- В гости приглашай.
- Прошу, - Сырцов приглашающе указал рукой на двери подъезда.
В прихожей она повесила джинсовую куртку на вешалку и осталась в фирменной маечке, удачно подчеркивавшей ее кардебалетные стати. Прошла в комнату, уселась на диван-кровать и оценила квартиру:
- В общем, у тебя ничего. Я думала - хуже, - теперь осмотрела квартиросъемщика по-настоящему, но сделанных выводов не огласила, попросила только миролюбиво уже: - Выпить хочется, дорогой мой милиционер. Что у тебя имеется?
Он стоял в дверях, прислонившись плечом к притолоке. Ответил однозначно:
- Водка.
- Ну уж! - она решительно встала, порылась в кармане куртки, нашла ключи и вышла к "Ситроену". Он в окно наблюдал за ней.
Она вернулась с бутылкой "Энесси" и двумя лимонами. Бутылку поставила на хлипкий журнальный столик, а лимоны протянула Сырцову:
- Порежь потоньше.
Он порезал лимоны и сырку вдобавок, разложил по тарелкам, прихватив две рюмки, перенес все это из кухни на журнальный столик. Усаживаясь в кресло, сказал ей на всякий случай:
- Ты же за рулем.
- Милиционеры к хорошеньким женщинам снисходительны.
- Это к хорошеньким, - показал, наконец, зубки Сырцов.
- А ты, хотя тоже мент, не снисходителен.
- Я - бывший мент.
- А теперь топтун, - добавила за него Татьяна Вячеславовна. - Так что не тебе судить: хорошенькая я или нет.
- Успокойся. И для мента и не для мента ты - хорошенькая.
- Зачем укусил тогда?
- Для порядка. Чтобы не заносило тебя, - он разлил по рюмкам, поставил бутылку на стол, весело заглянул ей в глаза: - Для чего ко мне пожаловала, завоевательница?
- Отдохнуть, - высокомерно призналась она.
- Аристократка, которой надоели приемы, рауты, презентации, премьеры и вернисажи, в пресыщении спустилась на дно. Фильм "Сладкая жизнь". Лимита ты, лимита!
- Сам-то ты кто такой, мент недоделанный?! - взъярилась она.
- Да, и я - лимита, - миролюбиво признал их равенство Сырцов, поэтому тебя и распознал. Так что не особо старайся павлиний хвост распускать.
- Сам-то откуда? - спокойно - собрала в палочку павлиний хвост поинтересовалась она.
- Мы-то? Мы-то брянские, - ответил он и взял рюмку. - Выпьем?
- Ты же за рулем, - издевательски повторила она его слова.
- Я всегда за рулем. И никогда не нарушаю правил. Поэтому меня и не задерживают.
- Так и не нарушая правил до Москвы доехал, - догадалась Татьяна Вячеславовна. - Тихо-тихо, потихоньку, кривыми дорожками.
- Прямыми, дурында! ВДВ, Афган, школа милиции и МУР по распределению, - зачем-то поведал о себе Сырцов. А вот зачем: - Хочешь, про твою дорожку расскажу? Три года подряд в театральный институт поступала - не поступила. В конце-концов седой гражданин, который утешил тебя после второго провала и утешал в течение двух лет, воткнул тебя на какой-то конкурс - красоты ли, на лучшую фотомодель, манекенщиц - не знаю. Первого места ты, конечно, не заняла, но тебя заметил второй седой гражданин и (ты уже пообтерлась, движением позанималась), тоже утешая, пристроил в ресторанный кордебалет. Ну, а там поклонники от рэкетира до банкира. И спокойная гавань, наконец Сергей Сергеевич. Судя по говору, с юга. Ростовская что ли?
- Где ты все про меня разнюхал, мент?
- Да не разнюхивал я, Танюша, - после первого проигранного сета на ярмарке Сырцов удачно набирал очки. - Просто профессия у меня такая угадывать, - он снова поднял рюмку. - За Москву!
- Пропади она пропадом, - добавила Татьяна и по-мужски махнула рюмашечку.
