– Я найду координаты Бугрова и передам тебе, – начала она деловито. – Мне тоже пора, пойду, оденусь. Приятно было искупнуться в жару, бассейн хорош. Я бы переложила плитку дорожки, ведущей к нему, она бугристая, по ней неудобно ходить на каблуках…
Валерия поняла, что Сергей ее не слушает.
– Я помогу тебе с этим разобраться, – отчеканила она.
– Да? Спасибо. Ты уже уходишь? – отвлекся от мыслей Сергей. – Тебя проводить?
– Не нужно, я дорогу знаю, – усмехнулась Валерия. – Встретимся в офисе.
– Конечно, – как робот ответил Сергей. – Встретимся в офисе. Мне нужно позвонить…
– Звони, я пошла.
Юлька проследила за тем, как из двора коттеджа выехала красная иномарка с брюнеткой за рулем. Хозяин остался. Что ж, с одной стороны, это хорошо, с другой – ей должно быть наплевать, чем они там занимались и о чем договорились на вечер. Ей нужно подготовиться к завтрашнему дню, зайти к Зое Терентьевне, у которой сейчас пьет чай Толик, и обсудить с ними план действий. Но вместо этого Юлька пряталась за занавесками своего окна и неустанно следила за коттеджем.
Сергей все-таки вышел на балкон, сел в шезлонг и взял газеты. Теперь они скрывали от Юльки его лицо, и она не могла понять, в каком он настроении. А понять очень хотелось! Если оно довольное и сытое, как у объевшегося сметаной кота, значит, секс между ними был. А если лицо Сергея выражает боль и недоумение, то он переживает из-за Юльки. Как смешно! Глупость, конечно, но как хочется, чтобы это было правдой!
Сергей отвлекся и отложил газету в сторону. Юлька тут же пригляделась – его лицо выражало крайнюю заинтересованность! Кем?! Брюнеткой или Юлькой? Объект достал из кармана брюк телефон и ответил. Ясно, его интересует только бизнес.
О чем она только думает? Эта акула бизнеса ей не по зубам. Придется и дальше целоваться с Толиком. Он, безусловно, хороший парень, но не герой ее романа. А что будет, если мужчина ее мечты не существует? Или появится перед ее светлым взором уже тогда, когда она обзаведется вставной челюстью?! Интересно, а как тогда целоваться? Подожди, дорогой, сейчас я зубы поправлю, и продолжим. Вот у Зои Терентьевны вставная челюсть, и она не целуется. Неужели и Юльку ждет такое же будущее?!
Что она все о себе да о себе. О Зое Терентьевне нужно думать. Завтра она поговорит с Бугром и потребует отдельной квартиры для заслуженной учительницы. Ей самой ничего не нужно. Хотя, если быть честной перед собой, нужно кое-что. Но об этом желании лучше умолчать. Или?
– Говорят, что за спинами добрых людей сидят их ангелы и записывают желания, – пробормотала она. – Ты там, мой небесный покровитель? Запиши себе мое желание: пусть он будет счастлив. Записал?
Юльке послышался скрип пера. Такого длинного гусиного пера, которое она видела в музее Пушкина. Она обернулась на этот скрип.
– Юль, ты чего? Пошли. Зоя Терентьевна ждет.
На пороге ее комнаты стоял Толик, придерживая скрипящую дверь.
– Уже иду, – кивнула Юлька.
Действительно, пора думать о насущном. А ангелы слишком высоко, чтобы ее услышать.
Она кинула последний взгляд в окно. Сергей разговаривал по телефону и в ее сторону даже не смотрел.
– Вяземский? Участок принадлежит ему? И что он собирается делать? Ага, он за границей, вернется в августе. Никто не знает, когда он вернется?
Решает свои проблемы, подумала Юлька, отходя от окна. Правильно делает, каждому нужно заниматься своим делом. Ей вот досталось мыть по ночам посуду и добиваться справедливости. Брюнетке досталось целоваться с Сергеем. И еще неизвестно, кому повезло! Кого она обманывает? Себя. Интересно, как он целуется…
Глава 5, в которой на героев сваливаются чужие дети
Сергей сразу почувствовал неладное, поднимаясь на второй этаж офисного здания. Встретившийся ему народ испуганно вжимал плечи, отводил глаза и старался прошмыгнуть мимо как можно быстрее. Из чего Сергей сделал вывод, что что-то произошло из ряда вон выходящее. И это касалось не бизнеса! В противном случае коллеги пробегали бы мимо него с бумажками к факсу – отправляли резюме соискателей. Лето – привычная пора спада деловой активности, но и в это время дела фирмы находились на надежном уровне безопасности, за что Сергей не переживал. Пока он поднимался по лестнице, то старался угадать, что случилось.
