Когда он называет меня Принцессой, повторяя это слово снова и снова и трахая мой рот, я понимаю, что его оргазм уже близок. Член Колтера до такой степени набухший, что готов вот-вот взорваться, и я ощущаю его солоноватый предэякулят у себя во рту.
Наконец Колтер предупреждает меня:
— Принцесса, лучше приготовься. Ты точно этого хочешь?
Я стону в знак одобрения, он вытаскивает свой член и брызжет на меня своей горячей спермой. Чувствую капельки, текущие по моим щекам, груди и вниз по животу, и тянусь к ним пальцами, когда Колтер хрипит:
— Вот дерьмо.
— Всё в порядке, — возражаю ему. — Это было абсолютно горячо.
— Нет, Кейт, — говорит он, теперь его голос звучит требовательно. — Позади нас коп! Я вижу его в зеркале заднего вида!
— Что? Дерьмо.
Ни у одного здорового человека сердце не может биться с такой скоростью, как у меня. Судорожно запустив пальцы в волосы, я вытираю свой рот, а затем натягиваю трусы. Я надеваю блузку, не утруждаясь найти лифчик, потом со скоростью света проскальзываю в джинсы со всей грациозностью беременной женщины.
По крайней мере одно хорошее качество я могу найти в этих растягивающихся штанах для беременных — они легко снимаются и надеваются. Что делает их идеальными быстрого секса на заднем сидении машины. Производители этой одежды действительно должны задумываться о таких вещах, разрабатывая рекламную кампанию.
Я прикладываю руку к лицу, пока рядом со мной Колтер пытается застегнуть свои штаны и затем ремень.
— Ох, дерьмо, — произносит он, вытирая своей рубашкой сперму на моём лице. — Садись на пассажирское сиденье, а я перелезу на водительское.
Но у нас нет и шанса проделать это, потому как полицейский уже стучит в наше окно. Колтер опускает стекло задней пассажирской двери.
— Могу я вам чем-то помочь, офицер? — спрашивает он невинным голосом.
Полицейский смотрит на нас через свои зеркальные солнцезащитные очки.
— Получено сообщение о подозрительном автомобиле, припаркованном на обочине дороги, — отвечает тот. — Права и регистрацию, пожалуйста.
— Конечно, — отзывается Колтер, награждая его одной из своих лучших мальчишеских усмешек. — Я с удовольствием предоставлю вам документы. Регистрация в бардачке, поэтому мне нужно выйти из машины.
Офицер замирает:
— Есть какие-либо особые причины, почему вы остановились на обочине?
Я перебиваю Колтера и указываю на свой беременный животик.
— Это моя вина, сэр, — объясняю ему. — Меня немного укачивает в машине, поэтому мой муж нашёл место, чтобы остановится и дать мне передохнуть.
Офицер фыркает.
— Ладно, но вы остановились в маленьком городке, — говорит он. — Миссис Винтерс очень любопытна, ей нравится наблюдать за людьми в свой бинокль. Есть и другие места, где можно остановиться. Дальше по дороге есть супермаркет «Уол-Март» с парковкой.
— Конечно, сэр, — соглашается Колтер. — Мы так и сделаем.
— Хорошо, — отвечает офицер. — Тогда лучше отправиться сейчас, если вы чувствуете в себе силы.
— Мне уже намного лучше, — откликаюсь я, пытаясь выглядеть при этом серьёзной, в то время как сперма стекает по моей груди под кофтой.
Он поворачивается, чтобы уйти, но затем останавливаетсяю
— Попробуйте имбирные конфеты, — советует мужчина. — Моя жена часто их ела, будучи беременной. Они успокаивают желудок.
— Спасибо, сэр.
Как только он отходит за пределы слышимости, я начинаю дико хихикать.
— Я знаю кое-что другое, что успокаивает желудок, — острит Колтер.
Я шлёпаю его по руке, но не могу перестать смеяться:
— Лучше бы тебе не говорить о твоём члене в моём рте. Чёрт, нас чуть не обвинили в непристойном поведении или что-то типа того, Колтер!
