Ее предположения в какой-то мере сбылись. По дворцу пошли слухи, что в народе уже известно о возвращении Гавестона, несмотря на все его клятвы и обещания, о том, что они с королем опять проводят вместе дни и ночи, не разлучаясь ни на миг.
В Лондоне появились отряды горожан, вооруженных, как солдаты; они маршировали по улицам, требуя смерти фаворита короля. «Раз он не захотел исчезнуть из Англии, – кричали они, – пусть исчезнет с лица земли!» И еще они кричали, что королева Изабелла просто святая… Лондон ее настолько полюбил, насколько возненавидел Гавестона. Она была для них сейчас оскорбленная невинная жена, волшебная Королева, которая только одна могла бы еще, пожалуй, сделать из своего супруга настоящего мужчину. Но что же вышло? Он унизил ее, предал. Проводит ночи в объятиях гнусного соблазнителя, чья мать, как говорят, была колдуньей и ее сожгли на костре, а сам он наверняка унаследовал часть ее колдовских чар, с помощью которых приворожил короля… И потому смерть ему! Смерть Гавестону! Пускай его доставят в город, отрубят голову и выставят на всеобщее обозрение на Лондонском мосту!
Бароны тоже не дремали. Они привлекли на свою сторону архиепископа Кентерберийского, старого Роберта де Уинчелси, и тот отлучил Гавестона от церкви за нарушение клятвы, которую дал баронам в присутствии короля. Это испугало Эдуарда, но Гавестон отнесся к происшедшему спокойно.
– Старый глупец, – сказал он об архиепископе. – Ему давно пора на тот свет. Тебе следует поставить на его место Уолтера Рейнолдса. Вот человек, который будет преданно служить тебе в любой должности.
– Клянусь Богом, я сделаю это! – воскликнул Эдуард. – Как только старик умрет. А он долго не протянет.
– Скорей бы уже это произошло, – сказал Гавестон.
Все же он был тоже несколько напуган отлучением. У него пропал аппетит – это заметил Эдуард, – и он не был уже столь беспечен и жизнерадостен.
Изабелла чувствовала: впереди серьезные события. Бароны теряют последние остатки терпения и готовы на самые решительные действия. Как мечтала она сейчас, чтобы у нее был наследник престола! Тогда, она уверена, они сразу бы свергли Эдуарда, а ее, мать наследника, сделали бы правительницей до совершеннолетия сына, и народ бы одобрил это, потому что он ее любит, желает всяческого добра и хочет возместить урон, который она понесла, и унижения, которые претерпела из-за постыдной связи мужа с каким-то безродным проходимцем…
О, как ей нужен ребенок! Ради него она готова, пожалуй, на новые унижения – лишь бы залучить мужа в постель, лишь бы сообщить ему силу и страсть, необходимые для зачатия. А когда это произойдет, когда королевское семя даст всходы в ее лоне и возродит новую жизнь – после этого она оставит супруга в покое – пускай делает, что хочет, что ему больше по душе…
Тем временем Гавестон все больше мрачнел, становился чернее тучи, а король, глядя на него, тоже впадал в отчаяние. Куда подевались беззаботность и легкомыслие его друга? Где всегдашняя бесшабашность и смелость? Нужен врач. Лучший врач!.. Король посылает за таковым на север, и тот приезжает.
Гавестон выздоровеет, уверяет он. Ему просто нужен покой. Полный покой и снотворное снадобье. И он приготавливает ему таковое.
А пока Гавестон спит – он подолгу спит, – король сидит у его изголовья…
В один из таких моментов Изабелла тихо вошла в спальню.
– Как он сейчас? – шепотом спросила она.
Эдуард не удивился ее приходу – ему было не до того.
– Что-то беспокойно бормочет во сне, – отвечал он.
– Потому что ты рядом. Ведь ему прописан полный покой. Оставь его, Эдуард. Пускай спит в одиночестве. Он быстрее наберет силы. Пойдем…
– А если он проснется и увидит, что меня нет рядом?
– Пошлет кого-нибудь за тобой. Но сейчас ты ему не нужен. Его душа и тело хотят отдыха. Идем, дорогой… Ты сам измучился…
В конце концов Эдуард позволил себя увести. Он был удивлен и тронут миролюбивыми добрыми речами Изабеллы. Она привела его в свою спальню, напоила особым напитком из вина, молока и пряностей, которому ее научили во Франции и который, как говорили, возбуждает любовную страсть и ослабляет все прочие чувства. После чего они легли в постель, и она страстно молилась и делала все, что в ее силах, и, возможно, благодаря всему этому в ту ночь она зачала.
