Хозяин гостиницы довольно рассмеялся.
— Будет вам цыпленок. С жареным картофелем?
— С жареным картофелем, свежим хлебом, ледяной колой и всем остальным, что предложишь.
— Доктор ничуть не изменился!
Вернувшийся паренек вручил гостю полотенце и небольшой кусочек мыла.
— Но сначала я должен позвонить.
— Само собой! Пойдемте, пойдемте!
Якуб провел молодого человека в тесную комнатку, стены которой украшало несколько почтовых открыток с видами Каира. Телефонный аппарат стоял на невысоком стеллаже, заполненном картонными папками. Положив коричневый конверт на стул, гость снял трубку и стал вращать диск. В трубке зазвучали долгие гудки, а затем послышался женский голос.
— Алло, — произнес молодой человек и тут же перешел на арабский: — Не могли бы вы соединить меня с…
Приветливо взмахнув рукой, Якуб оставил его одного и через пару минут вошел вновь с бутылкой кока-колы. Поскольку гость продолжал говорить с далеким собеседником, хозяин поставил бутылку на стеллаж и отправился готовить цыпленка.
Через полчаса молодой человек, приняв душ, побрившись и тщательно расчесав волосы, уже сидел за столиком под сенью пальмы и воздавал должное кулинарному искусству своего благодетеля.
— Что интересного творится в мире, Якуб? — Кусочком хлеба он аккуратно собрал с тарелки остатки соуса.
Хозяин сделал глоток фанты.
— Вы слышали об американском после?
— Я ничего и ни о ком не слышал. Говорю тебе, последние два месяца я прожил на Марсе.
— Его машину взорвали.
Молодой человек присвистнул.
— Неделю назад, — со вздохом продолжил Якуб, — в Каире. Ответственность взяла на себя группировка под названием «Клинок возмездия».
— Посол погиб?
— Уцелел. Едва-едва.
Гость ухмыльнулся.
— Какой позор! Если уничтожить всех бюрократов, мир стал бы намного чище. Твой карри превосходен, Якуб.
Из-за стоявшего чуть в стороне столика поднялись две привлекательные европейки. Пройдя мимо молодого человека, одна из них с улыбкой оглянулась. В ответ он кивнул.
— По-моему, вы ей понравились, — шепнул Якуб, когда девушки вышли.
— Может быть, — пожал плечами его гость. — Но стоит признаться, что я — археолог, и она бросится от меня, как от прокаженного. Первая заповедь археолога, Якуб: никогда не говори женщине, кто ты такой. Не сдержался — ставь на себе крест.
Он откинулся на спинку стула, стараясь забыть о назойливом жужжании мух над головой. В густом воздухе витал тонкий аромат жаренного на углях мяса.
— Как долго вы здесь пробудете? — поинтересовался Якуб.
— В Сиве? Еще около часа.
— И назад, в пустыню?
— Да.
Хозяин сочувственно качнул головой.
— Вы провели там уже целый год, йа доктора. Приезжаете, грузите машину припасами и опять пропадаете. Чем вы там занимаетесь, в этой настоящей заднице?
— Измерениями, — улыбнулся молодой человек. — А еще рою ямы и вычерчиваю схемы. В удачный денек делаю пару-тройку фотоснимков.
— Ищете захоронение?
— Можно сказать и так. — Гость вновь пожал плечами. — Удалось что-нибудь найти?
— Кто знает, Якуб? Может, удалось, а может, и нет. Пустыня вечно подносит сюрпризы. Временами кажется: вот она, стоящая находка, а сокровище оборачивается ничем. Иногда же думаешь: пустая трата сил, и в этот момент обнаруживаешь Действительно интересную вещь. Как говорят мои коллеги, Сахара для археолога — все равно что капризная потаскушка, подразнит-подразнит и не даст.
Не желая исказить ненароком смысл сравнения, молодой человек перешел на английский, и хозяин, коверкая слова, переспросил:
— Ка-а-абризная подтаскуш-ш-шка?