Он пожимает плечами:
— Я не могу удержаться, когда со мной такая грязная девочка.
— Замолчи, — угрожаю я. — Ты втянул нас в это.
— Ты назвала меня своим мужем.
Я осознаю, что назвала его так и даже не задумалась.
Эта мысль согревает меня изнутри.
ГЛАВА 6.
КОЛТЕР.
Мы въезжаем на подъездную дорожку сенаторского дома у озера. Теперь мы бываем здесь намного чаще с тех пор, как поселились в Бостоне. Кейт и её отец пытались наладить отношения. И он старается улучшить своё поведение. Он был мудаком так долго, и я продолжаю называть его сенатор Придурок за спиной, даже если Кейт сверлит меня за это взглядом.
Конечно, я стараюсь не называть его так на публике.
Мы время от времени приезжаем сюда на выходных или в любой другой день, и один раз в год Кейт навещает могилу своей матери.
Чувство ностальгии каждый раз окутывает меня, когда мы оказываемся здесь.
Это будет первый раз, когда мы проведём тут немного больше времени, чем обычно. Это именно то место, где Кейт хочет сыграть свадьбу, потому как слишком многое связано с ним.
И у нас тоже есть много историй, связанных с ним.
Я тянусь к руке Кейт и сжимаю её, она смотрит на меня с лучезарной улыбкой на лице. Я люблю румянец на её щеках, который держится на них несколько часов после оргазма, напоминая о том, что между нами произошло.
— Ты сейчас думаешь обо всех грязных вещах, что мы вытворяли в этом месте? — спрашивает она.
Я не могу сдержать смех.
— На самом деле, нет, — отвечаю я. — Но раз уж ты вспомнила…
— Держи свой член в штанах, муж, — предупреждает она. — Роуз уже, наверное, увидела, что мы здесь.
К нам направляется экономка, и, открыв пассажирскую дверь, Кейт выходит из машины до того, как та достигает нас. Роуз всегда была важна для Кейт. После смерти мамы она стала главной фигурой для моей девочки. Она нуждалась в ком-то вроде Роуз в своей жизни, потому как сенатор планировал отправить её в школу-интернат, лишь бы избавиться от реальных родительских обязанностей.
Конечно, если бы он не выбрал этот путь, мы бы с Кейт вряд ли бы встретились. Иногда плохие вещи меняют твою жизнь к лучшему.
— Кейт! — восклицает радостно Роуз, раскинув руки. Она обнимает Кейт всего секунду, чтобы потом отстраниться и осмотреть её. — Ты всё больше и больше становишься похожей на свою маму. Восьмой месяц, правильно?
— Тридцать четыре недели, — уточняет Кейт.
Роуз цыкает на неё.
— Всё ближе к свадьбе, — задумчиво произносит она. — И твой живот опустился.
— Что это значит? — прерываю её я, когда Роуз обнимает меня.
— Ребёнок опускается ниже, что означает скорое его появление. А теперь внутрь, — командует она. — Здесь холодно. Я приготовила рождественское печенье.
«Подождите. Она что, имела в виду, что Кейт может родить ребёнка раньше?»
Я не успеваю задать им этот вопрос, потому как они уже направляются к дому, посмеиваясь и болтая о чём-то своём. Я достаю из машины наши чемоданы и чехол со свадебным нарядом, будучи очень осторожным, дабы тот не соприкоснулся с землёй.
Также я стараюсь не смотреть на платье. Кейт настаивает на соблюдении традиции, которая гласит, что я не должен видеть его до свадьбы. Она даже предложила за месяц до свадьбы воздержаться от секса, но, прежде чем закончила предложение, начала смеяться над своей нелепой идеей.
Была ли Роуз права? Акушер Кейт был одним из лучших в Бостоне, и он одобрил нашу поездку в Нью-Гемпшир. «Езжайте, — сказал он, — и женитесь». Словно это было такое себе небольшое дело.
