– В Конфедерации появилась новая сила? – недоверчиво фыркнул Ланкастер. – Да еще и столь влиятельная, что может перекроить партитуру «эсэсных» дудок? Но где же она? Если я не ошибаюсь, любое влияние на подобные процессы начинается с Сената?..
– Отвратительный нынче ветер, – запахивая на себе короткую замшевую куртку, пожаловался вместо ответа сенатор. – Идем-ка в дом. Джемс, пожалуй, уже разжег как следует камин. Мне, кстати, не так давно привезли пару ящиков чудного орегонского хереса: в такую погоду это то, что надо.
Джемсом Сомов именовал своего сервисного робота, прислуживавшего ему на протяжении последних тридцати лет – с той самой поры, как он купил этот уединенный дом на берегу холодного северного моря. Море не замерзало даже зимой, что приводило политика в искренний, какой-то полудетский восторг. Он любил прилетать сюда в промежутках между сессиями вне зависимости от сезона. Зимой, закутавшись в меха чуть не по самые брови, Сомов выходил на пляж и долго смотрел, как исчезают в волнах крупные снежинки. Сейчас стояло лето, но море было все таким же серым, как впрочем, и небо; солнце висело низко над горизонтом, и даже не верилось, что всего лишь за несколько тысяч километров отсюда люди изнывают от жары, сжигая миллионы киловатт энергии в своих кондиционерах.
Слова старого пройдохи встревожили Ланкастера. Благодаря давним связям своей семьи он не просто разбирался в политике – генерал Ланкастер, стоило ему захотеть, тотчас же нашел бы себе интересную работу в любой из сенатских комиссий, превратившись со временем в настоящего «серого кардинала» той партии, с которой он решил бы связать свою судьбу. С самого окончания войны родня атаковала Виктора душеспасительными беседами о «наилучшем приложении» его очевидных талантов, но легион-генерал Ланкастер оставался непреклонным. Пока его держали в войсках, он и не думал ни о чем ином, кроме следующего командного поста; по окончании же линейной службы Виктор намеревался получить под свою опеку какой-нибудь провинциальный военный университет или, на худой конец, кафедру в одной из старых академий, благо в ученых званиях он недостатка не имел.
Сомова Ланкастер знал давно – с ним дружил его дядька по линии матери, человек, в традиционных политических кругах весьма известный. Время от времени он навещал нестареющего сенатора, чтобы отвлечься от бесконечной скуки привычных развлечений обеспеченного офицера-отпускника. Бордели и курорты интересовали «секретного генерала» – так его именовали в семье, – куда меньше, чем последние слухи и сплетни властного Олимпа Конфедерации.
Сенатор, как всегда, оказался прав – в камине уже весело гудело пламя, наполняя захолодевший после обязательного утреннего проветривания холл смолистым сосновым теплом. Что-то бурча себе под нос, Сомов сбросил на диван куртку и принялся шуровать бутылками в древнем, имперского стиля дубовом буфете.
– Джемс! – гаркнул он, не оборачиваясь. – Приготовь бисквиты!
– Да, са-а, – тотчас отозвался робот, все это время деликатно стоявший за дверью гостиной.
Ланкастер удобно расположился в необъятном плюшевом кресле и подумал, что с таким пристрастием к крепленым винам сенатор, должно быть, уже раза три проходил через реконструкцию печенки. Что все же не мешало ему избираться в Сенат больше двух десятков лет. Веселый прохвост пережил три крупных кризиса и неисчислимое количество мелких, сковырнуть его с насиженного места не могло решительно ничто. Сомов всегда умел сказать то, что было нужно и там, где это было нужно – будь то раут у премьер-министра или собрание фермерской общины в его немаленьком округе. При этом, – что, кстати, лучшим образом говорило о его недюжинном таланте, – всегда и везде сенатор Сомов умудрялся оставаться самим собой, то есть человеком, олицетворяющим консервативные принципы. Даже в те дни, когда правительства меняли друг друга с совершенно удручающей скоростью, а Совет Общин по сто раз на дню грозил Сенату роспуском, он не сдвинулся влево ни на один миллиметр.