— Именно так, Якуб. Ка-а-абризная подтаскуш-ш-шка, и это, заметь, в удачный денек.
Ловкими движениями он свернул сигарету, затем поднес зажигалку, глубоко затянулся и, запрокинув голову, энергично пустил изо рта струю дыма.
— Вы не слишком увлеклись этой дрянью, йа доктора? — с мягким предостережением спросил Якуб. — Смотрите, она сведет вас с ума.
— Напротив, мой друг. — Гость прикрыл глаза. — В пустыне только травка помогает сохранить разум.
Через час он покинул гостеприимного Якуба, по-прежнему держа в руке коричневый конверт. Солнце уже миновало зенит и медленно клонилось к западу, его ослепительно-желтый диск приобретал более сдержанный оранжевый оттенок. Молодой человек уверенным шагом пересек площадь, подошел к загруженному коробками с провизией джипу, сел за руль и послал «тойоту» ярдов на пятьдесят вперед, к воротам единственного в городке гаража.
— Залей бак, — обратился он к служителю, — и доверху наполни канистры. Да, в эти, пластиковые, нальешь воды. Можно прямо из-под крана.
Бросив ему ключи от машины, молодой человек направился к почте. У конторки он извлек из конверта толстую пачку фотографий, быстро просмотрел их, убрал в конверт и заклеил его.
— Отправьте это заказным письмом.
Конверт шлепнулся на конторку перед пожилым мужчиной. Тот положил увесистый бумажный пакет на весы и принялся заполнять бланк.
— Профессор Ибрагим аз-Захир, — отчетливо произнес он написанное на конверте имя адресата. — Каирский университет.
Молодой человек взял корешок квитанции, заплатил требуемую сумму и вернулся в гараж. Бак, канистры, емкости для воды были уже заполнены. Сев за руль, он повернул ключ зажигания, тронулся с места. «Тойота» медленно покатила к выезду из городка.
На границе пустыни машина ненадолго остановилась. Водитель свернул новую сигарету, включил магнитолу и погнал джип в пески.
Его тело обнаружили через два месяца. Вернее, то, 37 что осталось от его тела: куски обуглившейся человеческой плоти в дотла выгоревшем джипе. Группа туристов, решивших побывать на сафари, наткнулась среди барханов на перевернутый, черный от сажи и копоти автомобиль. Внутри виднелись какие-то ошметки, очертаниями походившие то ли на руку, то ли на ногу. По-видимому, «тойота» опрокинулась на самом гребне дюны, хотя склон и не отличался особой крутизной. На песке вокруг сохранились колеи еще чьих-то шин, что наводило на мысль: у происшествия имелся свидетель. Идентифицировать личность погибшего удалось лишь после того, как из Соединенных Штатов была получена копия его зубной карты.
3 ЛОНДОН, ЧЕТЫРНАДЦАТЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ
Доктор Тэйра Маллрей откинула упавшую на глаза прядь медно-рыжих волос и двинулась по проходу. От светивших под потолком электрических ламп исходило тепло, от которого на ее матовом лбу выступили капельки пота. Сквозь небольшие вентиляционные отверстия в ящиках, стоявших по обе стороны прохода, Тэйра видела поблескивавшие бусинки змеиных глаз, однако внимания на смертоносных гадов она обращала не более, чем они на нее. В серпентарии она работала уже пятый год, и рутина будней уже не приносила ощущения новизны.
Тэйра миновала отсеки с пятнистым питоном, гремучей змеей, ковровой и габонской гадюками и остановилась перед обиталищем черной кобры. Змея, свернувшись, спокойно лежала в углу ящика. При приближении человека ее головка поднялась, складки капюшона расправились, из отверстой пасти показалось острое раздвоенное жало. Толстое, темно-оливкового цвета тело начало медленно, подобно стрелке метронома, раскачиваться из стороны в сторону.
