В полутьме легко скрыть и так незаметную усмешку: какая разница, чем ударили? И потом. Разве прутом можно порвать одежду? А затем насторожиться: кажется, для хозяина замка это важный вопрос.
— Я заклеил пластырем.
— Агнесса неплохо управляется с перевязками, — заметил де Винд, уже ничуть не скрывая, что очень сильно обеспокоен. — Заодно и повязку тебе сменим. — И спохватился: — Если ты не возражаешь.
— Не возражаю, — сказал Ферди и чуть улыбнулся, осторожничая: опять забыл мазью натереться. — Самому трудней — дотянуться до спины.
А после внимательного осмотра раны на спине под тихие причитания и оханье испуганной Агнессы, выждав, пока она заново обработает рану и уйдёт, парень сказал:
— Теперь вы… Ты, дед. Почему для тебя было так важно, чтобы это была не плеть?
— Ты заметил, — со вздохом констатировал де Винд.
Ферди промолчал, выжидательно глядя на деда.
— Всё дело в семейной истории Тиарнаков де Виндов, — решился хозяин замка. — Когда ты излечишься, Ферди… Дин, и сможешь читать, то подробное изложение этой истории найдёшь в семейных архивах де Виндов. А если коротко… Время восходило к началу Тёмных веков, когда в нашей стране борьба за трон напоминала, скажем так, грызню пираний в мелком пруду. Наконец на трон сел король, который сумел усидеть на нём и навести порядок в стране. Точнее же — усидел он, благодаря мечам трёх рыцарей де Виндов, из которых старший был отцом, а двое — его сыновьями. Но все трое были похожи, как близнецы. В благодарность король выдал им земельные владения, переходящие от поколения к поколению. Но с условием, что владеть ими будут лишь истинные де Винды, то есть смуглые и темноволосые. Так и пошло. В Смутные времена бывало, что наследники и драки затевали меж собой, пытаясь оспорить королевское условие, но личные ссоры утихали быстро, так как Тиарнаков с детства растили с убеждением: они получат добротное наследство, но не замок с землями. И всё же в истории де Виндов были два случая, один из них довольно страшный, когда спор из-за наследства едва не закончился гибелью обоих наследников — и Тиарнака, и де Винда. Причём Тиарнак, в сущности, не был виноват в возобновлении наследственной тяжбы. Спорным вопросом заинтересовался сосед де Виндов, земли которого были не так хороши, отчего он и облизывался на владения де Виндов. Краткая, но кровопролитная война закончилась победой объединившихся братьев, которые, несмотря на положение, сумели поговорить и выяснить, откуда ветер дует. В историю же этот эпизод вошёл под названием бунт Плёточников. В попытке сбить Тиарнака с пути истинного сосед, не афишируя своего шкурного интереса и собственного участия в распланированном раздоре между братьями, негласно приставил к Тиарнаку небольшую компанию из молодых мелкопоместных, а то и лишённых наследства дворян. Они повсюду сопровождали Тиарнака и постоянно настраивали его против брата, не давая ему возможности опомниться и понять, а что именно происходит. Особой приметой этих так называемых сторонников якобы обделённого Тиарнака была плеть с позолоченным кнутовищем. Всех несогласных с поднятым бунтом били плетью, стараясь оставить след на лице, как позорную отметину противников Тиарнака. Вот, собственно, и всё. Поэтому поначалу я не поверил тебе, когда ты сказал о плети.
— Только на этот раз досталось истинному Тиарнаку, — шутливо заметил Ферди.
— Рад, что ты с иронией воспринимаешь этот случай, — задумчиво сказал дед. — Но меня явление человека с плетью сильно беспокоит — не буду скрывать. Что это? Намёк на реконструкцию истории? В такое мирное время, как сейчас? Глупо. Не понимаю.
Ферди даже сумел пожать плечами: умело смазанная кожа вокруг раны на спине уже не тревожила его, едва приходилось двигать плечами или руками. Честно говоря, глядя на размышляющего деда, сам парень думал о другом. Девушка, такая маленькая, такая тёплая и мягкая, что он поневоле прижимал её к себе во время падения… Кто она? Встретятся ли они ещё раз? Смогут ли узнать друг друга? Жаль, он не успел разглядеть её ауры, пока она убегала… А под конец ужина решился забыть об этом эпизоде на ночной тропе. Если и будет встреча, подружиться с сердитой беглянкой не получится. Кто они друг другу? Особенно он. Девушки любят ярких, сильных… И так далее… Он усмехнулся. Расфилософствовался. Ну и… А он… отброшенный на обочину жизни.
Когда он вывез столик в коридор, дед предложил просто поговорить.