Выпил и Сырцов, вертя рюмку в пальцах и глядя на нее же, спросил:
- Как ты узнала про меня?
- Заметила. Ты же за мной, как хвост. Вот я и заметила.
- Врешь ты. Ты не могла заметить меня, я бы почувствовал это. Я хороший сыщик, Танюша. Сергей Сергеевич сказал?
- Да иди ты! - послала куда надо Татьяна и быстренько разлила по второй. - Давай за наш фарт, чтобы не кончался!
- Будем считать, что и у меня фарт, - не особо согласился Сырцов, но выпил.
Она скривилась от лимона, зажмурилась, помотала головой и вдруг встала. И его попросила:
- Встань.
Он, не торопясь, поднялся, встал напротив и попросил тоже. Попросил ответить:
- Зачем я тебе понадобился?
Правая ее рука коснулась его здоровенной шеи, проникла под рубашку, погладила по плечу, дошла до мощной мышцы и вновь вернулась к шее, соединясь с левой. Она обняла его и призналась:
- Вот за этим, - и умело поцеловала. Поцелуй длился долго. Потом она, оторвавшись, поинтересовалась: - У тебя чистые простыни есть?
- Есть, - ответил он и вышел в прихожую, искать в стенном шкафу чистые простыни.
Она деловито отодвинула журнальный столик, и диван превратился в кровать.
12
Его рабочий день начался с визита к кинозвезде. Ровно в уговоренные двенадцать часов Роман Казарян позвонил в квартиру на Котельнической, и дверь тотчас распахнулась. Открыла сама кинозвезда.
- Натали, радость моя, подружка... - Роман припал губами к звездному запястью, потом перевернул ручонку, поцеловал в ладонь. Глядя с грустным умилением на седую с малой проплешиной голову Казаряна сверху, сексуальная мечта юнцов семидесятых годов погладила левой рукой (правую он по-прежнему не хотел отдавать) его по волосам и, в джокондовской полуулыбке, откликнулась в унисон:
- Любимый разбойник мой Ромочка, здравствуй!
После долгой разлуки встретились добрые, милые, чуткие люди. Подружка-приживалочка Милочка, находясь в малом отдалении, с душевным трепетом наблюдала за встречей не старых, нет - давних и верных друзей. Роман отпустил, наконец, ее руку, и она, сделав ею плавный жест, пригласила:
- Пойдем ко мне. Поговорим - наговоримся.
Проходя мимо Милочки, Роман без слов - не подыскать нужных слов сжал ее предплечье и мягко-мягко покивал головой с прикрытыми глазами. Сердечно поприветствовал, значит. Хорошо знал правила игры.
В кабинете-будуаре он, усевшись в светлое веселенькое кресло, оглядел внимательно стены и заметил, что:
- Имеются новые приобретения.
Натали вольно раскинулась на причудливом диванчике, закинула ногу на ногу, и закинутая длинная безукоризненная нога явилась на свет в полной своей красе. Покачав золотую домашнюю туфельку, висевшую на пальчиках этой ноги, Наталья заинтересованно (знала: Казарян - спец в этих делах) спросила:
- Ну и как они тебе?
- Судейкин он и есть Судейкин. Тышлер - просто прелесть. А вот Бируля. Сомнителен Бируля. Он лет тридцать, тридцать пять тому назад в моде был, особенно зимне-весенние эти серые пейзажи, и поэтому умельцы подделок весьма лихих налепили довольно много.
- Подделка, так подделка. Если подделка, то замечательная, она мне нравится. Пусть висит, - сыграла полное безразличие Натали. И, чтобы не думать о фальшивом Бируле, чтобы не огорчать себя этими думами, перевела разговор: - Вчерашним звонком ты меня прямо-таки заинтриговал. Я вся внимание, Рома.