Теперь меня охватила паника. Мы планировали провести церемонию немного раньше, но Кейт была полностью поглощена серией картин для выставки и не хотела, чтобы её отвлекали от свадьбы.
К тому же идея зимней свадьбы была очень романтичной.
Мы думали, что у нас в запасе много времени до того, как наступит сороковая неделя. Кейт уверяла меня, будто первый ребёнок не появится раньше назначенного срока, а врач это подтвердил.
Я делаю мысленную пометку о том, что нужно будет позвонить врачу утром.
— Ты выглядишь так, словно увидел приведение, — подмечает Кейт, когда я заношу вещи внутрь.
— Я в порядке, — отвечаю ей.
Хорошо, это ложь. Я совсем не в порядке. Сколько бы я ни пытался подготовиться к появлению ребёнка — Daddy Boot Camp, а это полный набор — мысль о том, что ты должен отвечать за новую жизнь, немного меня пугала (прим.: Daddy Boot Camp — исключительно мужской курс, объединяющий будущих родителей для помощи в подготовке их к отцовству).
И мысль, что маленький человечек может появиться раньше, или то, что это вызовет некоторые осложнения при родах у Кейт или ребёнка, или… Дерьмо. Тысяча вещей может пойти не так… Это сводит с ума.
— Печенье, — напоминает Роуз, передавая тарелку Кейт. — Садись.
— Я могу и постоять, Роуз, — отвечает Кейт. — Я беременная, а не инвалид.
— Не дерзи мне, Кэтрин Харисон, — шикает экономка уже стоя к нам. — Твой отец в офисе с Эллой. Я пойду позову их.
— Что? — спрашиваю я. — Элла здесь?
Кейт морщит лоб:
— Я думала, она не приедет до конца недели.
— Не дерзи мне, Кэтрин Харисон, — шикает экономка уже стоя к нам. — Твой отец в офисе с Эллой. Я пойду позову их.
— Что? — спрашиваю я. — Элла здесь?
Кейт морщит лоб:
— Я думала, она не приедет до конца недели.
— Ты же знаешь Эллу, — шепчу я. — Она свободный человек.
— Я могу чувствовать, как горят мои уши, — говорит Элла, заходя в гостиную. На ней свитер, который окутывает её словно плащ. — Вы болтали обо мне?
Я обнимаю её, но она отталкивает меня и быстро подходит Кейт, целуя её в щёку.
— Как ты, дорогая? Чего-нибудь хочешь? Хорошо себя чувствуешь? Что показывает УЗИ? — затем она смотрит на меня. — Почему ты не массируешь Кэтрин ноги? Маму моего внука нужно баловать.
— Ага, Колтер, — усмехается Кейт. — Баловать.
— Я балую её, — ухмыляюсь. — Я даже побаловал её сегодня днём.
Чувствую извращённое чувство удовлетворения, когда щёки Кейт краснеют.
— Эх, вы двое, — говорит Элла, покачивая своей головой.
— Привет, пап, — произносит Кейт, быстро меняя тему нашей сексуальной жизни.
Сенатор обнимает её.
— Как дела? — справляется он. — Тебе что-то нужно? Как самочувствие?
Кейт смеётся:
— Серьёзно, ребята. Я в порядке. И самочувствие тоже в порядке.
— Какой срок? — спрашивает Элла.
— Тридцать четыре недели.
Элла качает головой.
— Ты не должна подвергаться стрессу, — сообщает она. — Свадьба уже на носу, а срок большой, поэтому стресс может достигнуть своей наивысшей точки.
— Элла, — предупреждаю я, и Кейт кладёт руку на моё плечо.
— Я лишь пытаюсь помочь! — протестует она. — И хотела бы предложить своего планировщика. Она фантастическая, и, уверена, я смогу её уговорить. Теперь, когда я снимаюсь в телесериале, любой планировщик будет стараться ухватиться за шанс, чтобы помочь с вашей свадьбой. Моя организовала… Сейчас посчитаем… Пять свадеб для меня.