Де Винд сумел разговорить внука об университете, потом свернул на семейный архив де Виндов. Кажется, это была любимая тема для разговора. О семейной истории дед был говорить безостановочно. Хотя он был прав. Прислушиваясь к его перечислению самых интересных страниц, Ферди невольно представлял себе многое: восстание Плёточников, туманные намёки на паршивых овец в де Виндовом стаде — например, оказалось, что среди представителей славного семейства были даже пираты и бандиты с большой дороги. Дед снисходительно сказал, что чаще ими становились молодые отпрыски, которых посылали учиться жизни подальше от родных земель. Да и то, баловали только по молодости, а остепенившись, приезжали в родовой замок и становились почтенными гражданами своей страны.
Рассказывал де Винд и о странных местах в своих владениях. Про это Ферди слушал, затаив дыхание. Как же: в гостиной застоялся таинственный полумрак — и где-то в нём или дальше прячутся спрятанные корзины со старинной библиотекой, а ещё где-то за стенами замка, среди холмов и небольших скальных групп, поросших лесом, прячутся клады, которые стерегут чуть не кобольды или гномы. А ещё есть места, в которые вообще нельзя ходить без проводника — там живут горные духи, которые легко могут обмануть доверчивого путника, приняв облик человека. А как несчастный путник окажется в ловушке… Ох, лучше на ночь не вспоминать, что могут с ним сделать…
Ждавший ночи, летней, короткой, и боявшийся, что ожидание затянется, Ферди с удивлением понял, что уже стемнело. Время пролетело быстро — таким интересным оказался разговор с дедом.
Теперь он не забыл взять с собой мобильный, хотя де Винд предупредил, что в лесопарке есть места, где связь не работает. И ещё… Как-то мельком, бросив взгляд на еле видный в полумраке медальон, сделанный руками Алексы и привычно висящий на груди Ферди, дед сказал, что в здешних местах магов недолюбливают. Ферди не совсем понял, почему так, если в окрестностях есть ведуны и ведьмы, но принял к сведению: медальон убирать не стал — одна штуковина внимание вряд ли привлечёт, особенно спрятанная под тенниской, а вот браслеты-обереги Алексы припрятал под длинным рукавом новой ветровки, натянув их повыше. А пару штук так вообще переместил на щиколотки.
Дед ушёл, а парень быстро собрался и вышел на террасу.
Сенбернар Регина уже ждала его. Ошейник, как и сказал дед, на ней был со скрученным поводком. Ферди размотал его и несколько неумело потянул собаку за собой.
Сенбернар величественно потрусил, откликнувшись на натянутый поводок. Только раз Ферди сказал ему:
— За мной!
Произнести вслух кличку так и не смог. Улыбался своему странному ступору, но решил пока обойтись без имён. А ещё осталось впечатление, что псина понимала его с полуслова и снисходительно отнеслась к его команде: "За мной!" Держалась, во всяком случае, всегда сбоку и так, что не сковывала движений человека, которого сопровождала, и вроде как была незаметной.
… За три ночи Ферди обследовал край лесопарка, в который врезалось крыло замка с террасой. Быстро изучил главные тропы, близкие к замку — в сомнительной надежде опять наткнуться на девушку-беглянку.
Обнаружил очень интересное место: несколько низких скал образовали живописную группу, а к ним прямо-таки манила крутая тропа, не очень отчётливая — видимо, не слишком захоженная. Регина уверенно потрусила по ней впереди своего нового хозяина, и Ферди больше не колебался. Забравшись вместе с собакой на самый верх, парень нашёл место, которое что-то напомнило ему. Он долго рассматривал довольно ровную площадку с несколькими согнутыми ветром деревьями по краям, пока не понял: несмотря на странности и изгибы этой площадки, она здорово похожа на баскетбольную. Вон те деревья, например. Среди выставленных, словно в мольбе, сучьев, пара веток согнулась так, что образовала кольцо. Обернувшись, парень подошёл к противоположному участку площадки. Да, здесь деревья тоже были с "корзиной".
На следующий день он пришёл сюда с мячом. Сенбернар очень удивился, когда молодой хозяин, и так уж странный, ведя ночной образ жизни, ещё и играть принялся в неподходящем месте. Но для Ферди, уже хорошенько обследовавшего площадку, место казалось идеальным: мяч укатиться мог лишь по тропке, а со всех других сторон место было закрытым. Впрочем, нет. Если зайти за два валуна, которые тренировке не мешали, можно найти низкий вход в тесную пещерку. Или грот? Ферди хмыкнул и пожал плечами: надо спросить деда. Тот не откажется просветить внука.
Привычные движения заставили вспоминать.
