Мы застыли как вкопанные столбы, согласно русской поговорке. Да, первым побуждением каждого из нас было - упасть и, перекатившись, выстрелить в говорившего. Но шуметь было нельзя. Да и в голосе незнакомца слышалось нечто такое, что трудно передать словами, но что лучше всяких слов убеждает в том, что с этим типом лучше не связываться...
Он неторопливо обошел нас сбоку и встал так, чтобы видеть наши лица. И мы теперь могли разглядеть его.
Он был среднего роста. Такой же, как у нас, пятнистый маск-комбинезон с засученными рукавами, только более грязный, местами разодранный и испачканный бурыми пятнами. Короткая стрижка "ежиком", ничего не выражающее лицо - словно перед нами был андроид. Только у робота не бывает шрамов, а у этого на правой щеке виднелась свежая глубокая царапина, а под подбородком красовались плохо зажившие безобразные рубцы.
Правой рукой человек со шрамами держал ган без приклада, оснащенный тройным магазином. Неизвестному, судя по всему, было не тяжело удерживать его одной рукой - так обычным людям не тяжело держать ложку. Он не рисовался перед нами: просто левая рука его висела плетью, и начиная от локтя до пальцев по ней струилась кровь.
- Кто такие? - хрипло спросил незнакомец.
Так мы ему и сказали!..
Бык не стал больше терять времени на знакомство, а сделал движение вниз, хорошо известное нам по учебным занятиям. Движение было неуловимым или почти неуловимым - но не для этого типа с WG наперевес. Суетиться он не собирался. Он только увел корпус в сторону ровно на столько, чтобы метательный вибронож прожужжал у его плеча и спилил за спиной средней толщины березу.
- Дуралей же ты, братец, - сказал Он вместо того, чтобы выстрелить. И откуда вы только взялись, такие нервные и глупые?
Судя по всему, он был один, и не сидело в кустах еще полвзвода автоматчиков. Уже легче...
- Ладно, можете расслабиться, - не дождавшись ответа, сказал незнакомец, опустил свой ган и сел на траву. - Не похожи вы на "южных", так что садитесь - потолкуем.
По знаку лейтенанта мы последовали этому совету.
- Вы - Быков? - неожиданно спросил неизвестный лейтенанта.
Бык молча играл желваками.
- Не играйте вы в кошки-мышки, братцы, - усмехнулся человек, сидевший напротив нас, и я с трудом подавил желание тут же записать новое выражение. - У нас очень мало времени... Просто мне сказали, что вслед за нашей группой в случае чего пойдет Быков со своими ребятами.
- Моя фамилия - Бикофф, - сказал лейтенант.
- Какая разница? Тут другое важно... Почему-то вас меньше, чем я ожидал. Обычно в группах бывает человек по десять, не так ли?
- Так и было, - подтвердил Бык.
- Понял... Что ж, война...
Мы переглянулись.
- Давно воюете? - осведомился наш командир.
Незнакомец усмехнулся:
- А вы?
- До вчерашнего дня, - медленно проговорил Бык, - я считал, что идут учения.
- Значит, вы действительно те, за кого себя выдаете, - удовлетворенно кивнул незнакомец.
- Ничего не понимаю, - сказал я. - Может быть, объясните нам, в конце концов, что происходит?
- Что там объяснять? - пожал плечами незнакомец. - Просто идет война...
- Хренотень какая-то! - не выдержал Канцевич.
- И против кого вы воюете? - вмешался в разговор Корреспондент. - А самое главное - из-за чего?
- Бросьте вы задавать дурацкие вопросы, - сказал человек с автоматом. - Нет времени... И у меня, и тем более - у вас. Вы лучше вот что зарубите себе на носу: Объект надо уничтожить во что бы то ни стало! Завтра утром с него будет нанесен удар ракетами с ядерными и химическими боеголовками не только по нашим войскам, но и по населенным пунктам в оперативной глубине. Сами понимаете, чем может увенчаться подобная вакханалия!
При отправке на задание вам, конечно же, ничего не сказали, продолжал он. Но первой была наша группа, а вы должны были дублировать нас. Сначала нам везло, но в пяти километрах отсюда мы напоролись на дозор противника, и уйти живым из этой месиловки удалось только мне. И я ждал вас, чтобы предупредить... чтобы вы не повторили наших ошибок... противник усилил охрану...
Речь незнакомца делалась все более отрывочной, и в конце концов он зашелся странным, булькающим кашлем.
- А ты уверен, что мы сможем прорваться к Объекту? - с сомнением спросил Бык.
- Комп-планшет есть? - вместо ответа спросил неизвестный. - Давай, покажу расположение их дозоров и систему охранения - то, что мы сумели узнать ценой собственной шкуры...
- Показывай, - сказал Бык, включая комп-планшет.