Заговорить Казарян не успел: Милочка вкатила в кабинет двухэтажный стеклянный столик на колесиках, на котором в идеальном порядке располагались стеклянный пышащий паром кофейник, стеклянные чашечки, стеклянные тарелочки с разнообразной закусью и стеклянная, естественно, бутылка с лимонным финским ликером. Поставив столик между кинозвездой и кинорежиссером, Милочка холодно сообщила:
- Так я пойду, Ната? У меня в городе дел в непроворот.
- Иди, иди, - согласилась Наталья. - Когда придешь?
- Да вечерком, наверное, загляну. Всего хорошего, Роман Суренович.
Роман проводил ее взглядом, поинтересовался:
- Обиделась что ли?
- Угу. Что беседы беседуем без нее. Ну, да ладно. Говори давай.
Сниматься Наталья стала в конце шестидесятых. Поначалу в амплуа простушек: кругленькая была, пышная, бойкая. Одним из первых снял ее Казарян в роли ядреной дикой таежной девы. Потом похудела, подсобралась, поднахваталась и стала героиней - хороша была, хороша. В моду вошла, снимали ее азартно, много. Затем незаметно перекатило за тридцать, и режиссеры, которые совсем недавно рвали ее на куски, перестали приглашать. В отличие от многих, оказавшихся в подобной ситуации неуравновешенных товарок, она не возненавидела весь мир, не спилась, не сдвинулась по фазе.
Она завела себе мецената. Из ЦК. И как по мановению волшебной палочки, те режиссеры, что в последнее время проходили мимо нее, стараясь не заметить, вдруг прониклись к ней небывалым дружеским расположением. Опять стали снимать. Лет пять тому назад меценат из начальника отдела был выдвинут в секретари, и она стала истинной кинозвездой. Обложки журналов с ее портретами, статьи о ее творчестве, регулярные и частые поездки по многочисленным кинофестивалям во все концы света... Сегодня уже, конечно, не то, но все же... Кинозвезда, она и есть кинозвезда.
- Мне твой папашка нужен, Ната.
Партийный борец за народное счастье в кинематографических кругах ходил под кличкой "папашка". Наталья среагировала мгновенно:
- Мне твой папашка нужен, Ната.
Партийный борец за народное счастье в кинематографических кругах ходил под кличкой "папашка". Наталья среагировала мгновенно:
- Он теперь никому не нужен, Рома, даже мне.
- Вот и обрадуй забытого всеми страдальца. Позови его сюда.
- Я же сказала: он мне не нужен. Он нужен тебе, - она сделала паузу, чтобы разлить кофе по чашкам, а ликер - по тонюсеньким рюмкам. Кончив дело, гуляла смело: - На кой ляд мне его вызывать?
- Ну, коли уж по-простому, так давай совсем по-простому. Ты хочешь знать, что ты с этого будешь иметь? Отвечаю: ничего, кроме моего дружеского расположения.
- Немного, Рома.
- Не скажи, не скажи. Ты же знаешь наших радетелей за правду и демократию: вчера они тебя по определенной причине в ягодицы целовали, а сегодня, по этой же причине, за вышеупомянутые ягодицы кусать будут с яростью. А я, если ты поможешь мне, скажу, что это делать стыдно. Стыдно им, может и не станет. Но неудобно - да.
- Мой любимый ликер, - сказала она, пригубив рюмочку. - Попробуй, Рома.
Рома с отвращением попробовал, быстро запил кофеем и стал мелко жевать ломтик сыра. Игра "кто кого перемолчит" шла довольно долго. Сдалась Наталья:
- Что ты с ним собираешься делать?
- Бить я его не буду, не беспокойся.
- А я не беспокоюсь. Я бы даже некоторое удовольствие получила, если бы кто-нибудь начистил эту самодовольную рожу.
- Мать моя, что ж ты так о любимом человеке?
- Да иди ты... - разозлилась она и снова наполнила рюмки. Взяла свою, полюбовалась чистой желтизной напитка. - Только учти, его за жабры ухватить - дело непростое. Скользкий, верткий, как угорь.
- Да ты только вызови его сюда, и я с ним разберусь!
- Связью со мной его доставать будешь?