– К ужину примчатся мои секретари, – сообщил Сомов, выставляя наконец на стол пару высоких бутылок в соломенной оплетке, – но пока времени еще навалом. Итак, на чем мы остановились? Ах да, ты сказал, что удивлен, какая же сила могла так изменить стиль э-ээ, мышления парней из ССС? Ну, как я уже говорил тебе, в руководстве Сообщества были решительные кадровые перестановки. Весь старый хлам, умудрившийся проспать нападение, отправили, наконец, на пенсию. Но интересно вот что: вместо них пришли не «замы», а куда более молодая поросль – начальники служб, выдвинувшиеся в конце войны. Ты слышал про такого Генри Шера?
– Только имя. Без контекста.
– Ну вот, похоже, что набег «Четырех всадников» спланировал именно Шер. Значит, уже тогда, будучи лишь начальником службы перспективного планирования, он смог так надавить на свое начальство, что оно согласилось на это безумие.
– Кто он теперь? – прищурился Ланкастер.
– Теперь он в Совете Трех. Совет – ладно, о нем позже, а мне интересно другое: как ты считаешь, какими рычагами мог обладать начальник службы – всего-то, заметь, легион-генерал, если он смог заставить старых лис отправить несерийные машины, не числящиеся к тому же в официальных регистрах, в рейд, военно-политические последствия которого прогнозировались как катастрофа?
– Лис тут один – это я, – задумчиво пробормотал Ланкастер, глядя как старик ловко выдергивает пробку. – Выходит, он знал что-то такое, что позволяло ему быть уверенным, на все сто уверенным в успехе… гм-м. Или он гений, или же имел какую-то информацию, о которой мы с вами даже не догадываемся. Но вопрос – откуда? Впрочем, знаете, я слышал, что разведка Флота часто темнила в официальных рапортах. Однажды я сам чуть не влип в большую задницу из-за того, что они не пожелали поделиться с нами своими материалами.
– О чудесах флотской разведки я слышал больше твоего, – кивнул Сомов и наполнил густо-желтым вином узкие резные бокалы. – А что касается информации… я хотел бы задать тебе один вопрос, который, вероятно, покажется странным.
– Э, сенатор? Вы думаете, что меня можно удивить странными вопросами?
– Как посмотреть, мой мальчик. Скажи, ты уверен, что ни один из «воспитателей» не ускользнул из твоих рук?
От неожиданности Виктор едва не поперхнулся. Да, Сомов знал о «воспитателях» и роли его легиона, но это было неудивительно – несмотря на то, что послевоенный скандал, связанный с событиями на Виоле, проходил под грифами «ДСП», подробности стали известным многим, даже тем, кто не имел прямого отношения к военной прокуратуре. Но… он понял, почему старик спросил его об этом.
– Я допускаю, что были другие операции, – тихо сказал он. – Что они могли быть. Правда, я плохо понимаю, кем они осуществлялись, но, в конце концов, в жизни бывает всякое.
Вино с бульканьем исчезло в глотке сенатора. Сомов проворно наполнил свой бокал по-новой и крякнул от удовольствия.
– Все-таки вы балбесы, со всеми вашими академиями и прочим, – констатировал он. – О «всадниках» знал весьма ограниченный круг лиц. Идиотов в этом кругу водиться не должно по определению. И вот ведь никому, ни единому охламону в лампасах не пришло в голову поинтересоваться: а что мы, собственно, вообще знали о джерах? Что есть такая кислорододышащая раса, что это первые, кого взяли на воспитание наши почтенные оппоненты, и – все?.. ну хорошо, знали, что они активно сотрудничают с патронами, но воевать не воюют, а потому и мы с ними пока не воюем. Все? Теперь все. А откуда, скажи мне, у Шера взялись точные галактические координаты их колонии, откуда вероятный состав и характеристики оборонительных сил?! Или он послал «всадников» просто в белый свет – авось найдут когда-нибудь? Вот ты, доктор военных наук, скажи мне – тебе это пришло в голову?