- Смотри... Вот здесь, за болотом, дозоры расположены в шахматном порядке... Вот тут у них сидят на деревьях снайперы... Там - минные поля и система инфракрасных датчиков для обнаружения движущихся объектов... Пройти вам с этой стороны будет трудновато, но это единственный путь к Объекту. Меньше охраняется другое направление - вот здесь. Но туда вообще лучше не соваться: радиоактивная зона третьей категории... Недавно там был сбит наш "Ястреб", а к его крыльям, как назло, было подвешено две ядерных штучки - ну, и ахнуло так, что на десятки километров вокруг все стало черным!..
- Ты уверен в этом? - скептически осведомился лейтенант.
- Еще бы! Там все дозиметры зашкаливает со страшной силой!
- Ну, а пройти-то там все-таки можно? - настаивал Бык.
- Можно, - усмехнулся незнакомец. - Если жить надоело!
- Ясно. - Лейтенант свернул планшет и поглядел на нас. - Что скажет народ?
- "Раз надо - так "да", сказала тетя Соня, когда после двадцатилетней разлуки встретила свою первую любовь Ленчика Носа, и тот с ходу сделал ей предложение, - витиевато выразился Канцевич.
В моей голове словно возник стоп-кадр документальной хроники: мирный город, очень похожий на Лиссабон, разрушенный почти до основания ракетно-ядерным ударом, и я сказал:
- Антон Флажелу готов, мой лейтенант, выполнить любые... - русское слово "задачи" из головы вылетело, пришлось заменить его английским синонимом, - любые "мишенс"!
И тут Корреспондент вскочил.
- Вы что - опупели?! - почему-то зловещим шепотом вскричал он. - Да какое вы имеете право?.. Это же не компьютерные игры, поймите!.. Это война, и если вы согласитесь, то вам придется вступить в нее и убивать!.. Убивать людей - таких же, как вы! Вы хоть знаете, кто с кем и за какие идеалы воюет?
- Красиво говоришь, писатель, - процедил сквозь зубы Бык, сощурившись. - И что же ты предлагаешь? Устроить братание с противником?
- А вы уверены, Евгений, что мы столкнулись с противником? Почему вы считаете, что это - агрессор и что мы всего лишь обороняемся? Лично я очень в этом сомневаюсь! К тому же, война - это всегда жестокость, а жизнь научила меня одной простой аксиоме: никому не позволено быть жестоким по отношению к другим людям! Ради чего бы то ни было!
- Даже ради защиты своих близких? - спросил Канцевич.
- Какие вы все остолопы! - взорвался Рамиров. - И как только до вас не дойдет, что убийство и на войне не перестает быть убийством?! Это те, кому нужно с помощью войны решить свои шкурные проблемы, дурачат вас красивыми словами о воинском долге, о защите Отечества, о национальных интересах и тому подобное!.. И вы им верите и служите, и вы играете в эти грязные игры с чистой совестью!.. Но запомните: убивая "во имя жизни", вы в то же время убиваете эту самую жизнь и, прежде всего, - свою собственную! Вас объявят героями сейчас, но пройдет пять, десять, двадцать лет - и вас будут мучить кошмары, потому что вы осознаете, кто вы есть на самом деле - убийцы!..
Рамиров, тяжело дыша, перевел дыхание. Таким мы еще его не видели.
Наверное, Одессит вспомнил в этот момент своего деда, ветерана второй мировой войны (русские называют ее "Великой Отечественной"), потому что разъяренно выпалил:
- Послушай, ты!.. Попробовал бы ты сказать такое в сорок первом году прошлого века! Или в сорок пятом! Попробовал бы ты сказать это в лицо тем, кто вернулся с войны слепым, оглохшим от контузий, без рук-без ног, изрешеченным осколками!.. И если бы ты заикнулся об этом в присутствии моего деда, которого травили овчарками в Освенциме, он бы плюнул тебе в рожу, а я... я бы удавил тебя голыми руками!..
- Успокойся, Слава, - взял Одессита за рукав Бикофф. - Не трать зря нервные клеточки и время на этого толстовца!
До сих пор оторопело слушавший наш морально-нравственный диспут человек с WG словно очнулся и, не сводя застывшего взгляда с Рамирова, подтянул к себе ган поближе.
- Пацифист, значит? - задыхаясь, прохрипел он. - Да из-за таких, как вы, все и началось! Ненавижу вас, умников и пустобрехов!..
Он угрожающе щелкнул затвором, но лейтенант схватил его за руку.
- Остынь, приятель, - посоветовал он. - Не то нам придется потом отвечать за этого гаврика-гуманиста... Ты идешь с нами?
Человек с автоматом обмяк. Лицо его посерело и осунулось под слоем загара и коркой грязи.
- Идите, лейтенант, одни, - сказал он. - Я свое... уже... отвоевал...