Сергей зашел в приемную, где напротив входной двери восседала секретарь Нона, а в двух противоположных сторонах располагались его кабинет и кабинет Аверкина, и прислушался. Из кабинета Аверкина доносились трагические стоны, и Нона не восседала, а носилась из угла в угол, пытаясь что-то отыскать.
– Доброе утро, Нона, – поздоровался Степанцов.
– Доброе?! Вы еще издеваетесь?! – воскликнула Нона.
Обычно она отвечала более сдержанно и не так волнующе. Впрочем, отметил Сергей, он знает секретаршу недостаточно долго, чтобы делать поспешные выводы о ее адекватности.
– Артур у себя?
– А вы разве не слышите? Какой ужас! – произнесла Нона, на миг остановившись и заломив себе руки до такой степени, что Сергей испугался, как бы она не переломила их окончательно и бесповоротно. – Я и не думала, что такое бывает в приличной фирме!
– А что бывает, Нона? Что? – нахмурился Сергей, остановившись возле двери кабинета Аверкина.
– Нона! – из-за этой двери донесся жуткий крик. – Ты нашла, чем их заткнуть?!
Тут же из кабинета выскочил сам Аверкин и кинулся к секретарше.
– Может быть, – промямлила та, сникая, – они погрызут ластик?
– Нона, что ты говоришь, – возмутился Артур, – они не мыши, они дети!
И тут же за его спиной раздался двойной плач.
– Какие дети? – поразился Сергей, заглядывая другу через плечо.
– Мои! – трагически воскликнул Аверкин и, разочарованно махнув рукой в сторону Ноны, потянул Сергея за рукав пиджака к себе.
В кабинете на мягком диване возле окна действительно сидели два пухлых мальчугана и дружно вопили, исторгая потоки слез. Увидев вошедшего Сергея, они моментально прекратили плач и с явным интересом уставились на незнакомца.
– Ты им понравился! – обрадовался невезучий папаша и подтолкнул друга к детям. – Поговори с ними! А мне нужно подтвердить договоренность с японцами на двенадцать часов дня.
– О чем я буду с ними говорить?! – испугался Сергей. – Я и дети – это два разных мира.
– Дя-дя, дя-дя, гу-гу, дай, – прогугукал один малыш и потянулся к карману Сергея, севшего рядом с ним.
– Отдай ему все, что он требует! – прокричал Аверкин, подбегая к телефону. – «Дай» их любимое слово, как и у мамочки, которая бросила собственных детей на произвол судьбы!
– Произвол судьбы, как я понимаю, это ты? – хмыкнул Сергей.
– Кукушка! Это я не вам, господин Киямото. Добрый день…
– А-а-а-а-а, – затянул малыш, который так ничего и не получил от Степанцова.
– Отдай ключи от автомобиля! Это я не вам, господин Киямото. Нет, ваш автомобиль мне не нужен…
– Вот, нашла, – в кабинет влетела Нона с карандашами и тетрадками в руках.
– Тише, тише, – замахал рукой Аверкин и выскочил в приемную, чтобы там спокойно поговорить с будущим иностранным инвестором.
– Вы полагаете, что они будут рисовать?
– Дети все любят пачкать бумагу. Может, что-нибудь нацарапают. А Артур Аркадьевич повесит это… на стенку – и будет гордиться.
Мальчуганы радостно схватили карандаши и принялись их грызть.
– Нет, они их съедят, – Сергей отобрал у детей опасные предметы.
Те собрались заорать, но Нона сунула им тетради. Тетради, разумеется, тоже были испробованы на вкус.
– Они голодные, – решил Сергей. – Нона, у вас есть еда?
– Кофе и конфеты, – пожала та плечами.
– Несите!
Сергей пожалел о том, что услал Нону. Оставшись наедине с маленькими исчадиями ада, а никто другой по определению не мог родиться у такого отца, как Аверкин, Сергей тяжело вздохнул. Мальчуганы словно почувствовали его нерешительность, принялись показывать, на что они способны. Тетради в мгновение ока превратились в клоки бумаги, усыпавшие идеально чистый до этого пол.
– Не, – один малыш развел руками, – дай!
– Дай! – незамедлительно потребовал второй.
Сергей кинулся копаться по карманам в поисках того, что не могло бы быть разорвано и съедено. Ничего лучшего не нашел, как свои визитки. Дети приняли позолоченные карточки без энтузиазма, но это оттянуло их рев еще на две минуты.
– Он что, – возмутился Сергей, глядя на дверь в приемную, – заключает с японцем по телефону договор, оговаривая каждое условие?!
– Вот! – к великой радости Сергея в кабинет влетела Нона. Она держала коробку шоколадных конфет. – Я вспомнила, что детям до трех лет нельзя давать кофе. Сколько им?
– Сколько вам? – переадресовал вопрос Сергей.
– Во! – рядом сидящий мальчуган показал растопыренную ладошку.