Когда мать потребовала от тренера университетского корпуса взять Ферди в команду (самый быстрый способ для студента обратить внимание на себя — стать спортсменом в элитной игре), парень сначала приуныл. Баскетболист из него оказался средненький — и это он прекрасно понимал. Но внезапно для себя втянулся. И не потому, что понравилось играть. Однажды он проанализировал себя и свои предпочтения и сообразил: не сама игра, не адреналин привлекли его внимание, а ребята из команды. Они не воспринимали его как красивого парня, они не видели в нём каких-то особенных качеств и ума. Нет, они воспринимали его как игрока, как товарища по команде. И, когда он усвоил это, он сразу расслабился. Только среди ребят он был таким же, как они.
А что было, когда мать добилась для него звания капитана… Как он перепсиховал тогда! Младший брат в раздевалке при всех стукнул его кулаком в плечо и велел не париться. А он боялся лишний раз взглянуть в глаза своим, пока те не сообразили, в чём дело, и тоже велели не париться по поводу положения, которого он не был достоин. Вердикт был прост: "Поможем!"
… После тренировки мяч спрятан был в той самой пещерке. Теперь Ферди, усмехаясь себе, считал пещерку личным шкафчиком, который при случае мог превратиться и в укрытие от дождя.
Ему понравилось. Всё. Жизнь была размеренной и спокойной, но в движении и в открытом пространстве, которое можно изучать и изучать. Он научился обращаться к сенбернару, называя его необычной кличкой, и даже, кажется, сдружился с ним.
Три ночи, которые оказались не просто короткими, а слишком короткими, но с этим ничего не сделаешь — лето же… На четвёртую ночь Регина кратко рыкнула, обернувшись к тропе, и Ферди застыл с мячом в руках, прислушиваясь к тишине вокруг. Через минуту он быстро подошёл к валунам и спрятался за ними, готовый в случае чего спрятаться дальше, в пещерку. Регина встала рядом — судя по насторожённо прижатым ушам, тоже вслушиваясь в далёкие пока голоса, которые неуклонно приближались.
Ферди вздохнул, когда по стенам площадки со стороны тропы замелькали огни. И решил, что нечего делать — придётся прятаться в пещерке. Со светом для него шутки плохи. А если направят сильный луч на него? Он протиснулся в темноту, зашёл за каменную стену и стал ждать, что будет дальше. Дальше оказалось всё гораздо хуже, чем он предполагал. Огни приблизились к пещере, и Ферди был вынужден потихоньку спускаться между камнями. Хорошо, Регину звать не надо: умная псина понимала с полудвижения и послушно шла за неопытным хозяином.
Он упёрся задом в стену. И сморщился. Голоса были наверху. Никакого желания слышать и слушать их не было. Но замелькал по "потолку и стенам" довольно яркий свет фонарей… Неужели этим людям надо обязательно спускаться?.. Что они здесь потеряли? Неужели придётся…
— Эй, ты!! — завопили наверху. — Вылезай! Мы тебя засекли!
Эхо, заикаясь, проскакало по всем камням на все голоса — аж мурашки по спине. Прислушиваясь изо всех сил, Ферди понял, что голоса очень юные, чуть не детские. Здорово пожалел, что не носит по ночам перчаток. Закрыть капюшоном голову и руки — вышел бы сразу. И как теперь быть — орать в ответ, чтобы выключили фонари? Может, отсидеться — уйдут? Жди, как же… И что им надо?
Мгновение тишины между воплями. Ферди решился. Поднял голову и резким свистом заставил тех, наверху, замолчать. И уже спокойно и медлительно сказал:
— Выйду, если потушите свет.
Каждое слово выговорил отдельно, чтобы те расслышали.
Наверху помолчали, а потом оживлённо заговорили — без воплей, тревожащих пустое каменное пространство… А потом раздался голос, от которого Ферди вскинулся. Девушка сверху крикнула:
— А почему потушить?
Очень хотелось ответить: "А я вампир!" Но сдержался. Так же размеренно и чётко выговорил, чтобы услышали:
— При свете мне плохо.
Снова секунды тишины — и снова заговорили. А потом замолчали. Один за другим исчезали подрагивающие, размазанные по стенам пещеры лучи.
— Вылезай! — крикнул на этот раз юношеский голос.
— Сначала выйдет собака, — сказал Ферди. — Не испугайтесь. Она спокойная.
Снова пауза. И снова смелый голос то ли паренька, то ли подростка:
— Пусть выходит! Только ты тоже с ней!
— Напоминаю — свет не включать!
Наверху проворчали что-то и затихли.
