Наступила долгая тишина. В течение минуты мне казалось, что Рэйчел уже не отзовется, и на минуту меня охватил ужас. А если все, что я ссказала, только поток абсурдных версий, которые не имеют никакой связи с реальностью? А затем, она спокойно, как всегда, сказала вдруг:
- Я никогда не давила на него, никогда. Я была очень гордой. Надеялась, что Дерек уйдет от Дженис по собственной воле, но он этого не сделал. Потом появилась Линда. Вонзила в него когти и до тех пор портила ему жизнь, пока он не бросил ради нее Дженис. Меня на это не хватило бы, я не смогла бы так бесстыдно на него давить. Я считала, что он должен это сделать сам. Как Линда могла быть счастлива, зная, что Дерек выбрал ее только потому, что она громко орала?
Тут же вспомнились слова, что Дженис использовала в разговоре со мной. Но Дженис усвоила урок лишь со второго раза; поняла, что если хочет Дерека, а она очень его хотела, то нет ни одного способа, чтобы его удержать. Таким образом, стерла в порошок не только Лесли, но избавилась также от Рэйчел, даже о том не подозревая.
- Ты не хотела ее убивать, - я скорее подтвердила, чем поинтересовалась.
- Очевидно, что нет. – Рэйчел вздрогнула, словно эта минута встала снова перед ее взором. Сморщила лоб, наклонилась ко мне, явно стремясь, чтобы я поняла, как это все произошло. - Ты знаешь, как она порой вела себя. Буквально изрыгала яд в ярости. Тогда она зашла в дамский туалет, и при виде меня чаша ее терпения переполнилась. Как оказалось, она поймала Дерека и эту маленькую стерву, Наоми, в мужской раздевалке. Повторяла без конца: “Как он смеет вытворять такое! Почти на моих глазах! В моем тренажерном клубе!”
Снова вздрогнула.
- Да, как ты догадалась, Линда знала обо мне и Дереке. Ее совсем это не устраивало, но она не хотела вмешиваться. Знала, что мы встречаемся много лет, и, наверное, начала уже какие-то осторожные действия, чтобы он со мной прекратил отношения. Сначала, однако, ей нужно было быть уверенной, что Дерек прекратит шляться. Поэтому когда поймала его с Наоми, по-видимому, это был для нее удар.
Она посмотрела на меня расширенными глазами, вроде бы хотела убедить в своей точке зрения, чтобы я поняла, что она сделала.
- Видишь ли, я понимаю Дерека. Мы росли рядом, ходили в одну школу и т.д. Конечно, поэтому он всегда считал, что я хорошо его знаю, знаю, кто он такой, откуда происходит. Он всегда имел успех у женщин, даже будучи подростком. Мать и сестер обводил вокруг пальца. В отсутствие отца стал единственным мужчиной в семье. Мог с ними делать все, что хотел и превосходно этим пользовался. Чтобы его удержать, хватило ждать и позволить ему быть собой. Именно таким образом я вела себя, и он всегда ко мне возвращался.
Рэйчел поджала губы.
- Но когда Линда начала на меня вопить, я совсем потеряла голову. Она сказала мне, что я дура, потому что жду его. Поинтересовалась, неужели я не вижу, что он предпочитает белых женщин, блондинок? Я только теряю время и в любом случае навек останусь с объедками на стороне. И т.д. Намного, много хуже. Ведь ты знаешь, что она собой представляла. Говорила все, что только придет в голову, только бы тебя ранить. Тогда, однако, я совсем о том не думала - хотела только, чтобы она заткнулась. Я закричала, чтобы она прекратила, но Линда напирала на меня как танк. Она принесла с собой гантель и положила ее на полку, рядом с раковиной. Стояла рядом и трясла своим пальцем перед моим носом. Когда она назвала меня тупой, черной сукой, с меня было довольно. Я схватила гантель и стукнула ее по лицу. – Рэйчел остановилась на минуту. – Воцарилась благословенная тишина.
