Третье. Отсюда– выявившееся глобальное отчуждение между обществом, с одной стороны, и большим государством и большим бизнесом, с другой стороны, стало критическим. Народы требуют другой Системы – более справедливой, честной и ответственной. Следовательно, необходимо описать главные свойства этой другой экономической модели общества. Но ясно одно – в бедных обществах не может быть места миллиардерам, цинично транжирующим финансовые богатства страны, общества, вовсе не им принадлежащие. Отсюда – необходимость ограничений, накладываемых на крупные состояния. Необходимо разработать и подписать императивный Пакт о справедливом распределении доходов.
Четвертое. Стала очевиднойнеобходимость введения системы глобального регулирования финансово-экономических процессов по всему миру. Она диктуется из очевидного положения, что «невидимая рука рынка» не может далее обеспечить реализацию общественных целей производства без четкого государственного ориентирования на эти цели. Поэтому регулирование должно осуществляться на трех разных иерархических уровнях:
а) универсальный (международный) уровень регулирования;
б) регионально-континентальный уровень (в рамках интеграционных групп стран);
в) страновый уровень регулирования.
Все уровни регулирования предусматривают прежде всего тщательное отслеживание, анализ, обобщение финансовой, экономической и иной информации, связанной с движением денежных потоков и сопряженных вопросов, и определение способов воздействия на них.
I. Общие подходы и инструментарии регулирования
В основу институционального реформирования, как представляется, должны находиться международные организации ООН, действующие прежде всего в рамках Экономического и социального совета ООН, их деятельности следует придать нормативно-императивный характер.
При этом необходимо создать также новые международные институты регулирования финансов, движения инвестиций, рабочей силы, международной торговли, которые координировали бы свою деятельность с существующими (МВФ, ВБ, ВТО, Базельскими институтами и др.). Все эти старые и новые институты должны быть под непосредственной эгидой ООН.
Действующие Бреттон-Вудские учреждения (МВФ, Всемирный банк и др.) также могли бы постепенно трансформироваться в эти новые наднациональные институты, обладая новыми полномочиями (кое-какие реорганизации в них осуществлялись, но они имели «верхушечный характер»).
Главная функция этих глобальных институтов ООН – надзор за движением финансовых ресурсов, предотвращение формирования биржевых и иных «мыльных пузырей», контроль за ценообразованием на мировых рынках, в том числе в сфере продовольствия, нефти, газа, металлов и т.д. Эта деятельность должна осуществляться на разных пространственных уровнях глобальной экономики. Не следует игнорировать те крупнейшие проблемы, которые создаются для десятков слаборазвитых стран в результате резких колебаний цен на продовольствие, нефть и другие товарные группы.
Примечания: 1. Выявилась очевидная необходимость осуществить анализ (ревизию) теоретико-методологической базы той политики, которая проводилась в предыдущие десятилетия на базе рекомендаций доктрины международного монетаризма (МВФ, Всемирный банк). Заявления директора-распорядителя МВФ на ежегодной сессии МВФ и Всемирного банка 4 июня с.г. в Вашингтоне об ошибочности Положений «Вашингтонского консенсуса» недостаточно.
2. Следует рекомендовать отменить решения тем странам и международным организациям, которые в 80-е годы приняли монетаризм в качестве официальных доктрин экономической политики (США, Швейцария, ЕС, а также МВФ и Всемирный банк).
3. Под эгидой ООН созвать всемирную экономическую конференцию с целью широкого обсуждения новых теоретических и методологических оснований развития мировой экономики. При этом во главу угла должны быть положены цели достижения экономической справедливости в системе международных экономических отношений.
I. Иерархии уровней регулирования
Международные институты должны действовать на разных уровнях регулирования.
Первый, глобальный или наднациональный уровень, предполагающий анализ состояния, координацию и регулирование процессов мировой экономики и мировых финансов в целом. Осуществленные меры по некоторой реорганизации деятельности МВФ, ВБ, Банка международных расчетов, перевода «Базель-2» в «Базель-3» – это ограниченные полумеры, неспособные дать позитивный результат.
