Но если Ципко в этом «не уверен», может быть, и критикуемые им «идеологи ИнСоРа» тоже в этом «не уверены», поэтому они и «хитрят»? Почему же Ципко отказывает им в праве на эту «неуверенность»? Однако, похоже, что Александр Ципко знает причины «хитростей» ИнСоРа: «...Все дело в том, что на самом деле идеологи ИнСоРа не имеют ничего против всевластия президента, заложенного в нашей Конституции. Они только хотят, чтобы это всевластие оказалось в руках идейно близкого им человека, который, обладая этой сверхвластью и проявив, как они пишут, «неординарную волю», сможет воплотить в жизнь их мечту о новой России. Речь идет только о том, чтобы доказать, что Путин с его политикой стабилизации и выстраивания «вертикали власти» себя исчерпал и что, собственно, настало время для прихода к власти модернизатора Медведева» (там же). Это, как представляется, справедливый вывод, но он может быть адресован практически ко всем «оппозиционным партиям», без исключений. Правда, смущает другое, почему-то остающееся в «тени» рассуждений как ИнСоРа, так и самого Ципко. Это – вопрос: «Кто и что мешает президенту Медведеву использовать всю полноту президентской власти? Почему «настало время для прихода к власти модернизатора Медведева» сейчас? Разве он не на вершине власти? И если он ее не использует в полном объеме, откуда уверенность, что он окажется способным на это после второго избрания?» – Я почему-то думаю, что этот вопрос возник не только у меня.
Александр Ципко правильно отмечает следующий парадокс: «У авторов докладов ИнСоРа не хватает духу не только для того, чтобы дать парламенту право назначать премьера и создавать ответственное ему правительство, без чего невозможно придать выборам в Думу реальное политическое содержание...»; или другой момент:«... Умолчание о 90-х, об их наследстве позволяет авторам докладов ИнСоРа навесить все болевые проблемы 20-летней посткоммунистической истории на путинские нулевые и тем самым возбудить у читателя состояние катастрофизма, безнадежности...» (там же).Это все так, но это характеризует практически все статьи аналитиков на данную тему. Ципко пишет:«Доклады ИнСоРа, посвященные демократии в России, что я попытался выше доказать, прежде всего отражают отсутствие у нашей элиты серьезной заинтересованности в оздоровлении политической и морально-психологической ситуации в России. Пока что мы являемся свидетелями откровенной борьбы за власть между различными отрядами нашей политической элиты. В начале нулевых была борьба между либеральными и силовыми отрядами команды Путина, сейчас дифференциация носит куда более сложный характер. Но я не могу не обратить внимания на то, что из-за корпоративных партийных интересов этих группировок никто всерьез не анализирует то, от чего страдает население и что на самом деле угрожает будущему России. Медицинский факт. В докладах ИнСоРа никогда всерьез не анализируются причины углубляющегося раскола между теми, у кого и деньги, и дома, и дети за границей, и теми, кто вынужден соприкасаться ежедневно с уродствами нашей новой русской жизни. Авторы ИнСоРа в силу своих политических привязанностей никогда не исследуют драматические ошибки команды Ельцина и никогда всерьез не анализируют причины социального недовольства тех, кто оказался внизу. Ничего не говорится в этих докладах всерьез о состоянии преступности, о галопирующем росте наркозависимых, о моральном разложении, деградации целого ряда слоев населения...» (там же).
Это – тоже справедливо и тоже относится почти ко всем аналогичным докладам и статьям. Я давно сделал вывод, что в «респектабельных» политических кругах существует своего рода договоренность о том, чтобы не упоминать добрым словом деятельность Верховного Совета и его уникальной роли в становлении нового Российского государства. Поэтому анализ почти всегда получается поверхностным, нелогичным, «разорванным», поскольку явление выводится как бы из «самого себя», – с Ельцина, который «дал Конституцию». На мой взгляд, самому Ципко следовало бы основательно разобраться в том, какой термидорианский переворот совершил Ельцин и к чему пришла страна, отказавшись от демократии.
