Вот это нравы…
— А если она… того… помрет. Что будет после?
— С кем?
— Ну…
— Некоторые девушки совершали самоубийство после ночи с королем. Мол, второго такого мужчины в их жизни уже не будет. Их никто не осуждал. Так что для города этот вариант тоже подходит. Ей… могут помочь…
— А церковь? Что она говорит в подобных случаях?
— Молчит. Этому обычаю уже столько лет… даже они не рискуют его опротестовывать или порицать.
— И много тут таких… обычаев?
— Не слишком. Как-нибудь на досуге расскажу.
— Слушай… а себе ты ее взять не можешь?
— И что я буду делать с двумя девицами?
— Так и тебе… тоже?
— Сейчас я считаюсь начальником охраны лорда. Мне должны оказывать такое уважение. Иначе это можно посчитать оскорблением лорда! Кроме того, я не уверен, что это позволит нам избежать, скажем так, нежелательных последствий…
— Ладно… черт с ней, пускай спит здесь.
Глава 3
Закрыв дверь за Котом, я повернулся к девице. Все это время она стояла в уголке, потупив глаза и теребя в руках свое платье.
— Ну, что теперь с тобой поделаешь? Давай уж, лезь под одеяло. Только — чур, ко мне не приставать! Усекла?
Она быстро-быстро кивает.
Отворачиваюсь к окну.
— Давай в темпе лезь! Я тоже спать хочу, прямо сил нет!
Шорох ткани — девица сбросила платье. Протопали по полу босые ноги, это она к кровати подбежала. Скрип, шорохи — лезет под одеяло.
— А!
Оборачиваюсь.
Отброшенное одеяло лежит на полу. На кровати выгнулось дугой тело девчонки. Губы закушены, в уголках рта видны струйки крови.
— Что с тобой?!
Прыгаю к кровати.
Изогнувшись, она с силой отталкивает меня в сторону. Не удержавшись на ногах, с грохотом падаю на пол, сшибая по пути тяжелое кресло.
Топот ног за дверью!
Створки дверей с треском врезаются в стены, и на пороге появляется дежурный Кот.
Прыгнув к постели, он отшвыривает меня еще дальше. А сам остается стоять с мечом наготове.
Она продолжает биться на кровати. Уже не хрипит, а кричит тонким высоким голосом.
Что с ней произошло? Судороги… мышцы свело сильно, девчонка почти дугой изогнулась. Яд? Очень похоже…
Грохоча сапогами, в комнату врывается старший Кот. Одного взгляда ему достаточно, чтобы оценить обстановку.
— Штору!
И двое прибежавших с ним слуг бегом выполняют этот приказ. Секунда — и тяжелая плотная штора сорвана с колец.
Лексли вместе с дежурным Котом растягивают ее в стороны и накрывают бьющуюся в судорогах девчонку. Та продолжает изворачиваться и лягает ногами с такой силой, что дежурного подбрасывает в воздух.
— Кинжал!
Подскакиваю к Лексли и сую ему в руку Рунный клинок.
— Нет! Не твой!
Бросаю клинок на пол (слуги шарахнулись в стороны) и выдергиваю из ножен кинжал. Лексли перехватывает его и с размаху бьет по изгибающемуся под шторой телу.
— Еще!
А этим еще раз пырнуть?
Выдергиваю кинжал у дежурного и кидаю его Коту.
Вот этот удар оказался точнее. Девушка перестала кричать и свернулась в клубок. По телу пробежала судорога… и все.
Коты садятся на пол. Вижу, как дрожат руки у дежурного, парня всего буквально колотит. Перевожу взгляд на слуг — на них прямо-таки лица нет.
Комната понемногу заполняется народом. Прибегает и дедок-управляющий. Узрев результаты происшедшего, он хватается за сердце и отрубается прямо на пороге. Ору на слуг и заставляю их привести его в чувство.
— Сандр… — это Лексли. — У тебя есть это самое… твое снадобье?
Тупо таращусь на него и соображаю.
А! Так это он про настойку Мирны! Семидесятиградусный (не меньше!) самогон, настоянный на каких-то корнях и травах, только что мертвецов на ноги не поднимал. Местные острословы (из числа самих Котов, между прочим!) уже окрестили его «трупоподъемником». Пару фляг этого зелья я всегда с собою вожу.
Подскакиваю к сумке и достаю оттуда одну из фляжек.
Запрокинув голову, Лексли одним махом высаживает едва ли не четверть содержимого! А ведь там поболее литра будет! Его напарник не отстает и тоже выливает в себя приличную дозу. Надо же! Не замечал я за ними раньше склонности к алкоголизму.