* * *В одном из королевских замков, на севере страны, Гавестон постепенно выздоравливал после нервного срыва. Уже наступила весна, и королю было ясно, что бароны не потерпят дальнейшей задержки в выполнении их требований, не потерпят, чтобы должности, титулы и владения Гавестона оставались за ним. Вот-вот они соберутся все вместе, завербуют воинов и отправятся на север, туда, где находятся они с Гавестоном, чтобы взять того в плен, а если король окажет сопротивление, выступить и против короля.
Положение становилось серьезным, как никогда, и король должен это понимать.
Эдуард понимал. К его радости, Гавестон уже совсем выздоровел. Обрадовало его и известие о том, что Изабелла беременна.
Это было очень кстати. Теперь никто не посмеет сказать, что король не выполнил супружеского долга. Он истово молился, чтобы новорожденный оказался сыном.
Уже стоял май. Изабелла зачала в феврале, и теперь ее беременность была всем заметна. Это тоже весьма радовало короля. Он прибыл с Гавестоном, с женой и со своей свитой в Ньюкасл в добром здравии и благодушном настроении, и там ему было сообщено, что сюда приближается армия, собранная враждебно настроенными баронами. Всю зиму Ланкастер, оказывается, набирал войско, обучая его в своем замке, и вот сейчас они выступили.
– Нужно немедленно убраться отсюда! – вскричал король. – Только куда?.. О, Перро, что будет с тобой, если ты попадешь в их руки? Я не вынесу этого!
– Что ж, они, без сомнения, сочинят против меня любое обвинение и затем украсят моей головой мост в Лондоне.
Так ответил Гавестон, который уже обрел свою прежнюю, столь милую королю беспечность.
– Прошу тебя, не говори так! Я повешу их всех, прежде чем они сделают это!
– Милый добрый король, – с печалью произнес Гавестон, – разве ты в силах бороться с ними?
– Но что же нам делать?
Изабелла вмешалась в разговор. Она тоже была немного обеспокоена – за будущего ребенка – и не желала никаких осложнений.
– Не будем здесь задерживаться, – сказала она. – Немедленно отправимся в Тинмут, а оттуда морем в Скарборо. Это даст время всем подумать и остыть.
– Изабелла права, – сказал король. – Мы так и сделаем…
В Тинмуте, куда они прибыли, король велел подготовить к утру корабль.
– Мы проведем тут ночь, – сказал он, – а завтра, когда начнется отлив, выйдем в море.
Изабелла тут же удалилась к себе в спальню, оставив короля с Гавестоном.
Интересно, думала она, как поступят бароны с Гавестоном, когда схватят его? В том, что так вскоре произойдет, она нисколько не сомневалась.
Думала она также, и, пожалуй, больше всего, о Ланкастере. Ей начал нравиться этот человек, и она знала, что такое же чувство испытывает он к ней. Слышала она, что его брак был неудачным. Элис де Лейси принесла ему графства Линкольн и Солсбери, но мало счастья. Она не любила мужа и не делала из этого секрета. Он тоже не оставался в долгу, у него было множество любовниц. Он был самый могущественный из всех баронов, и это привлекало Изабеллу – она любила силу. Потому никогда, ни при каких обстоятельствах не смогла бы она по-настоящему любить своего мужа: слишком слабый человек, безволие – главная черта его натуры, она и помогла ему сделаться полным рабом Гавестона. Ей отвратительно это!..
Сейчас Ланкастер возглавляет поход баронов против Гавестона и, значит, против короля. Какой же он все-таки глупец, этот Эдуард, за которого ее выдали замуж! Какой тупица! Неужели не видит, как трон трясется под ним?! Оба они идиоты – он и Гавестон. Совершенные слепцы, не видящие, куда их заводят совместные безумства… И отчего Гавестон не может хотя бы соблюдать приличия? Разве так уж трудно? Зачем вести себя так, чтобы все знали, чем они занимаются? Почему Гавестон не в состоянии сообразить своей умной, как считает Эдуард, головой, что, по меньшей мере, неразумно задевать и насмехаться над людьми во много раз могущественнее, чем он сам?.. И почему, почему Эдуард сделался его безропотным, смиренным рабом?! Где королевская гордость?..
Ладно, пусть так… Все это вскоре изменится. Обязательно изменится… Ох, лишь бы ее ребенок был мальчиком!..
В эту ночь она спала тревожней, чем обычно: мучили кошмары, мешало какое-то движение в замке. Или ей казалось? Наутро она поняла причину тревожащих ее звуков.
Когда вошли служанки, помогающие ей совершать утренний туалет, Изабелла сразу почувствовала: что-то произошло.
– Лучше, если вы мне сразу скажете, в чем дело! – резко произнесла она.
– Миледи, – ответили ей, – король покинул замок. Вместе с графом Корнуоллским они уехали еще на рассвете.