— И множество вечеринок в честь помолвок, — ничего не могу поделать с собой, чтобы удержатся от сарказма.
Кейт шлёпает меня по руке, но Элла только смеётся.
— И… Семь вечеринок в честь помолвки, — признаётся она честно. — Не так уж и ужасно. Или ужасно?
Сенатор откашливается.
— Наша тоже была одной из них, — говорит он бесстрастно.
Элла поворачивается и нежно кладёт руку на его плечо, улыбаясь ему, и выражение его лица становится намного мягче, когда он смотрит на неё.
— Она стала моей самой любимой свадьбой из всех.
Кейт бросает на меня взгляд, безмолвно вопрошая: «Что за фигня?»
Когда в последний раз Элла и сенатор встречались, она разбила вазу о его голову. Она всегда была холодна, стоило мне упомянуть сенатора, и вдруг они стали чувствовать себя уютно вместе?
Сенатор Харисон накрывает её ладонь своей.
— Это было не так уж и плохо, — произносит он. — Не считая…
— Нашего скандала? — перебиваю я.
Мой голос разрушает этот маленький чёртов момент между ними, и Элла тут же отдёргивает руку, словно её только что ударило током.
— Ох, это уже устарело, — болтает она. — В этом уже больше никто не заинтересован. А теперь, Колтер, ты иди распаковывай вещи. Кейт, а ты рассказывай всё о свадебных планах.
Сенатор смотрит на меня.
— На этой реплике нам стоит удалиться, Колтер, — заявляет он. — У меня есть парочка хороших сигар и бутылка виски в кабинете.
Что за ад? Сенатор был очень радушным со мной последний год или около того, но нас никак нельзя назвать лучшими друзьями. Я никогда не курил сигары и не пил скотч в его кабинете. Мы не зависали вместе. Вся эта внезапная дружелюбность сенатора и Эллы пугает меня до чёртиков.
— Звучит прекрасно, — откликаюсь я, смотря на Кейт.
Она подмигивает мне с дивана, словно говорит: «Ну же, иди», — и жестикулирует руками, когда Элла начинает забрасывать её вопросами, требуя от Кейт рассказать о модели своего свадебного платья.
Я быстро ухожу оттуда, дабы меня не засосало в часовые разговоры о цветочных композициях или размещении гостей.
***
— Весело провёл время с моим отцом? — спрашивает Кейт с играющей на губах улыбкой.
Она только что после душа, её щеки розовые, а влажные каштановые волосы заколоты на макушке. Она одета во фланелевые пижамные штаны и узкую майку, изготовленную из настолько тонкого материала, что та едва скрывает её грудь, а соски прекрасно видны под тканью. Она очень удобна, не мешает и… Чертовски сексуальна.
Я подхожу к ней сзади и притягиваю к своей твёрдости.
— Он не мой самый любимый человек в мире, но да, всё прошло хорошо.
Кейт слегка поворачивает голову, а мои губы касаются её шеи, я вдыхаю её аромат. Она вскрикивает, когда я целую шею, и на её коже появляются мурашки в ответ на моё прикосновение.
— Разговор о моём отце тебя возбуждает? — интересуется она.
— Меня возбуждаешь ты в этой прелестной обтягивающей маечке, — отвечаю ей. — Как там Элла? Она хорошо себя вела?
Кейт вздыхает:
— Она хочет, чтобы её планировщик помог со свадьбой. И мне это кажется неплохой идеей. Всё идёт по плану, но в последнюю минуту что-то может пойти не так. Элла говорит, что это уменьшит стресс.
— Ты нервничаешь? — спрашиваю я, мои руки с её живота поднимаются к груди.
Кейт стонет, стоит мне коснуться её полушарий.
— Они сейчас очень болят, — поясняет она.
