Бен Каунтер ТАНЕЦ ЖЕРТВЫ
Стая впервые заметила добычу только около полуразрушенного дискуссионного зала Фалаканской академии. Чужаки были облачены в одежду диковинных цветов, которые быстро сменяли друг друга и сливались воедино, не давая взгляду сосредоточиться на самих пришельцах. Чужаки передвигались легкими прыжками и пируэтами, не прекращая танцевать даже тогда, когда им приходилось лавировать между глубокими воронками во внутреннем дворе или под крышей почти развалившегося зала.
— Сколько их там? — спросил вожак стаи Хенгильд.
Брат Тангиост стал всматриваться в магнокуляр. Пятеро остальных Космических Волков вместе с руническим жрецом Улли Хладным Когтем уже заняли позицию с подветренной стороны от чужаков. Тут и там располагались различные модели систем и звездные карты академической обсерватории — отсюда отлично просматривались все подходы, что позволяло космическим десантникам просчитать все пути атаки на противника.
— Трудно сказать. Ксеносы все танцуют без передышки. Неужели они и сражаются в танце?
— Скорее всего, Тангиост, — ответил Хенгильд. Он всегда оставался немногословным и говорил только по существу, даже когда члены стаи ссорились или подшучивали друг над другом.
— Я насчитал десятерых, — сказал Тангиост.
— Эх, даже двоих на каждого не наберется, — сказал брат Сэрхимнар с притворной грустью в голосе. — А я надеялся, что мы хотя бы повеселимся от души.
— Один из них — колдун, — проговорил рунический жрец. Он был спокоен и вообще редко высказывался, в отличие от других членов стаи, которые устраивали пирушки в Великом зале Клыка и кутили до тех пор, пока волчьи жрецы не прикрывали весь этот балаган.
— Ты уверен? — спросил Хенгильд.
— Я чую его, — ответил Улли. Для Космического Волка подобные слова были сродни неопровержимым доказательствам.
— Тогда ты и займешься им, рунический жрец, — сказал Хенгильд. — Мы можем пройти через южную галерею и нанести удар до того, как они успеют здесь сориентироваться. Они не подозревают о нас, к тому же мы уже провели разведку и прекрасно знаем это место, в отличие от чужаков. Так воспользуемся же этим преимуществом и обрушимся на врага. Стая Хенгильда, все готовы к охоте?
— Да не увидит свет того дня, когда я не буду готов! — ответил брат Форган, что держал в руках тяжелый болтер. Его лысая голова была покрыта ожогами: он лишился всех волос из-за злополучной эльдарской плазменной гранаты во время первых стычек Фалаканской кампании.
— А ты, Форган, займи крышу южной галереи. Остальные пойдут со мной. Мы покажем этим чужакам, что происходит, когда воины встречают танцоров.
Когда-то дискуссионный зал был величественным зданием из камня и твердой древесины, однако, казалось, что от его купола откусили огромный кусок. Лица демагогов и политиков этого мира взирали вниз на трибуну оратора и на две сотни других статуй, расставленных таким образом, будто они внимательно слушают выступление мастеров. Те молодые люди, что изучали здесь политику Фалакана, должны были говорить с жаром даже тогда, когда единственными слушателями были лишь вырезанные из камня фигуры.
Тангиост стал аккуратно пробираться вперед, держа в одной руке болтер по имени Фрейя, а в другой — боевой нож. Повсюду ощущалась вонь от чужаков — сильный кислый запах, который источали надменность и бесчеловечность. Подобный запах принадлежал эльдар, и Тангиост прекрасно это знал. Стая начала постепенно окружать противника, занимая выгодные позиции для нападения. Труппа эльдар, не размыкая круг, проследовала к центральной трибуне. Глава труппы наблюдал за происходящим ритуалом сквозь безликую маску, не имеющую окулярных линз. Он держал в руке длинное тонкое серебряное копье и был облачен в клетчатый пурпурно-бело-желтый плащ с капюшоном. Это был колдун, которого с самого начала учуял Улли.
— Перережьте им глотки, — скомандовал по воксу Хенгильд.
В тот же момент Тангиост выпрыгнул из укрытия. Ближайший враг был закутан в одежду красного и желтого цветов, которые сразу же начали волноваться и перемешиваться, когда существо двинулось с места. Несмотря на мерцание красок, воину удалось разглядеть худые конечности и маску цвета слоновой кости. На руке чужака было закреплено оружие, которое имело удлиненную форму и оканчивалось заостренной трубкой, что делало его более похожим на огромный шприц, чем клинок.
Тангиост нанес удар ножом, целясь в сочленение шеи и плеча — туда, где клинок смог бы пронзить мышцы, кость, легкое и сердце.