– Ему пять! – обрадовался Сергей. – А тебе сколько, пацан?
Второй показал Сергею две растопыренные ладошки.
– Ему десять, – настороженно перевела Нона. – Вообще-то они близнецы.
– И что из того?
– Сергей Сергеевич! – всплеснула руками Нона. – Вы что, совершенно не разбираетесь в детях?
– Совершенно не разбираюсь, – признался Степанцов.
– Близнецы рождаются в один день, – сообщила секретарша.
– Ага, значит и тому тоже пять! – уяснил Сергей.
– Нет, на пятилетних они не похожи, – засомневалась Нона.
– Какая разница, – Сергей выхватил у нее из рук коробку конфет, потому что один из мальчишек уже приготовился плакать. – Ешьте, дети! Дядя не жадный!
– Я все-таки спрошу у Артура Аркадьевича. – Нона встала и пошла в приемную.
– Откуда я знаю, сколько им?! – ответил вернувшийся в кабинет Аверкин. – Год! Нет, полтора! Или два года. Я не помню такие несущественные детали. Достаточно того, что я точно знаю, что это мои дети. Серж, в двенадцать я встречаюсь с Киямото в японском ресторане.
– Отлично, – вскочил Степанцов, – я готов.
– Серж, я встречаюсь, я, – твердо заявил Аверкин. – А ты останешься здесь помогать Ноне справляться с детьми.
– Это твои дети! – с жаром воскликнул Сергей.
– Я не отрицаю, что подтвердил документально. – Аверкин бросился в свое кресло за столом и обхватил руками голову. – Но ты должен понять – у меня душевная травма.
– Я больше не нужна? – тактично поинтересовалась Нона.
– Пока нет, – ответил начальник.
И она вышла, со спокойным сердцем оставив детей, поедающих шоколад.
– Меня бросила Анжела, – драматически простонал Артур.
– Что? – Сергей не поверил своим ушам.
– Что слышишь! Вот, – Аверкин кинул Сергею толстый конверт. – Там фотографии. Она наняла детектива, и тот проследил мою связь с Машкой. Это же была лишь ничего не значившая интрижка! Но Анжела не поверила и укатила в Баден-Баден поправлять расшатанные нервы.
– Может, еще не успела укатить? Не оформила визу?
– О чем ты говоришь! У нее мультишенген на год! – удрученно сообщил Аверкин.
– А нянька? У ваших детей была нянька, – вспомнил о спасительной в таких случаях соломинке Сергей.
– Она уволила ее перед этим. Стерва!
– Позвони няньке и возьми ее обратно на работу.
– Серж, как ты далек от бренного мира, – утомленно вздохнул Аверкин и закатил глаза. – Няньки это дефицит! Ее уже забрали в крепкие руки, из которых мне ее ни за что не вырвать. Если бы я смог найти няньку! О-о-о-о, дьявольщина, е-п-р-с-т…
– Не ругайся, тут дети, – напомнил Степанцов.
– Разумеется, это мои дети, так что они еще и не такое слышали, – сообщил Артур и заголосил: – У них была тяжелая жизнь… Бедные сироты!
– Дай!
– Дай! – синхронно крикнули сироты.
В дверь кабинета легонько постучали. После чего, не дожидаясь позволения, вошла Валерия. Она выглядела, как всегда, безупречно и ошеломительно. Мальчуганы, съевшие все конфеты в коробке, уставились на нее с восхищением.
– Звали, Артур Аркадьевич? – спросила Валерия с королевским достоинством. – Добрый день, Сергей Сергеевич.
– Не добрый этот день, Лерочка, – простонал Аверкин, поднимаясь ей навстречу.
– Это ваши дети?
Валерия слышала, как громко кричала в кабинете шефа его злющая жена. Мало того, она специально подождала ее в коридоре. Та вылетела как мстительная фурия с перекошенным от ярости лицом. Красивым лицом, стоит отметить. И все-таки Валерия в более выигрышном положении.
– Мои! – простонал Аверкин. – Это мой крест…
– Почему они едят шоколад? – воскликнула Валерия. – Кто им дал шоколад? Это возмутительно. Им еще нет трех лет! Это вредно для здоровья.
– Вспомнил! – обрадовался Аверкин. – Им еще нет трех лет. Точно. А то у меня спрашивают, сколько им.
Мальчишкам надоело сидеть, и они полезли с большого для них дивана вниз, пачкая шоколадом все, за что брались.
– Нона! – прокричала Валерия, принимая активное участие в детях. – Принесите чистые полотенца. Сергей, держите одного, Артур, держите второго. Пойдем в ваш туалет, где есть умывальник. Дети должны содержаться в чистоте.