– Лучше, если вы мне сразу скажете, в чем дело! – резко произнесла она.
– Миледи, – ответили ей, – король покинул замок. Вместе с графом Корнуоллским они уехали еще на рассвете.
Изабелла ничего не сказала на это. Ей не хотелось, чтобы слуги знали, как она взбешена и унижена происшедшим.
Она ждала, что еще ей поведают женщины. И они не замедлили это сделать.
– Миледи, говорят, граф Ланкастер в нескольких милях от нашего замка… Говорят, он с войском и хочет захватить графа Корнуолла… А король был так расстроен этим, что ускакал с графом сразу, как узнал…
Итак, они удрали, словно зайцы, оставив ее своим противникам. О, как она их ненавидела сейчас – Эдуарда и его любовника! Мужу она совершенно безразлична. Она, носящая его ребенка в своем чреве! Самое главное для него – безопасность фаворита.
– Значит, – произнесла она вслух, – граф Ланкастер недалеко от нас.
– Говорят, они уже окружили замок, миледи!
– «Говорят», «говорят»! Лучше помогите мне одеться, я должна встретить во всеоружии противников короля.
Каких усилий стоило ей не проявить своих истинных чувств – испепеляющей ненависти к мужу, который посмел так поступить по отношению к ней! Он заплатит ей за все с лихвой! Ее время не за горами… Только бы родился мальчик! Боже, сделай так, чтобы родился мальчик! И тогда берегись, Эдуард – неверный и бесчестный муж!..
Она была уже одета. В глазах сверкал холодный блеск, который еще больше оттенял ее красоту. Она была сама поражена своей красотой. Недаром при отцовском дворе менестрели столько распевали о ее прелестях и обаянии! Только супруг не увидел ничего этого. Ему было не нужно… О, почему она не вышла замуж за настоящего мужчину!
– Вот теперь, – сказала она, – я готова к тому, что должно произойти и что уже произошло.
О последнем ей поведал сам граф Ланкастер. Он попросил принять его, как только появился в замке, который сдался его войску без боя. Чему Изабелла была в высшей степени рада.
Томас Ланкастер низко поклонился ей и поцеловал руку. Его взгляд красноречиво сказал, что он не видел более красивой женщины и отдает дань этой красоте.
Слова же были такие:
– Миледи, приношу глубокие извинения за свое вынужденное вмешательство.
Она улыбнулась. У нее мелькнула мысль: почему не Ланкастер король Англии? Она бы совсем не возражала, если бы королем и ее мужем был он. И это вполне могло быть: его отец родной брат Эдуарда I, у него та же королевская кровь. Он богат и могуществен. И он нормальный мужчина.
– За вмешательство? – переспросила она, приподнимая как бы в удивлении брови и бросая взор в окно, из которого было видно, как воины Ланкастера остановились лагерем вокруг стен замка. – Вы употребили весьма мягкое слово, милорд. Ваши солдаты уже заняли замок?
– Миледи, – ответил он, – пока вы находитесь тут, я не позволю этого сделать. Мы прибыли, чтобы схватить изменника Гавестона, человека, нарушившего собственную клятву и отлученного от церкви.
– Я сама хотела бы отдать его вам. Но король вместе с ним отбыл из замка незадолго до вашего появления.
– Выходит, выскочил у нас из рук! Ничего, мы все равно доберемся до него!
– С ним король, как я вам уже сказала.
Ланкастер мрачно кивнул.
– Сожалею об этом. Но поскольку так, король должен отвечать за последствия.
– Что вы имеете в виду? Пойдете против короля?
– Миледи, мне нужен Гавестон.
– А если король не отдаст его вам?
– Придется применить силу.
– Это означает войну?
– Война из-за какого-то недостойного авантюриста? Нет, миледи, будем надеяться, до этого не дойдет. Но мы полны решимости заполучить Гавестона… А вы, я вижу, не уехали с ними?
– Нет. – Она не сумела скрыть горечи и озлобления. – Они не позаботились укрыть меня от преследователей. То есть от вас. Думали только себе.
– Вам не нужно ничего опасаться, миледи. – Ланкастер сделал шаг по направлению к ней. – Любой, кто захочет причинить вам зло, будет иметь дело со мной.
– Благодарю вас, милорд. Защищая меня, вы, возможно, защищаете своего будущего короля.
Он слегка улыбнулся.
– Да, это так, миледи. Что ж, мы будем только рады.
– Спасибо, кузен.
Он снова поцеловал ей руку.
– Я избавлю вас от Гавестона, – сказал он. – Обещаю, больше он не причинит вам никаких мучений.
– Он околдовал короля!