Последние слова его были чуть слышны. WG выпал из его руки, а изо рта, вместе с пузыристой пеной, неожиданно хлынула кровь.
- Канцевич, укол! Быстрее! - заорал Бык, но не успел Одессит расстегнуть свой вещмешок, как незнакомец рухнул боком на траву.
Умер он мгновенно.
- У него осколок в спине сидел, - сказал Канцевич, осмотрев тело. Под повязкой... Силен мужик был!
И снял берет.
- Пошли, ребята, - сказал Бикофф.
- Мы не будем его хоронить? - удивился я.
- Некогда, - буркнул командир.
Он взглянул исподлобья на журналиста.
- Может, останешься, а, писатель? И в дерьмо не влезешь, и нам обузой не будешь... Или как?
Рамиров закусил губу.
- Или как, - утвердительно отозвался он и добавил: - Ни черта вы так и не поняли, лейтенант!
- Только одно учти, - жестко сказал Бык. - Если погорим по твоей милости - лично пристрелю тебя как предателя, понял?
- Вот-вот, - уже успокоившись, проворчал Корреспондент. - Чуть что вы сразу хватаетесь за оружие. "Добро должно быть с кулаками"... Но не с оружием же, черт возьми!
Секунду лейтенант смотрел как бы сквозь Рамирова, потом разжал свои пудовые кулачища и повел нас дальше по лесу.
Мне казалось, что болото никогда не закончится. И когда мы, перепачкавшись до пояса в вонючей жиже, стали выбираться из топкой трясины, Одессит, который шел последним, вдруг оступился и по горло провалился в черную воду.
Тонул он профессионально. Вокруг были начеку многочисленные дозоры противника, и поэтому Слава даже не пикнул. Все наши попытки вытянуть его оказались тщетными. Одессит успел только передать командиру свой ган с подсумком и "горб" с взрывчаткой, а через несколько секунд над его головой сомкнулась смрадная топь, и на поверхности закачались, лопаясь, большие пузыри воздуха...
- Как же так, Слава? - сказал я непослушными губами. - Зачем так нелепо?.. Это не правильно, Одессит!..
Бык же не проронил ни слова. Корреспондент хотел что-то сказать, но передумал и молча взял у командира из рук ган и вещмешок Канцевича.
МИЛИТАР ИОСИФ ГУВХ ("АББРЕВИАТУРА")
Они обложили нас с трех сторон плотным кольцом и не давали поднять головы. Казалось, что и воздух уже состоит не из молекул водорода и кислорода, как известно любому школьнику, а из шариков свинца и стали, беспорядочно циркулирующих подобно броуновскому движению атомов. Феномен был, конечно, чисто психологический, а не физический, но легче от этого нам не было. Нисколько нам не нравился этот самый феномен. Олегу - больше всех, потому что его успели ранить в плечо, времени на перевязку не было, и Сибиряк только судорожно дергался при каждом резком движении рукой, роняя на густую траву капли крови.
Противника насчитывалось до роты. На трех тяжелых бронетранспортерах. Атаковали нас грамотно: под прикрытием пулеметного огня, короткими перебежками, постепенно затягивая петлю окружения на наших глотках, чтобы не дать нам ни малейшего шанса на прорыв. Откровенно говоря, мы и сами на это уже не надеялись. А уходить было позарез необходимо, и не на все четыре стороны, а в направлении вертолетной площадки, до которой было еще добрых пять километров с гаком. Час неторопливой, по нашим понятиям, ходьбы...
Решение пришло в мою голову тогда, когда я в очередной раз обложил всеми ругательствами, которые узнал с момента рождения по настоящее время, те бронированные дуры, что медленно надвигались на нас, сбивая, словно спички, деревья. Это решение было таким сумасшедшим, что сначала выглядело как бред в состоянии аффекта, но потом я понял, что именно его несуразность подобной затеи могла дать шанс на успех.
Когда человека припирают к стене и подносят к его беззащитному горлу лезвие ножа, бедняге ничего не остается, кроме как выкинуть такую фортель, которая и в голову не может прийти нападающему.
Идея возникла у меня, когда я заметил, что из башни одного из бэтээров торчат усики антенны. Антенна означает связь. А ведь с помощью связи можно попытаться вызвать средство более скороходное, чем "свои двои".
- Олег, - позвал я Гаркавку. - Слушай меня внимательно!
Но Олег не ответил. Он лежал, закатив глаза, и некогда было разбираться - то ли в него опять угодил кусочек свинца, то ли он просто впал в шок от потери крови...
Я повернулся к Белорусу и Эсаулу.
- Мужики, - прокричал я, стараясь перекрыть голосом грохот автоматных очередей, - прикройте меня!
- Ты куда? - удивился Ромпало.
- Туда. - Я ткнул пальцем в бронетранспортер, который подполз к нам уже метров на пятьдесят.