Лексли вытирает со лба пот. С него буквально течет градом.
— Так… — неожиданно хриплым голосом произносит он. — Повеление лорда!
Все присутствующие в комнате подобрались.
— Закрыть все двери и окна! Никого не впускать и не выпускать! Хождение по комнатам и коридорам — запрещено! Нарушителя ждет смерть!
Он обводит всех собравшихся тяжелым взглядом.
— В доме Шерн…
С кого там Гоголь немую сцену писал?
Думаю, что в данном случае у него была бы превосходная натура…
Очистив комнату от посторонних, остальные Коты закрывают двери и выходят в коридор. Слышу грохот мебели (баррикадируют дверь?) и щелчки заряжаемых арбалетов. Прибежавшие вместе с Лексли слуги садятся в сторонке, около камина. Подхожу и молча наливаю им по полстакана «трупоподъемника». Возвращаюсь к столу, подтаскиваю поближе кресло и сажусь.
— Ну? — спрашиваю у сидящего напротив Лексли. — Может быть, ты хоть сейчас расскажешь мне, кто этот Шерн, которого мы все тут так опасаемся?
— Это не кто — это что.
— Хорошо. Что это такое?
— Это яд.
— Фу-у-у… Глядя на меры предосторожности, какие предпринимают твои ребята, я было решил что это ОМП!
— Что такое ОМП?
Кратко поясняю ему сущность оружия массового поражения. В нашем случае больше было бы похоже на бактериологическое.
Выслушав меня, он понимающе кивает, не забыв при этом щедро плеснуть себе «трупоподъемника».
— Да. Очень похоже. Надо полагать, что и ваши колдуны не брезгуют такими вещами.
Да уж чем только у нас не брезгуют! Это ты еще про все прочее не слышал… я тебе еще про толерантность расскажу — вообще обалдеешь! Ты еще про мультикультурализм не в курсе! Феминисток наших не видывал!
Странно, но Кот почти не опьянел.
— Но это не простой яд. Это — королевский!
— То есть на барона он может и не подействовать?
— Не так. Он действует на всех, и от него нет противоядия. Просто никто не будет травить им барона.
— Почему?
— Это очень дорогой яд.
— Насколько дорогой?
— Если продать твой замок, присовокупить еще пару городов… не таких, как этот, а нормальных! То… может быть, и выйдет купить одну дозу яда.
— Охреносоветь… Из чего ж его делают?
— Этого никто не знает. Случаев его использования мало, и все они хорошо известны. Говорят, что в процессе приготовления яда нужно убить мучительной смертью несколько десятков человек. Преимущественно детей и молодых девушек.
— Да ну на фиг! Чушь какая-то! Чтобы убить одного человека, проще уж нанять сотню головорезов — всяко дешевле станет.
— А кто тут говорит про одного человека? — удивленно смотрит на меня Лексли.
— Не понял…
— Последний, кто умер от этого яда, был король Лоран Шестой. Он имел все основания для опасений, ибо врагов у него хватало. Так, например, его пищу пробовало пять человек!
— Однако…
— Из которых трое умерло…
— Ни хрена себе, работенка у них была!
— Поэтому отравить непосредственно короля было почти невозможно. Тогда отравили дочь его камердинера.
— А она-то тут каким боком прилепилась?
— Ты видел, как билась в судорогах Она?
— Эта девушка? Видел, конечно!
— Так вот, отравленный Шерном человек так себя не ведет.
Удивленно смотрю на Кота. Мой взгляд, брошенный на него, настолько полон откровенного и не терпящего промедления интереса, что Лексли решительно отодвигает недопитый стакан. Тяжело, как бы нехотя, он встает со своего стула и подходит к кровати. Внимательно смотрит на укрытое плотной тканью безжизненное тело…
— Отравленный человек бросается на первого, кого он увидит. Кусает его, царапает — все равно. Может просто плюнуть. Если попадет слюной в глаза или рот, то и этот человек также будет отравлен. Укушенный или оцарапанный — тоже.
— А после?
— Спустя несколько часов тот, кого отравили, тоже становится одержимым. И будет опасным для окружающих. И так далее…
— Как долго все это может продолжаться?
— Пока не умрет последний отравленный. Обычно это происходит на третий день.
— А скольких человек можно так перетравить?
— Вместе с Лораном Шестым умер весь его двор…
— Ни хрена себе…
Пытаюсь представить себе отравителя. Неужто он не предвидел таких последствий? Как-то с трудом могу себе это вообразить. Ведь небось яд добывал, деньги платил. Стало быть — знал, за что платит. Наверняка и на трон метил. Как же он собирался в таком случае королевством управлять?