– Похоже на то. Ведь его мать занималась волшебством. Настало время избавить от него Англию навсегда. Если он не подчинится, мы избавим от него мир.
– Что вы намерены делать сейчас?
– Пуститься вдогонку, миледи. Преследовать их, пока не настигнем. Ничего другого не остается. Еще раз даю обещание, что никто не причинит вам вреда.
Она протянула ему руку.
– Я запомню ваши слова, кузен, – сказала она.
Он поклонился и пошел к дверям, задержав перед этим на ее лице взгляд, ясно говоривший о том, как трудно ему оторвать глаза от подобного зрелища.
Оставшись одна, она вновь стала прислушиваться к звукам и движению во дворце. Там, видимо, искали беглецов, допрашивали, куда те могли податься. Очень скоро преследователям станет известно, что король и Гавестон избрали путь по морю, и тогда один из их отрядов направится дальше на север, а второй повернет на юг. Так или иначе, беглецы будут пойманы и тогда…
Эдуарду придется отдать Гавестона, в противном случае гражданская война неизбежна.
Благодарение Богу, что она носит ребенка. Если будет мальчик, ее ближайшее будущее выглядит совсем неплохо. Что касается Эдуарда – пусть он убирается прочь, она больше не хочет его видеть! Подумать только: этого человека она так желала полюбить! Даже полюбила… Ненадолго… Впрочем, ничего в этом необычного: он красив, как… Как никто больше!.. Но что он сделал с ее любовью! Как унизил ее! Надругался!.. И в заключение всего – бросил совсем одну, без друзей и защиты в этом замке, а сам удрал со своим любовником! А если бы его враги посчитали и ее, Изабеллу, своим недругом тоже? Что было бы с ней тогда?.. Какой человек, носящий звание мужчины, мог поступить бы так, как Эдуард?.. Нет, если у нее и оставалась хоть какая-то искорка привязанности к этому человеку, отцу ее будущего ребенка, то сейчас все перегорело. Все кончено… Навсегда.
Ее мысли вернулись к Ланкастеру… Если бы она не была королевой, если бы не носила под сердцем наследника престола… Она не могла не заметить вожделения во взгляде, каким Ланкастер смотрел на нее.
У него была репутация покорителя женских сердец. И его можно понять: он не любит жену, и та отвечает ему тем же. Или наоборот. То был явный брак по расчету – она должна была принести ему новые владения и титулы и сделала это. А что он ей дал?.. Интересно, есть у нее любовник?
А я?.. Могу я позволить себе?.. С таким человеком, как Ланкастер, было бы, наверное, нетрудно и достаточно удобно. Оба сохраняли бы благоразумие и осторожность. Впрочем, нет ничего тайного, что не стало бы явным. Так утверждают умные люди…
Изабелла была достаточно чувственной женщиной, но честолюбие, жажда славы и власти были для нее прежде всего. А власть может прийти только через ее детей. И тогда… О, тогда она припомнит этому человеку все унижения! Все до одного!
Больше, чем чувственная страсть, больше, чем мечта о власти, ее влекла сейчас жажда мести…
* * *Здесь, в Тинмуте, она была в безопасности. Ланкастер сдержал свое слово. А еще он обещал избавить ее от Гавестона, и можно было не сомневаться, это слово он теперь тоже сдержит: дело зашло слишком далеко, на попятный бароны уже не пойдут.
Ей было хорошо и спокойно. Служанки говорили, что по всем признакам у нее должен быть мальчик и надо как следует блюсти себя. Она и сама хотела, чтобы все прошло без осложнений и ребенок родился здоровым. Если к моменту рождения Ланкастер сумеет избавить ее от Гавестона, кто знает, что произойдет потом… Посмотрим. Не будем загадывать…
У нее должны быть еще дети. И они будут, она хочет этого, но зачинаться они станут без любви, потому что Эдуарду она никогда, никогда не простит его поведение. Как бы он ни молил о прощении… Впрочем, кто возьмется загадывать далеко вперед?..
Все говорили, что ей нужно больше находиться в движении. Ездить верхом нельзя – вредно для ребенка, поэтому она пристрастилась к пешим прогулкам по полям и перелескам вокруг замка.
Во время одной из таких прогулок она и встретила его – бедного оборвыша-сироту по имени Томлин. Он был грязный, почти голый, напуганный, но в своем отчаянии осмелился приблизиться и попросить милостыню.
Сопровождающие Изабеллу стали гнать мальчишку, и она больше никогда бы его не увидела, но что-то подсказало ей заговорить с ним и разрешить подойти. Наверное, ребенок, свернувшийся в чреве, подтолкнул ее на подобный шаг: ведь вообще-то она никогда не была чувствительна к чужим бедам.
– Пустите его, – сказала она. – Что ты хочешь, мальчик?