Я только смотрела на нее, слов у меня не было.
- Джефф видел, как я иду наверх. У меня, должно быть, было странное лицо. Я хотела наклонить голову, но он смотрел прямо на меня, и я была уверена, что он меня видел. На лестнице я замешкалась на минуту, чтобы успокоиться, и наверху уже все было под контролем. Но когда Джефф услышал, что произошло, понял сразу, что это я убила Линду. В конечном счете, он солгал ради меня не только в этот раз. Линда перед этим забрала гантель из бюро. Джефф сказал, что она хотела спросить Дерека, зачем он ее туда занес, потому что на вид она была в порядке. И потому искала Дерека в мужской раздевалке. Но как только увидела, что там творится, отказалась от этой мысли. Прошла мимо вперед, с гантелей в руке. Ирония судьбы, не так ли? Если бы ее не забрала, я расквасила бы Линде только нос и ничего больше.
- Поскольку Джефф так рисковал, он чувствует к тебе больше, чем слабость.
- Он меня любит, - тихо сказала Рэйчел. – Или, по крайней мере, так говорит. Объявил мне прямо, что будет повторять во время следствия свою версию полиции, если я пойду с ним в постель.
Тотчас мне начало казаться, что именно это самое худшее во всей ситуации.
- Раз сказал, - подтвердила я, - то, конечно, ты должна была это сделать.
Кивнула головой.
- А как иначе?
Мне сделалось нехорошо. Вспомнилось мне, как неделю или две назад я натолкнулась на Джеффа, выходя из клуба. Он казался удивленным и смущенным, увидев меня. Рэйчел пояснила, что они обсуждали петицию, но выглядела при этом уставшей и взволнованной. Так как сейчас.
- Как ты это терпишь?
- Только не читай мне мораль. Решение принимаю я.
- Вы должны были лучше проработать версию, - сказала я, с трудом узнав свой собственный голос. - Возьмем хотя бы эту абсурдную веселую историю Джеффа об Энди и Линде. Джефф знал, что на это я не куплюсь, поэтому втянул тебя в эту аферу. Утверждал, что ты видела, как Линда флиртует с Энди. Это была ошибка. А ты? Ты послала меня в кабинет Лоу, чтобы я нашла эти потайные двери. Лишь позже я поняла, что это странное место для текущих счетов. Они должны стоять на верху, в хронологическом порядке, а были напиханы ниже, у ручки. Так, чтобы мне не удалось бы ее пропустить. Ты пробовала бросить подозрение на каждого, кто только подвернулся. Ты знала, что Лоу ходила в кабинет покурить в то время, когда погибла Линда, или просто тебе повезло?
Рэйчел пожала плечами.
- Заходила туда часто покурить. Стоило попытаться. Я не думала, что ты начнешь подозревать Лоу. Я хотела только на минуту исчезнуть из поля зрения.
- И тебе даже удалось, пока я не напомнила себе, что полиция успела уже проверить тревогу. Лоу могла ее выключить, но не имела возможности опять ввести в строй систему - ты была ведь в зале, вела занятие. Поэтому я начала рассуждать, кто подбрасывал мне всегда больше всех маловероятные версии. И пришла к выводу, что это были всегда ты или Джефф.
Она молчала. Я погасила сигарету и сменила тему.
- А что ты намереваешься сделать по делу Дерека теперь, когда он сидит под арестом?
- Это его проблема, не моя, – ответила она, глядя на меня холодным взглядом. - Я видела, как пришла к нему Дженис, видела, как они играли в счастливую семейку. И он меня тоже видел. Но его взгляд был мертв. Смотрел, как сквозь оконное стекло. Чертов лицемер. Сначала я испугалась, что его арестовали, а сейчас это прошло. Пусть сам выбирается. Мы вместе погрязли в этом по уши.
- Но он оберегает тебя, ты не понимаешь? Поэтому отказывается давать показания. Не о Наоми, только о тебе. Знал, что ты убила Линду, или только догадывался?