Трава перед нами буквально под корень срезалась веером пулеметных очередей, будто здесь прошлась невидимая, но очень мощная сенокосилка.
- Зачем? - ошарашенно осведомился даргинец.
От удивления он даже забыл, что нужно нажимать на спусковой крючок.
- Есть идея, - крикнул я. - Ты, главное, - стреляй побольше!..
В нашем положении не хватало только, чтобы я в течение получаса старательно разжевывал им свой замысел!.. Оставалось надеяться, что друзья-товарищи поверят мне на слово.
Перекатившись за ближайшую ель, я взметнулся вверх в прыжке и, ухватившись за нижнюю ветвь, вышел в упор гимнастическим приемом, вызывающим отвращение у всех новобранцев - "подъемом переворотом". Со стороны, наверное, могло показаться, что мне этот номер ничего не стоил, а на самом деле мышцы на моих руках лишь каким-то чудом не лопнули: ведь помимо своих девяноста килограмм живого веса я вынужден был поднимать еще и тяжесть оружия, "горба" и разного снаряжения.
Отдыхать на ветке подобно пташке мне не пришлось. Возле уха чересчур назойливо засвистели пули, и я перепрыгнул на соседнее дерево - благо, лес был не таким уж редким. Секундный вис, раскачивание - и прыжок на следующее дерево. Когда-то таким способом передвигались наши пращуры, пока не спустились с деревьев на землю. Жаль все-таки, что их акробатические способности не передавались с генами из поколения в поколение: например, у меня их пришлось в свое время формировать заново инструктору по гимнастике с помощью довольно-таки увесистой дубинки...
Когда я достиг высокой березы, под которой находился в тот момент БТР, руки мои вдруг сорвались с ветки, и я хряпнулся чуть ли не под самые гусеницы бронемашины. Вовремя увернулся от них, но ко мне тут же бросились со всех сторон самые бойкие солдатики, что-то крича мне на ходу.
Увернувшись от захвата одного из них, ударом ноги я перевел в лежачее положение другого, а остальных расстрелял в упор короткой очередью...
Через секунду я оказался на скользкой, воняющей соляркой и ржавчиной броне бэтээра. Как и полагается вежливым, цивилизованным воинам, я постучал в запертую изнутри крышку люка. Правда, стучать пришлось прикладом СГСа, но иначе экипаж не услышал бы меня.
Крышка приоткрылась, и в люке показалось перекошенное от возмущения лицо, обрамленное кожаным шлемом. Судя по его нецензурному восклицанию, приветствовать гостей - пусть даже незваных - лицо в детстве не учили, и я постарался восполнить этот пробел в воспитании. Выстрелом, разумеется психологических средств в тот момент у меня под рукой не было.
Потом я очутился внутри бронетранспортера. Командир экипажа в чине старшего лейтенанта уже судорожно тащил из кобуры свой табельный пистолет, бортстрелок тянулся и все никак не мог дотянуться, горемыка, до стойки, где хранился его автомат, а механик резко дал по тормозам, чем еще больше затруднил задачу срочного вооружения экипажа.
- Спокойно, ребята, - крикнул я, стараясь перекричать рев мощного движка с турбонаддувом. - Не следует раньше срока торопиться в рай!
И показал своим новым знакомым зажатую в кулаке вакуумную гранату, предварительно удалив из нее чеку. На мой взгляд, объяснений больше не требовалось, но они считали иначе.
- Чего ты хочешь, придурок? - просипел, побагровев, старлей.
- Всего лишь вертолет, - кратко пояснил я.
Я говорил чистую правду, но они мне не поверили.
- Тогда ты не туда попал, - сказал командир БТРа. - Это бронетранспортер, дурак ты этакий, а не вертолетный отряд!
- Я вижу, вы ребята с юмором, - сказал я, разжимая пальцы ровно настолько, чтобы мои собеседники побледнели. - Даже жалко отправлять вас на тот свет... Если не хотите этого - тогда свяжитесь по рации со своим командиром и попросите его прислать к вам вертолет для срочной эвакуации тяжелораненых.
- А если он пошлет меня на определенное количество букв? - ощерился старший лейтенант.
- Да мне до лампочки, что и как ты будешь объяснять ему, но только не позднее, чем через полчаса над нами должен зависнуть вертолет и спустить трап... Ты все понял?
Минут десять, не меньше, командир БТРа беседовал с неведомыми начальниками поочередно. При этом ему пришлось употребить весь имевшийся у него запас красноречия - в том числе и такого, от которого краснеют уши у дам. Он кого-то умолял, кого-то обругал, на кого-то пообещал пожаловаться по команде...
Факт, как говаривал наш приятель Одессит, состоялся: вскоре послышался приближающийся рокот вертолетной турбины. Я приоткрыл люк, чтобы выглянуть наружу.