– Нет, сенатор, – признался Ланкастер. – Я больше думал о риске… риске последствий. Я был изумлен и здорово сбит с толку. Мелочи типа координат мне просто не приходили в голову. Ну и еще, конечно – мы все гордились нашими ребятами. Надо же, под самый занавес, наподдали уродам так, что надолго запомнится!
Сомов возмущенно зафыркал. С минуту он молчал, теребя в пальцах сигару, потом наклонился к Виктору и произнес – совсем тихо:
– А тебе не кажется, что последствия этой операции были просчитаны на очень дальнюю перспективу?
Глава 6.
1.Сперва из щели под замшелым валуном появилась миниатюрная, похожая на подростка, фигурка в короткой меховой куртке, лоснящихся черных штанах и треугольной шапке. Человечек осторожно вылез на свет, замер, будто бы принюхиваясь, и вдруг, воздев над головой руки, повалился лицом в мох. За секунду то того Ланкастер, прикусив от любопытства губу, увеличил разрешение – да, у карлика густая черная борода, значит, верно, не подросток, взрослый мужчина. Не взяли бы сюда юнцов… Коротышка еще бился головой о планету, а из дыры уже лезли его товарищи. У большинства из них Виктор разглядел подозрительно короткие меховые «свертки», и хмыкнул: вот так-так, ребята уже не с кремневками, нет, судя по компактности, это наверняка имперские излучатели. Но сейчас его интересовало не это.
В сотне метров от щели на мху лежали пятьдесят четыре изуродованных трупа. Они были выложены рядком, почти по ниточке – покрытые засохшей черной кровью, страшные: некоторые скрюченные смертью, некоторые с отсутствующими конечностями или головами, большинство же могли показаться просто уснувшими – если бы не жуткие раны и не кровь… За прошедшее время их не тронул ни один хищник, это выглядело немного странным, и Ланкастер вдруг подумал, что даже животные шарахаются от такого зрелища. Впрочем, аккуратно уложенные трупы давно уже стали излюбленным символом легиона «Мастерфокс». Вот только зверье об этом еще не знало.
– Получили, красавцы, подарочек? – поинтересовался Ланкастер и протянул руку к тлеющей в пепельнице сигаре.
Их было двенадцать – двенадцать мужчин, уже поднявшихся с колен и замерших возле страшного строя тех, кто недавно еще был их сыновьями и братьями. На лицах пришедших не было ни ужаса, ни боли – только искреннее, почти детское изумление. Некоторые растерянно озирались по сторонам, словно надеялись отыскать среди скал ненавистных убийц, впервые за все последнее время нанесших такой удар. Да, они привыкли уходить почти без потерь, и часто – с добычей. Ланкастер понимал: для них это действительно шок. Что ж, придется привыкать.
Один из аборигенов, стянув с головы конусовидную меховую шапку, что-то приказал, и остальные принялись стаскивать окоченевших мертвецов в кучу. Сложив из трупов нечто вроде кургана, бородачи разбрелись по окрестностям, собирая хворост. Скоро жуткая пирамида скрылась под слоем сухих веток. Такое же количество валежника вложили и меж тел… Тогда предводитель, наклонившись, принялся высекать огонь. Когда из-под хвороста потянуло дым, он выпрямился и, подняв руку, обратился к своим товарищам с речью.