— Привет, Джоуи! — произнесла Тэйра, ставя на пол небольшую корзину с узкой горловиной и опуская в нее удавку. — Как мы себя сегодня чувствуем?
Рептилия сделала выпад, ткнув головой в верхнюю панель ящика. Молодая женщина надела грубые кожаные перчатки и защитные очки: кобра плевалась ядом.
— О'кей, мальчик. — Она достала из корзины удавку. — Пора на процедуры.
Сняв верхнюю панель, Тэйра чуть подалась назад: капюшон змеи угрожающе раздулся. Выверенным, отточенным движением женщина набросила на шею рептилии удавку и, не отрывая взгляда от глаз кобры, подняла и тут же опустила правую руку. Тело змеи оказалось в корзине. Тэйра быстро захлопнула крышку. Послышалось негромкое шуршание: кобра принялась изучать новое жилище.
— Это для твоей же пользы, Джоуи. Не сердись, пожалуйста.
Тэйра любила всех своих питомцев, за исключением черноголовой кобры. Она без малейшей опаски общалась даже с тайпаном, но всегда немного нервничала, занимаясь коброй. Эта тварь была агрессивной, изобретательной, к тому же обладала дурным характером. Год назад она даже укусила Тэйру — когда та извлекала змею из ящика, чтобы почистить занимаемый ею «гостиничный номер». Петля удавки опустилась ниже, чем нужно, и Джоуи, мотнув головой, умудрился цапнуть ее в мякоть не защищенной перчаткой ладони. К счастью, укус оказался сухим — по какой-то причине кобра решила сэкономить на яде — но само нападение потрясло Тэйру. За десять лет ее работы со змеями это был первый случай. После него в отношениях с Джоуи молодая женщина стала проявлять исключительную бдительность и приближалась к подопечному только в перчатках — чего не делала, общаясь с другими рептилиями.
Убедившись, что крышка плотно закрывает горловину корзины, Тэйра подхватила ее и направилась к выходу. С особой осторожностью, стараясь не споткнуться, поднялась по ступенькам, ведущим в коридор, где был расположен ее кабинет. Зачем лишний раз беспокоить опасного пациента?
В кабинете уже ждала Александра, ее ассистентка. Женщины вместе извлекли Джоуи из корзины и положили его на операционный стол. Руками в перчатках Александра расправила кобру, и Тэйра склонилась, чтобы рассмотреть ее чешую.
— Дела должны бы идти на поправку. — Она нежно провела указательным пальцем по спинке змеи там, где чешуйки чуть расслоились и ссохлись. — Но Джоуи опять чесался о камешки. Думаю, нам следует вытащить их из ящика, пока воспаление не пройдет.
Достав из стеклянного шкафчика флакон антисептика, Тэйра принялась осторожно промывать неглубокие ранки. Раздвоенное жало кобры учащенно задергалось, в бусинках глаз вспыхнули опасные огоньки.
— Во сколько у тебя самолет? — спросила Александра.
— В шесть. — Тэйра бросила взгляд на висевшие на стене часы. — Поеду, как только закончим.
— Жаль, что мой папаша живет не за границей. Это было бы так экзотично!
Начальница Александры улыбнулась.
— В моих отношениях с отцом экзотика отсутствует напрочь, Алекс. Повнимательнее с головой!
Завершив обработку ранок, Тэйра кончиком пальца нанесла на них тонкий слой мази.
— Пока меня не будет, тебе придется делать это через день, договорились? До пятницы будешь колоть ему антибиотики. Целлюлит нам вовсе ни к чему.
— Поезжай и ни о чем не беспокойся.
— В конце недели я позвоню, чтобы узнать, не возникло ли осложнений.
— Хватит переживать! Ничего страшного не случится. Поверь, за две недели без тебя в нашем зоопарке никто не умрет.
По губам Тэйры вновь скользнула улыбка. Александра права: слишком близко к сердцу она все принимает.