Оружие пронзило лишь воздух. Чужак уже был не там, где стоял мгновенье назад: его очертания рассеялись и исчезли под полем сияющих красок.
Тангиост пригнулся, готовый нанести следующий удар. Однако эльдар в невероятном прыжке сделал сальто, оказавшись за спиной воина. Инстинкты подсказывали Волку, что чужак будет целиться ему в спину, поэтому он быстро развернулся, при этом ударив атакующую руку танцора локтем.
Оружие чужака выплюнуло спираль серебряной проволоки. Там, где нити коснулись лица Волка, он почувствовал тонкие витки боли. Это были мономолекулярные волокна, такие же тонкие, как и лезвие клинка. Адреналин прошел по сердцам Тангиоста, чтобы временно сдержать невыносимые муки, однако Волк знал, что, когда бой закончится, боль ударит по его телу с двойной силой.
Если он выживет, конечно. Эльдар был быстрее него, а эта ужасная буря красок не позволяла нанести точный удар.
По всему дискуссионному залу остальные члены стаи сражались не на жизнь, а на смерть. Эльдар были готовы к каждой атаке, уклоняясь от нападений со скоростью, которой Волки могли только позавидовать. Один из чужаков отрубил руку брату Винньяру длинным изогнутым мечом цвета расплавленного серебра. Другой эльдар ударом отправил вожака стаи в одну из статуй — воин распластался на полу среди груды каменных обломков.
Колдун чужаков поднялся в воздух с распростертыми руками. Тьма и свет мерцали вокруг него. Улли рванул в сторону колдуна — символы на его руническом топоре раскалились добела. Копье чужака вспыхнуло пламенем, и он крутанул оружие в руке. Однако это была ложная атака, потому как через мгновенье колдун сделал жест и с помощью психической силы свалил с ног брата Гильдаса.
Чужаки были готовы. И быстры. Очень быстры.
Ближайший к Тангиосту чужак вновь атаковал — воин успел уклониться, но танцор тут же нанес удар ногой и задел Волка по виску, что несколько вывело космодесантника из равновесия. И опять у Волка сработал инстинкт: он поднял Фрейю и на автомате отправил в сторону чужака очередь выстрелов. Эльдар быстро увернулся от летящего потока пуль, оставляя за собой силуэты различных цветов. Тангиост знал, что болтерный огонь не достанет чужака, однако это и не было нужно — главное, чтобы тот на время отвлекся от попыток убить Волка.
В центре зала брата Гильдаса с такой силой бросили в сторону статуи, что ее вытянутая каменная рука с легкостью проткнула воина насквозь, выйдя из его живота. Позвоночник Гильдаса треснул, а его голова запрокинулась назад.
Улли прыгнул на колдуна, взмахнув топором в попытке обезглавить танцора. Потрескивающая голубая молния заиграла вокруг чужака — и он бросил заряд психической энергии в рунического жреца. Психические каналы силовой брони Улли раскалились докрасна, когда они впитали его силу, — и Волк отшвырнул заряд энергии в сторону. Вокруг его головы засиял пылающий щит.
Чужак с силой ударил Улли по голове древком копья. Рунический жрец крепко стоял на ногах, однако колдун, резко взмывший в воздух и пролетевший в метре над ним, заставил его пошатнуться.
Залпы огня посыпались откуда-то сверху. Тяжелый болтер брата Форгена грохотал, отправляя снаряды в чужаков. В начале боя атака Космических Волков была яростной и молниеносной, тем не менее это не помогло им склонить удачу на свою сторону и сокрушить врагов. Теперь воинам нужен был прикрывающий огонь для перегруппировки.
Один эльдар был уже мертв — его тело неподвижно лежало на каменной статуе. Цветовое поле вокруг чужака погасло, открывая взору Тангиоста глубокую рану на его груди. Маска танцора была безликой — ее единственным украшением оставалась треугольная окулярная линза.
Эльдар, с которым сражался Тангиост, быстро увернулся от трех выстрелов воина, которые в итоге обрушились на статую, стоявшую позади чужака. Волк почувствовал, как осколки ударили его по лицу и броне. Тангиост резко бросился к Улли, которого вот-вот обещало пронзить копье колдуна. Два воина быстро перекатились в укрытие, когда сверху вновь посыпался град выстрелов.
— К галерее, — скомандовал по воксу Хенгильд. — Перегруппируемся и атакуем их в коридорах. Живо! Живо!
Это был хороший план. Галерея вела из дискуссионного зала в музей академии. Отступая по узкому проходу, где болтерный огонь мог оказаться сильнее акробатических трюков, космодесантники обеспечили бы себя преимуществом.