– Жаль, я не могу услышать, что ты там мелешь, – ухмыльнулся Виктор. – Ничего, я тебе отвечу…
Погребальный костер горел долго. Ланкастер успел выпить чашку кофе, выкурить две сигары и начал терять терпение – они не уходили, все так же стояли, глядя на пламя. Наконец предводитель скорбно махнул рукой, и отряд скрылся в норе. Виктор отрубил проектор, развернулся вместе с креслом к окну и некоторое время бездумно пялился в голубое небо. На глазах у него из-за небольшого низкого облачка камнем вывалился огромный крылатый, привлеченный, очевидно, движением возле парка атмосферных машин, и с маху шарахнулся о жалящий купол силового поля. В уши Ланкастеру ударил отчаянный визг. Заработав крыльями, оглушенный хищник, петляя, помчался прочь от непонятного места.
– Все вы такие, – зевнул он. – Пока по башке не получите, ничего понимать не хотите.
Возле парка еще раздавались раскаты хохота – очевидно, солдатам понравилось представление.
– Командир, – это был вызов Рауфа, ушедшего с геологами в очередную экспедицию, и Виктор ответил тотчас же:
– Здесь командир. Что у вас?
– Полевая база закончила программу, начинаем сворачиваться.
– Понял. По плану.
Собственно, в этих двух экспедиционных выходах, прошедших после той проклятой ночи, он никаких эксцессов и не ждал, понимая, что пока бородачи не выяснят причину исчезновения большого «молодежного» отряда, никто в горах не дернется. Теперь же… Ланкастер куснул губу. Теперь или – или. Еще какое-то время явно ничего не случится – они будут идти домой, потом обсуждать увиденное, наверное, проводить какие-то свои ритуалы, совещаться с представителями других кланов. Возможно, неделя с сегодняшнего дня. Возможно, больше. Вряд ли они остановятся, не та все-таки фактура. Значит, либо будет удар всеми возможными силами, либо довольно долгое затишье, а потом опять набеги. Виктор был уверен в первом. Гибель своих мальчишек они спишут на случайность или, что вероятнее, неопытность. Решат, что те забыли о маскировке, бросились под организованный огонь и не смогли уйти. Такой вывод напрашивался сам собой. Если Барталан был прав, – а похоже, что это именно так, значит, самоуверенные юнцы просто не выдержали экзамен. Итак: прекрасно. Пусть приходят мудрые седобородые воины, мы покажем им, на что способен легион, воевавший без малого десятилетие.
А потом – что ж, хитрый рыжий лис с огромными, заходящими аж за нижнюю челюсть, клыками, изображенный на знамени легиона, начнет свою охоту. Берегитесь, крысы!
– Господин генерал… – на сей раз это был дежурный адъютант. – На связи командир зенитчиков полковник Томор.
– Слушаю, Антал. У вас что-то стряслось?
– Все в порядке, господин генерал. Дело в том, что мой повар заколол поросенка, и мы как раз собираемся его жарить. Я позволю себе наглость пригласить вас на ужин.
– Погодите, Антал – какого, к чертям поросенка? Откуда тут поросенок?! Вы что, развели в дивизионе свинарник?
– Я всегда держу в расположении животных, – без тени смущения ответил Томор. – Мы же здесь не на два дня, верно ведь?
– С ума сойти, – фыркнул Ланкастер. – Ладно, я скоро буду. Смотрите, без меня не начинайте.
«Дурдом, – подумал он, нащупывая в шкафу кожаную «полигонную» куртку. – Свинарник в боевой части. Проклятье, чем они еще там занимаются?»
– Когда прилетит Рауф, – сказал он адъютанту, – пусть пишет отчет как положено. Я у Томора. Да, и проследи, чтобы офицеры, прилетевшие с позиции, не остались, как в прошлый раз, без обеда! А то Шнеерсон мне заявил, что ему ничего не докладывали.
– Слушаюсь! – выпучил глаза дежурный, решительно не понимая, как повар мог забыть приготовить на штабных. Он не знал, что старый Джо очень не любил выбрасывать несъеденные порции.