— Знаешь, массаж отлично подходит для снятия стресса, — говорю я, беря её груди в свои ладони. Они тяжёлые и большие, намного больше, чем в первой половине беременности, а ещё очень возбуждающие.
— Под массажем ты подразумеваешь секс, да? — посмеивается она, но её голос сбивается в конце.
— Под этим я подразумеваю массаж всего тела, — сообщаю ей. — Обещаю, что уделю дополнительное время твоей груди.
Кейт смеётся:
— Ты же знаешь, я могу заснуть в процессе.
В течение последнего триместра Кейт была очень уставшей и практически превратилась в нарколептика (прим.: нарколепсия — заболевание нервной системы, которое характеризуется расстройством парадоксального (быстрого) сна и проявляет себя излишней сонливостью и внезапными «атаками» сна). Клянусь, эта женщина может заснуть стоя прямо сейчас. Она даже заснула во время нашей встречи с организатором свадьбы, прямо-таки храпела в её кабинете.
— Я очень хорошо это знаю, — напоминаю ей. — Раздевайся. Ты нужна мне нагая. Обещаю, буду вести себя не очень хорошо. Я даже помассирую тебе ноги.
Кейт смеётся, но раздевается и ложится на кровать до того, как я снимаю рубашку. Сдержав своё слово, я растираю ей спину, пока она голая лежит на боку, её нога перекинута через огромную подушку для беременных. Та достаточно большая, чтобы быть третьим лишним на кровати, поэтому мы зовём её Боб. Подушка Боб.
Думаю, она любит его больше меня.
— Относительно сказанного Роуз о твоём опущенном животе… — говорю я. — Тебе не кажется, что малыш может появиться раньше срока?
— Ммм, — стонет она, когда я начинаю массировать ей шею. — Мы полностью в порядке. Роуз суеверна.
— Я собираюсь позвонить врачу, чтобы убедиться.
— Он уже всё нам сказал, — объясняет она мягко, когда я тяну её принять сидячее положение спиной ко мне, теперь мои ноги обёрнуты вокруг неё.
Она облокачивается на мою грудь и болезненно стонет, стоит моим рукам накрыть её грудь.
— Я сделал тебе больно? — спрашиваю я её.
— Нет. Ох, Боже, не останавливайся.
Мой член мгновенно оживает, упираясь в её поясницу.
— Разве это не ощущается хорошо? — интересуюсь я, сжимая и массируя её грудь настолько мягко, насколько возможно.
— Это восхитительно, — отвечает она, откидывая голову мне на грудь. Кейт ничего не говорит какое-то время, а затем спрашивает: — Ты нервничаешь?
— Конечно же нет, — заявляю я. — У меня нет никаких сомнений по поводу свадьбы или тебя. Мы же об этом говорили раньше.
— Я не это имела в виду, — поясняет она. — Ты нервничаешь из-за того, что станешь папой?
Запаниковал ли я от слов Роуз о возможном появлении ребёнка раньше? Да.
— Нет, — начинаю я. — Хорошо, немного. У меня никогда не было опыта с детьми. Что нам делать, если мы не сможем поменять ему подгузник? Или уроним его?
Кейт смеётся, звук мелодичный и уверенный. Некое воплощение спокойствия, а затем она внезапно затихает и разворачивается на сто восемьдесят градусов.
— Мы справимся, — уверяет она, её дыхание переходит от спокойного к прерывистому, грудь опадает и вздымается в моих руках. — Стоп. Ты думаешь, родится мальчик?
— Не знаю, — отвечаю я ей честно.
Мои пальцы слегка задевают её уже затвердевшие соски. Она стонет.
— Думаю, тебе стоит прекратить делать это, — шепчет она.
— Ох, правда, — соглашаюсь я, притворяясь идиотом. — Это же стимуляция родов. Чёрт.
Кейт снова смеётся.
— Я так говорю, потому что ты делаешь меня влажной, — поясняет она. — Они очень чувствительны.
— О. Ну, в таком случае… — я сжимаю её грудь, удерживая пальцы подальше от сосков.