Второй,регионально-континентальный уровень анализа, координации и регулирование движения финансовых потоков по континентам и группам стран.
Третий, регионально-интеграционный уровень, предусматривающий воздействие наинтеграционные группы в Европе, Северной Америке, Азии, Латинской Америке, Африке, бывшем пространстве СССР (СНГ).
Четвертый, национально-государственный уровень, когда речь идет конкретно о группе стран и отдельных странах, так или иначе влияющих на состояние мировой экономики.
На всех этих уровнях должны быть осуществлены такие преобразования, которые исключали бы, например, беспрепятственный «вброс» крупных денежных массивов банками и корпорациями без соответствующих разрешений и согласований со стороны уполномоченных надзорных организаций.
Примечание. Важно подвергнуть тщательному экспертному анализу политику международных организаций: экономических учреждений ООН и институтов Бреттон-Вудской системы; их концепций и противоречий; исследовать их роль в международных экономических отношениях; в чем суть их расхождений концептуального порядка? Выявить последствия противоречий для мировой экономики. И на этой основе подготовить предложения по радикальной реформе этих институтов. То реформирование, которое осуществлено в 2009 –2010 гг., включая переход от Базеля-2 к Базелю-3 и перераспределение квот голосов в МВФ, – это сугубо формальные изменения, малозначительные и не могущие дать какого-либо эффекта. Неслучайно директор-распорядитель МВФ Доминик Стросс-Кан, незадолго до того, как он «вляпался в историю» с горничной, 4 апреля подверг суровой критике всю деятельность МВФ, особенно политику «Вашингтонского консенсуса».
Некоторые обстоятельства, которые приходится учитывать
Накопление противоречий в экономике и обществе в предыдущие годы игнорировалось в безумной потребительской политике, стимулируемой подачками с «нефтяного пирога» и глобальной пропаганды эрзац-культуры. Поэтому речь идет уже не просто об экономическом кризисе, а кризисе современной российской модели капитализма, «задавшей» траекторию эволюции российского общества по пути его деградации.
Выше я отмечал, что «невидимая рука рынка» не может обеспечить общественные цели без четкого государственного ориентирования на эти цели, без обозначения конкретных приоритетов не только в макроэкономической политике, но и социальных задач общества. Поэтому обществу (не только правительству) следует сделать выбор: какую политику оно выбирает – будет ли оно и далее руководствоваться окончательно рухнувшей методологией неолиберально-монетарной политики либо берет на вооружение иные подходы, в том числе рекомендуемые нами?
Правительству России надо существенно пересмотреть свои главные функции. Оно ныне – «главный раздатчик слонов», т.е. кредитов. Оно не разрабатывает программы развития и не участвует практически в созидательной деятельности. Это надо самым решительным образом пересмореть.
При этом недостатка в позитивных экономических идеях в России не существует. В частности, нами уже в течение многих лет предлагалась альтернативная монетаризму новая модель экономической политики. Если руководящие круги страны действительно считают себя ответственными за судьбы страны – им надо, во-первых, отказаться от курса «простого реагирования» на события; во-вторых, взяться за разработку и проведение конкретных производственно-экономических программ на территориях страны. При этом разумной альтернативы приведенным предложениям мы не видим – дефицит стратегических экономических идей в правительстве очевиден.
ОБЩИЕ ОЧЕРТАНИЯ АЛЬТЕРНАТИВНОЙ МАКРОЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ
С точки зрения основной цели (производства, государства, общества) необходимо создать реально смешанную экономику, состоящую из малых, средних, крупных предприятий (разные формы собственности). При этом мы выявили определенную оптимальность в соотношениях между этим тремя группами предприятий в хорошо работающих экономических системах, независимо от того, какая эта страна – большая или малая.
Другая закономерность, выявленная нами на основе развития «закона Вагнера», – это оптимальность между масштабами форм собственности в разных странах в зависимости от их «технологической зрелости» – т.е. уровня развития факторов производства или производительных сил. Другими словами, чем более развиты эти факторы, чем более сбалансированной является национальная экономика, тем в меньших объемах (размерах) представлен в них государственный сектор экономики и в большем – частный сектор. (См. мою статью «Государство и экономика. Оптимальность экономической системы», – ж. «Международная экономика», 2010, №12.)