Ципко пишет: «Доклады ИнСоРа, заостряя внимание на несомненных дефектах нашей электоральной демократии, уводят внимание читателя от самых серьезных болезней современной России. ...доклады ИнСоРа – это ... лакировка российской действительности. Все намного опаснее. В сознании людей очень много деструктивного, разрушительного. Я совсем не против того, чтобы Борис Немцов или Владимир Рыжков снова появились на телеэкране. Но вряд ли эта мера прибавит русскому человеку, утомленному ХХ веком, много оптимизма и жизненной энергии. Не может политика разгосударствления, которую предлагают нам доклады ИнСоРа, решить все трудные русские проблемы (можно подумать, что «сплошную приватизацию» осуществил какой-то ИнСоР!). Вообще, мне кажется, что линейная философия ИнСоРа, стоящая за предложением решить все проблемы одним махом путем устранения «административных барьеров», адекватна реалиям сегодняшней России. Мышление по логике «или – или»: или либерализм, или этатизм, или коммунальные ценности, или ценности свободы – эффектно выглядит в рамках либеральной публицистики, но абсолютно ничего не дает для выработки реальной программы действий. Надо в конце концов признать, что вся та идеология, которая лежала в основе нашей «антиимперской революции» 1991 года, философия тотального разгосударствления, тотальной денационализации, тотальной демилитаризации, тотальной деидеологизации, тотальной борьбы с «репрессивным уголовным законодательством» не только устарела, но и во многих отношениях себя скомпрометировала».
Превосходный анализ, Александр Сергеевич! Браво! Но и вы, как и критикуемый вами Институт современного развития, и неоднократно цитируемый юрист Михаил Краснов, – уходите от того вывода, который логически напрашивается из вашего же анализа. Это следующие два суждения: во-первых, все это относится не к ИнСоРу, а к власти – Медведеву и Путину; во-вторых, необходимо демонтировать суперпрезидентскую тоталитарную власть, которая в России существует много веков и принесла неисчислимые страдания прежде всего русскому народу. В каком направлении и как осуществить этот демонтаж? – можно назвать это и «реформой», «инновацией», «модернизацией» – как хотите, но ясно, что она должна быть направлена на создание классической парламентской республики; при этом президент может выполнять представительские функции (как в Германии и др.); Правительство формирует парламент на основе результатов федеральных выборов – это может быть одна партия, если она выигрывает выборы с абсолютным большинством, а может быть и коалиция. Ничего нового – все это успешно практикуется во множестве государств.
Правда, на этом пути есть сильнейшие психологические (и догматические) и иные препятствия: политологи непрерывно внушают всем (и себе – тоже) – «в России должна быть сильная власть». А где, в каком государстве «должна быть слабая власть?» Можно подумать, что в Германии или Великобритании – слабая власть! Это все – несерьезно. Оттого что у президента – диктаторские полномочия – власть, государство сильнее не становятся. Чаще всего – они слабеют и отмирают (как СССР). Надо внести такие конституционные изменения, чтобы у главы правительства были реально и законно весомые полномочия (например, в тех пределах, которые Путин сохранил для себя, «забрав» часть их у президента Путина). А теперь вообразите мысленно: в Кремле нет президента – что-нибудь, даже в мелочах, изменилось бы в стране?
На мой взгляд, существующий ныне дуумвират высшей исполнительной власти – это публичная демонстрация ненормальности организации структуры и строения высшей исполнительной власти. Как только из этой системы «выпал» Ельцин, для которого эта система была создана, она показала свою несостоятельность. Любой профессионально подготовленный человек, с самолюбием и знающий дело, заняв пост премьера, будет чувствовать себя в высшей степени неуверенно, когда он не может принимать никаких решений «без согласования с президентом», точнее – с его всесильной администрацией. Вспомните череду всех ельцинских премьеров – Черномырдин, Степашин, Кириенко, Примаков, Касьянов. Все они (за исключением Примакова) были и слабыми, и несамостоятельными, бесправными. Лишь Черномырдин и Касьянов «задержались» – в силу абсолютной (не преданности, нет) несамостоятельности, доходящей до покорности.
Поэтому страна должна выбирать не двух, а одного лидера, и он должен быть главой правительства. Партии выбирают своих лидеров – это их право, а народ все-таки выбирает одного, – не двух, не трех и т.д. Правительство должно нести ответственность перед парламентом. Вот эту мысль, простую и логически завершенную, не решается высказать ни один аналитик, ни одна партия. В то время как она – на поверхности всех дискуссий. К этой мысли, между прочим, подводит и статья профессора Александра Ципко.