Тангиост, стреляя на бегу, отступал к дверному проему. Он понимал, что огонь не достанет противника, однако выстрелы держали эльдар на достаточном расстоянии, чтобы остальные члены стаи могли пробраться к галерее. В окружающем хаосе Тангиост заметил вожака Хенгильда, что боролся с набросившимся на него чужаком, который ловко размахивал двумя клинками.
Вожак отразил удар одного клинка, попутно отбивая другой наплечником, и резко воткнул цепной меч чужаку в горло. Зубцы меча прошли сквозь ключицу и позвоночник — и голова танцора рухнула на пол. Другой эльдар приземлился позади вожака стаи и вонзил свое оружие ему в спину.
Это было то самое оружие, которое чуть не прикончило Тангиоста моноволоконной нитью. Лицо Хенгильда превратилось в безжизненную маску, когда оружие выплюнуло нить, которая распустилась внутри него, разрывая внутренние органы. Вожак упал на колени, его глаза налились кровью.
— Хенгильд пал, — проговорил по воксу Тангиост, не переставая бежать. — Вожак стаи пал.
Выжившие — Тангиост и рунический жрец Улли, Сэрхимнар и раненый Винньяр — наконец добрались до дверного проема. Брат Форган с грохотом спустился по лестнице, что была недалеко от воинов; тяжелый болтер в его руках все еще дымился.
Эльдар не стали преследовать их. Один из чужаков поднял и прислонил безжизненное тело Хенгильда к центральной трибуне. Танцор с помощью клинка из жужжащего кристалла разрезал переднюю часть волчьего нагрудника. Через несколько секунд он вскрыл нагрудник, под которым пряталась обнаженная грудь Хенгильда, что была покрыта хирургическими шрамами. Эльдар наверняка уже делал подобные вещи и раньше.
Колдун вонзил копье в грудь космодесантника. Вдруг эльдар начали танцевать и кружиться — буря красок окутала трибуну, словно вихрь осколков от витражных стекол.
— Тангиост, — произнес Винньяр, который прислонился к стене и крепко зажал обрубок запястья, чтобы остановить кровотечение.
Теперь Тангиост был старшим по званию в отряде. От его решения зависело все. Они могли бы вернуться и отбить тела павших у врагов, но наверняка бы погибли в бою. Это стало бы славным подвигом, однако жизнь космодесантников нельзя было растрачивать попусту.
— Отступаем к дендрарию, — промолвил Тангиост. — Держимся вместе. Продолжаем обстрел. Мы вернемся за телами братьев, и ярость Фенриса обрушится на наших врагов.
Фалаканская академия когда-то была тем местом, где ковались правители всей планеты: элитная верхушка обучала своих отпрысков политике, военному делу и искусству управления и манипулирования. Все общество подчинялось строгим порядкам: статус и обязанности каждого определялись происхождением, изменить положение человека могло или вознаграждение за большие заслуги, или наказание за ужасные преступления. Не всякий мир может долго просуществовать без тотального переворота и массовых бунтов, однако здесь все шло как нельзя хорошо. Империум набрал из жителей мира много отличных матросов для своего флота, а также нанял на службу не одну сотню офицеров из правящей верхушки.
Однако затем мир начал гнить так же быстро, как и упавший с дерева фрукт. Целые слои общества оказались изолированными друг от друга, что вместе с внутрикастовыми близкородственными браками привело к возникновению мутантов, которым не было места ни здесь, где-либо еще. Потом последовали бунты и восстания. И вот эльдар напали на Фалакан, однако никто в целом Империуме не сможет сказать, по какой причине. Возможно, эльдар были причастны к упадку, в который опустилась планета, с другой стороны, многие миры погубили себя сами.
Фалаканская академия долгое время оставалась живым свидетельством порядка и общественного строя, которыми когда-то так гордились жители мира. Олигархи сохранили ее как символ их превосходства и законного права повелевать остальными. На самом раннем этапе войны эльдар бомбардировали академию с орбиты, пытаясь уничтожить то, что могло воодушевить народ и сплотить его против чужаков. Дендрарий пострадал сильнее других частей академического комплекса. Стеклянные купола и своды были разбиты вдребезги, а огромные древние деревья — вырваны с корнем. Некогда прекрасный искусственный лес, в котором люди могли отдохнуть и поразмышлять над собственной жизнью, превратился в ужасное и уродливое место. Дендрарий был нелегким полем для сражения — таким же неудобным, как и джунгли мира смерти, но в то же время он превосходно подходил для удержания позиций и обороны.
— Я заглянул в его разум, — сказал Улли, пригнувшись около упавшего массивного дерева, чтобы следить за входами в дендрарий.