- Догадывался. Но я ему ничего не говорила. У него нет доказательства. Но знает.
- Он - плохой лжец - сказала я. – Держит рот на замке и заверяет только в своей невиновности. Могут его осудить. Ведь видно, что что-то скрывает.
Рэйчел посмотрела мне прямо в глаза. Сжала челюсти.
- Это он меня до этого довел. Очень много обещаний, очень много лжи, о которой я даже не просила.
- Если бы ты за него боролась, конечно, этого всего не произошло бы. Достаточно было, чтобы ты начала борьбу с Дженис, и он явно с тобой остался бы. Это все нарастало годами, и кто-то, в конце концов, был должен...
- Никогда бы он со мной не остался. - Каждое из этих слов было едкое как кислота. - По простой причине: он никогда со мной не был. Всегда держал меня в тени. – Рейчел отставила стул. - Досадно мне, что ты докопалась до правды, Сэм. Я на самом деле тебя любила. И по-прежнему люблю. - Прервалась на минуту. – Хочу, чтобы ты поняла мою точку зрения, - добавила она мягко. - Ты не понимаешь, через что я прошла, как я терпела?
Она вонзила в меня взгляд, ожидая каких-либо признаков сочувствия. Когда стало ясно, что я не собираюсь отвечать, явно рассердилась.
- То, что ты открыла правду, ничего не меняет, – проворчала Рэйчел. – Лучше сразу прояснить.
- Что ты имеешь в виду? - спросила я, чувствуя холод.
Она пожала плечами.
- У тебя нет доказательств, – сказала она. - Джефф не изменит показаний. Он без ума от меня. Как я уже говорила, Дерек должен сам за себя решать.
Встала и таким простым обыденным жестом взяла сумки с покупками. Рейчел владела собой в такой степени, что не забыла о таком пустяке. Выглядела так бессердечно, как ангел смерти наших времен, только более ужасный, может, благодаря этим сумкам. Повседневность будит наивысший страх - на моих глазах лицо моей подруги превратилось в мстительную маску, за которой погиб навек кто-то, кого я любила. Я вспомнила то мгновение, когда думала, что Лоу хочет меня убить, как Линду, я вспомнила, как очень боялась повернуться. И боялась не столько орудия возможного преступления, сколько выражения лица человека, который нанесет мне удар. От Рэйчел я получила вдвойне. Хорошо знакомое мне лицо стало вдруг лицом убийцы. Убийцы, который даже не жалел о совершенном преступлении. Я не должна была чувствовать такой боли по пропавшей дружбе. Тем не менее, эту боль я чувствовала. В самом деле, сильную.
- То, что ты открыла правду, ничего не меняет, – проворчала Рэйчел. – Лучше сразу прояснить.
- Что ты имеешь в виду? - спросила я, чувствуя холод.
Она пожала плечами.
- У тебя нет доказательств, – сказала она. - Джефф не изменит показаний. Он без ума от меня. Как я уже говорила, Дерек должен сам за себя решать.
Встала и таким простым обыденным жестом взяла сумки с покупками. Рейчел владела собой в такой степени, что не забыла о таком пустяке. Выглядела так бессердечно, как ангел смерти наших времен, только более ужасный, может, благодаря этим сумкам. Повседневность будит наивысший страх - на моих глазах лицо моей подруги превратилось в мстительную маску, за которой погиб навек кто-то, кого я любила. Я вспомнила то мгновение, когда думала, что Лоу хочет меня убить, как Линду, я вспомнила, как очень боялась повернуться. И боялась не столько орудия возможного преступления, сколько выражения лица человека, который нанесет мне удар. От Рэйчел я получила вдвойне. Хорошо знакомое мне лицо стало вдруг лицом убийцы. Убийцы, который даже не жалел о совершенном преступлении. Я не должна была чувствовать такой боли по пропавшей дружбе. Тем не менее, эту боль я чувствовала. В самом деле, сильную.