Глава 6
Альтернативные модели модернизации
Условия и предпосылки
Введение
Понятия «модернизация» и «инновации» не сходят со страниц печати, ими увлечено все наше общество. Вот и студенты наши, к месту и не к месту, буквально «сыплют» эти слова, вызывая глухое раздражение профессоров. Нет, конечно, профессора не против «модернизаций» и «инноваций», они-то как раз самая реальная сила в их развитии, да и поддержке идеологов модернизации. Но они «народ» прагматичный и хорошо представляют себе, что все развитие человеческого общества, начиная с изобретения колеса в конце традиционного общества, покоилось именно на процессах технологических инноваций и модернизации политических, экономических и социальных структур государства. И поэтому их раздражает бессмысленное использование этих слов к месту и не к месту.
В то же время очевидно и то, что вброшенные в общество идеи руководства страны (после глобального кризиса 2008–2010 гг.) о необходимости более решительного перехода к разработкам и внедрению в отечественную экономику новых технологий, осуществлению более широкой модернизации самих структур государства отражают общественное понимание новой международной реальности. А без учета этой реальности Россия быстро отстанет от многих стран мира в плане международной конкурентоспособности. А что такое «отстаивание» в этой сфере в современных условиях? – Это, прежде всего, ухудшение общих экономических позиций страны и его неизбежное следствие – снижение уровня жизни народа. И тенденции такого нашего отстаивания уже проявляются в достаточно определенных формах. Очевидно, определенное понимание такой ситуации в руководящих кругах страны имеется. В то же время сами представления о модернизации (и инновациях) экономической системы, прежде всего ее направлениях и содержании, на мой взгляд, недостаточно ясны (если иметь в виду узкий круг специалистов).
Здесь следует принимать во внимание следующие обстоятельства.
Первое. Прогресс науки и техники и соответствующие модернизации производства – явление объективное, естественно-историческое, но непрерывно усложняющееся. Например, распространение колеса по всему миру не представляло никаких «технологических» сложностей, в то время как следующий планетарный прорыв – изобретение машины и его массовое внедрение – оказалось непосильным для целых континентов. И тем более сложным оказывается внедрение всей огромной массы изобретений человечества на современном этапе, требующего мощного научно-промышленного потенциала для своего внедрения. Но и этого, как показывает опыт, оказывается недостаточным – важнейшим звеном предстает умелое распределение ролей главных субъектов экономики, и прежде всего государства и частных компаний.
Второе. Наука – явление интернациональное, поэтому те, кто ею занимаются профессионально, это, как правило, носители интернациональных знаний, опыта и культурных ценностей. В одних обществах (в которых есть понимание значения науки и их носителей), они пользуются уважением и признанием. (Еще античные мыслители выдвинули идею меритократии – власти ученых в будущих обществах.) Поэтому такие страны занимают передовые позиции по показателям эффективности экономики, уровню жизни населения, внутренней стабильности и ощущению комфортности социальных групп. В других странах (их большинство), в которых науке и образованию не уделяется должного внимания либо политика ориентируется на науку избирательно, с позиций идеологических воззрений, дела обстоят неважно: общества пребывают в нищете, со всеми вытекающими последствиями (поиски виновных – их излюбленная игра). Об этом наглядно свидетельствуют выводы Международных докладов «Развитие человеческого потенциала», в частности соответствующие страновые индексы развития человека (ИРЧП). Тем не менее прогресс науки, техники и технологий, равно как и модернизации общественно-экономических систем через введение инноваций, – это процесс объективный, он распространяется на все страны мира. Другое дело – там, где этот процесс умело направляется через создание необходимых условий и предпосылок, – там модернизации осуществляются успешно, всесторонне и планомерно, а не отдельными «вкраплениями» в общую отсталую технологическую среду.
Третье. Ни модернизация, ни инновации неверно рассматривать как нечто новое, не встречавшееся ранее в экономической истории государств; как нечто требующее «оригинальных» подходов, известных только «избранным» российским деятелям, которые подчас выступают таким образом, что складывается впечатление о том, что только им известна истина в этой области. Инновации – это постоянные, непрерывные новшества, которые развиваются на базе всего предшествующего научного опыта и все шире вторгаются в самые различные сферы общественной жизни, и прежде всего в производство, его организацию и управление.