— Колдуна? — спросил Тангиост, присаживаясь рядом. Воин начал проверять свой болтер.
— Связь длилась всего лишь миг, — ответил Улли. — Но я сразу понял, что его разум не был похож на людской. Даже когда люди заражаются скверной Хаоса, их мысли все равно можно прочесть, потому как их разум сохраняет некую человечность. Его же разум не имел ничего общего с человеческим, однако… кажется, я знаю, зачем они здесь.
— Чтобы устроить диверсию? — спросил Тангиост. — Чтобы шпионить?
Улли отрицательно покачал головой:
— Чтобы танцевать.
— Танцевать? — спросил Винньяр. — Какой воин идет на войну, чтобы танцевать? Что за глупость? Серьезно, мне очень интересно узнать, так же как и ей. — Он поднял обрубок своей руки. Кровь уже свернулась: толстая темно-красная корка покрывала его запястье, однако лицо космодесантника все еще выражало неуемную боль.
— Это ритуал, — продолжил рунический жрец. — Они разыгрывают роль палачей, что пришли за добычей. В разгаре танца выбранную жертву убивают одним-единственным ударом прямо в сердце. Чужаки проделали это с Хенгильдом, однако вожак был уже мертв, поэтому я уловил нотки разочарования, вызванные несовершенством танца. Эльдар все еще ищут жертву, чтобы разыграть эту часть пьесы, и они не могут вернуться на войну, пока не найдут ее.
— И ради этого я потерял свою руку, — прорычал Винньяр.
— Эта галактика стала бы намного лучше, если бы все сражались, как мы! — сказал брат Форган. — С яростью, достойной призраков Кьялхаллы. Мы боремся с врагами, чтобы победить и прославить имя Лемана Русса, а не чтобы рассказывать истории.
— Вспомни, брат Форган, чему нас научили наставления Русса, — сказал Тангиост. — Война — это не только слепая и безудержная ярость, хотя лучше всего, когда бой основывается на чистом гневе. Иногда нам нужно просто взять то, что использует враг, и обернуть это против него. Нас превосходят числом, и эти чужаки явно лучшие среди своего народа, поэтому если мы ударим напрямую, то погибнем. Так мы не восславим память Хенгильда и Гильдаса. Подумайте, что враг дал нам такого, что мы можем использовать против него самого. Разум их лидера был на мгновенье незащищен, и теперь мы знаем, чего они хотят.
— Ну и каков же твой план, брат Тангиост? — спросил Винньяр.
— Форган сказал, что мы не воюем ради того, чтобы рассказывать истории, — сказал Тангиост. — Однако я думаю, что это не совсем правда.
Эльдар все еще пребывали в дискуссионном зале, где кровь Хенгильда и Гильдаса уже успела высохнуть на статуях. Чужаков окружали кружащиеся звездочки света, когда они выделывали очень сложные фигуры танца. Колдун с распростертыми руками парил в воздухе между ними, наблюдая, как развивается происходящее действо.
Колдун наклонил голову набок, когда по Фалаканской академии эхом пронесся ужасный вой. Он был наполнен горечью и яростью в равной мере — своеобразный вызов на бой и одновременно скорбный плач по мертвым.
Колдун сделал жест, и эльдар прервали танец. Это был кульминационный момент в пьесе — для полного завершения истории палача не хватало только жертвы. Колдун опустился на пол и повел остальных эльдар вон из дискуссионного зала навстречу звукам воя.
Вскоре танец должен закончиться, и тогда боги эльдар благословят войну за Фалакан.
Тангиост стоял в одиночестве посреди академического музея, упиваясь последними секундами своего воя. Когда Волк закончил выть, он опустил голову, глубоко дыша и пытаясь успокоиться и сосредоточиться перед битвой.
Музей был памятником правящему классу Фалакана. Он являлся отчаянным отражением их превосходства и власти, словно его экспонаты могли как-то остановить медленный упадок планеты. Во всех этих чучелах боевых коней, геральдическом оружии, скипетрах, коронах и черепах различных зверей, сраженных юными принцами, можно было уловить трагические нотки. Возможно, те, кто провел достаточно времени среди этих пышных украшений, еще верили, что аристократия до сих пор имела власть и могла что-то предпринять, однако стоило им выйти в реальный мир Фалакана, как их убеждения тут же превращались в прах.
Во время бомбардировки музею досталось меньше всего. Удары почти не задели его: только лишь угол потолка рухнул на древний доспех — остальные экспонаты остались целыми и невредимыми. Тангиост стоял в середине огромного зала: с одной стороны от него располагалась витрина с потускневшими золотыми изделиями, а с другой — огромное чучело зверя, похожего на лося.