- Ну, это так, для затравки. А для настоящего разговора у меня серьезные аргументы есть.
- Ну, да хрен с тобой. Даже забавно, - она подмигнула Казаряну. Будет забавно?
- Что, что, а это я тебе обещаю.
- Кретин этот дома боится жить. На конспиративной квартире обосновался, - она со столика перетащила, не поднимаясь, телефон на диван. - Ты погуляй по квартире, в гостиной тоже кое-что новое имеется, посмотри, а я с ним один на один поговорю, без стеснения.
Казарян пошел смотреть живопись.
...Юрий Егорыч явился минут через сорок. Наталья приняла у него плащ и шляпу, повесила в стенной шкаф. Он в ответ поцеловал ее в щечку, протянул пяток тюльпанов и спросил, приглаживая у зеркала редкие волосы:
- Что там за секреты у тебя, зайчонок?
- Я так и выложила тебе все у дверей. Пойдем ко мне.
Они входили в кабинет-будуар, когда в дверях гостиной возник Казарян.
- Провокация! - диким голосом закричал Юрий Егорович. - Провокация!
И рванул назад к выходу. Казарян перехватил его на бегу, дружески полуобнял и сказал в ближайшее ухо:
- Успокойтесь, Юрий Егорович. Здесь только ваши доброжелатели.
А кинозвезда поставленным голосом кинула реплику "а парт":
- Разорался, кретин.
- Позвольте, - Юрий Егорович освободился от казаряновских объятий, снова поправил волосы и спросил с презрением: - Я - пленник?
- Пленник, - подтвердил Казарян. - Пленник своей страсти, не правда ли?
- Что вы хотите от меня? - не принял игривого тона секретарь.
- Поговорить с вами. Только и всего.
Не хотелось казаться трусливым дураком. Юрий Егорович дернул плечиком, поднял бровь, мол, ну если вам так хочется, что же, - и решительно направился в кабинет. Не спросясь, бухнулся в кресло, в котором сидел Казарян, мельком увидел столик, брезгливо поморщился и, глядя на Казаряна, пристроившегося на низком пуфике, твердыми начальническими глазами, сделал заявление:
- Если наша беседа планируется вами, как попытка выудить сведения для дискредитации меня и партии, одним из руководителей которой я являюсь... Да, являюсь, потому что, несмотря на все беззаконные декреты, партия живет и борется!.. Так вот, учтите, в подобном случае я вести беседу не буду.
- О, Господи, - устало проговорила Наталья и вышла. А Казарян аж руками взмахнул:
- Что вы, что вы, Юрий Егорович! Меня интересуют вещи сугубо частного характера.
- Ваше право задавать вопросы, - Юрий Егорович уже совсем успокоился: вернулось столь привычное чувство превосходства. - Мое же - отвечать на них или не отвечать.
Прежде чем спрашивать, Казарян решил рассмотреть собеседника. Первый раз он так близко видел одного из руководителей партии и правительства. Видел он его, конечно, на ретушированных портретах и издали - в президиумах. Но так близко - впервые. Гладкие, чуть одутловатые, привыкшие к массажу и крему, щеки, хорошо отремонтированные зубы, глубоко посаженные карие глазки, брови грустным домиком. Голос тихий, журчащий, на низких регистрах - к такому голосу надо прислушиваться. Вот только "провокация!" кричал высоко, по-бабьи. А, в общем, личико малозначительное и стертое.
Вошла Наталья, поставила на столик бутылку "Джонни Уокера" и миску со льдом.
- Чтоб разговорился.
- Спасибо, зайчонок, - привычно поблагодарил Юрий Егорович, но вспомнил, что она его безжалостно подставила, и поправил себя: - Волчонок.
- Вассисуалий Лоханкин, - сообщила Наталья Казаряну. - Волчица ты, тебя я презираю...
Юрий Егорович на обидную реплику не прореагировал. Да и не хотел он более замечать эту дамочку. Его интересовал Казарян.
- Кстати, а вы - кто?
- Я - Роман Суренович Казарян. Кстати, кинорежиссер. Очень кстати.