Выбравшись из барака, Виктор прикинул время и решительно свернул направо, где под прочным бетонным навесом всегда ждал командирский транспортер – легкая шестиколесная амфибия со спаренной лазерной установкой на коробчатой подвижной ноге за спиной водителя. Ланкастер не глядя хлопнул ладонью по пусковому сенсору и вырулил к желтой дорожке. Когда он проезжал мимо нарядной оградки танкового парка, ему показалось, что за деревьями, на дороге, ведущей к казино, мелькнула фигурка Эрики Бонго.
«Что там, гм, Сугивара? – подумал генерал, провожая ее глазами. – Уже шестеро суток… впрочем, дело может оказаться не слишком быстрым!»
Вскоре он притормозил возле знакомого полосатого поста. Вышедший навстречу мастер-унтер-офицер вскинул к виску два пальца и, пригнувшись поближе, спросил:
– Прикажете проводить, ваша милость?
– А как ты бросишь пост? – полюбопытствовал Виктор.
– Я не один, – унтер даже удивился.
– Хитрец твой комдив, – хмыкнул Ланкастер. – Иди служи, мастер, я уж сам доеду. Или они не в штабе?
– На задах, господин генерал. Вы увидите, когда мимо рощи поедете.
Ланкастер сделал большие глаза и снял ногу с тормоза. Все оказалось в точности так, как и было сказано: дымок он увидел еще объезжая рощу – за желтым блоком, на аккуратно выметенной лужайке суетились трое в таких же, как у него, кожаных куртках. Руководил поросенком сам командир дивизиона, а двое других – флаг-майор и подполковник, – резали овощи на переносном столике.
– Давно я такого не видел, – сообщил Виктор, остановив машину на краю лужайки.
– Вы даже не охотились? – с улыбкой повернулся к нему Томор.
– У нас не было ни сил, ни времени. Специфика службы, знаете ли.
– Разрешите представить вам моих офицеров: начальник штаба подполковник Декстер и главный инженер флаг-майор Глушко.
– Весьма рад, джентльмены. О, проклятье, я же думал еще взять пива! Сейчас свяжусь…
– Не стоит, господин генерал. Наши склады забиты под завязку… Декс, пива командиру.
Ланкастер принял протянутую ему банку и присел на брезентовый стул в тени похожего на пальму деревца с ярко-розовой корой.
– Хорошо вы тут устроились. Кстати, а вы ведь нисколько не боитесь начальства, Томор…
– Зачем мне вас бояться? – рассмеялся полковник. – Бояться нужно дураков… вы-то ведь прекрасно понимаете, что мои свинки и овечки никак не скажутся на боеготовности дивизиона.
– У вас тут еще и овцы? О боже! Где же вы их держите?
– Места здесь хватает, а здешнюю траву они жрут за обе щеки. Правда, бедные овечки уж очень возбуждают драконов, но под куполом им ничего не страшно. Мои солдаты все время просят разрешить им пострелять по воздушным целям, но я помню, что есть приказ, запрещающий всякую охоту.
– Наши предшественники, насколько я знаю, тут уже поохотились на свою голову. Из-под купола лучше не вылезать. Кстати, Антал, что там у нас с Сугиварой?
– Сугивара как раз на боевом посту. Похоже, ему понравилось играть с учеными. С Эрикой он уже познакомился, так что скоро, наверное, будут первые результаты. А вам нужно поскорее?
– Ну, торопить его бесполезно, хотя, конечно, хотелось бы… через некоторое время мне придется принимать определенное решение, и Эрика могла бы очень помочь. Ситуация, конечно, дурацкая, согласитесь: у меня под носом имеется квалифицированный специалист, но я, тем не менее, не в состоянии просить его о помощи. Я, если быть честным, побаиваюсь последствий возможной ошибки. Потому что если ошибусь я, сюда пришлют другого, а уж он натворит такого, что о каком-либо умиротворении планеты придется забыть надолго.