— Вместе с Лораном Шестым умер весь его двор…
— Ни хрена себе…
Пытаюсь представить себе отравителя. Неужто он не предвидел таких последствий? Как-то с трудом могу себе это вообразить. Ведь небось яд добывал, деньги платил. Стало быть — знал, за что платит. Наверняка и на трон метил. Как же он собирался в таком случае королевством управлять?
— А после этого пришлось окружить войсками столицу. И никого оттуда не выпускать. Теперь это мертвый город, куда уже сто лет не ступала нога человека. Они все умирали довольно долго… Те, кого не успели застрелить солдаты. — Кот говорит негромко, но от его слов у меня по коже табунами скачут мурашки.
— Так они что же — пытались вырваться из города?
— Да. Командовавший войсками генерал после всего этого принял яд.
— И что, нет никаких методов лечения?
— Нет. Церковь пыталась что-то сделать. Внутрь города ушло около двухсот монахов и священнослужителей. Даже три епископа. Ушли церковные целители — человек пятьдесят. Обычные целители тоже пробовали что-то сделать.
— И что?
— Ничего. На памятнике людям, умершим от Шерна, добавилось несколько сотен имен…
Молчу и перевариваю услышанное. Этот мир повернулся ко мне страшной стороной. Той, о которой я ничего не слышал и даже не предполагал ее наличия. Вот тебе и Средние века! Да тут такие страсти происходят… Вот вам и неспешное существование, о котором так любят писать историки.
Поворачиваюсь к Лексли:
— Ты что-то говорил о том, как ведет себя отравленный человек…
— Да. У него резко возрастают силы. Такая девушка, как эта, — тычет он рукой в сторону кровати, — может свалить с ног сильного мужчину.
— Так и было.
— Только вот кричать она не станет. Наоборот, постарается сделать все тихо.
— Что же произошло в этот раз?
— История знает один такой пример. Когда отравили молодую жену короля Гэтана. Она очень любила своего мужа и смогла удержать в себе желание напасть на него. Правда, это вызывает очень сильную боль… человек почти сходит с ума.
— Ему нельзя помочь?
— Только убить.
— Почему же ты не взял Рунный клинок? Ведь один его удар решил бы все наши проблемы!
— Да. Она… не заслужила такой смерти. Ведь гораздо проще было бы просто тебя укусить…
— Сколько же ей пришлось вытерпеть… почему? Она совсем меня не знала.
— Ты не просто лорд. Ты — Серый Лорд.
— Это что-то значит?
— Смотря для кого… Для нее, видимо, значило.
— А для тебя? Ведь ты сразу понял, что тут происходит. Арбалет у охранника имелся… Можно было бы и не рисковать головой!
— Я клялся служить честно! И своей клятвы не нарушу.
— Но… ты служишь не мне.
— А кто заставлял тебя идти на верную смерть ради нас? И ради короля, который хотел тебя убить?
— Я не хотел смуты в стране! И гибели людей, с которыми уже успел подружиться!
— Долг красен расплатой, Сандр. Любой из нас поступил бы так же. Вспомни свой отъезд из лагеря.
— Помню. Вы тогда еще склонили передо мною штандарт.
— И что это значит?
— Откуда же мне знать?
— Штандарт нашей части склоняется только в трех случаях. При коронации нового короля. При приветствии нового Кота и при похоронах погибшего товарища.
— И какой же из трех случаев мой?
Лексли не отвечает. Он снова подходит к кровати и смотрит на девушку.
— Как много прошло времени?
— Чуть меньше часа.
— Сколько нам еще осталось, как ты думаешь?
Понятно… он думает, что кровь или слюна уже попали на кого-то из нас. Вот зачем и накрыл девушку шторой. Ясно, почему не бил дважды одним и тем же кинжалом — боялся, что брызги крови попадут на окружающих. Черт! Вот это хладнокровие! Прямо-таки боевой компьютер, а не человек.
— Да черт его знает! А как вообще происходит отравление?
— Я же тебе говорил.
— Ты говорил про того, кого укусит или поцарапает отравленный, так?
— Ну.
— А сам он как отравился?
Кот чешет в затылке. Впервые вижу его настолько озадаченным.
— Ну… таких сведений у нас нет.
— А почему, кстати говоря, ты настолько хорошо обо всем этом осведомлен?
— Коты всегда были рядом с королем. Рядом с Лораном Шестым — тоже.
— И?