Ферди на всякий случай натянул рукава ветровки и надвинул на нос капюшон. Пожалел лишь об одном: если наверху и впрямь та самая девушка, то он опять не разглядит её. И… Сколько там человек с нею? Драться Ферди не умел. Пара приёмов и всё. Невесело ухмыльнулся: ничего, в самый патетический момент он просто покажет им на свету своё лицо. Сбегут. Сразу. Вздохнул и принялся снова пробираться между камнями. У выхода из пещерки напомнил:
— Света не включать!
— Да помним! — с раздражением сказала девушка. — Вылезай. Твоя собака уже здесь.
Он вышагнул вперёд, с капюшоном, всё ещё глухо надвинутым на лицо, чувствуя себя до ужаса и глупо, и неловко. Темно. Свои фонари они выключили. Осторожно, напряжённо стащил с лица капюшон, оставив его на голове.
Их оказалось четверо. Девушка и трое парнишек — все лет под восемнадцать, как вычислилось в темноте и по голосам. Один, меньше всех ростом, быстро сказал:
— А мы тебя видели! Ну, как ты играл! Ты просто играешь или тренируешься?
— Просто играю, — с облегчением сказал Ферди и, вспомнив о вежливости, представился: — Меня зовут Дин. Добрый вечер.
— А-а… — начал было всё тот же. И замолчал.
Ферди даже остановил естественную попытку пожать плечами: компания не ожидала, что с нею поздороваются?.. Кажется, верховодила девушка. И сказала:
— Доброй ночи, вообще-то. Ты всегда по ночам гуляешь?
— Да. А вы?
— Слушай, Дин, а можно — мы с мячиком побегаем? — встрял в разговор тот, что повыше. — Мы немного.
— В темноте сможете? — только и спросил Ферди и тут же предупредил: — Он баскетбольный.
— А мы видели, как ты кидаешь, — сказал маленький и вынул мяч из его рук.
Трое парнишек побежали к одному из деревьев — забрасывать мяч в условную корзину ветвей. Девушка осталась рядом. Присмотревшись, Ферди понял, что ребятам играется и без света неплохо. Что ж… Луна. И, кажется, безвестный баскетболист задел их за живое: он может без света, а они нет?
Машинально сел на валун поудобней и стащил капюшон уже с головы. Теперь уверен, что света не будет. Регина вздохнула, наблюдая за парнишками, и села у ног молодого хозяина. Девушка шевельнулась рядом и сказала:
— Меня зовут Лара. Ты кто, Дин?
— В каком смысле?
— Ну, в нашей деревне мы всех наперечёт знаем, а ты кто такой?
Некоторое время помучавшись с вопросом, узнала ли она его, Ферди ответил просто, чуть улыбаясь:
— Я гость в замке де Винда.
— У тебя светлые волосы. Это ты меня с дороги столкнул?
— А вместе упали — не считается? — Ферди даже не ожидал, что её вопрос, заданный равнодушным тоном, так заденет его. Хотя… Сам вмешался — сам и получи.
— Спасибо.
— Что?
Он даже не понял, за что она его благодарит. А она, сидевшая лицом к играющим, лишь изредка поворачиваясь к Ферди, наконец развернулась.
— Спасибо, что столкнул. Я бы не осмелилась сама спрыгнуть. И прости, что сбежала сразу. Я… испугалась.
— Ничего. Хотя хотелось бы получить небольшую компенсацию за тот побег.
— Что-о?!
— Не кричи. У меня всего лишь естественный вопрос: за что тот всадник тебя так?
— Не всё ли равно — за что? — бросила девушка.
— Нет, не всё равно. — Ферди даже удивился. — Мне из-за тебя так досталось, что спина до сих пор болит… Так почему бы не узнать, из-за чего я пострадал?
Девушка повернулась к нему. Холодный лунный свет упал на округлое худенькое личико с большими, кругловатыми же глазами. Ферди снова невольно улыбнулся: Лара была похожа на чем-то озадаченную садовую мышь соню, каких много водилось в саду Тиарнаков. Не хватало только усиков, которые бы шевелились от удивления. И почему-то девушка из-за этого сходства с мягкой мышью казалась очень уютной.
4
А ещё Ферди заметил, что девушка пристально, хоть и исподтишка вглядывается в него, вроде как пытаясь рассмотреть. Но, в отличие от Лары, сидел он спиной к луне и потому был спокоен: его лицо пряталось в тени, а ближе она сесть не могла — мешала Регина, громадным лохматым холмом сидевшая рядом.
К сожалению, Лара оказалась остроглазой.
— Что с твоим лицом?
Спросила она без сочувствия — всего лишь с приглушённым любопытством. Как о неожиданной вещи, которой быть не должно. Ферди было насупился, а потом усмехнулся: "Ты же потому и прячешься, чтобы не лезли в душу…"
— Ничего особенного, — легко сказал он. — Был пожар, который вышел мне боком. Вот и всё. А ты? Так и не ответишь?