Соответственно, чем слабее и неразвитее экономика, чем больше в ней преобладают традиционные производства, чем больше территориальных разрывов и зоны депрессии – тем больше в ней должен присутствовать государственный экономический сектори государственное регулирование. При этом в крупных по территории государствах могут быть разнотипные модели экономической политики (в разных регионах страны) и разные соотношения частной и государственной (провинциальной, муниципальной) экономики.
Исходя из этих общих положений, необходимо сформировать более или менее оптимальную экономическую систему по формам собственности. При этом, безусловно, следует исходить из принципа народно-хозяйственной важности ресурса и вековых народных традиций: недра, леса, вода – это народное достояние, здесь неуместны ссылки на чужие традиции, эти ресурсы должны быть навсегда закреплены в собственности государства. В России, хотя этот принцип закреплен конституционно, на самом деле все эти ресурсы фактически приватизированы. Следовательно, необходимо пересмотреть законодательство и практическую политику в этой сфере рентных отношений.
Положить конец корпоративному этатизму
Универсальным стал подход, когда в условиях кризиса правительства прибегают к методам, ведущим к усилению государственного экономического вмешательства. Это показал опыт всей индустриальной эпохи XVIII–XX вв., еще задолго до Великой депрессии 1929–1933 гг. Поэтому одно из главных направлений поиска выхода из современного кризиса – это расширение масштабов государственного регулирования в самых разных формах, включая создание государственного сектора экономики (прямаяформа регулирования, в отличие от косвенных форм, осуществляемых через финансово-кредитные, налоговые и иные инструменты).
Страны Западной Европы, Канада и Австралия имеют обширный позитивный опыт развития государственного сектора экономики, который, выполняя функции обеспечения народно-хозяйственных потребностей, в то же время служил фактором усиления позиций национального капитализма. При этом цены на продукции государственных предприятий, как правило, всегда устанавливались ниже, по сравнению с ценами частных предприятий; и максимизация прибыли не была для них приоритетной задачей – в этом проявляется важнейшая социальная функция государственного сектора экономики; он получал свое развитие для решения задач создания, например, мощной производственной инфраструктуры, в которую частный капитал попросту «не идет» из-за затратного фактора и неокупаемости.
Но специфика современной российской ситуации в том, что государственный сектор экономики в целом, и в частности деятельность целого класса огромных по масштабам государственных корпораций, в которые входят сотни государственных предприятий, сильнейшим образом дискредитирован, и для этого имеются основания. Эти отечественные якобы «государственные корпорации», судя по анализу их деятельности, не могут рассматриваться в полном смысле «государственными предприятиями», так, как они действовали и действуют, например, в Западной Европе все послевоенные десятилетия, о чем выше упоминалось. Они в наших современных реалиях, являясь формально государственными, на деле выступают как самая худшая и малоэффективная монополизированная среда, выведенная из сферы любой формы контроля и замыкающаяся на самой верхушке исполнительной власти. Эти корпорации, например, первыми повышают цены на свои товары и услуги (газ, железнодорожные перевозки и т.д.) – что никогда не происходило в мировой практике с такого рода предприятиями, поскольку прибыль – не главное для их деятельности.
Менеджмент отечественных государственных корпораций весьма слабый (часто – совершенно из случайных людей), выведен из-под сферы общего контроля, не отчитывается перед парламентом. Этот самый «менеджмент» почему-то располагает правами на «транжирование» крупных денежных средств на содержание спортклубов, органов СМИ, финансирование (и содержание) политических партий и движений, наделяет огромными бонусами свой персонал. Это – не государственный сектор экономики, а специфическая, бюрократически-монополитическая собственность, с явно выраженными личностными интересами, не совпадающими с интересами общества, государства. То есть речь идет о своего рода модели либерально-корпоративного этатизма, обслуживающего интересы высших слоев правящего чиновничества. Отсюда – аргумент для идеологов отечественного, по сути – неполноценного, паразитарного, плохо работающего большого бизнеса, – обвинять государственный сектор экономики в еще худшей деятельности, чем деятельность большого бизнеса.