Эту черту Тэйра унаследовала от отца. Предстоящая встреча с ним станет первым за два последних года настоящим отпуском. Скорее бы! Тэйра с благодарностью сжала кисть ассистентки.
— Прости, Алекс. Я действительно зря дергаюсь.
— Не станут же эти гады скучать по тебе, правда? У них же отсутствуют эмоции.
— Как ты смеешь говорить такое о моих детках? — с наигранной обидой откликнулась Тэйра. — Да они ночи напролет будут лить слезы!
Обе женщины весело рассмеялись, затем Тэйра взяла удавку и с помощью Александры вернула кобру в корзину.
— Отнесешь его назад?
— Конечно. Тебе пора идти.
Тэйра набросила на плечи куртку, взяла со стола шлем мотоциклиста и направилась к двери.
— Антибиотики до пятницы, не забыла?
— Ради Бога! Иди, иди!
— И вытащи из ящика камни.
— Господи! Тэйра!
Александра швырнула в нее рулончиком медицинской ваты. Ловко увернувшись, Тэйра со смехом выскочила в коридор.
— Обязательно надень очки, когда будешь класть Джоуи в ящик! — крикнула она. — Ты же знаешь, какой он вредина!
Во второй половине дня улицы Лондона забиты транспортом, но на своем юрком мопеде Тэйра без особых задержек перебралась по мосту Воксхолл через Темзу и прибавила газу. От Брикстона ее отделяла всего пара миль. Следовало поспешить: до отлета оставалось три с небольшим часа, а ведь она даже не упаковала вещи.
— Дьявол!
Тэйра жила одна в просторной, напоминавшей пещеру квартире на первом этаже дома, расположенного напротив парка Брокуэлл. Она приобрела ее пять лет назад на деньги, оставленные матерью. Тогда вместе с Тэйрой в квартиру вселилась и ее лучшая подруга, Дженни.
Пару лет они наслаждались по-богемному беззаботной жизнью: устраивали бесчисленные вечеринки, с легкостью завязывали и рвали отношения с поклонниками и ничего в окружавшей действительности не воспринимали всерьез. А потом Дженни познакомилась с Эндрю и через несколько месяцев переехала к нему, оставив Тэйру в одиночестве. Не считаясь с непомерно высокой ставкой налога на недвижимость, Тэйра отказалась от мысли пригласить в квартиру новую компаньонку. Ей нравилось ощущать себя хозяйкой. Временами она задумывалась: удастся ли ей когда-нибудь, подобно Дженни, зажить одной жизнью с мужчиной? Несколькими годами ранее у нее была одна казавшаяся прочной связь, но ведь ничто не вечно под луной, верно? В общем, Тэйра давно привыкла ценить свою полную независимость.
В жилище царил жуткий беспорядок. Пройдя в комнату, Тэйра налила в бокал вина, поставила на лазерный проигрыватель диск Лу Рида и двинулась в кабинет, чтобы прослушать телефонный автоответчик. Женский голос с металлическим оттенком доложил из динамика: «Поступило шесть сообщений».
Два были от старого университетского друга Найджела: в первом он приглашал ее на субботний ужин, во втором, вспомнив, что Тэйра улетает, снимал свое приглашение. Затем позвонила Дженни — предупредить подругу ни в коем случае не соблазняться прогулкой на верблюдах: все погонщики почему-то оказываются настоящими извращенцами. Директор местной школы напоминал Тэйре о ее обещании прочитать ученикам старших классов лекцию о змеях. Просил о срочной встрече занимавшийся ее ценными бумагами биржевой брокер Гарри. Последнее сообщение пришло от отца.
«Тэйра, не могла бы ты привезти мне бутылку шотландского виски и несколько последних номеров „Таймс“? Если возникнут трудности, обязательно позвони, а так буду встречать тебя в аэропорту. Я… М-м-м… соскучился по тебе. Нет, правда, с нетерпением жду встречи. Привет».