— Последний из них поднялся на городскую стену и рассказал солдатам, окружившим город, все, что знал. Монахи записали его рассказ.
— А потом?
— Ушел назад. В город. В нашей казарме стоит стела, на которой написаны имена всех, кто погиб в тот раз.
— Это у вас всех так помнят?
— Всех. Но этот памятник — особенный. Они все знали, что умрут, и никто не бросил своего поста. Шансов выжить не было с самого начала.
Ладно. Более точных сведений мне уже не получить. Значит, остается использовать свои знания. Криминалист я или где?
Подбираю с пола клинок. Он так и лежит там, куда я его отбросил. Вот и индикатор отравления. Убираю его в ножны.
— Давай-ка еще одну штору сорвем, — поворачиваюсь я к Лексли.
Накрываю тканью тело девушки, прямо поверх первого покрывала. Где-то здесь ножницы были… ага, вот они! Отрезаю несколько кусков еще и от занавесей у двери, на них-то уж точно ничего не попало. Лексли безжалостно срывает одну из них и по моему знаку расстилает ее около кровати. Поочередно и очень осторожно вытаскиваю оба кинжала, обернув их рукояти отрезанными кусками материи.
Так. Кладем кинжалы на пол, на подстеленную занавесь. А теперь — рунный тест! Клинок знакомо чернеет. Точно — яд! И Рунный клинок его распознает.
— Становись-ка… — ставлю Кота напротив окна.
Плашмя провожу клинком по его рукам.
Рукав…
Щелкают ножницы. И отрезанный кусок летит к кинжалам.
Воротник рубашки…
Щелчок.
Все.
— Раздевайся!
Волосы… Прядь над левым ухом.
Щелкают ножницы.
Шея…
А вот тут что отрезать?
Видимо, мое лицо изменилось, и это не укрылось от глаз Лексли.
— Что-то нашел?
— Да. На шее, сбоку.
— Вот, значит, как… — впервые слышу, как дрогнул его голос.
— Не мешай! Еще все остальное осмотреть надо.
Слава богу, что более никаких непонятных и неприятных «меточек» клинок не выявил.
Убираю его в ножны и сажусь на подоконник. Кожа, насколько я знаю, неплохо защищает от всякого рода неприятных штучек. Но что я знаю про этот яд? Да, в общем, почти ничего.
Так.
Сызнова пляшем от начала.
Имеем некую отраву, неизвестного происхождения и с непонятной картиной первоначального отравления. Поражаемые части тела — глаза, рот и через кровь. То есть слизистые и кровь, если быть более точным. Слизистые… Накожного воздействия не отмечено. Значит ли это, что его нет?
— Лексли, как давно известен этот яд?
— Лет триста.
— Ого! И что, никого из отравителей так и не поймали за все время?
— Нет.
— Скажи, а вот если отравленный… ну, например, за руку тебя возьмет… что, тоже кирдык?
Он вопросительно смотрит на меня.
— Блин! Извини, — спохватываюсь я. — Прикосновения отравленного человека опасны?
— Конечно.
— Я имею в виду не царапины, а просто… ну, толчок, например.
— Не знаю. Таких сведений у нас нет.
Да… задачка. Без стакана и не поймешь…
Стоп…
Без стакана…
Спирт.
Точнее — мой самогон с сероглазкиными корешками!
А ну-ка!
В темпе отхватываю от многострадальной занавеси еще один кусок ткани и щедро поливаю его «трупоподъемником».
Подскакиваю к Коту и протираю опасный участок импровизированным тампоном. Этот долой, следующий… Еще разок…
А теперь — рунный тест!
Клинок цвета не изменил…
А тампоны? Первый реагирует положительно. А вот второй… здесь реакции не отмечается.
И только сейчас я заметил, как дрожат мои руки.
Втыкаю меч в пол и сажусь рядом, прямо там, где и стоял. Руки мелко подрагивают, даже зубы, по-моему, постукивают.
— Все? — Лексли присаживается напротив.
— Похоже, что так.
Он молчит, переваривает услышанное. Могу его понять — не каждый день тебя из могилы вытаскивают. Да еще из такой!
— Я опять обязан тебе жизнью…
— А-а-а… брось! Мы тут все в одной лодке сидим…
Кот упрямо наклоняет голову:
— Как хочешь. Но у меня имеется и свое мнение.
— Давай после, а? Еще и меня проверить нужно, да и вон тех ребят не помешало бы.
Пользуясь моими подсказками, он тщательно проверил клинком меня всего. Подозрения вызвали только рукава рубашки, каковые были тут же отрезаны и отправлены в «зараженную» кучу.