- Я слушаю вас, Роман Суренович, - разрешил начать беседу Юрий Егорович и откинулся в кресле, снисходительно ожидая вопросов.
Настырный Казарян не заставил себя ждать:
- Вы знаете такого - Ивана Вадимовича Курдюмова?
- Курдюмов... Курдюмов... - Юрий Егорович делал вид, что вспоминает. - Наш консультант, кажется? Да, он мне известен.
- А род его деятельности? Что - род его деятельности? - не понял секретарь.
- Род его деятельности известен вам?
- В общих чертах. По-моему он работал в международном отделе.
- И по-моему тоже. Но чем он в этом отделе занимался?
- К сожалению, не в моих человеческих возможностях знать: чем конкретно занимается каждый мелкий клерк нашего учреждения.
- Занимался, - поправил Казарян. - И хватит мне лапшу на уши вешать.
- Не понял вас, - предостерегающе заметил Юрий Егорович.
- Сейчас поймешь, - пообещал Казарян, которому надоело галантерейное общение. - Судя по покупкам, которые ты делал в Бельгии, попутно участвуя в работе конгресса рабочих партий, ты довольно активно поклевал из ладошки Ивана Вадимовича. Насколько мне известно, он распоряжался выдачей зеленой наличности страждущим партийным вождям, отправляющимся за бугор.
- Я получал определенные суммы, положенные мне на законных основаниях.
- На законных основаниях положены командировочные в размере 25 долларов в день. А ты только в Бельгии купил себе "Мерседес", который посольство беспошлинно и бесплатно переправило в Москву, и два бриллиантовых колье - одно жене, другое Наташке - по полторы тысячи долларов каждое.
- Ложь! - громоподобно выкрикнул Юрий Егорович.
- Дамские цацки тебе помогал выбирать художник Борька Малков, которому ты за несколько его картинок помог в свое время покинуть нашу любимую родину. Ты ведь у нас коллекционер, ты вон и Наталью приучил. Художники - народ незамысловатый, а если Борьку попрошу я, давний его приятель, он охотно изложит всю эту историю в подробностях хоть в официальных показаниях, хоть на страницах печати. Компрене, Юрик?
- Шантаж, - догадался Юрий Егорович.
- Ага, - подтвердил Казарян.
- Ничего не доказано. Сплетни, измышления, клевета.
- Доказать это - раз плюнуть. Борька в момент письменно подтвердит. А уж работники посольства, демонстрируя свою лояльность российскому правительству, такое напишут! Кроме того, кое-какие доказательства у меня уже имеются. Помнишь, годика три назад состоялась грандиозная выставка художников кино и театра? Помнишь, конечно. Ты ведь посетил ее в последний день, вернее - вечер, когда уже публики не было. И не один, а с искусствоведом. Не с тем, который в штатском, а с настоящим искусствоведом. Искусствоведы же в штатском в данном случае несли службу охраняли тебя и плелись сзади. Мило беседуя, вы осмотрели выставку, а назавтра прямо с утра к моей подружке Леночке - директору-распорядителю этой выставки явился твой помощник со списком тридцати эскизов, которые ты хотел бы получить в свое владение. Леночка - дама ушлая, к тому же она несла материальную ответственность перед художниками за сохранность их произведений, и поэтому наотрез отказалась отдавать вам что-либо. Тогда ваш помощник посоветовал позвонить художникам и спросить их, не желают ли они из глубочайшей симпатии к вам просто подарить эти эскизы. Леночка так и сделала. К горькому ее разочарованию, только двое отказались. Помощник увез двадцать восемь первоклассных экскизов, а вы прислали художникам благодарственные письма. Предусмотрительная Леночка собрала эти письма и, на всякий случай, хранила их у себя. Лентяй - помощник твой не мудрствовал лукаво - набрал на компьютере типовое письмо и менял только имена-отчества. Не письма получились - расписки. Двадцать восемь расписок в том, что ты бесплатно обрел уникальные произведения. Письма-расписки эти у меня. Показать?