К вопросу о понятиях
Сам термин «модерн» (фр. moderne – современный)отражал некий «новый стиль», первоначально призванный обосновать новые явления в европейском искусстве, литературе и архитектуре конца XIX – начала XX в. Он противопоставлял себя нетворческому воспроизведению стилей прошлого. Некоторые направления модерна в дальнейшем пришли к конструктивизму; например, в архитектуре использовались возможности новых строительных и отделочных материалов; в искусстве и литературе – также новые подходы, раздвигающие культурные границы прошлых эпох, включая античную классику и т.д. Модернизм (фр. modernizer – также современный)– делать современным, изменять соответственно требованиям современности, вводя различные усовершенствования, например оборудования, технологические процессы на базе новых открытий, изобретений и усовершенствований.
В проекте Закона об инновациях, который ныне обсуждается, сделана попытка сформулировать понятие инновационной продукции (но не инноваций). В нем, в частности, говорится следующее: «К инновационной продукции относятся товары, в которых использованы результаты научной и (или) научно-технической деятельности, или товары, работы и услуги, которые произведены или оказаны способом, представляющим собой результат научной и (или) научно-технической деятельности, при условии, что с момента первоначального выпуска таких товаров, производства работ и (или) оказания услуг не истекло трех лет». Инновациями же можно считать изобретения, полезные модели, промышленные образцы, программы для электронно-вычислительных машин, селекционные достижения, топологии интегральных микросхем, секреты производства, а также единые технологии.
Модернизация – процесс трансформации, усовершенствования и изменений самой Системы. Как процесс экономической трансформации, она рассматривается на разных уровнях: на уровне организации, региона, страны, мировой экономики. В течение пятисот лет (со времени начала капиталистической трансформации) ведущей тенденцией мирового развития был прогресс, который в большинстве стран и происходил в форме модернизации экономических систем. Известно, что по мере перехода из Средневековья в Новое время Запад осуществил беспрецедентную трансформацию средневекового общества в общество современного типа. Он способствовал, как показал, в частности, А. Тойнби, также модернизации других, незападных стран, хотя этот процесс до сих пор не завершен и протекает крайне противоречиво и часто – на конфликтной основе. Классическая модернизационная теория характеризует модернизацию как переход из традиционного общества в современное общество.
Традиционные общества, как известно, являются исторически первыми и самыми длительными по времени (порядка 100 тыс. лет). Это общества, воспроизводящие себя на основе традиции и опирающиеся на традиционный опыт как источник легитимации. Традиционные общества отличаются от современных рядом особенностей. Главные из них – это: организация социальной жизни на базе религиозно-мифологических представлений; коллективистский характер общества; авторитарный характер власти без ее использования в имущественных целях; простой способ производства – то есть производство для поддержания жизни; соответственно – простой обмен.
В ходе модернизации традиционного общества происходит переход к рабовладельческому, а затем к феодальному и далее – к капиталистическому обществу, трансформировавшемуся в современное капиталистически-буржуазное общество. Какое общество придет на смену современному буржуазному обществу с его немыслимо высоким уровнем социального расслоения, можно строить только гипотезы. Но можно одно сказать с определенностью – народы не будут долго терпеть утвердившееся ныне неравенство и несправедливость, характерные для индустриального и постиндустриального общества. Оно включает в себя, прежде всего, коренное отличие от традиционного – правовое регулирование и имущественное неравенство, переходящее фактически в обратное социальное неравенство. При этом преобладающая особенность современного общества – ориентация на непрерывность модернизационных процессов на базе технологических инноваций, объективно воздействующих не только на производство, экономику, но и на социально-культурные и иные стороны развития. Другие отличия его от традиционного общества – это светский характер социальной жизни; формально демократическая организация системы власти; экономика, которая производит товары и услуги не только для «себя», но намного больше, чем способна потреблять страна (т.е. для продажи другим странам); частно-капиталистический, экономический, индустриальный характер; массовое образование; ориентация на научные знания и опыт и т.д.