Тэйра улыбнулась. Отец всегда ощущал неловкость, когда хотел проявить родительские чувства. Как большинство истинных ученых, профессор Майкл Маллрей по-настоящему раскованно чувствовал себя только в мире идей. Эмоции мешали работе его понятийного аппарата. Вот почему разрыв с матерью Тэйры стал неизбежным. Отец оставался глух к порывам ее души. Даже в день ее смерти, шесть лет назад, он не изменил себе. На похоронах держался в стороне, абсолютно невозмутимый, погруженный в раздумья, а по окончании скорбной церемонии прямиком направился в Оксфорд — читать лекцию.
Допив вино, Тэйра прошла в кухню. Она знала, что в квартире следовало бы убраться, но поскольку времени оставалось в обрез, пришлось ограничиться мытьем посуды и выносом мусора. После этого Тэйра отправилась в спальню уложить вещи.
Она не виделась с отцом почти год — с момента, когда тот последний раз приезжал в Англию. Время от времени они перезванивались, однако всякий раз разговоры были скорее деловыми, чем теплыми. Отец сообщал о новом выкопанном раритете, очередном курсе лекций, Тэйра делилась услышанными на работе сплетнями. Беседа редко длилась больше трех-пяти минут. Каждый год отец слал дочери открытку, поздравляя с днем рождения, и всегда эта открытка приходила с недельным опозданием.
Тэйра очень удивилась, когда месяц назад отец позвонил и предложил приехать к нему. Он жил за пределами страны уже более пяти лет, и впервые за все это время пригласил дочь к себе.
— Полевой сезон вот-вот закончится, — прозвучал в трубке его голос. — Почему бы тебе не сесть в самолет? Жить сможешь прямо у раскопок, а я похвастаюсь некоторыми находками.
От неожиданности Тэйру охватило беспокойство. Отцу давно за семьдесят, его больное сердце требует ежедневного приема лекарств. Не хочет ли он таким образом подготовить ее к неизбежному, попрощаться перед уходом? На прямой вопрос она получила столь же прямой ответ: со здоровьем никаких проблем, просто было бы приятно провести некоторое время рядом с дочерью. На отца это было не похоже, и подозрения Тэйры стали крепнуть, однако она решила: почему бы и нет? — и заказала билет. Сообщая отцу об этом, Тэйра по его голосу догадалась: он искренне рад.
— Великолепно! Как в старые добрые времена!
Она начала копаться в разбросанной по постели одежде, отбирая нужные вещи и бросая их в большую дорожную сумку. Мучило желание закурить, но Тэйра поборола соблазн: последнюю сигарету она выкурила почти год назад и хотела продержаться ровно двенадцать месяцев. Если удастся выдержать, пари будет выиграно, и Дженни расстанется с сотней фунтов. Желая отвлечься от мыслей о табаке, Тэйра вернулась в кухню, достала из морозильника кубик льда и положила в рот.
Не купить ли отцу какой-нибудь подарок, подумала Тэйра, но тут же отказалась от своего намерения. Не было времени, да к тому же отцу не угодишь. Она вспомнила горькое разочарование, которое несколько лет назад испытала в Рождество: Тэйра неделями обдумывала, что бы такое подарить папочке, а он, не удосужившись даже заглянуть в красиво упакованный сверток, рассеянно бормотал: «Какое чудо, крошка. Именно то, о чем я мечтал». Нет-нет, она купит в аэропорту бутылку виски и «Таймс». Может, добавить к этому флакон туалетной воды?
Застегнув «молнию» сумки, Тэйра направилась в ванную принять душ. Предстоящая поездка немного пугала: в разговоре с отцом опять возникнет какой-нибудь спор, и они против собственного желания разругаются. И все же возбуждение было острее: Тэйре давно уже не приходилось выезжать из страны, а уж если их встреча пойдет насмарку, всегда можно будет просто отойти в сторону. В конце концов, она не ребенок и в состоянии делать то, чего сама хочет.