Поскольку в дальнейшем перспективы развития страны во многом связаны именно с государственным сектором экономики, исключительно важно разобраться с этим вопросом более тщательно. Это и предмет исследования экономической науки, и вопрос экономической политики.
К НОВОЙ МОДЕЛИ ЭКОНОМИКИ: ЧТО ДЕЛАТЬ И КАК ДЕЛАТЬ?
Анализ ситуации и состояния экономики и политики
Прежде всего необходима общая экономическая оценка ситуации в стране, позитивные и негативные моменты той модели экономики, которая способствовала особенно тяжелым последствиям для общества в условиях кризиса. Российское государство в 2000–2008 гг. окончательно утратило социальный характер, занимая по затратам на социальные цели последнее место в таблице 20 ведущих стран мира. Это даже была не жесткая англо-саксонская модель, а указанный выше «Консенсус», положения которого тщательно переносились на российскую экономическую почву начиная с 1992 г., причем в намного худших формах, чем «Консенсус» применялся повсюду в мире. Кстати, англо-американской модели объявили решительную борьбу лидеры континентальной Европы, что частично отражено в апрельской Декларации «G-20» в Лондоне (2009).
Соответственно, следует разработать другую модель капитализма, более «мягкую», базирующуюся на смешанной экономике, в которой «бал правили бы не горстка миллиардеров вместе с бюрократией», а альтернативные формы экономики включая малый бизнес, кооперации, народные предприятия и т.д.) В такой экономике повышенное значение должны иметь государственный сектор экономики, мощные профсоюзы, царить уважение к человеку труда. Восстановление социальной справедливости – это одна из главных целей новой модели экономики.
Смешанная экономика
Современная классическая капиталистическая экономика – это прежде всего смешанная экономика, состоящая из совокупности разных (альтернативных) агентов рынка (крупных, средних, мелких), разных видов по собственности (частных, акционерных, коллективных (народные предприятия), кооперативов, индивидуальных (домашние хозяйства) и т.д.), форм инструментального воздействия (финансово-кредитные, ценовые), сочетания конкурентных и неконкурентных методов. Отечественная экономика бедна формами и видами собственности, составляющими смешанную экономику; в частности, кооперативное движение, получившее особенный размах в конце 80-х, ныне «вымыто», численность таких форм, как самоуправляющиеся народные предприятия, распространенные в Европе и США, вообще не существует (за них бился покойный академик С. Федоров, знаменитый офтальмолог) и т.д. Полноценная смешанная экономика – это мощный стабилизатор Системы и база для конкуренции, ее еще надо формировать.
Социальная экономика и социальное государство
Современная классическая капиталистическая экономика – это социальная экономика. Это означает, что и государство – социальное. В российской Конституции также объявлено, что Россия – это социальное государство. На деле, с точки зрения конкретной (западной) трактовки, социальная экономика и социальное государство означают, что вся деятельность совокупного общества (предпринимателей, государственных структур, гражданских сил, правоохранительных и судебных институтов, регулирующих механизмов, легислатур разных уровней), – направлена на общее благо. Реальное отражение это находит в том, что порядка 75–80% всех совокупных государственных доходов (и расходов) направляются на социальные цели. Отсюда – стабильность западных обществ, хотя она постоянно проверяется на прочность недовольством определенной части общества, недовольного своими условиями жизни. В 2008–2009 гг. международные доклады (МОТ, Всемирного банка, ЮНКТАД, МВФ) подвергли серьезной критике экономическую политику Российского правительства за социальную политику. Утверждалось, что чрезмерно низка доля расходов на эти цели (здравоохранение, пенсионное обеспечение, помощь «слабым» категориям населения, детству и материнству); высказывались в том смысле, что эта политика перестала быть социальной. Мне кажется, что эта критика заставила правительство осуществить некоторые действия по определенному улучшению ситуации в этой области. Однако, несмотря на некоторые позитивные сдвиги, сделанного – мало, к тому же доходы большинства населения «съедаются» инфляцией, непрерывным ростом цен, налогами, платежами ЖКХ. Хвастаться нечем.