Разумеется, едва Сергей схватил одного, как он тотчас же перепачкал ему костюм. Степанцов еле удержал извивающегося пацаненка, который категорически не желал умываться. Но детей все-таки умыли, почистили им костюмчики, напоили молочным коктейлем, за которым сбегала Нона в ближайшую кафешку.
– Остается вернуть их домой, – резюмировала Валерия.
– Я не могу туда вернуться, – простонал Аверкин. – Там все напоминает о предательстве Анжелы! К тому же няньки тоже там нет. И мне нужно ехать к японцу. Знаете что, друзья, а вы ведь мне друзья? – Аверкин оживился. – И я всегда могу на вас рассчитывать? Отлично! Давайте сегодня строго распределим обязанности. Я занимаюсь бизнесом, а вы – детьми. По-моему, справедливо. И не нужно мне перечить. Помните, что у меня душевная травма!
– А, по-моему, – возмутился Сергей, провожая рассерженным взглядом спину сбегающего друга, – он нас обманул!
– Отвезем детей к тебе, – заявила Валерия.
– Что?!
– Ко мне нельзя, – пожала плечами Валерия, – у меня гостят родители. В августе они уезжают на море, но дети не могут ждать до августа. А ключи от своей квартиры Артур Аркадьевич не оставил. Иного выхода я не вижу.
Валерия строила далеко идущие планы, позволяющие лишний раз показать Степанцову, какая она будет замечательная мать. Она в самом деле умела обращаться с капризными детьми – у сестры два года назад родилась двойня, только там были девочки. Девочки, мальчики, по большому счету все равно. Дети, как мужчины, им главное пообещать и дать надежду.
– Если вы будете себя хорошо вести, – пообещала она мальчишкам, – я куплю вам машину.
– Дай! Дай! – обрадовались те.
– Все-таки, – прикинула Валерия, – им не больше двух лет. Иначе они бы разбирались в марках автомобилей, как все дети благополучных отцов.
– Аверкин не благополучный отец, – возразил Сергей.
– Зато у него есть хорошие друзья, – улыбнулась ему Валерия. – Так что берем детей и едем.
– Спокойствие, товарищи, только спокойствие!
По комнате Зои Терентьевны взад-вперед вышагивал мужчина, и впрямь похожий на Карлсона. Только на постаревшего и поседевшего Карлсона, пресытившегося вареньем и плюшками и занявшегося решением более глобальных проблем человечества.
– Знакомься, Юлия! – торжественно изрекла старая дама. – Это Василь Васильевич Голубцов, юридически подкованный человек с активной жизненной позицией. Он был так любезен, что согласился нам помочь.
– Совершенно безвозмездно, – добавил тот и крепко пожал Юльке руку.
Теперь он напомнил ей мудрую сову из мультфильма. Странные у нее сегодня ассоциации.
– Сейчас помогу вам, – Василий Васильевич кинул взгляд на наручные часы, – а потом побегу отстаивать прибрежную зону озера, огороженную от честного люда ушлым предпринимателем. Проведем пикет в защиту прибрежной зоны, незаконно захваченной владельцем коттеджа, расположенного в ее непосредственной близости.
– Какое он имеет право?! – искренне возмутилась Зоя Терентьевна. – Произвол!
– Вот именно, произвол, – согласился мужчина с активной жизненной позицией. – И мы поставим предел этому беспределу! Присоединяйтесь к нашему общественному движению!
– Присоединимся, – пламенно пообещала Зоя Терентьевна. – Как только разберемся со своим произволом. Сами понимаете, Василь Васильевич, я не могу оставить девочку без приличного жилья.
– Кстати, о вашем деле, – вспомнил Василий Васильевич. – Значит, так. «В соответствии со статьей 85 Жилищного кодекса РФ выселение граждан из жилых помещений с предоставлением других благоустроенных жилых помещений по договорам социального найма осуществляется в следующих случаях… В том числе и когда дом, в котором находится жилое помещение, подлежит сносу». Цитата.
– Понятно, – кивнула Зоя Терентьевна.
– «Согласно статье 86 Жилищного кодекса РФ гражданам, проживающим в жилом помещении по договору социального найма в доме, который подлежит сносу, должно быть предоставлено другое благоустроенное жилое помещение». Это тоже понятно?
– Угу.
– И что мы имеем? – сдвинул брови юридически подкованный мужчина.
– Чумкин тупик, – охотно ответила Юлька, делясь напастью, – дом номер тринадцать, квартира тринадцать. С подселением.
Голубцов никак не отреагировал на ее слова и продолжал:
– Идем дальше. «Расселение собственников жилых помещений осуществляется путем заключения предварительного и (или) основного договоров с инвесторами или Департаментом муниципального жилья и жилищной политики». Договор подписывали?
– Нет! – хором ответили выселяемые.
– Это хорошо, – обрадовался Василий Васильевич. – Это вселяет надежду.
– Вселите нас в приличные квартиры, – попросила Зоя Терентьевна.