Я смотрела, как Рэйчел выходит из кофейни. Дело казалось безнадежным. Я разгадала загадку и забрела в тупик.
А Дерек оставался под арестом.
Глава 22
Что касается остальных событий дня, то они слегка стерлись из моей памяти, поскольку по возвращении домой я вынула из морозильника сильно охлажденную водку и быстро лишила ее крышки. Было несколько телефонных звонков, но я включила автоответчик и стерео телевизор на полную громкость, поэтому не услышала ни слова. В конце концов, не очень и старалась. Я не особенно была настроена на общение.
Около десяти в порыве внезапного голода и скуки я заказала пиццу. Если бы Рей Милланд с “Пропащего уик-энда” после употребления половины третьей бутылки виски не признал, что все, что ему нужно, это пицца с четырьмя сырами, чесноком и кукурузой, я, несомненно, не пробормотала бы в трубку свой заказ в лучшем виде. Однако когда сорок минут спустя прозвенел звонок, я уже забыла о пицце и стремительно открыла дверь, вообразив, что кто-то нарушает мой просмотр ночного сеанса, а затем я устроила ужасную сцену разносчику, после чего была вынуждена дать ему двойные чаевые.
Как личность, переживающая столь болезненное душевное экзистенциальное расстройство, я должна была с достоинством оттолкнуть от себя огромную коробку с пиццей внутри, из которой доносился чудесный аромат - почему, к лешему, я заказала еще чеснок? Тем не менее, я разорвала упаковку и слопала пиццу со скоростью молнии, не дав себе даже труда хорошенько прожевать перед тем, как проглотить. С прискорбием должна добавить, что не почистила зубы перед тем, как отправиться спать. Однако, принимая во внимание факт, что собственно совсем не ложилась, а просто заснула на диване, я могу найти что-то в свое оправдание.
Нетрудно догадаться, что я проснулась в пять утра, испытывая огромную жажду, и, дыша чесноком, как огнедышащий дракон, открыла рот, чтобы влить в него немного воды. Я упала на диван и поджала губы, чтобы не задохнуться во сне, после чего снова впала в сон. К сожалению. Я не задала себе труда принять позу, не позволившую подставить лоб известным выходкам моего дивана, в результате чего утром обнаружила на щеке круглый оттиск одной из пружин, которая уже давно пыталась выбраться на свободу.
Лучше не комментировать состояние, в котором я очутилась утром - достаточно вспомнить, что мой побег от реальности увенчался успехом. Предыдущим вечером я старалась ни о чем не думать, а утром меня хватило всего лишь на полоскание рта - я должна была стереть ощущение, что туда коварно ворвались две головки чеснока и устроились жить. Само собой разумеется, что я приняла солфадеин. Если бы я была верующей, точно поклонялась бы именно Святой Солфадеине, королеве мигреней, святой от этих ужасных, пульсирующих головных болей. В каждой капсуле, несомненно, содержалась капля ее благословенной крови.
Через некоторое время я решила накраситься и причесаться, чтобы хоть как-то поправить свое самочувствие. К счастью, после большой воскресной уборки квартира выглядела в меру аккуратной, поэтому, по крайней мере, меня не втянул в еще более глубокую депрессию тот факт, что я неряшлива и примитивна. Потом я снова завалилась на диван и постаралась лежать без движения. Помогло, по крайней мере, немного. Время тянулось медленно.
В два часа раздался звонок в дверь. Я была почти уверена, что в этот раз не заказывала пиццу, но чувствовала себя сносно, и голод начинал подавать мне признаки жизни, поэтому я приложилась к глазку. И тут же об этом пожалела.
На лестнице стояли: Фелиция Бортше, Дугги Саттон, а также господа Эшли, точно в такой очередности, словно установили заранее определенную иерархию. У меня мелькнула мысль, что, может, лучше будет, если я вернусь на диван и полежу там тихонько, пока они не уйдут, но Фелиция смотрела в глазок с такой миной, словно знала, что я стою за дверью. Деформированность картины в хрусталике создавало впечатление, что она смотрит мне прямо в глаза, поэтому - ослабевшая и неспособная к борьбе - я не смогла ей противостоять. Послушно открыла дверь.
