несколько дней прокручивал ситуацию. Судя по всему, Лосякин вышел на кого-то из бывших профессионалов. Может быть, даже это кто-то из бывших «ликвидаторов»...
– Что? – не понял Тальковский.
– Так называли профессиональных убийц, специально обученных подчищать огрехи аналитиков, – пояснил Вигунов. – Американцы называли своих профессионалов «чистильщиками».
– Смешно, – произнес, не улыбаясь, Тальковский, – так называют обычно чистильщиков обуви.
– Если мои предположения верны, то вы не сможете вычислить «ликвидатора». Это вообще невозможно. А если он договорился с покойным Кириллом Сергеевичем и согласился выполнить его заказ, то теперь он наверняка ляжет на дно и оборвет все свои связи. Таково основное правило «ликвидаторов».
– И нет никакого шанса на него выйти? Мне нужен этот человек, полковник, – пояснил Тальковский, – мне он очень нужен.
– Я понимаю, – Вигунов щурился от солнца, но темных очков в присутствии Тальковского не надевал, зная, что во время разговора тот любит видеть глаза собеседника. Вигунов взглянул на хозяина дачи: – Есть один вариант… – осторожно заметил он.
– Какой вариант? – заинтересовался Тальковский.
– Мы можем выйти на «ликвидатора» через банк, в который переведены деньги, – пояснил Вигунов.
– Каким образом? Деньги заблокированы на два месяца, и никто не может их получить раньше этого срока. Мы даже не можем их отозвать.
– И не нужно. Вы можете послать сообщение на его счет в «Дойчебанк». Он не дилетант, должен догадаться проверить счет в банке после смерти Лосякина. Тогда он и получит ваше сообщение.
– Вы думаете, это сработает? – Тальковский не мог обращаться к Вигунову на «ты». В нем все еще сидел инстинктивный страх жулика перед сотрудником милиции.
– Уверен, – кивнул бывший полковник, – нужно срочно послать сообщение, чтобы он связался с вами. Или со мной, – осторожно добавил Вигунов.
Тальковский сразу насторожился, метнув в сторону гостя острый взгляд. Нет, эту тайну он Вигунову не доверит.
– Я подумаю, – сказал он уклончиво. – Что-нибудь известно про аварию, в которую попал Кирилл Сергеевич? Может, она была подстроена?
– Не думаю, – ответил Вигунов, – похоже, это на самом деле был несчастный случай. Кстати, водителя самосвала, с которым он столкнулся, уже отпустили домой. Парень не был ни в чем виноват. Лосякин, очевидно, сильно торопился и выехал на встречную полосу. С этой стороны все в порядке...
– Ас какой стороны не в порядке? – не понял банкир.
– В ФСБ ходят разные слухи, – сообщил Вигунов, – говорят, что на месте аварии нашли не только деньги, но и магнитофон с записью разговора между Лосякиным и неизвестным человеком. Лосякин передавал тому деньги за какой-то конкретный заказ.
– Так… – пробормотал Тальковский, оценив ситуацию, – так, – повторил он громко, – вы думаете, что Лосякин записал разговор с неизвестным нам «ликвидатором»?
– Уверен, что записал. Он был осторожный человек. И, возможно, боялся «ликвидатора», понимая, что тот может после выполнения задания и получения денег избавиться от такого важного свидетеля, как Кирилл Сергеевич.
– Это говорит в пользу «ликвидатора», – рассудительно заметил банкир.
– Да, – согласился Вигунов, – это говорит в его пользу.
– Я все понял, – поднялся со своего места банкир, – спасибо вам, Игнат Данилович, за консультацию. Я подумаю над вашим советом.
– До свидания, – Вигунов никогда не задавал лишних вопросов. Он повернулся и пошел вдоль бассейна. Тальковский проводил его долгим взглядом. Затем поднял трубку телефона, стоявшего на столике, и набрал номер.
– Это я, – сказал он, – нам нужно встретиться.
– Когда?
– Сейчас, – Тальковский ждал ответа своего собеседника. Тот понял, что случилось нечто важное.
– Встретимся, как обычно, – ответил тот и сразу отключился.
Тальковский положил трубку и посмотрел на голубую воду бассейна.
– «Ликвидатор», – задумчиво произнес он.
День девятый. Москва. Воскресенье. 1 июля.
Потапов приказал собрать в лаборатории всех лучших экспертов для работы над пленкой. Группу, состоявшую из шести человек, возглавил пятидесяти-семилетний Антон Федорович Стадник, один из лучших специалистов-экспертов в ФСБ. Параллельно специальная группа полковника Машкова проверяла все имевшиеся в ФСБ данные на бывших «ликвидаторов». Кроме того, группа выясняла происхождение денег, найденных в машине генерала. А следователь Корниенко начал в обстановке полной секретности расследование по факту гибели генерала. Запрос в службу внешней разведки был отправлен еще в пятницу, и все ждали, что в понедельник из Ясенево наконец придет ответ.
Потапов вызвал Стадника вместе с Машковым и Корниенко на три часа дня, чтобы выяснить, как продвигается расследование. Точно в назначенное время все трое сидели в кабинете генерала. Стадник был невысокого роста, полноватый мужчина, в больших роговых очках. Несмотря на то что в помещении работали кондиционеры, он постоянно задыхался, доставая поочередно два носовых платка, чтобы вытереть обильный пот, выступавший на его крупной лысой голове. Машкову было чуть больше сорока. Он был высокого роста, с волевым подбородком, редкими темными волосами, широкими спортивными плечами. В отличие от него следователь Корниенко был худощавым человеком с вытянутым, словно застывшим лицом, на котором при любых обстоятельствах сохранялось выражение полного спокойствия. Корниенко был одним из лучших следователей в восстановленном следственном управлении ФСБ.
– Что у вас? – спросил Потапов у Стадника.
Тот в очередной раз достал носовой платок и, вздохнув, протянул листок бумаги.
– Примерный портрет говорившего, – пояснил он, – мы считаем, что этот неизвестный проживает в России, однако подолгу находился в заграничных командировках. Очевидно, знает английский и, возможно, немецкий языки. Волевой человек, лишенный эмоциональности, наблюдательный, хладнокровный...
– Это все, что могла дать ваша группа? – взмахнул листком рассерженный генерал, – мне это было известно еще вчера. Я хотел получить от вас более подробные сведения об этом человеке, а вы отделываетесь одними общими фразами.