Они заполнили коридор подобно прибою - Фелиция, ясное дело, была во главе. Она казалась антропологом, который водит группу посетителей смотреть на очаровательное, хотя и примитивное племя.
- Сэм, милая, ты получила мое сообщение? – воскликнула она, хватая меня за руки и целуя в щеки. Запах ее парфюмерии окутал меня и прочно осел на моем теле. Я подумала, что нужно будет искупаться.
- Чудесно! Бетти, Джим, входите скорей! Разве здесь не в точности так, как я вам говорила?
Она сделала характерный жест рукой. Несомненно, имела в виду жилье, а не статую.
- А Сэм спит на антресоли, это там, видите лестницу? Это так новаторски, правда?
- Интересное соседство, - отозвался Джим Эшли. – Тюрьма, я имею в виду.
- Видать, вы ехали через Холлоуэй, - сказала я. - И любовались английскими окрестностями.
Улыбнулся. По крайней мере, так мне показалось, потому что он слегка расслабил сжатую нижнюю челюсть, а в уголках его глаз появились морщины. Джим Эшли олицетворял мое представление о том, как выглядят сильные, молчаливые герои романов, когда начинают уже приближаться к пенсии. Бетти представляла, наверно, его дамское дополнение.
- Но тюрьма находится на достаточно большом расстоянии отсюда. Сэм не живет ведь при тюрьме.
Она улыбнулась мне, ее искусственно подтянутое накрашенное лицо контрастировало с дружелюбным характером. Волосы ее были взбиты в высокую прическу, как для приема. Было очевидно, что их немного, однако соответствующие пряди были разделены каким-то суперлаком, эффективным как клей. Я подумала, что она с ним делает ночью. Лак выглядел так, словно смыть его можно было только каким-то промышленным растворителем.
Я почувствовала себя обязанной оказать гостеприимство.
- Выпьете чаю? - спросила я в надежде, что они откажутся. Я была уверена, что скормила весь сахар сержанту.
Предложение было принято с восторгом. Фелиция, антрополог, заплодировала, словно я только что выполнила какой-то необычный фокус и обратилась к супругам Эшли:
- А что я говорила! Традиция есть традиция! Это их национальный напиток. Когда я захожу в галерею, Дугги всегда вежливо предлагает мне чашку чая! – Ослепительно улыбнулась мне. - Нет, сердечно благодарю.
Эшли тоже отказались. Я взглянула на Дугги. Стоял под статуей, слегка склонив голову на бок, он также был одет, как на прием; даже цепочка к часам была та же самая. Несомненно, чувствовал себя свободно в твидовом пиджаке и фланелевых брюках - Фелиция назвала бы это, по-видимому, классическим английским нарядом джентльмена. Дугги, наверно, обращал внимание на ее слова. У меня создалось впечатление, что это их стиль жизни.
- Вещь! - сказала Фелиция, проследив за моим взглядом. Сделала несколько шажков в сторону мобилы, ее движения ограничивала короткая, облегающая юбка. За ней шла Бетти Эшли, но Джим остался на месте. Я уже давно признала в Джиме умного парня, со своего места он видел статую во всем величии и не рисковал повредить затылок.
Еще не были смонтированы провода, которые поддерживали экспозицию, но и так в тот день не дуло, поэтому она не могла двигаться. Дугги отстранился немного и прищурил глаза с миной знатока. Штанины его брюк потирались одна о другую – неизвестно, почему я сцепила зубы. Ужас. Я уныло огляделась вокруг в поисках пустой бутылки водки; мне не удавалось вспомнить, то ли я выбросила ее в мусор, то ли она всеэто время лежит неподалеку от дивана, вопя «алкоголичка». Я не видела ее с того места, где стояла, но не хотела шелохнуться и тем самым обратить на себя внимание.